И мы убегаем с тобой неизвестно в каком направлении.
Я вижу горы — над ними Останкин бес.
Там мы устаём, и как неважно по времени.
Там где-то видится нам гремучий колючий лес.
Его ледяные руки погружают в суровое начало января, когда в новогоднюю ночь люди боятся даже выглянуть в окно, настолько погода издевается над мирными жителями. Морозный ветер с мелкими частицами льда, проще называемые снегом, минусовая температура воздуха, достигаемая тридцати, а может и больше, ни черта не спасающие от обморожения рукавицы и связанный мамой шарф. Бегло вспоминая прошлое, Соню ещё больше кидает то в жар, то в неутолимый холод. Лишь обветренные мужские губы согревают девичью истерзанную душу, не прерывая напористый поцелуй посреди кухни. Несмотря на свои принципы и взгляды на жизнь, Кислов пытается быть бережным рядом с ней. Не боится, но всё же молча требует одобрения на то, чтобы отпустить шаловливые руки на округленные женские бедра. Ланиты девы мгновенно покрываются пунцовым окрасом, стоило юноше только прикоснуться к её верхним частям ног. Мягкие поглаживания не успокаивают, а только больше разжигают внутреннее пламя. И никому не известно, из-за чего девичьи щеки так резко воспламенились: стеснение стало тому виной или всё-таки дикое желание большего? И будь на месте Елисеевой любая другая девушка, одноклассница Ритка или же не местная с тусовки в заброшенном Доме Культуры, Ваня ни за что не стал бы мелочиться с ними. С любой другой хочется поскорее закрыть гештальт в виде природной потребности, на следующий день не вспомнив имени добровольной помощницы. Здесь всё гораздо иначе. Соня не та, с которой хочется поступить настолько омерзительно и пошло. Кудрявый и намёка не давал на нечто большее, чем объятия, ведь не нуждался в наглом использовании. Она не заслуживает этого. Да и другие не достойны отрицательного отношения к себе, но шатенка по-сравнению с ними абсолютно не такая. Вот в чем суть. Её сухощавые ручонки пробираются меж мягких каштановых кудрей, изредка почесывают макушку словно послушному коту, пока пальцы свободной руки играются с завитками волос. Порой казалось, что у Елисеевой самый настоящий фетиш на кудрявые волосы, иначе объяснить её тягу прикосновения к Ваниным волосам никак нельзя. Она работает по технике «кнут и пряник», что вскоре станет её стихией: резко сжимает клочья волос в своих руках, после чего ласково поглаживает, вновь глуша потребность в игре с кудрями. Боясь оторваться от шатенки и потерять возможность почувствовать себя любимым, Кислов аккуратно влечёт за собой девушку, медленно передвигаясь задом-наперёд в направлении собственной комнаты. Конечно, они могут спокойно разместиться в гостиной, где юноша обитает реже всего, или остаться на кухне, но какова вероятность, что Лариса действительно вернётся завтра утром? Даже рабочий персонал редко соблюдал поставленный график, договариваясь между собой о сменах, за что Ваня в такие моменты буквально проклинал чёртову парикмахерскую рядом с центром Коктебеля. Одним глазом Софья поглядывает на квартирные проходы, дабы не споткнуться на любой брошенной вещице или же не задеть дверной косяк. Кудрявый же к этому относится более спокойно. Он знает окрестности квартиры как свои пять пальцев, поэтому беспокоится за новые полученные увечья ему незачем. Всё его внимание полностью сконцентрировано и отдано под обеспечение Елисеевой. Теперь именно она владеет темноволосым парнем, вся власть и доминантность лишь в её руках. Безусловно, радоваться особо нечему, но кому ещё из бывших спутниц Ваня доверил самого себя?«Чего ты достиг в этом мире?» — спрошу нечаянно.
Мы смотрим на белого лебедя в сложном отрывке сна.
