***
Взошедшее солнце ласкало землю своими лучами. Крестьяне вышли на поля, пахать земли и собирать пшеницу и рожь. Журчание реки, шелест деревьев и травы, чирикание птиц, всё это воплощало великолепие жизни. Долина Векентия считалась самым плодородным и прекрасным краем ромейской империи. Дворянские дети нередко помогали крестьянам собирать урожай, иногда даже делили трапезу с ними или же разделяли службу в местном храме. В этой долине решили не делать большого города, разместили несколько поселков и множество хуторов, полностью оборудовав щедрый край под сельское хозяйство. — Вот так, приятель. Отдохни, на закате поедем дальше. Нам лучше не попадаться на глаза людям. — Тебальт погладил уставшего коня по морде, переход через холодные перевалы Гиперия оказался непростым. Благо, что снежные волки, или хуже, мантикоры на них не напали, но холод умел убивать не хуже когтей и зубов. Принц много раз хотел поддаться желанию повернуть назад, но одна мысль, что Хранителя Равновесия ещё можно спасти, заставляла его идти вперед, по едва видной тропе, не смотря на воющий ветер и глубокий снег. Поэтому Тебальт никогда так не радовался теплу, когда спустился в долину с жестоких гор. Напоив коня, принц прислонился к могучему дубу, прикрыл глаза рукой, отпуская мысли далеко. «Правильно ли я поступил? Интересно, Велемир передал письмо Рогнеде? Уж с кем, а с ней я точно поступил некрасиво. Но разве у меня есть выбор?» — думал Тебальт, прокручивая в руках кулон на цепочке. Украшение в форме полумесяца в серебряной оправе, очень давно, в детстве, ему подарила его Рогнеда. Тогда они впервые познакомились, маленькие принц и княжна, что по договору родителей должны были в будущем пожениться и укрепить союз славян и Дривелана. Тебальт сжал кулон, придаваясь теплым воспоминаниям о днях беззаботного детства… — Мам, а такой наряд обязательно? Может просто достаточно рубашки и брюк? Он же неудобный и жаркий. — канючил Тебальт, не желая надевать шикарный дворянский костюм, сшитый швеями специально по случаю знакомства Тебальта и Рогнеды. Слуги умоляюще кинули взгляд на королеву Агнет, та тепло улыбнулась, присела рядом с сыном, ласково потрепала мальчика по голове. — Я знаю, ты не любишь такие дорогие одежды. Думаешь, я люблю все эти пышные платья? Знал бы ты, как в них ездить верхом неудобно. Того и гляди, свалиться можно, когда конь скачет галопом. Одевать их вообще седьмой круг ада. — Мягко, но настойчиво объясняла мать. — Но ты принц, как и я — королева. На пиру, особенно в твою честь, мы должны выглядеть шикарно и соблюдать нормы приличия, чтобы не позорить наше королевство. А вдруг тебе придется танцевать? Что о тебе подумает знать, когда увидит тебя в простых одеждах? — Ну ма-ам… — попытался заныть Тебальт, надавить на жалость. Агнет осталась непреклонна, поэтому сыну волей-неволей пришлось нарядиться в дорогие шелка. Солнце медленно садилось за горизонт, слуги разжигали свечи и люстры в стенах королевского дворца. Агнет вела сына в трапезную залу, там уже собралась вся знать, в том числе и её муж с дочерью. Преторианцы, охранявшие вход, раскрыли широкие полукруглые двери. — Её Величество, королева Агнет Карнесс де Авалос и её сын, Его Высочество, принц Тебальт Карнесс де Авалос! — громко объявил новоприбывших глашатай. Агнет шла к трону с высоко поднятой головой, грациозно и величественно, как и подобало истинной королеве. Тебальт изо всех сил старался соответствовать ослепительному великолепию матери, но он очень волновался, то и дело оступался на ровном месте, да и туфли ужасно натирали. Валдуин прыснул в кулак, за что тут де получил тычок под ребра от Изабэль, нынешней Леди-Архимага. Мог бы и поддержать крестного сына, а не смеяться над ним. Максвелл терпеливо дожидался, когда его