***
Честно, я не понял, когда это началось. Совершенно не осознал, не остановил то, что могло случится. Игнорировал любые намёки, странные гляделки и тяжёлые обороты слов. И делал я это скорее намеренно, нежели действительно упускал из виду. Боялся, что это правда, явившаяся и грехом и падением. Подобные синонимы вертелись в голове, но сказать ничего не получалось. Не хотелось рушить сложившуюся идиллию, где всем хорошо. Трудно признать, но в своём разуме, я всегда представлялся более гомофобной личностью. Может не поддерживал, но и не осуждал в край. Тонко, как по льду коньком, избегал этой темы. В голове, в сердце, наяву. С момента заселения антихриста в мой дом, прошло чуть больше месяца. Самый светлый и удивительно приятный период времени, я проводил с демоном под боком. Казалось мне, как можно пасть ниже? Но я привык ошибаться. Всё, что я знал о Дэмиене, узнавалось путём проб и ошибок. Абсолютно каждый факт из себя представлял то, через что приходилось пройти. Я не помню, как люди называют подобные взаимоотношения. Или хочу не помнить. Однако, нельзя отрицать видимое всегда, как и нельзя избавиться от чего-то настолько важного. Как приросшего, по истечению на самом деле, совсем короткого отрезка времени. Оттого встающий перед глазами факт, казался всё дурней и неестественней. Некоторые проблемы случаются с людьми. Я помню, как судорожно вбивал в интернет все виды приворотов. Лишь бы выяснить, какой дьявольский приём был привязан на моей персоне. Тогда всемирная паутина впервые подвела меня, не дав никаких ответов. Доступных источников знаний кроме этого, у меня не имелось. Книги не обещали разбираться в подобном богохульстве. В голове даже мелькала мысль в отчаянии обратиться к готам, но завидев их недружелюбные взгляды, я передумал. Кто знает, какие бы проклятия на меня наслали. Хотя этого мне тоже хватало. Одним из ужаснейших фактов в этом комке, являлся тот, что по бесу так и не скажешь, происходит ли чего страшного. Такой же саркастичный, флегматичный и каменный. Я чувствовал себя может не жалким, но точно запутанным.***
В школе стоит шум, уже привыкшее ухо не напрягается. Дети снуют повсюду, врезаются в старших и бегут снова. Подростки объединены в компании, болтают между собой о чём-то более приземленном, чем мысли одержимого. Школьные недели медленно, но проходили. Время вскоре подойдёт к концу холодной зимы, которая будет таять, как чужая логика. — Погода всё лучше. — Дэмиен подходит к Филлипу, облокачиваясь на излюбленное место. Подбитые дверцы шкафчиков с скрипом принимают холодную спину. — Сыровато… — Руки неуверенно собираются на груди, образуя более зажатую позу. Торн пожимает плечами, не разделяя пессимистичного настроя соседа. — Не хочешь сегодня прогуляться? — Профиль любопытно повёрнут в сторону друга, в чёрных глазах плещется утаиваемая надежда. Пиррип оторопел. Когда в собственной головушке живёт постоянная неуверенность, страшно услышать такое предложение от её объекта. Более чем страшно, только неожиданно. Ранее демон никогда не тащил за собой друга. — Тебе камень на голову упал? — Одержимый смеётся, отнекиваясь. — Буквально вчера. Так… Ты пойдёшь? — Приподнятый тон сменяется на ощутимо холодный. Филлип слегка отшатывается от него, не желая выдавать сейчас никакого ответа. Его страдания прерываются криком звонка, заглушающим возмущённые реплики Дэмиена. Ножки быстро смываются с коридора, теряясь в толпе отвратительных лиц. Оттуда макушка Пипа сливается с остальными, демон скептично оглядывает толпу. Дьявольское лицо корчится в непонятной эмоции, смешанное разочарование и негодование. Однако, один урок никак не спасёт грешника, ясен свет, они связаны. Никуда Филлип не денется. Школьники расплываются по кабинету, занимая свои места. Словно в первый день их знакомства, одержимый сидит как на иголках. Рядом на стуле раскачивается Дэмиен, недовольно прожигая свою тетрадку глазами. Грязная и очень тонкая, изрисована волосатыми линиями. Художества объединяются в некрасивые рисунки природы, чем-то похожие на детские. Видятся деревья, кусты, и, кажется, домик. По