Ответ не из лучших, дан быстро, отчаянно:
"Чего я достиг в этом мире? Прости, но достиг я дна"...
Теперь неулаженный окончательно конфликт мало беспокоил двух обескураженных друг другом подростков. Незакрытые вопросы насчёт случившегося позабыты, возможно временно, но факт остаётся фактом: Ваня думает только о божественности девушки в его цепких руках, а Соня лишь о том, почему раньше не замечала собственных бурных чувств. Раскрепощенность в плане тактильности пьянит и валит с ног. Не в силах больше самостоятельно держаться на ногах, юноша укладывает хрупкое женское тело на постель. Конечно, это не двуспальная кровать с люксовым постельным бельём, но Соне стоило гордиться, ведь на ней ещё ни одна пигалица Кислова не была. И то ли навязчивые мысли, пропитанные ревностью и некой завистью, то ли неладное предчувствие поспособствовали остановке воссоединения двух противоположных тел. Оторваться от манящих, припухлых после длительного поцелуя, губ было сложно, но кудрявого утешал лишь тот факт, что шатенка находится полностью в его распоряжении. Они вместе отданы друг другу без угрызения совести и боязни, что кто-то нагло продаст или вышвырнет чувства другого. Киса действительно способен на такое, но нужно ли ему это сейчас, когда перед ним на его же постели лежит девушка мечты? Та, с которой не стыдно разделить плотно забитый косяк. Та, с которой, чтобы обрести покой, достаточно просто хорошенько выспаться в одной кровати. Та, объятия которой согревают похлеще комнатных батарей и обогревателей в студеную зимнюю пору. Та, с которой Кислов видит собственное будущее. Но светлое ли оно? Соня тот тип людей, который не нуждается в сторонней любви. Она знает себе цену, порой загоняется по мелочам, но тут же отмахивается от глупых мыслей. Действительно, дева может любить и ненавидеть себя одновременно, но разве это не лучше, чем быть зависимой от чужого внимания? Она никогда не ждёт пожелания «доброго утра» и «спокойной ночи», не парится насчёт риска расставания, не забивает голову подростковыми мечтами и фантазиями с плодом первой любви. Ей абсолютно плевать на все эти вещи, она не видит себя в будущем счастливой за счёт другого человека. Именно в этом нравственном принципе Кислов не является полной противоположностью по отношению к Софье. Словно сойдя с одной планеты вместе, оба ненавидели быть зависимым от постороннего человека, которого принято называть своей любовью и судьбой до конца смертных дней. Ваня, как и Соня, не видел тревожного смысла в любви и прочих ванильностях, его гложили только физические потребности, не более. Твёрдо поставленный статус отношений напрягал двоих, а в этом их определённая схожесть. Но говоря ближе к делу, хочется заметить, что оба сломлены судьбой. Девушка теряется в пространстве из-за постоянных бытовых проблем, питает ненависть благодаря стандартному российскому отцу, опасается приближающегося будущего в одиночестве. Кудрявый же относится ко всем наболевшим проблемам более эмоционально: ссора с матерью завершается уходом из дома и пропажей на пару дней, очередной конфликт с ребятами оканчивается раскуренной дурью меж пальцев, завал в учёбе, на которой он бывает раз в неделю, имеет благополучный конец в виде конфликта с рабочим персоналом школы. Это наглядный пример нестабильности Кислова, которую все привыкли восхвалять и романтизировать. Каждая новая неудача сопровождается привязанным к торсу грузом, из-за которого подростки на быстрой скорости падают в пропасть. Она бездонна, в ней нет конца. Никому из них не дано знать, в какой момент жизни груз на теле станет настолько тяжёлым, что они пулей отправятся навстречу смерти. Это гребанный ад, в котором суждено застрять им двоим, но благодаря ему они не будут вместе. Соня и Ваня – жертвы дна, где правят утопленники. Любовь там ничем не владеет, их сожрут заживо, не оставив и намёка на жизнь. Однако желание наслаждаться настоящим моментом возвышается над ними. Оторвавшись от чрезмерной тактильности, вот уже на протяжении пяти минут Кислов взирает на кареглазую деву под собой. Её тёмные мягкие волосы рассыпались на подушке, горящие янтарные глаза в темноте казались чёрными, пухлые мокрые губы едва приоткрыты для получения большей дозировки кислорода, а миниатюрный нос с незаметной горбинкой напоминает кнопку, что забавляет парня. Его бы воля – он бы распечатал фотографии девушки, чтобы завешать ими всю комнату, каждый раз просыпаясь с утра и вспоминая, какой чудесный человек есть рядом с ним. Жаль, что окружающие воспримут его показатель любви в штыки, поймут не так, как хотелось бы Ване. Но когда его волновало общественное, навязанное стандартами, мнение?И мы так боимся вдвоем неизвестно какого прозрения.
