Дело Кастиэля Клайна

Сан-Хосе - город возможностей, приключений, город мечты. Там можно будет жить полной жизнью, заниматься тем, чем любишь, делать то, что хочется. Каждое утро, идя по мерзким, ненавистным улицам "города возможностей" на такую же мерзкую и ненавистную работу, Памела Клейтон вспоминает слова матери о "полной жизни" и прочей ерунде. Отправляя Пэм из Ривергроува, штат Орегон, в счастливое будущее, мисс Клейтон всем сердцем верила, что у дочерей будет прекрасная, счастлива жизнь вдали от родительского дома. Памела же ни секунды не сомневалась, что неудача, преследовавшая ее все эти годы, не последует за ней и в Калифорнию. Так что девушка нисколько не удивилась тому, что неудача устроила её в самую отвратительную больницу на краю города. Каждое утро, вставая с постели, голубоглазая медсестра шла на работу, словно на каторгу; солнце не радовало, не радует то, что приносило столько удовольствия раньше. Ни искусство, ни музыка.. Разве что-то имеет смысл, когда все вокруг считают тебя странным и сторонятся? Потрескавшиеся плиты на полу, облезлые стены и потрёпанные больничные койки. У санитаров тут всё время есть работа. Но чище не становится. Всё время воняет мочой, все жалуются на ужасные матрасы в пятнах и взявшиеся комками внутри, на больничное постельное бельё в вечных дырах и пятнах. Будь её воля, уволилась бы и совершила самоубийство где-нибудь под городом. Благо, зарплатой тут не обижают. Показывая пропуск охраннику, обычно спящему на вахте, Памела прошла внутрь с каменным лицом, прошла мимо палат и кабинета старшей медсестры и вошла в сестринский кабинет. До начала смены ещё тридцать минут. Может быть, она успеет позвонить маме и заверить её, что и в этот раз она добралась до работы без происшествий. Не успеет. Двери внезапно открываются, и на пороге застывает молодая девушка с чёрными спутанными волосами, обычно гладко заплетенными в тугой конский хвост. Похоже, Синди МакКеллан тоже не успела переодеться, чтобы приступить к работе. - Пэм, у нас экстренный случай! Поступивший мальчик истекает кровью! - Позову доктора Ли, - среагировала медсестра и вылетела из сестринской к лестнице. На ходу завязывая светлые волосы в расслабленный хвост, она минует ступени и оказывается на втором этаже, среди персонала ища доктора Аманду Ли. Высокая женщина с добрым лицом встретила свою странноватую медсестру с улыбкой, но она сразу же исчезла, едва Аманда поняла эмоцию на лице Памелы. Вся больница поставлена на уши. Мальчик, истекающий кровью, того стоил. Памела не смогла рассмотреть его, как следует, но та секунда, предоставившая шанс лицезреть картину краем глаза, оставила след в памяти блондинки. Пока состояние мальчика стабилизировали, Пэм заглянула за руку врача и тут же отвернулась. Внутренности мальчика держались внутри только детской пеленкой с рисунками корабликов. Половина толстого кишечника отсутствовала, как и половина поджелудочной железы. Всё было предельно видно, так как левого бока мальчика просто не было. Сложилось впечатление, словно его укусила огромная мутировавшая от бешенства в медведя собака, оттяпав пастью добрую часть его тела. Его действительно укусили, но всего один раз, и это была просто громадная пасть. По телу пробежались мурашки. В горле встал ком съеденного завтрака. Памела уже несколько лет работает в больнице, но такое видит впервые. Только в фантастических фильмах или фильмах ужасов, на которых и построена жизнь Пэм, бывает такое. Как он выжил? Вряд ли ему поможет операция, вряд ли он будет жить, вряд ли у него есть будущее. Лишний медперсонал выгнали в коридор из предоперационной, а там МакКеллан уже полным ходом рассказывала, как по пути в операционную вставляла мальчику глаза обратно в глазницы, так как те вылетели из орбит и почти иссохли. Памела выбежала из кабинета и направилась сразу в уборную. Жизнь должна была быть не такой! Не такой она должна была быть! Она должна была стать волшебницей и повелевать погодой и её проявлениями, а не смотреть на залитого кровью ещё живого мальчишку. Весь её завтрак вылетел в унитаз. Желудок скрутило от боли, из неё всё лезло и лезло. Она не съела столько, сколько из неё вылетело. Едва приступ прошёл, Памела смыла весь этот кошмар и вышла к раковинам, чтобы умыться. В отражении зеркала над раковиной на неё смотрели глаза, полные