Engel

4.11.2023 9:31

Чон Чонгук. Он родился в двухтысячном году, сейчас ему должно было быть двадцать три. Жил в Сеуле, учился на экономиста, был сиротой. Детектив Чон поднимает очередной лист со стола и вчитывается в перечень травм парня. За две недели до смерти он получил множество переломов, и Чонгук находит в этом ещё одну угрозу. В детстве Чонгук был активным мальчиком, который любил лазать по деревьям и пробираться в заброшенные дома. Ни один год не проходил без перелома, за который потом часами отчитывали напуганные родители. Лучевую кость правой руки Чонгук сломал, когда упал с дерева. Локтевую кость той же руки он повредил ровно через полгода, упав с того самого дерева. Несколько рёбер было сломано после драк. Как Чонгук сломал обе малоберцовые кости, уже трудно вспомнить, скорее всего это было в одном из заброшенных домов или на далеко не профессиональном футболе. Мизинец на ноге сломали во время попытки стать частью баскетбольной команды школы, а вот мизинец на правой руке был сломан по неосторожности. Чонгук совсем недавно от скуки перечитывал свою медицинскую карту и пару часов с особым удовольствием вспоминал каждый перелом, который заработал. До сегодняшнего дня это были хоть и болезненные, но весёлые воспоминания. Сейчас же Чонгук читал о каждом собственном переломе, который убийца воссоздал на жертве, что носила такое же имя. Конечно, невозможно в точности повторить все травмы Чонгука, но цель была выполнена. На мгновение детектива окутал настоящий ужас. Чонгук будто провалился под лёд. Он не может вздохнуть, его тело не в силах пошевелиться, поэтому в кромешной тьме просто идёт ко дну. Теория о том, что Чонгук — цель убийцы, собственные страхи и размышления о том, что скоро его настигнет наказание, принимались намного легче прямой угрозы, от которой невозможно отмахнуться. Теперь и знакомые машины, что ехали следом, и простые прохожие, и даже обычный звонок становился для Чонгука чем-то подозрительным и опасным. Единственное, что не поддавалось объяснению — грех, в котором обвинялся убитый. Алчность — не то, что присуще Чонгуку. Его главным грехом всегда был Блуд. Хотя, возможно, грех никак не относится к тому Чонгуку, которому была адресована угроза, лишь к тому, что умер. Чонгук кладёт бумагу с перечислением травм на стол, поднимается и направляется к столу Тэхёна. Там среди документов и записей, он находит один из бюллетеней, что нашли в церкви. Он был запечатан в пакет для улик, на котором уже образовалось множество заметок, написанные неровным почерком Тэхёна. Чонгук не знает, зачем он это делает, всё происходит словно в тумане. Он отцепляет каждый синий стикер, приклеенный напарником, и вчитывается в три греха четвёртого акта. Если он тот, для кого было создано это представление, значит, он будет последним в списке убийцы. Гордыня, Зависть и Лень. Из этого перечня Чонгуку больше всего подходила Зависть. Он всегда завидовал людям, что окружали его на служениях. Их жизни казались идеальными, Бог любил их и даровал им свою милость. Они всегда приходили в чистой и дорогой одежде, никогда не ссорились и не жаловались друг на друга. Каждый раз в воскресенье Чонгук чувствовал, что делает недостаточно для любви Бога. Когда он впервые почувствовал влечение к парню, его зависть лишь усилилась, ведь он нашёл в себе очередной недостаток, которого нет у других. Даже сейчас иногда Чонгук завидовал другим людям, хоть и старался искоренить в себе это чувство. Дверь за спиной хлопает, а Чонгук вздрагивает от резкого звука, который оторвал его от собственных размышлений. Он оборачивается и видит непривычно обеспокоенного Тэхёна. — Прости, я тут испортил твои заметки, — быстро произносит Чонгук и вновь разворачивается к столу, чтобы вернуть синие стикеры на их место. — С тобой всё в порядке? — спрашивает Тэхён, приближаясь и забирая из рук Чонгука бюллетень. — Да, а что, волнуешься? — выдавливает из себя улыбку, наблюдая за тем, как Тэхён цепляет каждый стикер ровно на то место, откуда Чонгук его сорвал. — Полагаю, что мы думаем об одном и том же, — Тэхён поднимает глаза на Чогука, который не торопился смотреть в ответ. — Да, я волнуюсь. Даже несмотря на то, что для меня это в новинку, я не собираюсь подавлять это чувство, — взгляд Чонгука встречается с пристальным взглядом Кима. Они какое-то время молча смотрят друг на друга, но потом Тэхён решает добавить: — Меня вполне устраивал твой план скончаться от курения. — У меня никогда не было такого плана, — серьёзно отвечает. — И всё же шанс довольно высок. Чонгук выдыхает и искренне усмехается. — Когда закроем это дело, я брошу. — Это пойдёт на пользу твоему здоровью, — кивает Тэхён, а после садится в свое кресло. Чонгук кивает и тоже возвращается к своему рабочему месту. Даже спиной можно было почувствовать изучающий взгляд Кима, который понятия не имел, как оказать поддержку. Когда Чонгук сел в кресло, взгляды напарников вновь пересеклись, и Тэхён неуверенно произнёс: — Ты говорил, что впервые был в Сеуле с отцом, который хотел показать тебе звёзды, — Чонгук кивает. — Я родился в Сеуле, а потом бывал в этом городе каждые шесть месяцев, потому что моя мать думала, что я болен, и врачи из Тэгу не смогут поставить правильный диагноз. В десять, когда подтвердили, что я социопат, меня перестали возить в Сеул, а я всегда мечтал вернуться. Тэхён всегда показывал поддержку и присутствие рассказом о себе. Для него это было высшей формой доверия, и каждый раз Чонгук был благодарен за это, ведь был уверен, что первым об этом слышит. — Ты пытался с ней общаться? — спрашивает Чонгук, а Тэхён спокойно отвечает: — Да, я отправляю ей треть своей зарплаты каждый месяц. — Это сложно назвать общением. — Как и твою слежку. Чонгук закусил язык. Тэхён знал о том, что у него остались связи в Пусане, и он следит за своей семьей, чтобы быть уверенным в их благополучии. Даже несмотря на то, что Чонгук старался скрыть этот факт ото всех, с кем общался, даже от Хосока, Тэхён смог узнать, но выяснять как, желания не было. — Давай вернёмся к работе, хорошо? — опустив голову, Чонгук опять уставился на бумаги. Он старается собраться с мыслями, чтобы трезво оценить происходящее и прийти к правильным выводам, которые смогут предотвратить третий и четвёртый акт.