А можем уснуть на ладонях своих, не жалей, я вру...
Елисеева умиротворенно улыбается, сопровождая положительную эмоцию облегчённым вздохом. Ей не удалось разобраться с Кисловым и поговорить по душам, разъясняя детали конфликта настолько подробно, чтобы больше не возвращаться к подобному. Однако лежать на его кровати, смотреть в глаза напротив и ловить удовольствие от текущего момента, возможно, и есть решение нынешней проблемы. Быть может, стоило приступить к этой терапии изначально, не раздувая из мухи слона? Ваня видит её широкую дурную улыбку, из-за чего не может сдержать и своей. Двое эмоциональных подростков глупо улыбались друг другу, осознавая нелепость той самой ссоры. Своим поведением они напомнили четырнадцатилетних ребят, которые не могут жить без негатива и разборок. Конечно, Ваня не перестаёт оставаться агрессивным и нестабильным человеком, но опустить ту ситуацию сейчас хотелось больше всего. Осознав всю ироничность, Елисеева и Кислов едва усмехаются друг другу в лицо, не объясняя причин и подробностей. Смотреть на слиток золота и не забрать его приравнивается к тому же самому, что смотреть на шелковистые каштановые волосы и не притронуться к ним. Юноша никогда себе не отказывал в удовольствии насладиться приятным естественным ароматом, который был намертво присвоен Софье. Лишь с ней ассоциировалась сладкая спелая малина, ни с кем другим. Вкусовые рецепторы вынуждены напоминать своему хозяину о существовании столь прекрасной, по его мнению, девушки, стоит только заметить на прилавках магазина нечто необычное со вкусом ягоды. Действительно, подобному аромату пытаются подражать многие, однако Кислов даже в замкнутом пространстве, где смешаются абсолютно все оттенки малины, найдёт именно тот самый родной запах, ради которого и будет устроено данное мероприятие. — Предпочтения насчёт чая не изменились? — бархатно бормочет кудрявый, заставляя юницу под собой поймать волну удовольствия. В современном обществе принято общаться между собой в пол голоса, но была бы воля, Елисеева бы общалась с избранными исключительно шёпотом. Она не понимала своих разносторонних вкусов, но это было действительно так. Шатенка положительно кивает в ответ. Оба понимали: рассчитывать на нечто большее бесполезно. Даже если настоящая близость случится, она не заменит их неповторимой дружбы. Многие придерживаются такой позиции: «Лучше иметь хорошего друга, чем подобие отношений». Елисеева и Кислов входили в число тех самых единомышленников. Он кидает короткое «жди здесь», после чего мгновенно удаляется из комнаты, оставляя девушку во временном одиночестве. Она глубоко вздыхает, наблюдая за собственной вздымающейся грудью. Ощущение чистоты лёгких появилось впервые за некоторый промежуток времени, учитывая бесконечные попытки скрутить правильный косяк на неизвестных квартирах. Раннее она боялась даже представить, как выглядят её органы после потребления отвратительной дряни. Однако сейчас Софье дышать по-особенному проще. Будто Ваня открыл для неё второе дыхание, но это уже догадки романтичности. Внимание окрылённой девушки привлекает открытый балкон. Ещё один из маркеров в списке любимых вещей – застекленные балконы с отоплением. Имея подобную слабость, она старалась подбирать для себя будущую квартиру хотя бы с обыкновенным балконом. Шатенка до дрожи в коленях любила наблюдать за ночным городом или, обобщенно, миром. Шелест деревьев вокруг, тёплый сумрачный воздух, едва нарушаемая гробовая тишина. Всё настолько спокойно, что охото заснуть где-нибудь на терассе или подоконнике. Жаль, что это не принято. Она медленно покидает комнату Кисы, входя на балкон. Здесь присутствовал настоящий минимализм и холостяцкая атмосфера: небольшой стул в самом углу тесного помещения, стеклянная