ненависти к своей работе. *** Этой ночью ей не спалось. Не спасали ни книги о мифических существах, ни легенды разных стран, ни фильмы с другими измерениями или выдуманными мирами. Ничего не помогало, перед глазами была картина, увиденная утром. Этой ночью она не уснёт. Не помогает даже какао с кексами. Следующая смена была более тяжелая, чем до неё. Сестринская заполнилась странным запахом, оставляющим металлический привкус на языке Памелы. Похоже, никто, кроме неё, не ощущал этого запаха. Переодеваясь нехотя и медленно, она наблюдала за Синди, весело обсуждающей что-то с Джолин. Вчерашняя героиня. Прямо сердце сдавливает от её самодовольной улыбки. - Синди, - Памела выпрямляется, надев больничные чешки. Несмотря на уверенный голос, внутри неё в истерике бьётся испуганное сердце. Как она - Памела, самая неумелая, отвратительная, безрукая и просто странная медсестра - посмела позвать её по имени? Как она посмела заговорить с той, кто вчера сделал свою работу, а не в страхе побежал за сильными и могучими взрослыми? Бестолковая Памела! МакКеллан посмотрела на неё и улыбнулась. - Что, Пэм? Что-то хотела? В горле пересохло, язык прилип к небу. Она будто бы слышала, как Синди думает о ней невесть что, проклиная и презирая. - Вчерашний мальчик.. - она делает вдох, чувствуя, как горло сжимается от неуверенности и подступающих слез. - Вчерашний мальчик, где он сейчас? - На третьем этаже, в палате 314. Он в порядке, если ты это хотела спросить. В сознание ещё не приходил, но после операции осложнений не было. - Твоя смена только через четверть часа, - Джолин сверилась с наручными часами. - Садись, попей с нами чаю. Бабочки в животе от предложения вспыхнули тут же. Почувствовав себя нужной, Памела едва ли не согласилась, но вовремя качнула головой отрицательно. Они делают это из-за жалости, ничего более. - Нет, спасибо. Не нужна ей их чертова жалость. В этот раз Памела не позавтракала. С пустым желудком она поднялась на третий этаж в своём белоснежном костюме и отыскала нужную палату без труда. Приложив к датчику свой пропуск, она вошла в карантинную зону и остановилась у широкой кровати на шести маленьких колёсах. Вчерашняя картина, вспыхнувшая в воспоминаниях при виде спокойного лица мальчика, укрепила интерес Памелы. Она жаждала узнать, что же случилось с ребёнком. Полицейские вчера допрашивали доктора Аманду Ли, водителя "Скорой помощи", Синди МакКеллан и других, участвовавших в этом деле медсестёр. Спустя два часа после поступления мальчика появились и его родители, упивающиеся горем. Их полиция тоже опросила. Никто ничего не знает. Стыдно было признавать, что находиться в этой палате было невыносимо страшно. Всё время такое чувство, словно тот, кто сделал это с мальчиком, был здесь. А вдруг он заразил чём-то ребёнка, и сейчас этот бешеный очнётся и заколет её иглой своей капельницы? Памела усмехнулась своим же мыслям. Уверенно прошла вперёд, доказывая себе, что совсем не трусиха. Взглянув на одеяло, закрывавшее прооперированный вчера участок тела мальчика, Пэм не решилась отодвинуть край, чтобы рассмотреть то, что вчера не удалось. Девушка склонилась над лицом. - Привет.. Эээ.. - блондинка поискала приклеенный скотчем к кровати листок с именем и фамилией мальчика. - Эван. Я Памела. Я видела, в каком состоянии привезли тебя.. И, если бы ты как-нибудь смог сказать мне, что с тобой случилось.. я, возможно, смогла бы помочь.. Главное, что никто не видит этого позора. Памела правда думает, что свершиться чудо, прямо как в книгах или фильмах. Что мальчик вдруг откроет глаза, сядет и всё подробно расскажет и покажет. Глупая, глупая Пэм! Мечтательница! Что же ты делаешь в медицине, глупая курица? Она ждала минут пять, терпеливо уговаривала Эвана подать ей знак, сделать хоть что-нибудь. Но Эван - странно! - не отзывался. Памела выдохнула, присела на край кровати, спустив вниз боковую ручку. - Мне жаль, что с тобой это приключилось. Поправляйся. Твои мама и папа тебя ждут. Грустно улыбнувшись, Памела коснулась руки Эвана. Погладила её большим пальцем, выражая сочувствие. К своему огромному стыду, она ничего не чувствовала, кроме отвращения - у этого мальчика кишки держались одной пеленкой. Фу! Сердце замирает и подпрыгивает следом, в горле застывает крик. Спина покрывается холодным потом в секунду, Памела делает