королева займет свое место рядом с ним. Тебальта проводили к стульям по левую сторону от родителей, где сидели сестра, ближайшие советники и друзья семьи. Валдуин тепло улыбнулся маленькому принцу, и того немного отпустило волнение. Справа от родителей расположились гости из славянских земель, Тебальт и Амели, не скрывая изумления, рассматривали настоящих богатырей. Они разумеется слышали о недюжинной силе непреклонных жителей великих лесов и лугов, но всего воображения не хватило, чтобы представить подобное. Даже лучшие Паладины и гвардейцы уступали в росте и ширине плеч славянам. Особенно среди них выделялся Великий Князь, на голову выше отца принца и принцессы, он носил традиционный для правителя земель Восточной Равнины костюм — простая туника с синими рукавами, завязанная узорчатым поясом. Поверх туники — меховой плащ, закрепленный фибулой. На ногах вместо туфель, которые так любило дворянство Клерхулла — удобные сапоги и шаровары, заправленные в них. Князь одновременно выглядел достойно и готовым к боем, такой наряд не порвется в первый же миг драки. Очень практично. «И почему мне нельзя такую удобную одежду на пиру носить? Заставляют ходить в неудобном костюме» — с долей зависти подумал Тебальт. Принц чуть сместил взгляд и увидел рядом с Великим Князем маленькую девочку, примерно одного возраста с ним. Её наряд так же отличался от высокородных детей Клерхулла, вместо многослойной пышной юбки — понева, опоясанная шерстяным шнурком, или гашником, как его называли славяне, и простая рубашка с красивой вышивкой. На ногах княжна носила красные сапожки с золотыми застежками, поверх наряда — накидку из шкуры волка. Яркие голубые глаза и светлые волосы, румяные щеки не оставляли сомнений, что перед взором принца сидит его будущая жена. Максвелл встал со своего места, поднял рог, наполненный хмельным элем. Гости тут же замолчали, обращая внимание на короля. — Дорогие гости и друзья! — торжественно начал правитель, — Я хочу поднять этот рог за наши государства, за наш прочный союз. Семь весен назад славяне и дривеланцы в союзе с Паладинами, Магами Огня и охотниками на демонов победили в жестокой битве при Скалистом Берегу и стали друг другу верными товарищами. И сегодня мы вновь подтверждаем договор, заключенный ещё при Великом Князе Ярославе. Мы чествуем наших гостей — Великого Князя Изяслава и его дочь, княжну Рогнеду. Великий Князь, исполним ли мы договор моей жены и вашего отца? Изяслав поднялся, встал рядом с Максвеллом. В глазах двух правителей светилось взаимное уважение. Изяслав после того, как отец отрекся от престола в пользу сына и продолжил служить ему старшим советником, старался поддерживать и закреплять успехи предшественника. Он часто ездил в Дривелан, к ромеям и франкам, даже посещал Северный Архипелаг, всюду, где мог, учился искусству политики, а не только храброго богатыря. Максвелл, и в особенности его супруга, охотно помогали молодому князю, уважали за стремление научиться управлять страной и налаживать отношения с другими. Князь поднял рог. — Я торжественно заявляю, что договор моего отца и королевы Агнет не будет нарушен. Моя дочь, Рогнеда, выйдет замуж за принца Тебальта, когда придёт возраст бракосочетания. А сегодня празднуем по случаю их знакомства! — Тебальт слушал правителя славян, его голос чем-то напоминал рычание грозного медведя. Правители синхронно выпили, Максвелл дал сигнал музыкантам и запели мотивы лютни и шалмея, и задали веселый ритм барабаны. Люди пили и веселились. В центре залы танцевали вальс или водили хороводы. Дети смеялись и играли, Амели носилась по залу и хохотала громче остальных. Лишь Тебальт с Рогнедой не веселились, каждый погруженный в свои мысли. Хранитель Равновесия заметил это, опустошив кубок с вином, Паладин