10:05

Тэхён сидит в тёмной комнатке за стеклянным окном, что отделяет от него комнату допроса, где напротив О Санмина сидит Чонгук. Он старается сфокусироваться на одной мысли и тщательно проанализировать свои эмоции. Взгляд Чонгука потерян, он непривычно поникший, и это беспокоит. Тэхён достаёт из своей сумки, лежащей на полу, блокнот, открывает на предпоследней странице и вписывает в перечень эмоций и чувств слово «волнение». Он переживает за Чонгука, это факт, с которым не стоит спорить. Пропуская слова напарника и одного из друзей погибшего, Ким обдумывает, куда записать свою эмоциональность, в негативные или положительные аспекты их с Чонгуком общения. Задание с заполнением схемы про Чонгука оказалось довольно тяжёлым для Тэхёна. В первый день у него ничего не получилось написать, он просто сидел и смотрел на пустой лист с надеждой, что он заполнится самостоятельно. Тэхён долго обдумывал, с чем связано его желание коснуться Чонгука. Он не понимал, почему смотрит на своего напарника, по какой причине хочет находиться рядом с ним и как объясняется подозрительное спокойствие в его присутствии. В конечном итоге всё это было приписано к иррациональности, однако сейчас Тэхён решительно зачёркивает это слово и принимается рисовать узор на бумаге. Его мысли меняются, Чонгук всё ещё не покидает их, но теперь Тэхён тщательно перебирал каждое воспоминание с ним. И резко Тэхён чувствует тревогу. По его спине пробегает дрожь, и в голове остаётся лишь осознание, что Чонгук может умереть. Да, как только убийца отправил послание Чонгуку, когда был обнаружен бюллетень, а после стало известно, что умершего зовут Чон Чонгук, и все его предсмертные ранения соответствуют переломам Чонгука, Тэхён понял, что по плану убийцы он умрёт. Однако сейчас, в это самое мгновение, он осознал, что Чонгук действительно может умереть. Голову заполонили мысли о том, что он больше не услышит: «Мой глупый умник», в свой адрес, не почувствует на собственной одежде запах чужих духов и никотина, не увидит улыбки после очередного глупейшего вопроса, на который требуется серьёзный ответ. Это пугало. Тэхён смог провести черту между тревогой и страхом. Он смог понять, что боится потерять своего не просто напарника. Но не смог определить, является ли это той самой любовью, о которой вечно рассказывает Чонгук, или это просто привязанность. Ким приходит в себя, когда его хлопают по плечу. Он моргает и видит, что в комнате за стеклом уже никого нет, повернув голову, замечает стоящего за спиной Чонгука. — Задумался? — с улыбкой говорит Чон, но Тэхён не видит прежнего Чонгука в глазах напротив. От этого почему-то становится неприятно, будто колет в груди. Что-то в Чонгуке поменялось, и это неправильно для Тэхёна, который даже не может понять, что не так. — У тебя всегда были такие тусклые глаза? — шепчет Тэхён. — Когда-то они были другими, — отвечает Чонгук, а потом указывает большим пальцем за спину и добавляет: — Нам нужно работать, пошли? Да, нужно работать, но для Тэхёна это сложно. Он действительно сбит с толку из-за Чонгука и собственных эмоций. Это состояние похоже на взрыв, который разбрасывает в разные стороны все листы, тщательно сложенные в стопки, обрывает все ниточки, помогающие ориентироваться. Это короткое размышление оставляет в голове пугающий хаос. Но сейчас не время приводить в порядок собственные мысли. Нужно сосредоточиться на убийстве восьмерых человек, чтобы предотвратить убийство одного, от которого в странных вопросах Чонгука обычно зависит выживание всего человечества.