тёмной стене, с выделенным треском чёрной пастой заштрихованы кривые углы. Детальки выдают в зарисовке неумелого художника дом Филлипа. Сбоку разодранные листы забиты кроликами. Очень несуразными, быть может какой-нибудь малыш нарисовал бы аккуратнее. Серый взгляд бежит по всем рисункам, подмечая новые. Из только появившихся были лишь забавные кошки. Дэмиен поздно пристрастился рисовать. Это была обычная перепалка, проект по уже забытому предмету. Холодные пальцы придерживали толстые углы листа. Руки грешника же, старались вывести домишки. Получалось может непрофессионально, но неплохо. В ту ночь, Торн спёр какую-то из тетрадок Пипа, отдаваясь попыткам нарисовать дерево. Получалось откровенно не очень. Однако, видя воодушевленные чёрные глаза почти искрившиеся светом, грешник не посмел сделать замечание. Ещё более уверенный в себе Торн, пообещал рисовать всё самое важное. Тогда Филлип в шутку спросил, утащит ли он эту тетрадь с собой в ад? Сейчас, судя по состоянию упомянутой, тяжело сказать обратного. Что важного бес находил в кроликах, кошках или деревьях, трудно определить. Но обрисованный тысячей линий дом вызывал приятный стук сердца. Пип дёргается. Последние пару минут он только и пялился в зарисованные листы. Его любопытный взор уже был замечен нечистью. Парень даже перестал качаться на стуле, следя за лицом друга. Не бойся Филлип до смерти своего учителя, попробовал бы шёпотом оправдаться. Но уроки мистера Гаррисона были слишком взрывоопасными. Пришлось неловко отвернуться, сгорая внутри от стыда. Вернувшись глазами в свою тетрадку, он утыкается в записи, отказываясь глядеть по сторонам. Вскоре тишину его мирка разрушает залетевшая на парту на бумажка. Неаккуратно скомканная, оказалась большой неожиданностью для грешника. Лик поднимается, чуть зажато оглядываясь. Останавливаются глаза на чёрном силуэте, холодно зарисовывающим остатки чистых страниц. Со вздохом Пиррип раскрывает "письмо", обнаруживая внутри текст. Несмотря на явную небрежность отправителя, почерк был весьма приятен. "Я хочу показать красивое место, пожалуйста".***
Урок заканчивается. Со звонком застывшие ученики вновь отмирают, заполняя кабинет бурными разговорами. Я чувствую себя не в своей тарелке. Руки прилипают к туловищу, отказываясь раскрываться. Последний раз подобный страх зиял в душе, когда Дэмиена ещё не было рядом. Сейчас же его источником не являлась агрессивность бушующих подростков. Скорее лёгкое волнение, прожигающее горло. После получения записки, я так и не вернул её Торну. Моё сознание отказывалось принимать одну неудобную правду. На самом деле, мне бы хотелось узнать об этом месте, любопытствующее сердце борется с мозгом. Он же в свою очередь, обливаясь страхом и тревожностью, кричит, что всё это неправильно. Я верю им обоим. Мы ведь просто друзья, верно? Даже не друзья, скорее соседи по обстоятельствам. Об этом толкуют наши разрисованные на веки мизинцы, время проведённое вместе и забавные ссоры. Об этом говорят тяжело переплетённые руки когда-то, почти единственные объятия и прослушивание музыки вдвоём каждый вечер. Я осекаюсь. Эти мысли пробираются всё активнее, но осознаю же, я не такой. Эта неурядица - просто обстоятельства. Пожизненное одиночество, разбавленное хоть кем-то. Подобные оправдания иголками отдаются в груди, пробиваясь покалывающей болью. Лёд который я избегал, страдальчески издаёт треск. — Филлип? — Резко дёргаюсь, выпадая из пропасти отяжеляющих мыслей. Моё плечо ощутимо сдавлено чем-то холодным. Ледышки-пальцы продавливают сильнее, не совсем понимая, вернулся ли я на нашу планету. — А? — Неуверенно опускаю его руку, неловко задерживаясь на ней. Такая бледная, почти мёртвая. — Ты стоишь с пустыми глазами уже несколько минут. Чёрта увидел? — Фальшивость смешка ощущается сквозь напущенную расслабленность, через маску видно лёгкое волнение. Наверно моё лицо поразило такое же. — Можно и так сказать. — Вымученная улыбка придаёт словам правдивости, всё-таки действительную нечисть я вижу уже месяц. — Айда в столовую, надоело на тебя смотреть. — Закидываю портфель на плечо, наблюдая