вынужденный вдох, а выдох не получается. Рука мальчика в коме крепко сжала её руку. Пальцы сдавили запястье до такой степени, что Памела отчётливо услышала хруст собственных костей, но не поверила ушам. Красные глаза мальчика открылись и безошибочно уставились на девушку. Застыв от страха и боли, Пэм не двигалась. Крик, пронзающий её уши и голову, был её собственным. Горло разболелось и осипло. Силы быстро покинули тело, так что Пэм свалилась на пол и не смогла даже пошевелить раненой рукой, оставшейся в руке Эвана. *** - Бедненькая моя, - нежно лепечет Синди, занимаясь гипсовой повязкой на руке своей коллеги. - Сильно испугалась? Всхлипнув и подавив свою задетую гордость, Памела кивнула. По её щекам снова покатились слезы. Брюнетка заботливо погладила по выступающим концам пальцев. Два закрытых поперечных перелома. Лучевая и локтевая кости сломаны вблизи лучезапястного сустава, как такое мог сделать шестилетний мальчик? Да ещё и одной рукой. Синди сняла перчатки, вымыла и высушила руки. Вернулась к Пэм и заботливо вытерла её щеки. - Ну не плачь. Отдохнешь на больничном. Мы с девочками будем тебя навещать. Будем приносить тебе апельсины и делать перевязки на дому. Ты ведь любишь апельсины, Пэм? Не сразу, но кивнув, Пэм выдавила улыбку. Такая забота со стороны Синди была приятной. Пэм считает, что Синди презирает её, но в эти секунды мысли о чём-то плохом рассеиваются. Пэм любит апельсины. Она сказала это несколько месяцев назад, говоря в сестринской по телефону с сестрой. Синди запомнила.. это невероятно мило. Пэм оформила больничный и уехала домой. Мальчик уже не пугал её, ей было так обидно за свою правую руку, что хотелось умереть. Или плакать всю ночь без остановки. Приятно было вспоминать заботу Синди. Может, они даже станут подругами в будущем.. Кто знает? Стемнело. Пэм устроилась в кровати и включила на фон какой-то фильм. Тишина всегда её пугала. Казалось, что в тишине кто-то шепчет проклятия.. *** Пэм проснулась от беспричинного чувства тревоги. На часах ровно час ночи. Уснуть снова не получалось, всё тело зудело от лежания на кровати, телевизор давно выключился, в комнате царила полная темнота. Раздражает. И пугает. Суеверная Пэм решила, что это всё очень не к добру. Поднялась на ноги, включила в комнате и в коридоре свет, прошла в ванную и, завесив зеркало над раковиной шторой, чтобы случайно не увидеть своё отражение после полуночи, умылась холодной водой, промочив обе руки до локтя. Мурашки от холода разбежались сразу, но тепло в доме сразу же обступило девушку со всех сторон, и та быстро согрелась. Всё равно очень тревожно. Что же такое? Она внезапно вспомнила, что такое же чувство настигло её в палате Эвана. Чувство, будто тот, кто сделал это с Эваном, смотрит на неё из зеркала, через штору. Она быстро убралась из ванной и закрыла двери. Оставив лампу в коридоре включенной и открыв двери комнаты пошире, чтобы попадал свет, она погасила ночник у кровати и включила телевизор. Странно.. Вместо обычного трепетания мультфильмов, передач или сериалов из динамика раздалось шипение помех, а по экрану побежали чёрные, белые и серые полосы. Такого раньше не было. Ну ладно. Пэм попыталась настроить антенну, но сколько бы она её ни крутила, изображение не появлялось. Пришлось выключить экран. Динамик же продолжал шуметь. Больше машина не реагировала на команды пульта. Грудь Пэм изнутри сдавила тревога. Испугавшись звука с выключенного телевизора, Памела выдернула вилку из розетки, не побоявшись вырвать её из стены. Благо, динамик замолчал, и Памела смогла успокоить сердцебиение. Не сразу, но смогла. Правая рука побаливала отчего-то, Памела повертела запястьем, с ужасом замечая, что её кости выпирают из кожи, как два воткнутых кола. Крови не было, не было и адской боли, только лёгкое покалывание. В ужасе, она не смогла открыть даже рта. Она чётко слышала какой-то крик, но была уверена, что сама не кричит. Это детский крик. Крик ребёнка, которому делают очень больно. Именно он разбудил Пэм, закончив её ночные ужасы. На часах ровно час ночи. Услышав тот самый крик, разбудивший ее, Памела выглянула в окно. Чёрный силуэт, выпрыгнувший из окна соседей снизу, не удостоил Памелу даже взглядом, но как же она была этому счастлива. Увидеть эти два горящие огнём глаза, обращённых на неё, совсем не хотелось..