12:17

Тэхён несобран, растерян и задумчив. Он пропускает целые монологи Чонгука мимо себя и просто смотрит в одну точку на стене. Это не на шутку волнует. Кажется, что напарника возможность смерти Чонгука выбила из колеи сильнее, чем будущую жертву. Беспокойство за Тэхёна помогает не переживать за себя, Чонгука это устраивает, по крайней мере, пока что. Он подходит к столу, за которым сидит Ким, стучит по нему и громко произносит: — Ким Тэхён! Тэхён быстро поднимает голову и выдыхает: — Я слушаю. — Нет, не слушаешь, — отрицательно качает головой Чонгук. — Чем занят твой мозг? — Я думаю. — О чём? — сев на край стола, спрашивает Чонгук. — Чонгук, он может убить тебя, — отвечает Тэхён. — Я помню, ты говорил, что мы станем частью его игры, поэтому я был готов к такому исходу, — он сдерживает всю тревогу, чтобы показать Тэхёну лишь свою спокойную сторону. — Если я стану его жертвой, то оставлю тебе зацепку. — Мне не нужна зацепка, если ты умрешь ради этого, — отвечает Тэхён. Чонгук смотрит на Тэхёна и молчит. Он бы очень хотел что-то ответить, но не может выдавить из себя и слова, впервые не знает, что сказать, потому что сам боится. Всё, что сейчас может сделать Чонгук — расследовать убийства и надеяться на ошибку со стороны убийцы. — Я хочу подышать воздухом, — говорит Тэхён, и Чонгук кивает. — Я справлюсь тут сам. Тэхён поднимается и, обойдя стол, выходит, даже не взяв с собой верхнюю одежду. Чонгук отмахивается от мыслей, связанных с Тэхёном, а после возвращается к работе. Сейчас это единственное, что поможет отвлечься. — Итак, Чон Чонгук, — говорит он вслух, глядя на фотографию своего тёзки. — Ты обвинялся в Алчности. Ты не ходил на собрания группы поддержки, не посещал никакие кружки и почти всё время сидел в комнате общежития. Как он нашёл тебя? Через интернет? Где-то увидел? Возможно, имя стало причиной твоей смерти? — Чонгук принимается расхаживать по кабинету. — Твой друг сказал, что не особо опечален твоей смертью, но врагов у тебя не было, да и с прошлыми жертвами ты не знаком. Если, конечно, я располагаю верной информацией. Скоро Юнги привезёт твой ноутбук, и, возможно, он расскажет о тебе больше, Чонгук, — он отворачивается от стены и медленно подходит к окну, чтобы закурить. — Не повезло тебе с именем, Чонгук. Нам обоим не повезло. Чонгук достаёт из пачки, которая лежала на подоконнике, сигарету, зажимает фильтр губами и открывает окно. Телефон на столе вибрирует, Чонгук разворачивается и, не глядя на экран, принимает звонок. — Детектив Чон Чонгук, слушаю. — Ваши предположения неверны, детектив, — знакомый голос звучит из телефона, и кожа Чонгука покрывается мурашками. Это был он. — Что не верно? — перехватив сигарету пальцами, спрашивает Чон. — Вы, — отвечает убийца, и звонок обрывается. Детектив Чон продолжает стоять спиной к окну, прижимая телефон к уху. Как понять эти слова? Что в Чонгуке не верно? Почему он позвонил? Придя в себя, Чонгук повторно набирает номер, с которого звонили. — Здравствуйте, — отвечает парень, но его голос даже отдалённо не напоминает тот, что слышал Чонгук в прошлый раз. — Кто это? — спрашивает Чонгук. — А вы кто? — Это детектив Чон Чонгук, я расследую убийства «Ангела». — И чего вы хотите от меня, детектив? — Для начала узнать ваше имя, — раздражённо проговаривает Чонгук и трёт шею. — Ким Минги. — Господин Ким, кто только что звонил с вашего телефона? — Я не знаю, какой-то парень попросил позвонить. Я не видел его лица, он был в маске и кепке. — Где вы находитесь? — Перед Корейской метрополией. Слишком далеко. Чонгук нажимает на отбой и быстрыми шагами пересекает кабинет. Ким Минги вряд ли имеет отношение к убийствам, но Чонгук всё равно проверит его и лишь после этого займется анализом услышанных слов.