склонился к Тебальту. — Хоть поговори с ней что ли. — заговорщицки прошептал он. Тебальт неуверенно потер руки. — Дядя, но… — Валдуин снисходительно улыбнулся при алеющих щеках крестника. Вот весь в отца, только глаза мамины. — Давай, ни ссы. Глубокий вдох и вперед. — напутствовал Валдуин, хитро улыбаясь, — Сходите проветрится на ближайший балкон, отдохнете от толпы и помпезных речей, пообщаетесь заодно. В конце концов, не будешь же ты, как твой папаша когда-то, стесняться и краснеть при виде девчонки. — Ты чему тут моего сына учишь? — Внезапно веселое выражение лица Паладина сменилось на обреченное, Тебальт с трудом сдерживал рвущуюся наружу улыбку. — Твой отец что, стоит у меня за спиной? Нет, хуже. Он вместе с твоей мамой стоит у меня за спиной. — Констатировал Валдуин. Тебальт уже не смог сдержаться и громко засмеялся, когда Паладин обернулся и увидел насмешливые лица друзей. Уж в чем его духовный наставник был мастером, так это в том, что мог поднять настроение своим озорством и умением находить выход из любых ситуаций. — Хоть я и не согласна с такими методами воспитания, но Валдуин прав. — Агнет мягко положила руки на плечи сына, — Ступай, удели внимание дорогой гостье. Она станет твоей женой в конце концов. А мы пока побеседуем с твоим дядей о его неблагородных методах воспитания. — А можно не надо? — шутливо спросил Алькан, наиграно вжимая голову в плечи. — Надо, Валдуин. — не терпящим возражений тоном отчеканил Максвелл, усаживаясь рядом с братом, — Надо. Тебальт глубоко вдохнул и пошел к Рогнеде. Он вел себя с ней так учтиво, как мог, предложил потанцевать или просто пройтись по бальной зале. Чем больше они общались, тем меньше неуверенности оставалось в душе мальчика. Отчего-то все казалось таким закономерным и правильным, что маленькому принцу не хотелось окончания пира. Наконец они вышли на балкон, откуда открывался замечательный вид — ночной Клерхулл, объятый ласковым лунным светом и мерцанием далеких звезд. — Завораживает, не правда ли? — Рогнеда положила руки на ограждение, устремляя взгляд на луну. — Принц Тебальт, вы знаете легенду о Луне и юноше Ауке? — Нет, я библиотеки редко посещаю и бардов почти не слушаю. Да и вроде нет в наших книгах и песнях таких легенд. — покачал головой Тебальт, встав рядом с княжной, — А может, расскажите? — От волхвов я слышала эту историю. — начала рассказ Рогнеда, задумчиво прокручивая кулон на шее, — То были жестокие, мрачные времена, когда славян ещё не объединил великий род Рорака. В лесах скрывались небольшие деревни разрозненного народа, князья появлялись и исчезали. Но однажды всё изменилось. В одной деревне поселился юноша по имени Аука, веселый и озорной музыкант, на своей жалейке он играл так, что народ забывал обо всех невзгодах. Однажды, насвистывая мотивы новой мелодии, Аука гулял по лесу, и встретил девушку. Её волосы были белее снега, глаза сияли, как самые дорогие самоцветы. Она не раз наблюдала за деревней с опушки, слушала мотивы молодого музыканта, что заставляли её сердце трепетать так, как ничто и никогда до этого. А он был потрясен неземной красотой девушки. Не ведая, что может случиться, они полюбили друг друга, Аука привел её в свой дом. И каждую ночь, купаясь в сиянии света её волос и переливчатых мотивах музыки юноши, жители забывали обо всех горестях и тяготах. Но счастье их было недолгим. В тех землях воцарился беспощадный князь. Он узнал о загадочной, прекрасной девушке и юноше, заревновал к нему и повелел собрать отряд воинов. Дружина отправилась в деревню, и потребовала выдать им девушку, а юношу насадить на копье за то, что посмел не привести любимую князю. Но жители не выдали князю музыканта и его возлюбленную, тогда он отдал приказ убить всех. Аука и девушка сумели сбежать, но князь настиг