Dead Meet

Это один из тех дней, про которые говорят «встал не с той ноги». Вроде ничего не произошло, что могло бы вызывать тянущее чувство тревоги под ложечкой, но вы просто не можете от него избавиться. Такие дни случаются время от времени и Микки даже не останавливается, чтобы их проанализировать. Он просто продолжает работать, ещё раз поблагодарив свою счастливую звезду за то, что он выбрал именно эту профессию, и терпеливо ждёт пока работа закончится, чтобы он мог пойти домой и расслабиться с пивом и косяком. Вот только всё идёт не по плану. Вдобавок к его дерьмовому началу дня, работа идёт тяжело. Ну, тяжелее, чем обычно, потому что в его работе и так нет солнечного света и радуги. Но время от времени ему приходится смотреть в безжизненные глаза тех, кто не заслужил такой смерти и, каким бы бесчувственным он себя ни считал, это всё равно истощает его. И вишенкой на торте является то, что он не получал сообщений от Йена уже два дня. Да, они теперь знают имена друг друга. Ну, Йен до сих пор регулярно называет его мистером S&M, потому что он идиот, но Микки только делает вид, что ему это не нравится. Он классный парень. Умный, смешной. Говорит слишком много, но, что удивительно, Микки это нравится. Особенно когда это случайные мысли, которыми он делится в течение дня. Он никогда не упускает возможности заставить Микки улыбнуться и, видит Бог, лишь горстка людей способна на это. Последние десять дней или около того они почти постоянно разговаривали обо всём на свете. Разговоры протекают легко, что, опять же, довольно удивительно. У них, кажется, много общего, помимо схожих вкусов в музыке и кино. То же дерьмовое воспитание, неблагополучные семьи, куча братьев и сестёр, сводных братьев и сестёр… Но больше всего Микки ценит тот факт, что Йен ни к чему его не принуждает и ни на чём не настаивает. Он явно заинтересован, они оба, но приятно хоть раз позволить вещам идти своим чередом. Так почему же он вдруг пропал без вести? Микки не знает, волноваться ему или злиться и чем больше он размышляет, яростно кусая нижнюю губу, тем больше склоняется к последнему варианту. И тут его телефон начинает вибрировать. Мэнди, в третий или в четвертый раз. — Господи Боже, Мэнди, что? — Ну и ты пошел на хуй, засранец! Чёрт возьми, почему ты не отвечаешь на звонки? А что если я умираю? — Ты бы звонила в 911, сучка, а не мне! 911. Скорая помощь. Парамедик. Йен. — Та похуй. Что залезло тебе в задницу? Микки рычит себе под нос, прежде чем закрыть глаза и сосчитать до пяти. Мэнди не виновата, Мэнди не виновата, Мэнди… — Хуёвый день, — хрипло бормочет он. — А-а-а, проблемы в раю? — она воркует самым раздражающим голосом и если бы Микки мог задушить её через телефон, он бы обязательно это сделал. Сам виноват, не нужно было рассказывать ей о «Парамедик, 25 лет». С другой стороны, она постоянно приставала к нему с вопросами о приложении, пока он не сдался, как слабак, которым он по сути и является. — Нет, — упрямо отвечает он. — В последние пару дней я даже не разговаривал с ним. — Почему? Это одновременно невинный и логичный вопрос, но он как будто щëлкнул что-то в мозгу Микки. Действительно, почему? Потому что Йен ничего не написал. Если подумать, Йен всегда был тем, кто что-то писал, всегда он начинал разговор. И теперь, когда он замолчал, Микки понимает, что ему чертовски не нравится эта тишина. — Микки, ты ещё здесь? — Мне пора, — говорит он, покачивая головой, чтобы прояснить мысли, прежде чем немедленно сбросить звонок. Потом он открывает дурацкое приложение и заходит в раздел чата, торопливо пролистывая его вверх. Да, точно. Йен всегда пишет первым. Ебать! Гробовщик, 27 лет: Эй, чувак, ты ещё жив? И тогда он ждёт и это ожидание кажется бесконечным. Парамедик, 25 лет: Конечно. Рад читать, что ты тоже. Микки долго смотрит на свой телефон. Что-то не так, хотя он не может точно определить что именно. Он начинает набирать ответ, но удаляет его после первых двух слов. Делает так ещё пару раз. Ни одно из его сообщений не звучит правильно. Что с ним, блять, не так? В конце концов он останавливается на чем-то относительно нейтральном. Гробовщик, 27 лет: Да. Немного тяжелый день на работе, но я к этому привык. Чем ты занимался? И тут он понимает, что ждёт затаив дыхание. Что за