12:33

Юнги открывает дверь кафе, находящееся напротив здания, в котором они работают. Тэхён проходит внутрь первым и выбирает столик в самом углу, около окна. Юнги заказывает две чашки кофе, а после идёт прямиком к Тэхёну, чтобы сесть напротив него и наконец-то узнать причину, по которой его оторвали от работы. Тэхён смотрел на прохожих, подперев голову рукой, а Юнги ждать не собирался, он не в настроении играть в угадайку, поэтому сразу переходит к сути. — И зачем я тебе понадобился, доктор Ким? — Из-за Чонгука, — искренне отвечает он. — Я не знаю, к кому можно обратиться с этим вопросом. — Не уверен, что мои методы в твоём стиле, — пожимает плечами Юнги. — И всё же, та книга с картинками была полезна, — проговаривает Тэхён, и Юнги не сдерживает улыбки. — Выкладывай, — указывая на Тэхёна рукой, говорит Юнги, но словив непонимающий взгляд, произносит: — Рассказывай. — Мне кажется, что наша социальная связь с Чонгуком перешла черту дружбы, и я не знаю, как мне поступить. — Ты влюбился в него, я правильно понимаю? — Скорее пришёл к выводу, что эти чувства не станут ошибкой, однако сейчас мне опять тревожно, — Тэхён высыпает на стол зубочистки и, глядя на Юнги, начинает их перебирать пальцами. — Почему? — Раньше я считал себя недостаточно нормальным для такого человека, как Чонгук. Сейчас я вижу в нас больше схожести, в своём мире фантазий и песен невидимым людям, он тоже недостаточно нормальный, — Юнги кивает и опускает взгляд на руку Тэхёна и несколько кучек зубочисток. В каждой кучке ровно тринадцать штук, и это заставляет Мина нахмуриться. — Он заставляет меня испытывать эмоции, которые делают мой мозг уязвимым, а действия иррациональными. Я не могу сосредоточиться на расследовании из-за того, что я... — Тэхён тяжело вздыхает и опускает голову, чтобы посмотреть на стол. — Слушай, порой нужно давать волю чувствам, — сложив руки в замок, говорит Юнги. — Это страшно, но мой отец говорил мне, что лучше сделать и получить опыт, даже если он негативный, чем не сделать и жалеть, что не рискнул. Если хочешь знать моё мнение, признайся ему и посмотри, что из этого получится. К тому же твой гениальный мозг пришёл к выводу, что чувства не станут ошибкой. — Мой мозг в последнее время допускает ошибки, — признаётся Тэхён. — Не в этот раз, — подмигнул Мин. Официантка приносит к столу кофе, и Юнги подвигает к Тэхёну одну из чашек. — Расскажешь мне что-то интересное про Ватикан?

