Слякоть.

      Входная дверь с железными цифрами 23 с лёгким скрипом отворилась перед третьей жительницей не самого благоприятного, но родного очага. У Сони толком и выбора не было где жить, поэтому приходилось мириться с пожеланиями родителей и запахом сырости повсюду. Измученная шатенка остановилась на пороге, стягивая холодные кроссовки. Буквально несколько минут назад она с широкой улыбкой на лице обнималась с Кисловым, а теперь её тушу снова пожирает опустошение и нежелание жить. Хотя бы сбежать из приморского городка и жить в одиночестве словно отшельник, лишь бы не слышать родительские голоса и не видеть их пьяные рожи. Единственное, о чем мечтала Соня.       — Дим, ты? — знакомая интонация с нежностью задаёт вопрос тому, кто стоял на пороге квартиры. Видимо, шатенку тут не сильно ждут, чему она не сомневалась. Ожидаемо, чего скрывать. Женщина с завязанным пучком на голове и наполовину полной рюмкой в руках вышла в коридор, но стоило ей завидеть на коврике не мужа, а родную дочь, то довольная улыбка мгновенно спала с тонких губ, а на лице появился некий шок. На материнских губах крутилось девичье имя, но произнести его она так и не осмелилась.        — А я видимо квартирой ошиблась, раз тут ждут кого угодно, но не меня, — нахмурившись, девушка сложила руки на груди, пронзительно прожигая мать взглядом. Не хотелось скандала, не хотелось разборок бытовых отношений, не хотелось видеть и слышать кого-то их них. Но Соня по-другому не может. Если не это, то тогда других тем для разговора с семьёй у неё нет. Никаких. Абсолютно.        Переклин закипающей агрессии способствует резким движениям – девушка внезапно начинает натягивать кроссовки обратно, всем своим видом показывая, что больше не намерена здесь находится. И пусть отец пьёт вне дома не по расписанию, а это её единственный шанс почувствовать себя комфортно в четырёх стенах. Плевать. Соня снова чувствует усталость и обиду. Теперь уже и на мать.        — Подожди-подожди, Сонечка, — бархатные женские руки останавливают дочь, держат за рукав чёрной ветровки, не позволяют дотянуться до второго кроссовка и вынуждают снять первый, — Ну чего ты пылишь сразу? Я же не со зла.        — А что тогда со зла, а? Не звонила мне? Или может даже не искала? Чем вы занимались всё это время?! — подростковый голос переходит на крик. Елисеева младшая крайне недовольна таким поведением матери, пусть и воспитанием её заниматься должна не она. Ей просто хочется почувствовать себя любимой дочерью, нужной и ценной. Зависть к другим детям когда-нибудь задушит Соню толстым тугим канатом. Но она держится. Пока держится.        — Ты же знаешь... Если я позвоню, папа начнёт ругаться, и мы с тобой нормально не поговорим, — она разводила плечами с чрезмерным спокойствием, словно всё так и должно быть. Словно Соня всё это время была дома. Словно никакой девочки не пропадало без вести на несколько дней. Словно всё идёт своим чередом. Глупо. Безумно глупо.        — Ты даже не написала мне, мам, — голос дрожит. Тяжело называть, пьющую без конца женщину, матерью. Нелегко смотреть в её стеклянные глаза, понимая, что каждая её фраза пропитана дешёвым алкоголем, а может быть даже и наркотиками. Кареглазая скоро сойдёт с ума, — Если бы ты действительно хотела связаться со мной, ты бы нашла возможность.        Желание проводить дальше беседу угасло ещё в самом начале, однако на данный момент девушка достигла конечной. Сняв уличную обувь, она быстрым шагом проходит в свою комнату, оттолкнув от себя мать. Чувство неправильности не будет сжирать шатенку за применение лёгкой физической силы. Оно её поглотит лишь из-за того, что Елисеева изначально вошла в дискуссию с пьяной матерью. Не стоило этого делать. Нужно было оставить всё так, как есть.        Назад время не вернуть. Что сделано, то сделано. 