хуйня? Парамедик, 25 лет: Мне жаль. Надеюсь, теперь ты сможешь приятно провести свободное время. У меня ничего особенного. Да, он определенно не заинтересован. Как будто Йен злится на него. Микки подумывает спросить об этом, но он же не влюбленная девочка-подросток, поэтому быстро отвергает эту идею. Гробовщик, 27: М-м, моя сестра меня выбесила сегодня, так что, похоже, это будет дерьмовый день до самого его конца. Без разницы. Как у тебя на работе? Парамедик, 25: О работе ничего не могу сказать. Не хочу ничего сглазить. Но всё там хорошо. Мне жаль, что так вышло с твоей сестрой. Сглазить? Что это вообще за хуйня? И что за короткие предложения и безэмоциональные сообщения? Микки чувствует как начинает гореть внутри и он находится в нескольких секундах от взрыва. Гробовщик, 27 лет: Верно. Ну, ты явно не в настроении разговаривать, так что я оставлю тебя в покое. Хорошего вечера или что-то в этом роде. Парамедик, 25: Хм. Хорошего вечера или что-то в этом роде. Не стесняйтесь написать мне, когда у тебя будет настроение поговорить. Поскольку ты, видимо, знаешь как отправлять сообщения в этом приложении. В чём я не был уверен… И вот так, БУМ! Кровь у него вскипела и если бы чëртовы стены в этой чëртовой квартире не были тонкими, как картон, он бы обязательно ударил кулаком одну из них. Дело в том, что Йен прав. Законное и веское замечание. Но Микки никогда не был в состоянии признать свою вину, когда задевали его самолюбие. Нахуй этого придурка! Вот только вместо того, чтобы закрыть чëртово приложение и отвлечься на что-то другое, он решает подлить масла в огонь, потому что нет лучше способа закончить хуёвый день, чем спор с полунезнакомцем из Интернета? Гробовщик, 27: Ладно, чувак, в чëм твоя злоебучая проблема? Я написал тебе, чтобы мы могли поговорить и когда я прощаюсь, потому что ты явно не в настроении для разговора, хуй знает почему, ты все равно ведёшь себя как чопорная принцесса, которая не добилась своего! Не удивляйся, но мне похуй, ублюдок! Так-то, теперь намного лучше. Единственная проблема в том, что Йен, похоже, не торопится с ответом, и Микки чувствует, что ничего хорошего там не будет. Парамедик, 25 лет: В чём моя злоебучая проблема? Хочешь знать, в чем моя злоебучая проблема? Действительно? Моя злоебучая проблема в том, что я придурок, который нужен только чтоб развлекать тебя. Моя злоебучая проблема в том, что парень не прилагает ни малейших усилий. Моя злоебучая проблема в том, мне нравится кто-то, кому явно не нравлюсь я. И кто явно ёбаный мудак! Гробовщик, 27 лет: Развлекать меня? О чём ты вообще говоришь? Ты ждёшь предложения руки и сердца или что? Тебе пора перестать смотреть мелодрамы, чувак, реальная жизнь не такая! Парамедик, 25 лет: Я знаю это. И это не то, чего я хочу. Я хочу чего-то настоящего. Кого-то настоящего. Того, кто думает обо мне. Кто хочет поговорить со мной в течение дня, в любое время суток. Кого-то, кто просто напишет мне о какой-то чепухе, которую увидел в Интернете во время обеда. Кого-то, кто хочет поговорить со мной, когда поругался с коллегой или случилось что-то плохое. Кого-то, кто напишет мне «доброе утро» только потому, что скучал по мне ночью, или просто хочет заставить меня улыбнуться утром. Это то, чего я хочу. Не того, у кого всё в порядке и поэтому можно не разговаривать со мной два дня или даже дольше. Вот кто мне нужен и я не думаю, что это ты. Так что приятного вечера. Хорошей недели. Как угодно… Микки смотрит на простыню текста. Читает ещё раз. И снова и снова. Йен в основном писал о себе, но Микки с самого начал текста тоже ставил галочки и чем больше он думает о совпадении их желаний, тем больше понимает, насколько односторонним было их общение. Он внезапно чувствует себя пустым. Даже выбить дерьмо из картонной стены не кажется привлекательной идеей, не говоря уже о просмотре телевизора, PlayStation, пиве в холодильнике или косяках на тумбочке. И, к его ужасу, у него начинают гореть глаза и сжиматься горло и если он прямо сейчас не уйдёт из этой квартиры, то задохнётся. Поэтому он хватает свой кошелек и ключи, обувается и набирает номер единственного человека, который будет слушать его нытьё, пиздёж и всё остальное, не смеясь над ним при этом. — Сучка, ты дома? Я хватаю бутылку водки и иду к тебе.