13:00

Чонгук не смог отыскать Юнги, но проверить личность Минги всё же удалось. Он сидит перед окном и подкуривает вторую сигарету. Нервы шалят, и тревожные мысли не покидают голову. Чон усмехается от осознания, что больше волнуется из-за того, что Тэхёну будет тяжело пережить смерть напарника, чем о том, что он станет очередной жертвой. Попытка обсудить короткий диалог с Хосоком не увенчалась успехом, его не было в кабинете. Сейчас было одиноко и страшно. На столе лежат два новых отчёта, но сил на работу не хватало. Возможно, стоит попросить отстранить его от дела, ведь сейчас отделить себя и дело гранью не получится, всё принимается слишком близко к сердцу. Чонгук поворачивает голову, чтобы посмотреть на вибрирующий телефон, который он сжимал в руке. Входящий от Ким Сонми. — Слушаю, — отвечая на звонок, говорит Чонгук. — Ты звонил мне, — голос Сонми был измученным. — Да, я хотел узнать, как ты и принести свои соболезнования, — Чонгук делает глубокую затяжку. — Я смотрела новости, вторую жертву зовут как тебя. Это была угроза? — Нет, — выдыхая дым, Чонгук качает головой, будто бы пытаясь доказать это самому себе. — Простое совпадение. — Можешь сказать мне кое-что? — тихо просит Сонми. — Конечно. — Она страдала? Вопрос, не требующий правды от Чонгука. — Нет, она умерла ещё до... — он не решается произнести последнее слово, но и без него было понятно, что имелось ввиду. — Спасибо, — всхлипнув, отвечает она. — Даже если ты соврал, спасибо. — Мне очень жаль. — Может быть, — она замолкает на мгновение, а потом повторяется: — Может быть, ты хотел бы выпить кофе на выходных? То есть завтра. Я была бы рада угостить тебя. — Да, конечно, давай встретимся. Мы бы могли сегодня, но я буду работать до самой ночи. — Я тебя отвлекаю? — спрашивает Сонми. — Нет, — говорит Чонгук, и сразу после этого дверь кабинета открывается, и на пороге появляется Чимин. — Хотя прямо сейчас мне нужно отключаться. — Хорошо, пока, — отвечает Сонми, и сама завершает разговор. Чонгук поднимается, чтобы кинуть сигарету в стакан с водой, где уже плавал один окурок, а после внимательно смотрит на Чимина. — Я почти закончил с этим, — он указывает на детективную доску, но Чимин перебивает. — Прости. — Что? — выдыхает в ответ. Чимин выглядит растерянно, а Чонгук действительно не понимает, что от него хочет прокурор. За первые часы рабочего дня он настолько устал, что казалось, что его мозг просто не хочет обрабатывать всю информацию, которую получает. — Я действительно изменяю своей жене, и поначалу я хотел оправдаться перед тобой, но решил, что этого не стоит делать, — Пак проходит вглубь кабинета, упирается бедром на рабочий стол Тэхёна. — Я понял, что не люблю её больше, и что не хочу ребенка, которого она вынашивает, но у меня не хватает сил признаться ей. Я не надеюсь на понимание, просто не говори никому, хорошо? Я сам ей расскажу, когда соберусь с мыслями. — Ты поступаешь ужасно, — отвечает Чонгук. — Однако я не в праве осуждать тебя, откровенно говоря, у меня нет сил для осуждения. Я никогда не питал особых чувств к твоей жене, но мне её жаль. — В такие моменты я завидую Тэхёну, — признается Чимин. — Он не боится говорить болезненные вещи в глаза, он не скован этим. Чонгук не отвечает, он просто достаёт из пачки ещё одну сигарету и зажимает её фильтр губами. Спустя мгновение по кабинету распространяется запах никотина. — Мне нужно работать, — прерывая молчание, говорит Чонгук, ощущая внезапное отвращение к Чимину. В голове появляется мысль, что убийца тоже испытывает отвращение к тем, кого убивает. Ему становится интересно, насколько сильное чувство охватывает его, что это заставляет начинать настоящую охоту. Чимин отталкивается от стола и направляется к двери, а Чонгук наблюдает за тем, как сигаретный дым поднимается к потолку и рассеивается. Стараясь отстраниться от тревожных мыслей, он берёт в руки телефон и пишет Тэхёну, чтобы тот поскорее возвращался.