пепельница на крепком подоконнике, одна подушка в изгибе пластиковых окон, а также наполовину полная пачка ментоловых сигарет с зажигалкой. Видимо, парень обитал тут достаточно редко, иначе Лариса даже цветы побоялась ставить здесь. Либо бычками закидает, либо по шаблону жанра забудет полить. Недолго думая, Софья успела выбрать собственное личное место на застекленном балконе. Мягкая серая подушка привлекла к себе девичье внимание с такой силой, что та не смогла удержаться и разместилась на крепкой белой поверхности с ногами. Вероятность того, что Кислов будет против, ровняется нулю. Ему абсолютно плевать на чистоту в данном месте, ведь особого предназначение для него оно не имеет. Так хоть родной человек будет доволен. Вид из окна, конечно, не был похож на небоскрёбные красоты, однако наблюдать за миловидными спокойными прохожими были также интересно, как и за людьми в соседней многоэтажке. Детская площадка, по всей видимости, была оживленной и действительно детской в период детства Вани. Опираясь на его рассказы, он с друзьями частенько застревал на ней допоздна, играя в прятки или войнушки. Сейчас же лавочки оккупировали более взрослое поколение с бутылками хмельного, разбрасывая недокуренные бычки в песочницу и окончательно доламывая и без того скрипучие качели. Соня никогда не забудет тот день, когда случайно столкнулась с кудрявым именно здесь. Возможно, судьба по правде загадочная штука. — Я тебя потерял, — усмехаясь, кудрявый вошёл на балкон. Он аккуратно поставил кружку с карамельным чаем возле подогнутых девичьих ног, немного полюбовался её домашним видом, улыбнулся собственным фантазиям и схватился за пачку сигарет. Тонкая никотиновая палочка моментально оказывается меж обветренных губ, пока к противоположному концу подносится огниво. Пока юноша пытается раскурить табак, замкнутое постепенно смешивает в себе приятные нотки карамели и терпкого ментола. Самый веский повод открыть окно. — Слушай, — она решила прервать мёртвую тишину между ними, заводя диалог не на лучшую тему. Кислов же открыл пластиковое окно на проветривание, сбросил небольшой дотлевший пепел на улицу и принялся внимательно слушать девушку. Не хотелось упустить ни единого слова, что слетело с её мягких манящих губ, — Может всё-таки поговорим? — Мышка, ну не начинай, — соскучившись по шатену за столь длительный промежуток времени, она уже и вовсе позабыла, что в его кругах носит такое ласковое прозвище. Возможно, изначально оно было вырвано из неприятного контекста, но сейчас оно приобретает совсем другой окрас. Честно, Елисеевой даже начинает нравиться это непринуждённое и заботливое «Мышонок». Услышав просьбу девушки, он мгновенно изменился в лице: свёл брови к переносице, едва кривил нос и дул губы. Видимо, момент для разговора подобран неверно, но разве он посмеет отказать ей? — Тебе ли не похуй на это всё? Повели себя как дети, ну и хер с ним. Кайфуй. — Нет, я всё-таки должна высказаться. Если не хочешь, можешь никак не реагировать и ничего не говорить, я пойму, — ему безумно тяжело устоять перед кареглазой девушкой. Даже сейчас, когда она заводит важную для них двоих тему разговора, Кислов слегка скидывает женские ноги с подоконника, размещаясь между ними и устремляя заинтересованный взгляд точно в янтарные омуты. Он действительно не хотел вновь затрагивать тему конфликта, однако выслушать позицию Елисеевой был не прочь, — Я хуево повела себя, когда сбросила всю вину на тебя. Так не должно быть, потому что прервать общение было моим решением, ты там правда не при чём. Извини. Ваня молчит. Вставляет тлеющую сигарету между губ, пускает клубы дыма, что ветром вытягиваются из помещения и едва задевают рецепторы девушки, внимательно наблюдает за её эмоциями. Она совершенно