Цукимару

Восемь лет назад

Небо укрыто свинцовыми тучами. Тихо идет снег. Красные как кровь лилии клонятся к холодной могильной земле. Обито аккуратно поправляет их, не замечая, как пыльца оседает на мозолистых пальцах. — Тебе нравится, Рин? — его тоскливый взгляд задерживается на старом надгробии. Он вдыхает витающий в морозном воздухе удушливо-сладкий запах цветов, пытаясь заглушить боль от застарелой раны. Снег падает на безмолвные могилы. Вскоре тишину кладбища нарушают чьи-то быстрые шаги. Обито, обернувшись назад, видит, как из сизой пелены выныривает знакомая фигура в зимнем плаще. — Махо, — он приветливо кивает соплеменнице и та подходит поближе. — Извини, что отвлекаю, — ее ровный голос звучит немного устало, — но ты хотел поговорить со мной. — Ах, да, — Обито поднимается с места, — я же хотел спросить, как у вас там дела с реформой… Занятый поисками Какаши, он мало интересовался делами клана, но когда его расследование зашло в тупик и вызвало лишний интерес со стороны Анбу, ему пришлось искать другие пути. Обстановка в клане складывалась не самая благоприятная, однако, из нее вполне можно было извлечь выгоду. Обито нуждался в людях. Надежных людях. — Хуже некуда, — раздраженно отзывается Махо. — Яширо-сама остается в должности капитана, а вот место заместителя достанется токубецу-джонину из отдела дознания. Значит, дело принимает серьезный оборот. Обито не сдерживает легкой усмешки. — Так я и думал, — его взгляд бродит по заснеженным могилам. — Что будешь делать? — Подам в отставку, — решительно заявляет соплеменница. — Мне надоело грызться с ним по пустякам. У Обито появляется крохотный шанс. — Ты поступаешь, мягко говоря, опрометчиво, — замечает он, пристально глядя на нее: — Тебя не возьмут обратно. — Знаю, — Махо выглядит злой и слегка растерянной от его слов, — но я так больше не могу. Как можно поддерживать порядок в деревне, когда в самой полиции царит беззаконие? В звенящей тишине раздается ее тяжкий вздох. — Хочешь сказать, при Фугаку-сама было по-другому? — интересуется у нее Обито. Он знает, что Фугаку для нее — эталон чести и достоинства, и что говорить о нем в подобном ключе это все равно что покуситься на святое. Однако, ему необходимо убедить Махо в ее же правоте, пусть и таким не совсем деликатным способом, сыграть на ее чувствах. — Вот значит как, — Махо бледнеет от злости. — Тогда скажи мне, где ее убийца? Она кидает взгляд на красные лилии, чем злит Обито, никак не ожидавшего ответного удара. Вот он, обоюдоострый меч. — Не твое дело, — холодно отзывается Обито, сверкнув глазами. На изогнутых губах Махо мелькает торжествующая улыбка. — Вот видишь, — вкрадчиво говорит она, — что происходит, когда кто-то задевает мои чувства. Обито отводит глаза в сторону, лишь бы не видеть ее. — Между прочим, я хотел обсудить с тобой одно важное дело. Махо недовольно хмыкает. — Мог бы сразу сказать, к чему все эти прелюдии? — она выжидающе постукивает пальцами по рукояти тонфа. — Говори, я слушаю. — Вот это уже другое дело, — Обито подходит поближе. — Если говорить вкратце, у меня есть одна идея. — Какая? — Махо искоса смотрит на него. — Частная охрана, — Обито, подняв руку, не дает ей высказаться: — Знаю, звучит как бред, но сейчас самое время взяться за нее. — С чего ты взял? — криво усмехается Махо. — Сейчас клан думает лишь о Совете, никто не станет слушать тебя. А Хокаге? Вряд ли он позволит тебе отбирать хлеб у других шиноби. — Ты, видимо, забыла, какая «безупречная» репутация у нашего клана, — сухо говорит Обито. — Вот увидишь, Совет даст какие-нибудь должности, где обязанностей будет больше, чем прав. Клану, разумеется, это не понравится, но он уже ничего не сможет сделать, а военная полиция раз и навсегда перейдет в руки Хокаге. Вместо того, чтобы возразить, Махо буквально осекается на полуслове и крепко задумывается. Видя ее реакцию, Обито решает пойти до конца. — Теперь ты понимаешь, о чем я? — заключает он. — Нужно что-то делать. — Боюсь, ты прав, — глухо отзывается соплеменница. — Значит, тебе нужна моя помощь? — Да, — Обито внимательно смотрит на нее. — Я очень надеюсь на тебя. Махо пересекается с ним взглядом. — У меня есть условие, — неожиданно говорит она. Обито подозрительно прищуривается. — Какое? — Доход будем делить пополам, — Махо улыбается так, будто эти слова принадлежат вовсе не ей, а кому-то другому. Обито еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. Чего еще ожидать от соплеменницы? Уж точно не моральной поддержки. — Извини, но сейчас еще рано говорить об этом, — он одаривает ее ироничным взглядом. — Для начала я бы хотел увидеть тебя в деле. Улыбка мгновенно исчезает с лица Махо. — Сомневаешься во мне? — небрежно бросает она, дернув плечом. — Я такого не говорил. — Началось... Обито скрещивает руки на груди. — Так ты со мной или нет? Махо задумчиво смотрит куда-то вдаль. — Это безумие, — она переводит взгляд на него, — но ты можешь рассчитывать на меня. — Значит, я не ошибся в тебе, — скупо улыбается Обито. — Завтра же приступим к делу. — Хорошо. Во сколько встречаемся? — В шесть вечера у меня дома, — серьезнеет Обито. — Предупреждаю, работа будет нелегкая. — Нашел, чем пугать, — Махо равнодушно отворачивается от него. — До завтра. Она складывает печать и мгновенно исчезает. Обито садится перед могилой, чтобы отряхнуть снег с ярко-красных цветов. — Мне пора идти, — он грустно улыбается. — Пока, Рин.