***

      Серые широкие брюки дополняют двойную кофту, первый слой которой состоит из белого лонгслива, а второй из тёмной футболки. Заморачиваться над верхней одеждой в период холодов шатенка отнюдь не любила. Какая разница, что у неё под курткой или ветровкой? Вот и она считала, что никакая. Именно поэтому, накинув тёплую шерпу, поспешила удалиться из квартиры, куда в ближайшее время заявится пьяный отец.        Вспоминая об утруждении в смене курток на каждый выход из дома, Соня вспомнила про непрочитанные сообщения, которые жаждят не только ответа, но и товара от поставщика. Если бы потребовались раскаяния, Елисеева бы чистосердечно призналась в своей распущенности и неответственности к торговле. А ведь деньги в её кошельке уменьшались с каждой прогулкой, будь она в одиночестве или в компании Гены. В любом случае на днях ей придётся принять какого-либо клиента, ведь жить на что-то надо.        — Меняешь куртки как перчатки, — точно подметил внезапно появившийся юноша. Ну или по крайней мере Соня не замечала его ни в окне, ни на улице, пока хриплый голос не услышала. Стоило бы включить внимательность, пока её отсутствие не привело к чему-то более глобальному, чем испуг от тембра Кисы.        — Какой ты внимательный.        — А то, — хмыкнул юноша, чуть загордившись собой. Два плотно сжатых кулачка отбиваются друг от друга, молчаливо приветствуясь. Соня замечает жёлтый скутер за спиной парня, после чего вопросительно сверлит обоих взглядом, — Домчимся до парка с ветерком. Там нас уже Хенкалина с Мелом заждались.        — С тобой? На скутере? Да никогда в жизни! — сарказм мгновенно прыснул с пухлых губ, из-за чего юноша усмехнулся. И почему он не додумался раньше начать действовать в её адрес?       — Не гунди, Мышонок. Ты такого адреналина больше нигде не получишь, — мозолистые руки бережно натягивают яркий шлем на женскую голову. Узловатыми пальцами он осторожно убирает выбивающиеся пряди каштановых волос, после чего опускает прозрачное стекло. Кислов самодовольно улыбается, понимая, что девушка позволила ему поухаживать за собой. А ещё она забавно выглядит в этом шлеме, грех не прыснуть смехом, — Прыгай.        Кудрявый усаживается вперёд, оставляя сзади достаточно места для своей сегодняшней спутницы. Соня неумело размещается на сидении, после чего пытается настроиться на ближайшую, не самую аккуратную дорогу. Однако девушка даже набрать воздуха в лёгкие не успела, как транспорт резко тронулся с места, вынуждая пассажирку мёртвой хваткой вцепиться в торс водителя. А ему это лишь в радость – когда приятные женские руки сжимают кофту на нем. Грязно, пошло, но в этом весь Кислов.        — Я тебя ненавижу, Кислов! — вопит девушка позади, с каждым разом сжимая одежду на парне всё сильнее и сильнее. Он удивлялся, как она ему ещё кожу не содрала, но Соня в любом случае старалась обходиться аккуратно с приятелем, нежели он с ней.        — Взаимно, Мышка! — а девичье тело словно питается негативной энергией. Лишь сильнее вжимается в широкую спину, активнее жмёт кофту под раскрытой курткой парня. «Хоть бы застегнулся, бестолочь» – проносится в женской голове. Она обязательно даст ему подзатыльник за такое безобразие, ведь лечить она его не собирается. Но не сейчас, — От моего дома пешком пойдём. Там близко.        Хотелось возмутиться, мол «а изначально нельзя было пойти пешком», но вновь прибавленная скорость выбивает Елисееву из колеи. Когда-нибудь этот кудрявый идиот доведёт её до инсульта, она в этом уверенна. Ну а пока приходится наслаждаться настоящим моментом, довольствуясь приходом новых приятелей. И Соня надеется, что в компанию близких к Гене присоединиться Ваня – беззаботный и ветреный дурак, показывающий плохой, но такой сладостный пример жизни. Ей безусловно есть, чему научиться у этого парня.        Встретившись с шатенкой и катаясь с ней по свободному городу, вдыхая полной грудью запах адреналина и морского воздуха, хотелось верить, что она единственная с такими взглядами на жизнь и мыслями о нем. Хотелось почувствовать преимущество перед другими, ведь только у него есть такая интересная... подруга?        