их, и свирепым ударом поверг музыканта наземь. Истекая кровью, Аука молил любимую не сдаваться и жить. Не держать зла на людей, что отняли его у неё. Объятая горем, девушка не послушала юношу и выпустила магию, убив всех, кто посмел причинить ей боль. И лишь осознав, что она натворила, что посрамила память миролюбивого Ауки, она пришла в ужас. И поняла, что больше ей нет места в этом мире. С тех самых пор она поднялась на небеса и восходит каждую ночь, лаская нас своим светом. Говорят, когда Рорак проплывал мимо земель славян на своем драккаре, Луна воссияла ярче, посылая северному воину знак. Так он стал нашим первым истинным князем, основателем династии. — Ух ты. Красивая легенда, — Тебальт так заслушался, что даже не заметил времени, в бальной зале становилось тише, словно некоторые гости начали засыпать лицами в тарелках, а если повезет, доползали до гостевых покоев. Зеленые и голубые глаза встретились, в тот миг Тебальт отчетливо осознал, что эта девочка станет для него всем. Миром, домом, женой… — Отец сказал, что когда придет время, ты подаришь мне кольцо, — Рогнеда сняла с шеи цепочку с кулоном, она улыбалась, когда протягивала его опешившему Тебальту, — Но свой подарок я хочу отдать тебе сейчас… «О Рогнеда, какая же я мразь. Что же я наделал?! И как с Амели, с родителями по-скотски поступил! — Тебальт схватился за волосы, с изумрудных глаз полились слезы. Порывшись в дорожной сумке, принц вынул из неё старое железное кольцо, на вид непримечательное, но это только на вид. Парень знал секрет таких колец, — Может, связаться с ними. Попросить прощения, молить, чтобы поняли. Нет, Агнесса и Маги Огня тут же отследят. Я уже слишком далеко зашел, чтобы отступить. Спасу Валдуина, и Тартиса, если получится, а потом уже разгребу последствия» Принц убрал кольцо обратно, усталость взяла верх над Тебальтом, и он лег спать, погружаясь в тревожные сны. Конь поднял морду, фыркнул, пару раз стукнул копытом. Изгнанник, явившийся из ниоткуда, мягким шепотом успокоил животное, потом сел на сук рядом с Тебальтом, и так ласково, как только умел, погладил спящего принца по голове. — Глупый мальчишка, — приговаривал он, перебирая медные пряди, — Отказался от счастья, которое мог встретить ещё на закате прошлых дней. Последовал зову сердца, решив отправиться за Хранителем Равновесия и Гранд-Инквизитором. Что ж, крепись, Тебальт Карнесс де Авалос. Тебе понадобиться много сил в месте, куда ты отправляешься. Крепись, ибо от твоего меча будет зависеть не только твоя жизнь, но и многие другие. Изгнанник обратил взгляд на виднеющиеся за долиной горы Гиперия. Он уже чувствовал, что погоня дышит принцу в пятки, и за ним послали не просто солдат и Паладинов. За ним устремились самые дорогие ему люди, те, к кому он прислушается. Изгнанник смотрел на принца, понимая, что к закату они настигнут его, и тогда вся отчаянная спасательная миссия канет в Лету. Подобрав его меч и сумку, Изгнанник положил ладонь на плечо Тебальта, миг, и они уже не в лесах долины, а на опушке чащи близ Миклагарда… — Мужайся. — Изгнанник поднялся, обращая взгляд на маячащий впереди город. — У тебя впереди много битв, принц Дривелана…***
Вопли стонущих людей наполняли кладбище возле часовни Святого Микаэля. Вот только людьми их уже никак не назвать. Покрытые болезненной, чуть ли ни свисающей кожей и гнойными язвами, они превратились в прокаженных. Мало этой печали, так еще и мертвые поднялись из могил, одни как наполовину сгнившие зомби, другие — как костяные скелеты. Всех их Инквизитор безжалостно уничтожал, зомби и прокаженных он расстреливал магией, не подпуская их к себе. Кимон быстро уяснил, что с ними не стоит вступать в ближний бой, особенно после того, как один из несчастных показал способность плеваться кислотой