Attraction

Ничто в жизни не раздражает Феликса так сильно, как неопределенность. Гадкое, омерзительное чувство, не дающее ровным счетом ничего, кроме потраченных нервов, времени и смысла. И хуже всего, когда это чувство связано с людьми. А в последнее же время — с одним конкретным человеком. Как Феликс влюбился по уши в Хван Хёнджина — он точно сказать не может. Да и кто бы на его месте не? Обаятельный, целеустремленный, умный и тактичный. Настоящий самородок по части искусства. Он просто не оставил Феликсу выбора, покорив своим танцем во время импровизации на совместном занятии по сценической практике. Не смотреть на него, не восхищаться им — невозможно. Он буквально создан для этого. Он создан для того, чтобы его любили. А вот с проявлением ответных чувств оказалась проблема... — Не хочешь сходить со мной в кино в пятницу вечером? Говорят, там классный фильм вышел, — Феликс смущенно теребит краешек рукава толстовки, изредка скашивая взгляд на сидящего рядом Хёнджина. Тот что-то увлеченно рассматривал в телефоне, склоняя голову то на один, то на другой бок. — М-м-м, что? — переспрашивает он, виновато закусив губу. Экран телефона темнеет, всё внимание переходит к Феликсу. — Я спросил, — Феликс прочищает горло, ощущая как поднимается температура тела, — не хочешь ли ты сходить со мной в кино в пятницу? Там... кхм.. там новый фильм вышел. Говорят, интересный. Хёнджин немного хмурится, складывая рот в причудливой пухлой линии. Очаровательнейшее зрелище. Осталось только не реагировать на него спелым румянцем и дрожью в самых кончиках пальцев и будет прекрасно. — В эту пятницу? Хм, звучит заманчиво. Но... — вид у него делается совсем уж расстроенным. — Я уже пообещал встретиться с Сынмином. Извини. — Вот как, — Феликс внутренне сжимается, но снаружи показательно распрямляет плечи, разминаясь. — Тогда как-нибудь в следующий раз, да? — Конечно, Ликси, — и Хёнджин нежно мажет взглядом по веснушчатой щеке, как невзначай пальцами — по оголенной коленке. Это становится последней каплей. Феликсово терпение оглушительно трещит как обычно рвутся нитки срываемой со злости одежды. — Мин-хо-о! — задетый, уязвленный до глубины души, Феликс вваливается к лучшему другу в апартаменты, открывая дверь чуть ли не с ноги. Старший поражен; молчит и изумленно смотрит, как тот по пути раскидывает верхнюю одежду, швыряет на диван сумку с танцевальной формой и усаживается к нему за стол, с грохотом роняя голову на собственные руки. — Я так больше не могу! Это выше моих сил. Минхо, растерянно хлопая глазами, вспоминает, что надо проглотить кусочек недоеденного мяса, и, поспешно пережевывая, отставляет от себя раскрытый ноутбук. У него всё равно отпуск. Диссертация может подождать и до следующей недели. — Так-так-так, кто обидел моего мальчика? — он встает со своего места и подходит со спины, обнимая. Снизу доносится недовольное сопение, но Хо и не торопит. Терпеливо ждет, пока едкие, горчащие на языке слова окончательно сформируются в связные предложения. — Я его совсем не понимаю. Он вроде и мил со мной, и ответные знаки внимания проявляет, но каждый чертов раз, когда я пытаюсь поговорить о чем-то большем или стараюсь остаться с ним наедине, он избегает меня. Сколько бы я не пытался, я словно слепой котенок тычусь носом в глухую стену. Может, я чего-то не понимаю? — Ликс вскидывает голову и влажными глазами через плечо смотрит на старшего. — Скажи мне, Хо. В чем моя проблема? Я что-то не так делаю? Минхо выглядит удивленным. — Ты у меня спрашиваешь? — А у кого ещё? Ты у нас гуру в отношениях. Минхо со смешком отлипает, неловко трет шею и отводит взгляд. — Ты преувеличиваешь. — Ну, смотри, у меня выбор маленький, — Феликс складывает руки на груди, — Либо мне помогаешь ты, либо придется обращаться за помощью к Чанбину. Только мы оба знаем, каковы его методы и последствия советов. — Ты маленький провокатор, — Хо щелкает младшего по носу, возвращаясь к своему стулу напротив. — Но ладно. Есть у меня одна идея, — и его глаза по-кошачьи хитро сужаются. — Какая же? — Мы немножечко выведем его на ревность. Феликс недоуменно кренит голову под углом. — Разве это гуманно в наши дни? — А играть на моих слабостях — гуманно? — вопросом на вопрос с добродушной ухмылкой. На это Феликсу нечего сказать, и он виновато тупит взгляд в стол. Да уж, нехорошо получилось. Но, как говорится, в любви и на войне... — Оставайся у меня на ночь, — подтаскивая ноутбук обратно к себе, между делом роняет старший. — Заодно отвезу тебя завтра в академию. И начнем наше маленькое представление. По задумке Минхо, даже если бы они