спокойна, не прерывает зрительный контакт из-за смущения и свободно позволяет мужским рукам бережно поглаживать наружную часть бёдер. Его руки действовали как успокоительное: вверх – шатенка задерживает дыхание в надежде не провалиться и не выдать себя с последними потрохами, вниз – Елисеева чувствует жар, исходящий либо благодаря дыханию друга, либо из-за догоравшего пепла. — Ты серьёзно уверенна, что в этой херне виновата только ты? — чуть улыбнувшись, он решил разбавить обстановку нежданным вопросом. Подушечки пальцев придерживают самокрутку, привлекая взгляд женских глаз. Ещё никогда Соня не была настолько воодушевлена эстетикой раскуривания табака со стороны оппонента. Однако Кислов это делал слишком красиво и привлекательно, — В любой ссоре виноваты оба. Я тоже поступил как баран, когда оставил тебя с пацанами, а потом даже не написал. Тоже извиняй, не хотел обидеть. Кареглазая обдумывает краткий диалог, пытаясь выявить для себя какие-то доводы. Развивать конфликт заново не хотелось никому, однако гадкое чувство вины пожирало Елисееву. Она понимала: эмоциональность и вечное обвинение каждого второго, но не себя, однажды приведёт к печальным последствиям. Однако она никогда не задумается об этом в определённо нужный момент, гнетущие мысли всегда будут настигать жертву в самое последнее время. И теперь, переосмысливая навязчивые воспоминания и наболевшие темы, в ветреной голове девы крутится лишь одна фраза: «он подаст мне две руки, даже когда я не буду заслуживать ни одной». Она встревоженно смотрит на Кислова, пытается найти нужный ответ в его глазах, но тот, пародируя чеширского кота, не прекращал лукаво улыбаться и щурить взгляд. Соня безумно любила эту изюминку в нем, но когда требовалась поддержка и особое внимание – хотелось сказать о глупости прямо. Но она не посмеет. Просто не может. Слишком уж нравятся эти горящие карие глаза и широкая хитрая улыбка до ушей. Завидев в девичьем взгляде некую грусть, кудрявый мгновенно пытается исправить положение. Возможно, его слова прозвучали слишком просто и не психологически, не соответствуя нормам хорошей поддержки. Но Ваня действительно дал то, на что был способен, а самое главное – от чистого сердца. Подушечки указательного и большого пальцев аккуратно подносят тлеющую сигарету к женским губам, настаивая затянуться. Софья безотказно примыкает к фильтру, заполняя лёгкие убийственным ядом. Ментол обжигает недавние кровоточащие ранки, табак оседает пеплом в хрупких лёгких. Казалось бы, всё идёт так, как считается нужным. — Расслабься, — одними губами произносит Кислов, пока шатенка оберегает его от густого дыма, выдыхая его в небольшую щель в окне. Он правда не обладал сверхспособностями и бешеными деньгами, дабы обеспечить девушке настоящую терапию в качестве поддержки, но он мог элементарно уделить ей немного внимания. Не прекращал тактильничать, доказывая поглаживаниями то, что девушка действительно прекрасна, лучезарно улыбался с ней в одном тандеме, раскуривал сигарету пополам, так ещё и с его рук. Всё это гораздо дороже элитных психологов и санаториев. Наконец увидев что-то похожее на умиротворение в янтарных глазах, Ваня удовлетворенно улыбается и прижимается головой к упругой женской груди, предварительно выкинув дотлевший до фильтра окурок в пепельницу. Елисеева обязательно проанализирует своё исчезнувшее пренебрежение к тактильности, но чуть позже. Сейчас её это мало волновало. Внимание полностью сконцентрировано на сладком карамельном чае, необыкновенном закате солнца и мягкой макушке Кислова, которую так приятно поглаживать, пока тот сильнее жмётся к её телу, носом утыкаясь в солнечное сплетение.Гори, не стесняйся, не думай, что больше нет времени,
Ведь как оказалось, я также тебя люблю.