на близкой дистанции. Инквизитор чудом сумел уклониться от этой атаки, и слава Богам — один такой плевок мог полностью разъесть лицо. Скелетов же приходилось рубить на куски. Эти твари оказались куда живучие прокаженных, и намного быстрее и проворнее. Они не могли издавать никаких криков, лишь мерзко щелкали зубами. Кимон стер пот с лица, парировал кинжалом удар и тут же рубанул мечом. Скелет рухнул, и Инквизитор без колебаний превратил его в костную муку потоком магии. — У-а-агрх! — Кимон отскочил в сторону, услышав мерзкое рычание за спиной. Клинки вспыхнули ярче, Инквизитор резко развернулся и послал двумя размашистыми ударами светящиеся лучи, откинувшие прокаженного на добрые десять футов. Упырь врезался в памятник и больше не поднялся. Стерев пот с лица, молодой воин осмотрелся. Пока новые мертвецы не набежали, и Инквизитору не хотелось дожидаться новых противников. Постоянно озираясь по сторонам в поисках новой опасности, Кимон последовал дальше по серой тропе. Впереди маячила ограда церковного двора, саму часовню скорее можно было назвать храмом, судя по внушительным размерам. Возможно, его не раз реконструировали и перестраивали, а название просто сохранили из уважения к человеку, в честь которого воздвигли это здание. В отличии от большинства храмов Тардиуса, имевших треугольную крышу и статую Четырех в изголовье, крыша этой часовни представляла собой купол, возможно, ранее он был серебряным или даже золотым. По четырем углам храма расположились статуи воинов, каждый смотрел на свою сторону света. «Четыре Преторианца империи. Не знал, что в Миклагарде их так почитают» — думал Кимон, пересекая ограду. Инквизитор недовольно цокнул, когда увидел возле арочных дверей часовни прокаженного. И здесь от них покоя нет, похоже, безопасно будет только в здании. Заметив Инквизитора, упырь издал утробное рычание и двинулся в его сторону. Кимон поднял мечи и уже хотел оборвать страдания этого несчастного, как вдруг над небесами раздался странный вой, напоминающий звук штормового ветра, описываемый моряками. На миг парень почувствовал всплеск сильной магии, и на прокаженного напал рыцарь, пригвоздив монстра к земле длинным мечом. Инквизитор изумленно таращился на рыцаря — весь покрытый сочащейся из сочленений доспех тьмой, он дышал и стоял так, словно испытывал жуткую боль. Его доспехи изломаны в нескольких местах, а сюрко поверх них настолько изорвалось, что даже герб нельзя было разглядеть. Рыцарь слегка вынул меч, прокаженный дернулся, взвыл, когда напавший еще раз вогнал лезвие в тело упыря, обрывая его ничтожное существование. Рыцарь понял голову, заметил Инквизитора. Кимон отступил на шаг, интуиция так и кричала, что этот противник ему не по зубам. Рыцарь двинул головой, словно пытался что-то сказать или предупредить, какая-то человеческая часть в нем ещё сохранилась, Кимон едва ли не ощущал его отчаяние и ярость. А тьма, струившаяся по доспеху, стала покрывать его сильнее, лишая остатков воли. Вместо слов из-под шлема раздался жуткий вопль, будто исторгнутый не из глотки, а откуда-то за гранью этого мира. Рыцарь забился в конвульсиях, не в силах противиться тому, что захватило его тело и душу. Подняв меч с телом на лезвии, рыцарь швырнул прокаженного в Кимона, Инквизитор отскочил в сторону, рыцарь устремился к Кимону, выставив меч острием вперед. «Нихера себе! Вот это скорость!» — Кимон с трудом успевал отходить от бесконечного града ударов, противник не давал и секунды, чтобы атаковать в ответ. Всё, что мог Инквизитор — отпрыгивать, а блокирование ударов заставляло кости трещать. Хуже того, противник был крайне непредсказуем. Кимон не понимал, чего ждать от одержимого рыцаря. Вот он отскочил, ударил мечом воздух, и в Инквизитора устремились воздушные лезвия, от