***
Покрытые ранами с засохшей кровью руки сжимают воротник толстовки, вдавливая жертву в холодные школьные стены. — Отвечай, сука, — мальчишка дрожит в мёртвой хватке Кислова, боясь даже пискнуть, не говоря уже о складном предложении, — Я же знаю, что ты сечёшь в этой теме. — Я п-правда ничего не знаю, — казалось, что от повышенного тембра и применения физической силы со стороны темноволосого, юноша превратился в беззащитное животное, пытаясь слиться со стеной в одно целое. Выходило слабо, предполагая безжалостное отношение Вани ко всему живому, — З-знаю только то, что она сегодня б-будет поставлять... товар. Я... Я щас задохнусь..! Крепкие руки Кисы наконец отпускают жалкого парня, от чего тот падает на пол, пытаясь отдышаться и наконец наполнить лёгкие кислородом. На всю уборную слышится утяжеленное мужское дыхание, но лишь одному Кислову удаётся наблюдать ещё и дрожащие от страха колени. Ему нравилось наблюдать страх со стороны других людей в его присутствии. Он питался негативной энергетикой, которую позже выплескивал на всех, кого не жалко. А жалко ему было только самого себя, и то в крайних случаях. Кудрявый опускается на корточки перед пострадавшим, шмыгнув носом толкая того в плечо, чтобы поднял взгляд на него. Страх беспощадно сковывает тело десятиклассника, от чего он начинает жалеть, что вообще решился выйти с урока математики, дабы прогуляться. Это было действительно фатальной ошибкой, но для Кислова, возможно, даже преимуществом. — А теперь рассказывай, — медленно, но чётко произнёс Иван, — Где, когда и во сколько? — Солнечная улица, с-сегодня вечером. Время приблизительно к девяти, — с трудом сглотнув тяжкий ком в горле произнёс юноша, всё также дрожа от каждого вздоха парня напротив. Кислов усмехнулся. — Ну всё, Пашка-промокашка, бывай. Кудрявый в тот же миг испарился из уборной, с довольной гримасой отправляясь в раздевалку, где начал набирать сообщение другу. Десятиклассник ещё долго просидит в школьном туалете, отходя от случившегося как от панической атаки.***
Затянутое серое небо нагоняет не только тоски жителям приморского городка, но ещё и ужаса. В полумраке высокие голые деревья кажутся жуткими чудовищами, что в кромешной темноте осмелятся вылезти и напугать беззащитных людишек. Их ледяные мёртвые руки будут пересчитывать рёбра под зимними куртками, щекоча тёплую кожицу. Жуть. Припаркованные у блеклых многоэтажек автомобили припорошило лёгким снежком ещё в начале недели, однако к её середине природное явление не успело растаять. Холода мучили поселение городского типа, заставляя утепляться как можно сильнее. Изредка лишь согревали горячий какао и мягкий плюшевый плед на мягкой кровати. Хотя каждому свое. Тусклый свет в некоторых окнах жилых домов призывает задуматься. У каждого есть своя семья, свои проблемы и хлопоты. В одной из квартир слышатся радостные детские крики, когда отец возвращается с работы. В другой – мама приготовила фирменный семейный пирог с черникой, от чего настроение поднимается у каждого члена очага. Наблюдать за этим сплошное удовольствие, радуясь за счастье и идиллию других. Но не для Кислова. Он здесь не за этим. Малознакомый район мог бы выглядеть уютно, учитывая проживающие в нем семейки. Однако ни одна из них не знает, что творится за углом их спальной окраины. Именно за этим и прибыл сюда юноша, причём не один. — Слушай, ты не мог на базе свой чебурек доесть? Пасёт за километр, — тихим голосом возмущался Киса, размахивая руками в воздухе. — Ну извиняйте, я с утра ничего не хавал. Ты бы ещё в пять утра набрал со своими «важными делами», — с набитыми щеками отвечал Зуев, наслаждаясь выпечкой из знакомой ему пекарни, — Приехали хуй пойми куда, ещё и бензин потратили. Кстати, насчёт бензина. Скидываешься на пол ставки, я не планировал в такую даль ехать и тратить весь бак. — Да скинусь я, скинусь. Только прекрати пиздеть, — темноволосый вновь продолжил выглядывать из-за угла, глазами выискивая что-то похожее на силуэт двух людей, — Дела между прочим действительно важные. От них твоя и моя жизни зависят. — Оно и видно. Я чебурек стою уплетаю, а ты в гляделки играешь. Весело мы друг другу жизни спасаем. — Гендосина, ещё одно недовольство и я.., — послышался слабый хруст снега за спиной, от чего Кислову пришлось резко обернуться, вновь рассматривая тени за домом. В этот раз ему не показалось. Худощавый силуэт надвигался в сторону старого огромного дуба, где, по всей видимости, заказчик дымил сигаретой, — А вот и причина, по которой мы сюда приехали. Разглядеть кого-то из них поподробнее было невозможно. Полнолуние не