Запах ментола с примесью свежего одеколона, что стал родным и любимым за короткий промежуток времени, отчётливо исходил даже от кудрявых прядей юноши. Каждый раз наполняя лёгкие кислородом, казалось, словно теперь Елисеева дышит отнюдь не как все остальные. Её воздух заменяет отличающийся аромат Вани, а разве это не лучше? Солнце оставляет после себя тёплый шлейф, который напоминает самый нежный поцелуй ребёнка, ласкающий бархатную кожу. Лёгкий ветерок, пронизывающийся сквозь открытое на проветривание окно, играет с тёмными прядями женских волос. Девушка морщится, когда волоски застревают меж ресниц, пытается аккуратно избавиться от дискомфорта, при этом не потревожив Кису. Вот-вот приморский городок окутает самое романтичное время суток – сумерки. Влюбленные пары словно мышки будут прокрадываться к городскому парку, займут всевозможные свободные лавочки, скупят ларёк мороженого на окраине. Вот она – беззаботность. Елисеевой же для полноты картины хватало того, что она имеет сейчас. Удивительно нежный и тактильный Кислов, постоянно жмущийся к её груди и при этом сжимающий изгибы талии, кружка ароматного сладкого чая, едва заметный закат на горизонте, а также полная свобода от лишних криков и бытовых проблем. Она знала, что через пару часов последние две вещи обязательно вернутся в её жизнь, однако Софья старалась как можно сильнее насладиться моментом, не выпуская худощавой руки из копны кудрявых волос. — У меня мать сегодня в ночную, — юноша поднял голову и разместил подбородок на женской груди так, чтобы можно было с лёгкостью наблюдать за взглядом девушки, — Оставайся у меня. — Зачем? — она специально задаёт нелепый вопрос, глядя за тем, как быстро Кислов сможет выкрутиться из подобной ситуации. Но тот без раздумий нашёл ответ, что удивило Софью. — Хочу побыть с тобой подольше. Больше двух недель был без тебя. — Значит соскучился? — кареглазая хитро улыбается, поглаживая парня по затылку. — Соскучился, — он ловко перехватывает её руку и аккуратно прикладывает ладонь к собственной щеке, начиная ласкаться словно мартовский кот. Елисеева наивно идёт на его поводу, большим пальцем проходясь по отчётливо выраженным скулам. Возможно, в будущем она пожалеет об этом, однако сейчас остаться наедине с Кисловым и побыть вместе хотелось больше всего на свете. Со стороны их дуэт выглядит слишком романтично и необыкновенно, учитывая длительную паузу из-за разногласий. Однако были абсолютно с разных вселенных, разных окружений и слоёв общества, называйте как хотите. Ваня искал повод обкуриться до потери памяти, развлекался с местными девушками лёгкого поведения, находя в них долю поддержки и потехи, злоупотреблял с алкоголем на постоянных тусовках. Юноша брал полное удовольствие от жизни, правда, не совсем в здоровом ключе. Соня же была достаточно скромнее: шумные тусовки редко замечали рядом с собой особь Елисеевой, алкоголь лишь изредка манил янтарный взгляд, а наркотики – единственная схожесть двух подростков. Они разные. Действительно. У двоих имеется дефицит родительской любви, оба на подсознательной почве мечтают об отношениях и семейном счастье, но судьба сводит их совсем не за этим. В жизни друг друга они навсегда останутся хорошими друзьями, любовь никогда не станет их связующим