14:36

Тэхён кусает ноготь большого пальца правой руки и смотрит на Юнги и Хосока, которые сидят напротив и листают бумаги с отчётами и копиями рукописных записок Тэхёна, собранные в папки Кимом лично. Это всё не обязательно, но для Тэхёна важно, чтобы все члены команды прочитали о каждой зацепке, о которой знает сам. Он чувствует, что теперь и для него это расследование нечто личное. Чонгук заходит в кабинет, и Тэхён сразу поворачивает к нему голову. Чон бледный, его волосы влажные, скорее всего, он только что из туалета, где умывался. От него разит никотином и кофе, этот запах полностью перекрывает уже привычный аромат корицы и мускуса. — Извиняюсь за опоздание, — говорит Чонгук, садясь в кресло рядом с Тэхёном. — Я ничего не нашёл в компьютере мальчишки, кто-то хорошенько поработал, чтобы убрать всё, что мы не должны видеть, — сразу начинает доклад Юнги. — Он сегодня звонил мне, — говорит Чонгук, и Мин сразу замолкает. — Убийца? — спрашивает Хосок и в ответ получает кивок. — Так и какого черта ты не начал разговор с этого? — Что он сказал? У тебя получилось отследить его? — подаёт голос Тэхён. — Он сказал, что мы допускаем ошибку в предположениях, и эта ошибка я, — спокойно отвечает Чонгук. — Я смог отследить, где он, но это было слишком далеко, и телефон был чужим. Все замолкают. Тэхён продолжает смотреть на Чонгука. Он задаётся вопросом о причинах такой отстраненной реакции. Обычно напарник злился, но сейчас он был спокоен. Чонгук рассказал про звонок так, будто речь была не о нём, и это почему-то беспокоило Тэхёна. — Возможно, — начинает Хосок, и это отвлекает Тэхёна от Чонгука, — мы ошибались, предполагая, что Чонгук — жертва. — Он типа главный зритель? — закинув ногу на ногу, уточняет Юнги. — Да, — кивает психолог. — Он мог уже убить образ Чонгука в своей голове. Каждый, кто знает то, что мы не передаём репортёрам, понимает, что вторая жертва — это угроза Чонгуку. Даже подсознательно мы ассоциируем его с Чонгуком и пытаемся понять, что между ними общего, но, возможно, что было достаточно только имени и физических травм. — Для него это достаточно, чтобы считать тело Чонгука мёртвым, — говорит Тэхён скорее самому себе, но он видит, что Хосок кивает и лишь тогда понимает, что произнёс это вслух. Если убийца убил тело Чонгука, то остаётся лишь его личность. Тэхён закрывает глаза и отрицательно качает головой, заставляя себя прекратить думать. Он не хочет осознавать, что остальные два акта могут быть нацеленными на полное уничтожение личности, которую он... любит. — Не сходится, — кидая папку на стол, возражает Юнги. — Алчность не то, в чём можно его обвинить. — Каждый из нас алчный, — говорит Тэхён. — Я писал об этом в одной из статей, которую выпускал в Ватикане. В каждом человеке есть все грехи, которые могут считаться смертными. Ты такой же гордый человек, как и я. Он, — указывая на Хосока, — страдает от чревоугодия так же, как и ты. Просто у каждого более ярко проявляются разные так называемые грехи. — Я хочу домой, — говорит Чонгук, поднимаясь с кресла. — Буду работать из дома, а вы вечером придёте, и всё ещё раз обсудим. — Чонгук, — Хосок поднимается следом и встречается с уставшим взглядом. — Ты не думал отказаться от дела? — Я не сделаю этого, — твёрдо отвечает, а после разворачивается и направляется к выходу из кабинета. Дверь хлопает, и Тэхён, взяв в руки несколько папок, встаёт на ноги. — Я почитаю доклад про крылья и сообщу вам, что думаю. — Там ничего нет, — сразу отвечает Юнги. — Я сам это решу, — говорит Тэхён, поспешно покидая кабинет психолога. Он бежит за Чонгуком и нагоняет его у лифта, который уже успел открыться. Тэхён заходит в кабину сразу после напарника, и они пересекаются взглядом. — Ты со мной, глупый умник? — Если ты не против. Чонгук отрицательно качнул головой, и Тэхён нажал на кнопку самого нижнего этажа.