не застали перед первой парой Хвана на ступеньках главного входа, между студентами все равно пополз бы слух. Новость, мимо которой вряд ли можно пройти просто так, не зацепившись. Ведь не каждый же день одного из лучших студентов академии подвозят на крутой тачке. — У-у-у, — Хо улыбается и спускает на переносицу солнцезащитные очки, когда выходит из машины. Феликс хлопает пассажирской дверью и подходит к нему вплотную, перекрывая собой обзор. — Да мы с тобой сорвали куш. Твой Джин-ни здесь. — Не говори так, — Ликс легонько толкает друга в плечо, смущаясь неимоверно. Потому что Хёнджин действительно смотрит на них. — Он а) — пока что не мой, и б) — тебе пора валить. — Хорошо-хорошо. Но не могу же я уехать просто так, не обняв своего мальчика на прощание? — улыбка становится коварнее; мимо проходящие ребята, заслышав фразу, удивленно переглядываются. Феликс не успевает ничего сказать, холодный нос уже утыкается ему в шею, а губы шепчут возле самого уха: — Да он тебя буквально пожирает глазами! Щеки от этой фразы горят до самого обеда. И, когда наступает большая перемена, и все тянутся к столовой, Хёнджин словно ждет именно его. — Это был твой друг? Вот так вот, без приветствия. Сразу к сути того, что мучает и гложет. — А, э-эм... что-то типа того. Хёнджин кивает своим мыслям, торопливо извиняется. Но до самого окончания занятий незримо держится рядом. Феликс чувствует это. Чувствует кончики пальцев возле ладони. Ощущает тонкий аромат холодного хлопка. Слышит поверх макушки хриплый, раскатистый смех. — Всего пару дней, и он сам попросит о разговоре, — растягиваясь на диване, в тот же вечер обещает Минхо. И пусть он больше ни разу не появляется возле Феликса в присутствии Хвана, его слова оказываются чистой правдой. — Мы можем поговорить? — Хёнджин выламывает длинные пальцы, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Тихо выдавливает следом, — Наедине? Феликс молча следует за парнем, пока тот ведет его лабиринтами-коридорами куда-то наверх, к чердаку. Дверь незнакомой аудитории с тихим щелчком закрывается за спинами, их обоих окутывает тишина. Пару минут они молча смотрят друг на друга, оказываясь впервые так близко лицом к лицу. — Тот парень... — наконец, смелеет Хёнджин, горячим шепотом опаляя щеки и лоб, — вы с ним встречаетесь? — Н-нет, — голос предательски дрожит. Чужие глубокие, цвета неразбавленного американо глаза топят в своем омуте безвозвратного до самого дна. — Выходит, ты свободен? С-сегодня, имеется в виду? — взгляд начинает бегать поверх макушки, пальцы судорожно прячутся в рукавах кофты. Хван волнуется. И это ощущается. Из-за него воздух тремором дрожит между ними. Всего секунду Феликс медлит, но потом вдруг решается. Обхватывает ладонями красивые скулы, заставляет обратить на себя внимание. Глаза в глаза. И низким голосом шепчет: — И сегодня, и завтра, и даже в следующую пятницу. Для тебя, понимаешь? Уголок хёнджинового рта мелко дергается, и он медленно склоняет голову на узкое феликсово плечо, накрывая сверху одну из ладоней своей. — Прости... — жар кожи обжигает сквозь слои одежды. — Я не сказал раньше, потому что... боялся? Сомневался в себе? Робел? А увидев тебя с другим по-настоящему испугался. Это глупо и совершенно неправильно. Особенно по отношению к тебе. Но, представив, что я опоздал... — Чш-ш-ш, — Феликс не хочет дослушивать; прижимает к себе свободной рукой, кляня их с Минхо дерзость играть на чужих чувствах ревностью. — Всё в порядке. Теперь. Хёнджин кивает, вжимаясь лбом еще теснее в плечо. Несмело втягивает в себя приятный аромат парфюма, смешанный с естественным запахом кожи. Млеет от осознания, что ещё не всё потеряно. — Сходишь со мной на свидание? — Сегодня? Хван вскидывает голову, заглядывая в глаза. Берет миниатюрную ладошку в свои руки и улыбается тепло-тепло, так что сердце, не выдерживая напора, трепещет, заходится в рваном ритме, перескакивая с такта на такт. — И сегодня, — мягко поглаживая обветренные костяшки, — и завтра, и вообще когда захочешь. Ликс смущенно поджимает губы и смотрит в пол, стоит пухлым губам прижаться в мягком поцелуе к кончикам пальцев. Поочередно к каждой подушечке, лёгким, щекочущим ощущением крыла бабочки. — Спасибо, — глухо произносит Хёнджин, чуть погодя, когда они идут вместе на совместное занятие, едва соприкасаясь плечами. — За что? — не понимает Феликс, удивленно промаргиваясь. — За то, что появился в моей жизни, — спокойно отвечает тот, впервые за последнее дни дыша полной грудью и пропитываясь изнутри ароматом тёплого хлопка. Такого нужного, такого важного и необходимого для него.