За минимальный промежуток общения Елисеева не успела как-либо преисполниться в глазах Кисы. Она не помогла ему в какой-то жизненной ситуации, не поддержала морально при первой необходимости, не спасла ему жизнь и не стала её смыслом. Тогда в каком месте она заслуживает статус подруги? Заслуживает. Ваня уверен в ней. Она заслуживает этого и даже больше.        Киса врать не будет: он встречал десятки, а может даже и сотни красивых девушек, от которых не менее приятно пахло и с ними иногда можно было развить толковый диалог. Но нет в них чего-то цепляющего. Нет той изюминки, за которую охото ухватиться и держаться до конца оставшихся дней, а Ване осталось недолго – либо колония с совершеннолетием, либо смерть от передозировки запрещёнными препаратами. Выбор не из лучших.        А что он собственно нашёл в Елисеевой? Светлые карие глаза, напоминающие самый спелый и ценный янтарь? Каштановые густые волосы, что непринуждённо струились по её хрупким плечам? Пухлые розовые губы, постоянно смазанные чем-то липким и, наверняка, сладким? Что такого интересного в Соне, чего нет в других точно таких же девушках? Они все одинаковые, вдруг Елисеева тоже смешивается с этой серой массой? Ваня не понимал сам себя. Соня была простой. Не выделывалась новыми покупками, что были совершены за родительский счёт, не требовала к себе много внимания, насыщаясь простым диалогом по телефону или очередной перепалкой в школе, не отказывалась от глупых, но заманчивых идей, даже если они не особо её устраивали. Она буквально была копией Вани. Дурной женской копией, с которой хотелось окончательно потерять голову и погрязнуть не в наркотиках, а в естественной эйфории, теряясь в ночи. Вот в чем заключалась её индивидуальность. Она – не серая масса.        — Приехали, — хриплый голос отрезвляет застывшую деву, позволяя выйти с некого транса и, наконец, снять шлем, параллельно этому слезая со скутера.        — Чтоб я ещё раз согласилась вместе с тобой куда-то ехать.       — А ты не узнаешь об этом, — снова на бледной физиономии появляется улыбка чеширского кота, а карие глаза сужаются в хитрой гримасе. Вроде бы и бесит, а вроде такой притягивающий. Мимика у Кислова отпадная, это факт, — Возьму и не скажу тебе, как сегодня.        — А я больше с тобой гулять не соглашусь, — она хитро показывает ему язык, дожидаясь, когда парень припаркует свой скутер под окнами квартиры.        — Ну это уже вообще беспредел, — кудрявый в шуточном недоумении развёл руки в стороны, заливаясь заразительным смехом вместе с Елисеевой.        Возможно, их нестабильность в общении и агрессия погубили друг друга. Быть может, каждый обжегся острыми фразами, что цепляли за живое. Безусловно, оба навредили друг другу неуравновешенностью и желанием первенства, но быстро сгладили острые углы. Теперь, когда темноволосая девчонка шла рядом и смеялась с каждого его слова, Киса сомневался в её хладнокровии и остроте на язык. Соня не такая. Теперь, когда кудрявый рассказывал ей глупые истории из жизни и шутил на самые безграничные темы, Сева сомневалась в его неконтролируемой агрессии и холодном отношении ко всему живому. Ваня не такой.       Противоречие душит, проходится острым лезвием по доверию, заставляя кровоточить открытую рану, и вводит в глубокое заблуждение. Неужели люди бессовестно врали Соне о том, что Кислов подлый агрессор? Ещё ни разу он не оправдал их сложившегося общего мнения. Хотя, возможно в минимальных количествах, но злиться дозволено каждому, это неизбежная эмоция человека. Быть может, люди преувеличивают? Неизвестно. Да и Елисеева пока об этом думать не планирует. Не время.        На входе в парк девушку с парнем встречает блондин. Рядом с ним никого не было, кроме веселящейся детворы со счастливыми родителями. Вокруг так много детского смеха, сахарной ваты и весёлых криков аниматоров. Шатенка внезапно погружается в детство, вот только не в свое, а в чужое. Её момент беззаботности угас ещё в первом классе, когда пришло осознание, что её родители какие-то не такие. Соня больше не сможет быть маленькой и бегать вокруг мамы с просьбой сходить на батуты. Соня больше не сможет наслаждаться сахарной ватой с измазанными щеками. Соня больше не сможет смущаться от каждого слова гримера, пока тот рисует ей тигра на лице. Этого не было в её детстве, а наверстать она не сможет уж тем более. Возраст другой.        — Сонь, чего застыла? — Боря щёлкает двумя пальцами перед глазами девушки, заставляя вернуться в разочаровывающую реальность, — Пойдём, там Мел ждёт.        Шатенка положительно кивает и направляется за парнями в сторону небольшой глуши.        Городской парк по-своему прекрасен. В обычное время здесь редко встретишь кого-то помимо влюблённых парочек поздним вечером. Изредка могут появиться пожилые женщины за рассуждением политики или же высоких цен на тот или иной продукт. Обыкновенность кишила с каждой мелкой щелки, но сегодня всё иначе. Асфальтированные тропинки переполнены детьми с их родителями, на небольших островках стоят вагончики с мороженным, сахарной ватой и попкорном на выбор, воздушные шары украшают два основных входа в парк, а вместо воды в фонтане бьёт хорошее настроение. Видимо, именно поэтому никто не хотел пропускать день города, даже самые пессимистичные парни как Ваня, Боря, Егор и, затерявшийся у отца, Гена.        Поздоровавшись с Мелом лёгким отбиванием кулака, компания из трёх парней и девушки выдвинулась в самое тихое местечко парка – углубление, прикрытое широкими деревьями. Кислов единственный оценил небольшой участок, подметив неплохой вариант в виде спаривания с особью такого же опошленного характера. На услышанное Соня кривится в лице, что замечает кудрявый и самодовольно улыбается, держа в руках что-то похожее на наркотический свёрток. По всей видимости, трава. Уж Елисеева знает в этом толк.        — Курить траву посреди парка на день города? Вы в своём уме? — шатенка недоумевающе смотрит на приятелей, не наблюдая ни капли смятения. Возможно, парни занимаются таким не в первый раз, потому обязательно втянут во вкус и Севу. Вот только надо ли ей это? Неестественное расслабление и удовлетворение некоторых потребностей под влиянием наркотических препаратов. Надо. Определённо.        — Не ссы, Мышка. С нами и не такое бывает.        Кареглазая планировала ограничиться на сегодняшний день адреналином в виде поездки на скутере с Кисловым. Быть может, она бы всё-таки вписала в данный список употребление наркотиков в общественном месте, за что может понести уголовную ответственность, но пополнила абсолютно другим. Тем, чем хотелось меньше всего. Тем, что даже и не обдумывала в своей голове. Присутствие отца.       — Соня! — она слышит прокуренные мужской голос за спиной, из-за чего приходится обернуться и взглянуть в глаза страху. Около входа в парк девушка замечает, шатающегося во все стороны, отца. Ещё немного и мужчина свалится с ног, Соня уверенна в этом. А ещё она уверенна в том, что сейчас его присутствие лишит её всевозможных связей с Кисой и его компанией. А ведь всё так хорошо начиналось, — Иди сюда!        — Это кто? — твёрдо спрашивает Кислов, подойдя ближе к девушке и едва наклонившись к ней. Шатенка бьётся в лёгкой дрожи, с опасением смотрит на пьяного в стельку отца, боится даже думать о том, что он может подойти к ней. Нервно сглатывает, не собираясь отвечать кудрявому, — Понял.        — Оставь меня, — настырная девичья просьба вынуждает парня выпучить глаза. Она действительно хочет остаться тет-а-тет с пьяным мужчиной или просто неудачно шутит? Хотелось верить во второе, но янтарные чистые глаза горели мольбой и страхом, — Всё будет хорошо.        — Зови, если что, — Елисеева положительно кивает, направляясь в сторону мужчины, что так и не сдвинулся с места ни на сантиметр.        Дрожь в коленях усиливается. Жажда напоминает самое настоящее обезвоживание. Капли пота выступают не только на бархатных ладонях, но и едва заметно на лбу. Соня дико нервничает, но идёт напролом к собственному страху, собираясь окончательно побороть его. Ну, или хотя бы на половину. Главное, чтобы за ней никто не смотрел и не подслушивал. Это личное.        — Чё... С тремя парнями интереснее, чем с папкой родным, да? — пьяный голос сопровождает противный запах, напоминающий перегар. Девушка морщится, когда едва удержимое тело падает на её плечи, утягивая вместе с собой для объятий с холодной землёй.        — Пап, не неси ерунды. Иди домой, — она пытается поставить мужчину на ноги, но терпит изрядное поражение, продолжая прогибаться под тяжёлым весом. Организм девушки слишком слаб. Одна она определённо не справится, а помощь ей не нужна. По крайней мере сейчас.        Хрупкое женское тело помимо опасающейся дрожи пробивается судорогами от слишком тяжёлого веса на руках. Ещё немного и Соне действительно придётся распрощаться с чистой шерпой, повалявшись в объятиях с отцом на пыльной грязной земле. Она мысленно прокручивала способы стирки любимой вещи под пьяный смех отца, пока не почувствовала существенную лёгкость на плечах. Ваня не послушал её. Прибежал и всё-таки оказал некоторую помощь, помогая Дмитрию встать на свои две ноги.        — Шлюха малолетняя! Настолько боишься меня, что хахалей своих зовёшь? — невменяемый отец срывался на крик, но продолжал опираться на чужие подростковые плечи. Теперь перед ней картина не самого лучшего сорта: уравновешенный Ваня спокойно пытается удержать её пьяного отца, пока тот пытается сопротивляться чужой помощи. Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы забыть этот позор как страшный сон.        — Вам бы такси до дома вызвать. У меня как раз связи есть, надо? — во второй раз кудрявый уже обратился к девушке, но ответа так и не услышал. Мужчина перебил.         — Да плевать я хотел на связи сопляков, ясно? Сам разберусь, когда мне домой ехать, а когда дочь воспитывать, — в конечном итоге Дмитрий вырвался с крепкой хватки Кислова, облокачиваясь на чёрный забор. Пьяные стеклянные глаза пристально смотрят на родную дочь, но Соня больше не хочет являться родственной душой для него. Она утратила всё это желание ещё в раннем детстве, а сейчас оно сходит в глубочайший минус, — Проститутка, ты всё ещё не нашлялась? Дома мать с ума сходит! Тебя парни по кругу пускают, а ты и рада, да?!        — Видела уже, как она с ума сходит, — Кислов удивился сдержанности девушки. Будь он на её месте – мужчина бы давно захлебывался собственной кровью. Но Соня держалась. Игнорировала острые оскорбления в свой адрес, молчала о нескончаемой боли и просто принимала ужасный позор на лицо, — Пап, прошу тебя, давай я приду вечером домой и мы обязательно поговорим об этом? Сейчас у меня нет времени.        Елисеев старший уже было начал положительно кивать в ответ на предложение дочери, как вдруг резкий прилив агрессии вперемешку с наркотическими веществами ударил в голову. Плотно сжатый кулак летит в сторону фактурного женского лица.        Темноволосая не успевает зажмуриться точно также, как и почувствовать боль от удара. Зато её прочувствовал кудрявый, вовремя среагировавший и получивший куда-то в район скулы. Соня обязательно обработает кровоточащие раны на теле Вани как только будет возможность. Сейчас она вынуждена наблюдать за тем, как темноволосый беспощадно вступается за неё, давая сдачи старшему.        — Гнида пьяная, — сплевывает в сторону Кислов, держась за ушибленное место. Теперь оба были на долю процентов спокойны, когда пьяное в никуда тело валялось у входа в городской парк без признаков на продолжение разговора. Первым делом шатенка подбегает к приятелю, хватая того за лицо с желанием рассмотреть повреждения получше, — Сорян, что так. Но такое быдло по-другому не понимает.        — Всё хорошо, Вань. Спасибо, что вступился.        — Брось, пустяки, — хмурится тот, — Я вообще не вдупляю, как ты терпела его унижения. Он же самая настоящая тварь! Говорил о тебе такую хуйню, а ты впитываешь.        — Были бы мы дома, я бы ответила ему. А тут люди. Мне хватило позора, — кивнула шатенка, пальцами проходясь по выступающим каплям крови. Всё-таки удар был существенным, — Блин, у тебя кровь.        — Похуй. Пройдёт. Не первый раз, — отмахивается юноша, пока девушка перед ним вертится вокруг своей оси в поисках чего-то временно спасающего. На янтарные глаза попадается полицейская машина, а по технике безопасности в каждом подобном транспорте должна иметься аптечка. Стоит осуществить проверку на готовность к обороне патрульных Коктебеля и заодно обработать открытую рану Кисе.        — Пойдём, у ментов точно что-то должно быть.        