которых никак не уклониться. Инквизитор попытался уйти, но стремительный ветер его настиг, минуя магическую защиту плаща. «Твою мать! — Кимон рухнул на колено, держась за живот, под кольчугой стала скапливаться кровь, — Даже плащ не защитил, что это за магия такая?!» — Рыцарь резко нанес размашистый удар, Кимон не сумел подняться и отскочить, принял удар на меч. Атака оказалась такой сильной, что Кимона отбросило аж до ограды, Инквизитор рухнул, меч вылетел из разбитой руки, боль пронзила всю конечность от кончиков пальцев до плеча, в глазах помутнело. «Моя рука!» Кимон не успел подняться, рыцарь прыгнул к нему и придавил ногой к земле, ребра под кольчугой треснули. Из последних сил молодой воин ударил кинжалом по ноге, небесная бронза пробила оскверненный доспех, но рыцарь даже внимания не обратил, он занес меч, намереваясь добить беспомощного Инквизитора. Силы стремительно оставляли парня, драться он больше не мог, липкий страх, что его вот-вот убьют, объял ученика Изгоя с головы до пят. — Дерись! — Кимон округлил глаза, когда услышал знакомый девичий голос, страх превратился в ярость, мобилизуя все оставшиеся силы. Рыцарь отвлекся на источник шума, Инквизитор не медля вырвал кинжал из наголенника и пустил из него синий сгусток света, врезавшийся в челюсть под шлемом. Одержимый взревел, отступил на шаг, Кимон смог свободно, насколько позволяли сломанные ребра, вдохнуть. Новый удар магии, на сей раз холодного пламени охотников на демонов, настиг рыцаря в грудь, отбрасывая назад, к краю черной трещины за оградой. Между рыцарем и израненным Инквизитором встала девушка-Демоноборец, та, что спасла его из тюрьмы. — Жаль, тебе уже не помочь, великий воин. — с почтением произнесла охотница, зажигая на ладонях синий огонь, — Но я не дам тебе убить Инквизитора! Два огненных шара полетели в воющего рыцаря, взорвавшись холодными осколками, они откинули одержимого в черную расселину. Девушка облегченно выдохнула и повернулась к Кимону. — Встать можешь? — спросила она, протягивая руку. Кимон кивнул, с трудом поднялся, опираясь на охотницу. Второй раз она спасает его шкуру из переплета, она что, ждала его здесь? Говорила же, что встретит его в городе. — Мой меч… — прохрипел парень, высматривая, куда упал клинок. Демоноборец без слов телекинезом притянула верное оружие и вложила его в ножны Инквизитора. — Пошли скорее. Нам не убить этого рыцаря, пока по крайней мере. Скоро он вернется. — Кимон только кивнул, сил с трудом хватало, чтобы переставлять ноги, в груди давило и трещало, правая рука мертвым грузом свисала с плеча. Таких тяжелых ран он ещё никогда не получал. Учитель сказал, что в Миклагарде он встретит таких созданий, что превосходят его в магии, клинке и живучести. Выходит, рыцарь — первый такой противник. «Ну я с тобой ещё поквитаюсь, темный воин Миклагарда!» — промелькнул мысль в голове Инквизитора, когда из трещины грянул вопль. У дверей они обернулись и узрели, что рыцарь ошеломительным прыжком выбрался из пропасти и готовится напасть. — Скорее, внутрь! — воскликнула охотница на демонов. Телекинезом она открыла дверь и буквально втащила ослабшего парня в часовню. Рыцарь бросился к ним, но прежде чем он успел пересечь порог святого места, девушка захлопнула дверь перед самым его носом. Освященные руны вспыхнули, не впуская пораженного тьмой рыцаря. Ещё несколько мучительно долгих секунд снаружи раздавались яростные крики и скрежет металла о металл, а затем все стихло. — Фух, еле успели. Пойдем, заштопаем тебя. — Девушка снова взвалила парня на себя и повела в недра храма. — Ты уже дважды спасаешь мне шкуру, — шептал Кимон, пытаясь отвлечься от боли и не дать сознанию погаснуть, — а я даже не знаю, как тебя зовут. — Ареадна, — представилась охотница, — Ареадна Кейлос…