Дело Кастиэля Клайна

- Подожди. Начни сначала, медленно, чётко и соблюдая хронологию. Дин вздохнул. Всю жизнь мечтал повторять нудное, самое идиотское и неинтересное дело в своей жизни, по триста тысяч раз в телефон ворчливому охотнику. Исполняя свою давнюю мечту, Дин начал медленно рассказывать о том, как был в кабинете шерифа, узнал об интересном факте бессмертия жертв брюнеток, потом о том, как пошёл в морг, о том, что увидел там, как обалдел, увидев то, с чем ни разу не сталкивался, затем о том как… - Что? А.. не успел. Ну ладно.  - Что? - недоумевающе переспросил Дин. - На каком именно моменте тебя начал смущать мой рассказ? - Ты сказал, что у последней девушки в морге были выжжены глаза. - Да, коронер сказал, что такое было у всех пяти дам, но неужели их воскрешение тебя никак не смущает? - Воскрешение из мёртвых я уже видел, а о таком даже слышу впервые. Воскрешение я могу оправдать демонами, призраками, да хоть бы они оборотнями были, и то понятно! А что ты скажешь о выжженных глазах, бестолочь? Дин помолчал, реагируя на оскорбление, как на перчинку, случайно попавшую в рот. Неприятно, но оскорбления Бобби быстро теряют своё свойство ранить. - Скажу, что я надеялся, что ты что-то скажешь, — беспомощно признается Дин и отводит глаза куда-то в сторону. Сейчас он находился в машине и ему меньше всего хотелось выходить на улицу. В такое время люди уходят с работ домой и ложатся спать. Дин же работает над совершенно не двигающимся с места делом. Ему точно пора выпить. У Бобби не возникло идей, поэтому звонок пришлось прервать. Дин дважды стучит по рулю руками, выплескивая своё раздражение. Затем, поглаживая по тому же рулю, нежно извиняется перед машиной и вздыхает.  Пора напиться. Он заслужил это. *** Звучит надоедающая изо дня в день молитва. Амнезия не позволит ему забыть звучания этой семейной мантры. Они берутся за руки и начинают гудеть, как тридцать чайников, параллельно на неизвестном ему одному языке прославляя Бога, о котором они так много говорят. Он не был там. Разумеется, он не был на Небесах, он не видел, что там и как там. Он не знает, ему не понять. Но внутренний голосок нашептывает ему, что Там их никто не слушает. Их давно не слушают, люди молятся и воздают хвалу в никуда. Кас же видел, как праведные люди, держа за его прикованные к столу цепями руки, говорят о какой-то божественной миссии, в которую свято верят. Даже сейчас, на семейном ужине он не может похвастаться семейными узами. Зато железными браслетами может. Уже после ужина его снова вернут в подвал, заставят умыться святой водой, поставят на колени и прикажут вымаливать свой грех. Грех самоубийства. Его не станут слушать. Это было далеко не самоубийство. Даже близко нет. Конец убийцы приближается. Кас послушно занимает своё место перед иконами. Каждый день заниматься идолопоклонством перед картинами не считается грехом. Это же… "святые картины".. Молитва зазвучала из уст мальчика. В тот же самый миг виновник в так и не случившейся смерти застонал от боли в голове. Боль нарастала, пока звучала молитва. Кас никогда не признается, что не знает языка, на котором молятся его мама и дед. Он говорит на своём языке, который известен ему одному. И он более эффективен в вопросах проклятий.  *** Странно, но увидев неоновую вывеску "Дом у дороги" (странное название для бара), Дин посчитал неправильным идти туда тогда, когда мальчишке сейчас, возможно, очень хреново. Ему очень не хотелось возвращаться домой, когда за ним пришла мать. Почему Дин думает об этом именно сейчас, сидя в своей машине перед баром? Отдохнуть всё же стоило, и Дин выбрался из Импалы, направляясь к двери под неоновой вывеской.  И воззвал к небесам с просьбой помиловать, когда зазвонил телефон. Это была шериф Худэк с весьма интересными новостями. Дин бы приплел пережитую Касом автоаварию, в которой он погиб, к делам девушек.. Но те не умирали, они были при смерти, но никто не проводил их похороны, никто не закапывал их в землю. Работа не ждёт, Дин запрыгнул в автомобиль и, не раздумывая, двинулся по названому Кетлин адресу, словно только этого и ждал. Парня нельзя было выпускать из виду.  *** Голова убийцы взорвалась, словно перекачанный гелием воздушный шар. Совершенно не имея к своим соседям через улицы никакого уважения, Келли закричала, как сумасшедшая, с ужасом, застывшим в глазах, глядя на выпавшие на пол глаза её отца Джека. Такой ужас врагу не пожелаешь увидеть, однако Кас бы позавидовал, если бы знал, что проклятие обрушится именно в таком виде. Он не "целился" в голову. Он целился прямо в душу. В приступе животного страха, Келли замерла, почувствовав, как немеют её пальцы, затем запястья. Оглушающий крик прекратился, едва она упала на пол. Сознание присутствовало, и она видела, как её сын вошёл в комнату, свободный от цепей и рамок, наставленных Джеком вокруг него, как кирпичные стены. Его не пугала картина. Увидев творение своё, он будто с сожалением посмотрел на Келли. Неужели, ему её жаль? Может, и так, но он заслуживал смерти. Хотя бы за то, что сделал с теми девушками, сделав их тела слабыми, идеальными сосудами для демонов. Сейчас гостиная выглядела далеко не гостеприимно. Наверное, поэтому Кас замешкался, когда в дверь постучали. Постучали настойчиво. Кто в столь поздний час мог приехать в гости к Клайнам? Келли, обретя голос, внезапно снова завопила, не имея возможности шевелиться. Её крик был сродни крику банши, пронзительный и отвратительный. Кас так и не решился заткнуть её. Внезапно входная дверь вывернулась внутрь дома. Метнув взгляд в сторону гостья, Кас снова замер в замешательстве, не решаясь напасть или заговорить. Со стороны Дина всё выглядело иначе. Кричащая из последних сил Келли лежала посреди залитого кровью пола, рядом лежит тело без головы, а этим всем адовым представлением заправляет Кас, чьи растерянные голубые глаза, обращённые к нему, к Дину, сейчас горели голубым огнём.