Елисеева бесцеремонно тянет Кислова за руку в сторону служебного автомобиля, оставляя пьяное тело на том же месте. Будет возможность – она сдаст его с последними потрохами работникам полиции, дабы те забрали мужчину за распитие алкоголя в общественном месте. Насколько Соне известно, данная статья грозит штрафом и некоторым временем в отделе полиции. Это именно то, что необходимо им двоим – Соне спокойствие, а Дмитрию изъятие пары купюр и несколько ночей в обезьяннике.        Кислов вырывается вперёд, пока Соня плетется с остальными ребятами сзади, слегка поясняя ситуацию. Всё-таки Боре с Егором было дико интересно, почему их лучший друг решил вступиться за напуганную до дрожи девушку. Видимо, настал час расплаты и придётся вступаться за Кислова Соне.        Взглянув в затонированное окно полицейской машины, Ваня поворачивается с выпученными глазами и приоткрытым ртом, начиная недовольные возгласы в сторону Хенкина младшего. Увиденная им картина отнюдь не понравилась ему, а также остальным присутствующим. Мама Вани бесстыдно спала с отцом Бори посреди парка в служебной машине! Что за Санта Барбара? Увы, такова горькая правда. Одна проблема на другой.        — Ну вы даёте, ребят! Обязательно мимо надо было пройти? Другого места нет? — последний вопрос хотелось задать встречно, но шатенка решила удержать язык за зубами, не намереваясь усугублять ситуацию. Мужчина вальяжно застегивал рубашку, параллельно этому пытаясь восстановить дыхание. Мерзко сопоставлять реальность с услышанным, но это сущая правда. По крайней мере, Хенкин старший подтвердил это.        — Ну теперь понятно, почему ты меня отпустил, — послышался спокойный голос кудрявого. Соня больше, чем уверенна – за этим нестандартным спокойствием скрывается обида и шквал агрессии. Возможно именно сейчас Киса оправдает общественное мнение, — Вот она сука логика какая, а! Добрый типа? А это чтобы матери под юбку залезть, да?        Девчонка настороженно сглатывает тугой ком в горле, перекидываясь обеспокоенными взглядами с Мелом. Их присутствие здесь не самый оптимальный вариант, как и просьба забрать её пьяного отца в отделение, поэтому Елисеева предпочла молчать, придерживаясь компании Егора. Лучше уж понаблюдать за разрешением семейных обстоятельств и где-то помочь кому-то, чем беспомощно ошиваться в стороне. Хотя, на данный момент Соня и Егор примерно так и выглядели.        — Эй, Кис, реально. Хорош так наезжать, — наконец, в семейную перепалку вступил Боря. Отнюдь не довольный происходящим, запутанный в петле между честью отца и другом, но всё тот же Боря. Теперь была вероятность увидеть две вещи: серьёзную ссору в семье Хенкиных или же разрыв дружбы Кисы и Хенка. Одно являлось хуже другого. Хотелось стать глобальной жертвой этого конфликта, потерять много крови и, возможно, дальнейший шанс на жизнь, лишь бы у этих двоих всё было замечательно. Но Сонин максимум заключался вовсе не в этом.        — Сонь, иди в машину. Там Кисиной маме тоже несладко. Здесь тебе делать нечего, — сопротивляться с, прошептанными на ухо, словами Егора она не стала. Молча кивнула и медленно стала прокрадываться через курящего Константина Анатольевича, больше не вникая в конфликт кудрявого и его друга.        Меленин был действительно прав. Что девушка может словить в мужской перепалке? Пару синяков на теле? Пожалуй, для неё это не будет наградой. Именно поэтому шатенка выбрала помочь стрессующей светловолосой женщине в горьких слезах, усаживаясь на заднее сидение служебного автомобиля.        — Здравствуйте, — мягкий девичий голос пугает женщину, но та всё с теми же слезами и тревожностью заглядывается на подростка. Они не были знакомы, однако мама Кислова почувствовала что-то родное, стоило кареглазой только посмотреть в её глаза, — Понимаю, мои присутствие и слова выглядят очень глупо, но пусть лучше так. Я Соня, подруга Вашего сына.       — Подруга? У Вани есть подружка? — Соня немного подумала, после положительно кивнула в ответ, неуверенно поглядывая на женщину. Как бы не выкручивалась дальнейшая ситуация между Кисой, Борей и его отцом, мама Вани мгновенно переключилась на знакомство с шатенкой. К её счастью Хенкин не был против её присутствия в машине, что сошло Елисеевой на руку. Не до него сейчас, — Сонечка... Такое имя красивое.        — Спасибо, — бледные щеки тут же заливаются пунцовой краской, насыщаясь. Слышится очередной резкий выкрик за окном, из-за чего женщина дёргается, нервно поглядывает в окно в надежде не увидеть лужи крови и, бьющегося за честь матери, сына. Елисеева едва касается нежных чужих рук, бережно поглаживая и привлекая к себе внимание, — С Вашим сыном всё будет в порядке. Это же мальчики.        — Да, но он такой вспыльчивый у меня, — материнские щеки вновь обильно смачиваются слезами. Соня редко видела отрицательные эмоции собственной матери, поэтому решилась уберечь хотя бы маму приятеля. Хоть где-то покажется нужной её поддержка, — Он же совсем не контролирует себя! Постоянно кричит, ругается, дерётся.        — Переходный возраст, — не теряя надежд, шатенка успокаивает блондинку всеми возможными способами, поглаживая её бархатистые ручки. Тяжёлая женская голова медленно опускается на хрупкое плечо, чему Соня не смеет возражать. Пусть лучше так, чем мать Кислова будет биться в истерике от услышанного и увиденного.        — Ой, Сонечка, лучше бы переходный возраст, — бормотала тихо та, вздрагивая от каждого приступа горьких слез, — Он без отца рос. Всё время я воспитывала, иногда только к матери своей обращалась, когда на работе завал был. А так... Всё сама.        — Это Ваш повод для гордости. Такое не каждой женщине под силу.        — Было бы чем гордится, — видимо, пессимистичность являлась её вторым именем, а Соня была бы не против узнать первое, — Учиться он не хочет, с друзьями постоянно пропадает не пойми где. А я же волнуюсь.        С каждой собственной фразой девчонка теряла уверенность в себе. Вдруг её слов недостаточно, чтобы успокоить женщину? Может она вовсе ни во что не ставит их, пропуская мимо ушей? Тогда Соня надеется на то, что светловолосая изольет ей душу и почувствует себя более спокойно от этого, нежели на данный момент. Возможно такое, что её напрягает присутствие Елисеевой и ей лучше покинуть автомобиль? Тогда почему она так жалостливо прижимается к девичьему плечу, словно маленький котенок требуя ласки? Наверное, Сева самостоятельно загнала себя в тупик.        Благо, спустя пару минут ветреной болтовни, Соня не только узнает имя матери приятеля, но и видит промежуточный результат. Лариса всё ещё покоится на маленьком плече, не осмеливаясь выдернуть собственные руки с мягких ладоней подростка. Обе чувствовали себя напряжённо из-за неприятной ситуации за окном, но продолжали утешать друг друга бессмысленным диалогом. Иронично, не так ли?        — Давно вы с Ваней общаетесь? — спрашивает блондинка, поднимая любопытный заплаканный взгляд на шатенку.        — Не совсем, — завидев некую грусть в женских глазах, Елисеева поспешила поправить себя, — Но Ваш сын правда хороший. И до дома проводить может, и защитить где надо.        Она не понимала, льстит ли сама себе, но знала одно точно – тёте Ларисе на данный момент эти слова жизненно необходимы. Точно также и с поддержкой. Зажмурившись от увиденного за стеклом автомобиля, она слёзно проскулила и вновь вжалась в малознакомого ей подростка, от которого чувствовала родственное тепло. Словно её просто так Соня сидит с ней в машине. Не спроста за окном служебного автомобиля видна драка её сына с лучшим другом, из-за которой последние нервные клетки на исходе. Будто всё так и должно быть.        Мужчина в рабочей форме удерживает своего сына с помыслом прекратить внезапно начавшуюся драку, пока Ваню старательно отталкивает Мел. Действительно, он был прав. Ей там делать нечего. Но и молчание с взрослой женщиной давалось Соне как будто она бесполезна. Крайне никчёмна и ничтожна. А ведь ей безумно хотелось отблагодарить Кислова за то, что он защитил её перед родным отцом.        Интересно, а поступил бы настоящий отец так, как поступил Дмитрий?        Обстоятельства за окном будоражат Ларису, от чего она прикрывает рот ладонью, лишь бы не закричать в ужасе. Её тревожный шёпот переносится куда-то в шею девушке, а та и не против. Пусть поплачет, пусть поговорит сама с собой, пусть использует её тело как подушку для приёма горьких слез. Ей это сейчас крайне важно.