символом. И даже если Кислов пойдёт на перекор всем принципам и жизненным границам, их умиротворение не будет общим. При любом раскладе такой союз быстро утратит все свои силы, он не вечен. Не вечен точно также, как и здоровье этих двоих. Хотя, когда это их волновало? — Ну а если, чисто теоретически, мне станет с тобой скучно? Что тогда? — сделав пару глотков постепенно остывающего чая, шатенка поставила фарфоровую чашку на подоконник неподалёку от себя. Осилить всё содержимое она однозначно не сможет, Кислов не позволит. — Тогда... — он растягивает одно слово настолько мучительно и невыносимо, что темноволосая готова взвыть от любопытства. Кудрявый покидает балкон, молча призывая за собой гостью. Он знал, чувствовал, что она хвостиком пойдёт за ним. Это ожидаемо, — Тогда буду тебя развлекать. Загадочные фразы с хитрой гримасой на лице настораживали девушку. Никому не дано понять, о чем думает сейчас Кислов: похоть, алкоголь, романтика на берегу рыбачьей бухты, наркотики. Впрочем, Елисеева заслуживает Оскар, ведь попала именно в последнюю категорию на тему размышлений юноши. Ловкими движениями руки Ваня извлекает давно скрученный косяк из кармана толстовки в шкафу. Прятать наркотики в ней стало традицией, ведь именно этот элемент одежды он хранит в шкафу для галочки. Худи давно мало ему, а выкинуть жалко, всё-таки любимым было. Теперь для него есть гораздо ценное предназначение, о котором Лариса ни в коем случае не должна узнать. — Вау, — очевидно, девушка говорит это, скитаясь между раздвоением мнений. С одной стороны – покурить травы в компании Кислова удастся не всегда. Да и к тому же, когда в последний раз шатенка притрагивалась к запрещённым препаратам? С другой – она обещала себе завязать. Завязать с продажей, завязать с употреблением. Вообще завязать. Видимо, сегодня не самый подходящий момент для таких целей на дальнейшую жизнь, — Да ты прям ходячий цирк. — Был цирк, — подмечает Иван, тыкая указательным пальцем в воздух. Оба говорили об одном – о способе развлечения Кислова. Он не самый лучший, зато самый эффективный. Юноша достает зажигалку из кармана спортивных штанов, подпаливает конец плотно забитого косяка, медленно раскуривая. Мгновение и дурь воспроизводит эффект на организм, проникая в лёгкие и постепенно начиная действовать, — А будет шапито. Тонкие губы выпускают клубы ядовитого дыма с приторным слащавым запахом. Елисеева морщится, однако от вежливо протянутой сигареты не отказывается. Лишь больше затягивается, погружаясь в одну и ту же пропасть, что и товарищ. Оба знали дальнейший исход событий с таким развлечением, но разве умереть в один день хуже, чем прогуляться по ночному парку за обсуждением прошедшего дня? В том-то и дело, что оба не находили разницы между двумя разными способами убить время. И теперь, когда над комнатой висит густое облако дотошно сладкого дыма, подростки лукаво лыбятся друг другу, сливаясь в единое целое во время крепких объятий. Вот что с людьми вытворяют внезапное примирение и трава. Кислов не добился интимной близости, не стал первым и единственным половым партнёром у Елисеевой, однако разделить с ней сигарету и блант стало гораздо приятнее. Карамельный чай, ментоловая сигарета и плотная самокрутка натощак – это гораздо лучше любого секса.