всегда обладало свойствами хорошего освещения, ещё и с таким мрачным небом. Тяжело вздохнув, кудрявый попытался хотя бы что-то расслышать из диалога незнакомого парня и Совы. Это было точно также бесполезно, так как расстояние между углом дома и дубом было приличным. Опускать руки темноволосый не был намерен, поэтому он продолжил стоять на том же месте, выжидая момент, когда неприятная ему особа направится обратно. Кислов знал по себе, сделки с передачей наркотиков проходят слишком быстро. Однако он не понимал, о чем могут говорить эти двое практически пять грёбанных минут. И самое главное – кудрявый вовсе не слышит их диалога, что ещё больше раздражает. Он отчётливо видит, как вытянутая рука, спрятанная под рукавом тёплой куртки, падает на ладонь того самого парня, по всей видимости, передавая товар. Когда в руках неизвестной, но очень необузданной особы оказалось несколько смятых купюр, они быстро распрощались с парнишкой и тёмный силуэт под слабым освещением полной луны отправился за гаражи. Момент X настал. — Гендос, сейчас главное не проебаться, — юноша резко повернулся к другу, от чего у второго мучное изделие выпало с рук прямо на землю, — Я тебе два таких куплю, только послушай. Я щас догоняю этого чувака, а ты перехватываешь его где-нибудь спереди. Усёк? Стоило Зуеву положительно кивнуть, как юноша в дутой тёмной куртке ринулся вслед за неизвестным, стараясь перебираться по тонкому слою снега как можно тише. Даже находясь в нескольких метрах от назначенной цели он не мог определить точно, кто скрывается под капюшоном. Это мог быть кто угодно. Долго ломать голову Кислов не собирался, поэтому стоило Сове выйти на мало освещённую аллею на Солнечной улице, он тут же двинулся в том же направлении, ступая по её шагам. Неизвестная личность не оборачивалась, однако ускоряла шаг при малейшем шорохе со стороны. Такие рефлексы дико раздражали Ивана, что старался быть более беззвучным для скрытности. Учитывая ровность приморских дорог и чёртовы остатки зимы, выходило это, конечно же, не особо. Тёмный силуэт с капюшоном на голове проходил по более асфальтированной дороге, где из освещения была только вывеска небольшой табачки. Далее фонарных столбов и источников света быть не должно, что только сойдёт на руку двум парням. Недолго думая, юноша вновь вышел вперёд, теперь уже не скрываясь за гаражами и углами зданий, а выходя на прямую позади Совы. Однако кудрявый совсем позабыл накинуть капюшон толстовки хотя бы на макушку, что чуть позже сыграет для него злую шутку. Чёрная куртка Совы растворяется в ночной темноте, соединяясь в одну общую массу. Кудрявый ускоряет шаг, идя в ногу точно с ней. Он не должен её упустить. Возможно это его первая и последняя попытка. Таких может и не быть. Кислов настроен серьёзно. В одно мгновение промежуток между низкой личностью и юношей составлял считанные метры, поэтому тот не упустил возможности схватить ту за плечо, разворачивая к себе лицом. — Гуд морнинг, ува... — договорить Кислову не позволяет резкая боль в глазах, а также звук, который он запомнит на всю свою жизнь. Неизвестный вовремя опомнился, достав перцовый баллончик и разбрызгивая его содержимое по всему лицу кудрявого, — Мразота ебаная! Сова больше ничего не слышит из колких оскорблений в свой адрес, убегая прочь с места происшествия. Ноги заплетаются от внезапной смены скорости, но девушка не реагирует на физические недомогания, пытаясь скрыться в ночной мгле и незнакомых улицах, напоминающих сущий лабиринт. — Киса! — стоявший за углом Гена подбежал к приятелю, помогая тому встать с холодного асфальта на ноги. — Да брось ты меня уже. Беги за этим гандоном, я сам справлюсь. Русоволосый не теряя времени усадил кудрявого на ступеньку табачки, после чего ринулся вслед за испаряющимся силуэтом.***
Стараясь не сбавлять темп, шатенка бежит по тёмным улицам без единого намёка на освещение. Стоит ей только остановиться для передышки – как они схватят её и никому не известно, что будет с хрупким женским телом дальше. Убьют? Будут пытать на своей базе? Сдадут в полицию? В худшем случае буду выпытывать необходимую им информацию, после чего попытаются избавиться от неживого тела. Ни один из вариантов не приходится по душе темноволосой, поэтому у неё не оставалось выбора, кроме как бежать со всех ног, скрываясь в чёрных кварталах. — Стой, сука! Она слышит разъяренный крик позади, но не смеет даже оборачиваться на мужской тембр, продолжая побег. Коленки неистово подрагивают вовсе не от внеплановой пробежки, а от страха за собственную жизнь и дальнейшую деятельность друга. Она не должна