16:15

Чонгук лежит на диване, читая отчёт. Он не смог узнать ничего нового или важного, как и прежде, убийца замёл все следы. Библия принадлежала пастору, кровь на ней и крыльях принадлежала Шин Миён, которая скончалась во время свежевания. Чон Чонгук умер от двух выстрелов, один из них пришелся в сердце, второй пробил легкое. Голова болит, думать совершенно не хочется. О своей роли в этом "Рождественском представлении" тем более. Чонгук кладёт бумаги на свой живот и поворачивает голову к сидящему на полу Тэхёну. Тот смотрел на бумаги, но Чонгук уже умел различать, когда он действительно сосредоточен на чтении, а когда просто делает вид, обдумывая что-то своё. — Ты громко думаешь, — говорит Чонгук. — Ты не можешь слышать мысли, — отвечает Тэхён. — Твои могу. — Тогда, — он поворачивает голову к Чонгуку и выгибает бровь, — о чём же я думаю? — Обо мне, — сразу же отвечает. — Это было очевидно, — заявляет Ким, вновь возвращаясь к бумагам. — Правда? А я уже успел подумать, что хорошо тебя знаю, — Чонгук выдавливает из себя улыбку и садится. Он хочет отвлечь и себя, и своего глупого умника, хочет сделать вид, что совсем недавно не слушал о том, как мыслит убийца. Всего несколько минут сладкого забвения, которое вскоре опять разобьётся об очередное сообщение про убийство. — Ты знаешь только то, что я рассказываю. — Раньше ты не отвечал на вопросы. — Да, — кивает в ответ. — Сейчас ответишь? — с тусклой надеждой в голосе спрашивает Чонгук. — Что ты хочешь знать? Чонгук наклоняется и касается запястья Тэхёна, привлекая его внимание. Он кивает на место рядом с собой, но Тэхён не спешит садиться на диван. — Отвлекись от работы, пожалуйста, — Чонгук откладывает бумаги, упавшие на его колени, а после садится рядом с Тэхёном. Он закрывает все папки, переворачивает каждую отдельную бумажку и закрывает чужой блокнот. Он хочет остаться наедине с Тэхёном. Без работы, без убийц и лишних мыслей, только он и его глупый умник. Чонгук едва касается тыльной стороны ладони Тэхёна, а после берёт его за руку и сжимает. Они смотрят в глаза друг другу. — Побудь со мной, — шепчет Чонгук. — Я и так с тобой, — отвечает Тэхён. — Да, — он кивает. Чонгук подносит руку Тэхёна к своему лицу и прижимается к тёплой коже щекой. Он закрывает глаза, вдыхает аромат лимона и оставляет на запястье краткий поцелуй. Ему комфортно, Чонгук в безопасности, в тепле. — Что ты хотел узнать? — спрашивает Тэхён. — Почему ты улетел в Ватикан? — не открывая глаз, шепчет. — Чтобы понять твою религию. — Зачем? — Чтобы понять тебя. — Помогло? — открыв глаза, задаёт очередной вопрос Чонгук. — Нет, — признается Тэхён. — Я ходил на собрания группы поддержки, переехал в столицу Католической веры и каждый день учился, но не смог полностью понять тебя и чувства, которые ты вызываешь. — Я тоже не всегда понимаю тебя, но это не плохо. Мы не обязаны понимать друг друга на все сто процентов, достаточно просто говорить о том, что непонятно. — Ты говорил, что влюблён в меня, — произносит Тэхён, и Чонгук кивает. — Обещал ждать взаимности. Мне непонятны причины этих чувств. — Ты — единственный человек, с которым я не ощущаю себя грязным. Каждый раз, когда мы остаёмся наедине, я понимаю, насколько ты особенный и удивительный. Мне не нужны причины, чтобы любить тебя, я просто люблю и надеюсь получить взаимность. — Что заставляет тебя чувствовать себя так? — Моя вера, семья, — отвечает Чонгук, отпуская руку Тэхёна. Он обхватывает колени руками и укладывает на них голову. — Я не хочу чувствовать это, но как будто отвращение к самому себе уже стало частью меня. Мы оба не из самых лучших семей. Тэхён смотрит на свою ладонь, а после сжимает край футболки Чонгука и легонько дёргает на себя. — Ты не противный, — говорит он, и Чонгук усмехается, по его щеке побежала слеза. — Мне так страшно сейчас, — признаётся Чонгук так тихо, словно боится, что кто-то услышит. Чонгук стирает пальцами слезу и тяжело вздыхает. Он не хочет продолжать этот разговор, потому что не хочет думать о том, что будет завтра, не хочет заставлять Тэхёна обдумывать варианты поддержки, которую он не обязан предоставлять. Чонгук хочет предложить перекусить, но когда смотрит на Тэхёна, видит, что тот тоже вытирает слезы. — Эй, глупый умник, ты чего? — Мне жаль, — всхлипнув, говорит Тэхён. — Я должен был сказать тебе раньше, должен был разобраться в этом раньше, а не в таких обстоятельствах. — Что должен сказать? — Есть вещи, которые я неспособен понять, как ты. Мне казалось, что я чувствую к тебе не то же самое, что и ты ко мне, я не хотел давать тебе ложную надежду и причинять боль, но я много думал и говорил об этом, я составлял схемы и списки, чтобы понять, — тараторит Тэхён. — Мне кажется, что я допускаю ошибку, отталкивая тебя, — он не решается произнести эти слова, для Тэхёна они имеют слишком большой вес, вместо этого он решает повторить самое глупое, что только слышал от Чонгука. — Знаешь, если бы от жизни одного человека зависело выживание всего человечества, я бы спас его, пожертвовав всеми, если бы это был ты, — он смотрит в широко раскрытые глаза Чонгука и непроизвольно начинает нервничать, опасаясь, что его неправильно поняли. — Обычно такие выражения используются для признаний в глубоких чувствах, преданности и готовности пойти на крайние меры ради... — Я понял, что ты имел в виду, — прерывает его Чонгук. Чон поворачивается к Тэхёну, а после тянет его за руку на себя, чтобы заключить в объятия. Он прижимает своего глупого умника к себе и всем сердцем желает остановить этот момент радости от осознания, что Тэхён признался ему в любви, что он наконец-то получил взаимность, и дверь, в которую стучали раз за разом, открылась.

