Исповедь жалкого человека

- На что ты потратишь вечность? - спрашивал я у многих, и слышал довольно похожие ответы. Кто-то хотел объехать все страны мира, кто-то - заработать кучу денег, кто-то - смеяться над медленным угасанием своих врагов. Это был лишь крохотный пункт в длинном списке вопросов, на которые я слышал похожие, но в чём-то различающиеся ответы. Но уж на какой вопрос все отвечали одинаково, так это: "Существуют ли съедобные чёрные яблоки?" Все отвечают, что нет, не существуют. Это, однако, не значит, что я считаю так же. Не помню, сколько лет назад, я выработал свою теорию недоказуемого факта. В чём она заключается? Ты знаешь, что яблоки становятся чёрными только когда полностью сгниют. Ты считаешь, что знаешь. Но если я скажу, что они бывают? Если покажу фотографию? Если принесу такое яблоко? Поверишь ты мне, или назовёшь подделкой? Возможно, я единственный человек в мире, который знает про яблоки, сразу вырастающие чёрными и ничем не отличающиеся по вкусу от зелёных. Ты тоже можешь узнать об этом, если захочешь. Все факты, которые мы считаем очевидными, зависят от нашего доверия. Попробуй убедить ребёнка, что точка на листе бумаге может быть отрезком в трёхмерном пространстве. Ребёнок не поймёт тебя, потому что не знает такую сложную геометрию. Для него точка - это точка. Он верит своим глазам, и ему этого достаточно. Возьму более простой и известный пример - все ведь знают сказку "Маленький принц"? Для одного - слон внутри удава, а для кого-то просто шляпа. Дело не в том, что кто-то не прав. Каждый верит своим глазам. Всё сводится к тому, что факт есть знание, заслуживающее наибольшего доверия, а вовсе не знание, абсолютное для всех. Так и получается, что без доверия факт недоказуем. Когда уже воспоминания в моей голове перемешались и стали выливаться за край, вытесняя друг друга, я начал во многом сомневаться. Тогда и возникло решение посвятить вечность поиску того, во что я смогу верить. И я уже достиг кое-каких успехов. Для многих людей факт бессмертия не доказан, а я сам себе много раз доказал, что бессмертие существует. Раздавленный, сожжённый, перемолотый в фарш, всё равно рано или поздно начинаю искать вещества для построения нового тела. Это неконтролируемый процесс, который давно меня не ужасает. Я не знаю, сколько уже прожил. Многое стёрлось из памяти и тогда, когда меня насильно заперли в психбольнице, проводя в "лечебных" целях опыты, включая популярную на тот момент лоботомию. Проводивший лоботомию врач уже давно скончался. Удивительно, мы стали друзьями, когда он понял, что я не самый обычный пациент. Мы даже разработали план моего "побега", ради которого пришлось понарошку умереть. Никто не стал меня хоронить, ведь моей личности всё равно никто не знал, а врач тайком забрал меня к себе, как только пропала необходимость лежать на земле и притворяться трупом. Я жил у него, читая множество заумных книг по анатомии. С моего разрешения он несколько раз меня убивал... Нет, доводил до состояния, при котором обычный человек должен быть мёртв. Я всё равно не чувствую боли. И мне было интересно, что он сможет обо мне выяснить. При том, что анатомически я сложен как человек, вместо нормальной плоти у меня дикая мешанина веществ из всего, что я поглощаю. У меня нет артерий, нет лимфы, а кровь меняет состав в зависимости от поглощённого мяса. Это знание, которому я мог верить. Оно стало для меня фактом. Как и то, что человек, спокойно отрезавший мне конечности, при этом же считал меня кем-то близким. Думаю, ничьи слова и никакие утверждения не смогли бы убедить его, что мы не друзья. Есть ещё кое-что... Я и спустя годы не знаю, как именно работает моя регенерация. Это не то, что я контролирую, и многое просто не поддаётся логике. Мы залили кровью весь кабинет, пока друг по моей же просьбе старался отпилить мне голову. Я хотел, чтобы кто-то засвидетельстовал и записал, что со мной произойдёт. И оказалось, что моё тело живёт отдельно даже без головы. И голова тоже живёт отдельно. Моё сознание осталось в голове, но тело без всяких команд отыскало меня и... По логике, оно должно было меня присоединить шею на место. Не совсем осознаю, что случилось, потому и пригодился сторонний наблюдатель. А его наблюдение показало, что тело прижало голову к груди, поглотило меня как поглощало куски мяса, и уже через пять минут я стоял как ни в чём не бывало, со странным чувством, что мои воспоминания перемешались. Так он никому обо мне и не рассказал до самого конца своей жизни, хотя я мог стать сенсацией, прорывом в медицине того времени. У меня много мыслей о том, почему так, и ни