подвести их двоих. Сова дала клятву. Минут через десять сил у девушки уже не так много, поэтому в очередной раз свернув за угол, она переходит на ускоренный шаг. Пульс постепенно понижает свои обороты, а дышать становится на долю секунд легче. Женский силуэт уверенно направляется дальше и дальше, постоянно прислушиваясь к шорохам за спиной и возможным шагам дружка Кислова. Она сразу узнала его, стоило ей только выйти на асфальтированный промежуток дороги. Его куртку девушка помнит ещё с того момента, когда они случайным образом пересеклись в курилке. Теперь, находясь вне школьных стен, чёрная ткань с голубыми полосками зебры и чётко вышитой надписью «under world» будет сущим тригером для темноволосой. Пыльная земля под ногами смешалась с малым количеством снега и кажется безумно мягкой, проявляя девичье желание ненадолго остановится и отдохнуть. Ветер пытается вытащить тёмные каштановые волосы из-под тёплого капюшона, но тоненькие пальчики заправляют выпадающие прядки обратно, чтобы не выдать себя с потрохами. Пройдя ещё несколько метров вдоль незнакомого дома, шатенка понимает, что потеряла счёт времени. На улице по-прежнему было мрачно и темно, никаких намёков на утро. Ни единой живой души. Её пальцы и на руках, и на ногах постепенно превращаются в ледышки, замерзая с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Потресканные от мороза губы дрожат на ночном морозе, однако другого выхода из ситуации Елисеева не видит. Нужно поскорее выбираться из глухого района. Включить телефон, и хоть одним глазком взглянуть на местное время будет ошибочным решением. Свет дисплея в любой момент может привлечь внимание того парня, а ведь шатенка и не знает, где он сейчас находится. Может отвязался на половине и она зря проделала такой путь, может стоит за углом дома и выжидает её. В любом случае страх сковывал движения и желания девицы, поэтому сквозь боязнь замёрзнуть заживо она направляется по прямой, пытаясь найти дорогу до дома по светлой памяти.***
Как и упоминалось раннее, тёмный силуэт Совы растворился в ночной пустоте, с разгульным ветром улетучиваясь в неизвестность. Зуев пытался отдышаться, остановившись посреди тёмного переулка и схватившись обеими руками за голову. Если нет возможности догнать ту тварь, значит самое время помочь другу. Не став долго отдыхать на ровном месте, Гена вновь побежал, только уже в обратном направлении и чуть медленнее. Тем временем Кислов, скрутившись калачиком на ступеньке и зажмурив глаза, пытался прийти в себя. Он мысленно проклинал того или ту, кто находился под чёрным капюшоном с перцовым баллончиком в руках. Даже его словарного запаса с грубой бранью не хватало для того, чтобы выразить агрессию в полной форме. И хотя сейчас было совсем не до этого, Киса продолжал на своей ноте. Казалось, что покрасневшие глаза постепенно разъедает перцем. Адская боль и слепота заставляли шкалу раздражения повышаться всё больше и больше. Кожа вокруг глазных яблок безумно зудит, сподвигая юношу на резкое и сильное трение ладошками по всему лицу. Необъяснимые слезы самопроизвольно стекали по мужским щекам, что ещё больше выводило Кису из себя. Ещё немного и он начнёт кричать во все горло в спальном районе, лишь бы больше не чувствовать этих мучений. — Ты как? —знакомый голос над ухом совсем не пугает юношу, но тот слегка дёрнулся от неожиданности. Кислов не мог открыть глаз и посмотреть кто находится рядом с ним, но он с точностью до мельчайших деталей был уверен – это Гена. — Похуй, нормально. До свадьбы заживёт, — слабо шевеля ресницами и опущенными веками бормотал кудряш, — Ты поймал его? — Нет. Я так и не понял, куда он бежал. Петлял походу, сучара, — ответ друга совсем не порадовал Кислова, но поставленная в руки бутылка молока была единственным спасением для них двоих, — На, промой глаза, должно помочь. — Гендос, ты где посреди ночи молоко откопал? — смутился юноша, вставая со ступеней и открывая бутылку, тут же экономно выливая белую жидкость на глаза. — Сейчас это мало важно. Молока не жалей, лей щедро, чтоб уж точно помогло. Молочный продукт действительно снял дикое жжение в глазах и наконец позволил разомкнуть плотно сжатые веки, давая Кислову возможность снова видеть. Парень не планировал на этом останавливаться, поэтому ещё немного промыв глаза, он облегчённо выдохнул, заимствуя с рук друга салфетки и вытирая ими остатки молока с лица. Проблему насчёт собственного здоровья Киса решил, но что делать с улизнувшей с крючка рыбой? Теперь у них точно мало шансов выяснить, кто всё-таки скрывался под капюшоном и с какой целью ему нужна конкуренция?