21:38

Хосок и Тэхён всё ещё обсуждают дело, Юнги тридцать минут назад ушёл домой, а Чонгук пошёл делать чай. Он ждал, пока закипит чайник, куря перед открытым окном. Телефон лежит рядом, Чонгук разблокировал его и нашёл знакомый номер, на который давно не звонил. Два нажатия и вызов пошел. — Чонгук-а, а я уж думал, что ты забыл про нас, — смеётся Сынгван, старый друг отца. — Простите, я постараюсь звонить чаще, — переходя на пусанский диалект, отвечает Чонгук. — Ты, наверное, хочешь узнать, как твои старики поживают, да? — Да, хотелось бы. — С ними всё в полном порядке, я недавно их видел, — отвечает Сынгван. — Только вот бабушке твоей нездоровится, но врачи говорят, что она быстро поправится, она уже дома. — Возможно, ей нужны деньги на лечение? — взволнованно спрашивает Чонгук. — Нет, нет, всё не настолько серьёзно. — Пожалуйста, держите меня в курсе, хорошо? — Да, конечно, Чонгук-а. — Спасибо. — Не моё, конечно, это дело, но попробовал бы ты помириться с родителями, — говорит Сынгван. — Простите, мне уже идти нужно, спасибо вам ещё раз! Чонгук сразу отключается, тушит сигарету и тяжело выдыхает. Он трёт шею и понимает, что пропустил момент, когда чайник закипел. Чай с лимоном и две чашки кофе уже стоят на столе, а Чонгук садится на пол напротив Хосока, который подозрительно странно на него смотрит. — Мне нечего с тобой обсуждать, — информирует Чонгук, и брови Хосока тут же поднимаются. — Что? — Он считает, что наши отношения, рабочие или романтические, аномалия, которую следует изучить, потому что мы слишком разные, — отвечает на вопрос Тэхён, и Хосок указывает на Кима рукой, подтверждая сказанное. — Разве вы не обсуждали убийцу? — Тебе придётся поговорить со мной об этом, — говорит Хосок. — Нет, — отмахивается Чонгук. — Сегодня никаких психологов, — указывая на Хосока, — в наших отношениях, — обводя себя и Тэхёна пальцем. — Но ты можешь рассказать, почему Юнги странно себя ведёт. — Мы с Тэхёном обсуждали вариант того, что ты вообще не являешься частью его плана, — говорит Хосок. — Это маловероятно, но всё же возможно, — кивает Тэхён. — Всё усложняет лишь то, что он не оставляет улик, нам бы очень помогла ошибка с его стороны. — Удивительно, что вся страна знает его лицо, но никто не видит его в жизни, — делится Хосок. — Лица мало, чтобы поймать кого-то, — отвечает Тэхён, закидывая ногу на ногу. — Есть десятки дел, где все знали убийцу в лицо, но их долго не могли поймать. — Не терпится послушать, — улыбается психолог, прекрасно зная, что Тэхён действительно расскажет про каждое из этих дел.