одну не могу подтвердить так, чтобы отпали все другие. Он мог хотеть присвоить меня себе; мог хотеть исследовать до конца, прежде чем выводить в свет, но не успел; мог банально желать мне другой жизни, нежели роль подопытного... Я не помню, чтобы проливал слёзы, когда знакомые мне люди уходили из жизни. Кто-то говорит, что бессмертие - это бесконечное страдание от одиночества. У меня такого не было. Для меня бессмертие открыло возможность встретить много новых лиц, и я никогда не страдал, провожая их. Да и имеет ли смысл, раз однажды новые воспоминания вытеснят старые. Сегодня... Сегодня 2020-ый год. В мире свирепствует пандемия коронавируса. В плотном костюме ни холодно, ни жарко, и нужды в нём на самом деле нет. Банально нет возможности заболеть. Биология моего тела работает по совершенно необъяснимой схеме. Я попросту никогда не болел, и это, наверное, связано с тем, что вирусы не знают, как ко мне подступиться. Ничто не помешало вписаться в ряды волонтёров и помогать людям из первых рядов. Я чувствую удовлетворение. Не потому что спасаю кого-то и продлеваю жизнь (ведь все однажды умрут), а потому что могу получать новую информацию и следить за людьми в новой ситуации. - Спасибо, милок, - улыбнулась мне престарелая женщина, которой я принёс продукты. С экономической точки зрения, государству помогать пожилым людям совсем невыгодно. Им уже осталось немного, плюс их смерть может сберечь платы на пенсию. К счастью, скорее всего, я мало обеспокоен экономическими планами, особенно на государственном уровне. Говоря честно и грубо, вообще не умею пользоваться деньгами. Я уже собирался уйти, когда меня пригласили на чай. Не сказать, что это внезапно. Иногда старики так делали. И я остался, расстегнув только верхнюю часть комбинезона и приспустив маску. Мне интересно поговорить с людьми всех возрастов. Будь возможность, я бы хотел узнать и о том, что чувствует младенец, покидая материнскую утробу. Я хочу знать всё, что касается внутренней природы человека и его мыслей. - Уж больно задумчивый ты, - заметила женщина, наполняя мою чашку, - устал, небось? В туалет не нужно? - Нет, что вы, - не могу же я сказать, что не нуждаюсь в справлении нужды. Пища, впрочем, мне нужна, пускай не жизненно. Недостаток питательных веществ отражается на скорости регенерации, внешнем облике и способности двигаться. Выпивая чай, я вёл с ней непринуждённую беседу обо всём, что подворачивалось на язык. Вопреки моим ожиданиям, она не рассказывала ни о муже, ни о детях, ни о внуках. Вместо этого я слушал её рассказы про детство и школьные годы. Она говорила, что была красивой, но чересчур мечтательной. Хотела сделать что-то особенное, добиться такого, чего не добивался ни один человек. - И вы посвятили всю жизнь своей мечте? - Эх... Да, так оно и есть. Но мне не хватило времени. И тогда... - Вы бы потратили на эту мечту вечность, если бы она у вас была? - задал я один из своих излюбленных вопросов. Мне было искренне интересно. Женщина опустила голову, словно загрустив, но когда снова подняла, я чётко увидел, что она улыбается без капли сожаления. - Боюсь, и вечности не хватит на столь глупую мечту. Ведь я сама человек. И если я добьюсь невозможного, оно перестанет быть невозможным, - её мудрый ответ поразил меня до мурашек. Это напомнило мне первое впечатление о книге рекордов Гиннесса, ужасно несправедливой, ставящей всё более и более высокие рамки человеку с каждым новым рекордом. Неудивительно, что люди, стремящиеся к превосходству друг над другом, создали целую книгу в угоду этому стремлению. И, ведомый предчувствием нового опыта, я спросил: - А как думаете... Существуют чёрные яблоки? Чтобы они сразу выросли чёрными и не отличались по вкусу от обычных. Все, с кем я прежде говорил, отвечали одинаково. Она же ответила легко и просто: - Даже если их нет сейчас, они могут появиться в будущем. А может, они уже есть, и я просто не знаю. И теперь я понял: в обмен на возможность иметь счастливые отношения и семью женщина обрела мудрость, которую не успела донести до остальных в силу возраста. Её жизненный срок оказался слишком короток для этой мудрости, зреющей десятками лет как чёрное яблоко. Может, для того мне и дана вечность: чтобы вырастить и раздать людям мудрость, называемую смыслом жизни. Только те, кому даны разум и бессмертие, могут стать культиваторами этого знания. У многих есть первое, но нет второго; у меня было второе, но не было первого. Тогда я соберу весь свой опыт, все свои знания, чтобы проследовать по пути человечества от начала до конца. Я постараюсь построить факт, который можно доказать каждому.