искреннее оскорбление стороннего лица. Глупые разговорчики сопровождают весь наш путь. Я всё ещё стараюсь привыкнуть к тому, что Торн бредёт не сзади меня. Это было его излюбленной привычкой, появляться тенью за чей-то спиной. В преимуществе конечно, за моей. Ходить в столовую наш дуэт начал совсем недавно, когда в мозг пришло осознание полной защищённости. Больше никакое физическое насилие на мою персону не перепадало. Последняя попытка одноклассников меня задеть, закончилась почти исключением Дэмиена из школы. После этого, за нами закрепилось обидное клеймо, однако трогать нас перестали. Теперь столовая не являлась праздничным событием. Кто-то резко пробегает по коридору, спотыкаясь об подножку сбоку. Широкое плечо болезненно толкает мою фигуру. Сам человек пролетает ещё пару метров, с грохотом плюхаясь на пол. От неожиданного толчка, ноги лишаются равновесия. Потолок и стены теряют чёткие очертания, переплетаясь между собой в моём падении. Жмурю глаза, готовый ощутить привычную боль. Однако, ни через секунду, ни через две, позора не следует. — Ты долго так будешь лежать? — Около уха слышится неясный голос, ворчащий в пугающе привычной манере. Только после подобной неловкости нахожу себя облокотившимся на чужую грудь спиной. Отшатываюсь как ошпаренный, потирая затылок. — Не особо ты удобный. — Шутливый комментарий разбавляет собственный стыд, дальше путь продолжается без единых приключений. Бес лишь цокает на моё замечание, продолжая брести рядом.***
Чужое пюре размазано и уничтожено. Филлип не понимает, почему Дэмиену нравится жестоко обращаться с едой. Его же тарелка уже давно опустела, сохраняя в себе лишь несъедобные горошины. Их внешний вид оставлял желать лучшего, ученикам конечно же. — Филлип, — Демон сгребает всё съедобное в одну кучу, перемешивая получившуюся вакханалию вилкой. — Помнишь мой утренний вопрос? — Часть еды отправляется в рот. Одержимый задержано кивает. — Почему ты отказываешься? — Сквозь пелену сторонних мыслей несвязных с ранними опасениями, этот вопрос врезается слишком ярко. Причин отказываться от времяпровождения с лучшим другом, действительно не было. Лишь необоснованные догадки и внутренние страхи сковывали сознание. От того неразумное сердце билось неровно, не понимая, а стоит ли оно того? Чем дольше серый взгляд впивается в не менее запутанного беса, тем меньше он начинает сомневаться. Собственная неуверенность в действиях заставляет страдать и другое существо. Не важно, демон или человек, его образ выбивается из понятий. — Прости, — Слова вырываются из груди как ножи. Словно тяжёлым валенком по первой трещине льда. — Давай всё-таки сходим. — Лик Торна проясняется, принимая более спокойное выражение. Непривычная нервозность пропадает из изгиба бровей, рассыпаясь где-то в воздухе. Даже поджатые губы расслабляются, вытягиваясь в линию. — Слава Сатане, Филлип. Тебе должно понравиться. — Демон сдержанно улыбается, обычно мрачный силуэт кажется светлее. Подростку напротив удаётся расслабится под приподнятым настроением друга.***
Последний звонок рассекает здание, высвобождая всё грешное стадо домой. Школьники буквально бегом покидают коридоры, стремясь оказаться свободными. Скоро у подростков час пробьют каникулы. Такие долгожданные для многих, и едко отравляющие спокойствие Филлипа. Каникулы равнялись пытке взаперти. Ранее, грешник бы жизнь отдал, лишь бы не светиться в школе. Это можно было понять, количество гноя, выливаемого на подростка, было несоизмеримо. Однако, сейчас это предвещало попытки разобраться в себе. Сыроватый снег цеплялся за подошву, скрепя и разъезжаясь. Белая поверхность была усыпана следами. Но чем дальше он шёл за Дэмиеном, тем меньше наблюдалось присутствие людей. Дома и улочки сменялись высокими елями, провода - ветвями. Серое небо выделяло на своём фоне заснеженные верхушки деревьев. Они шпилями разукрашивали всю бесцветность, создавая неподдельную атмосферу. Как-будто вовсе и не конец зимы поджидал людей, а липкое и холодное начало. Морозящий воздух бил в лицо, Бес идёт так легко. Походка не оставляла следов, ничего видимого и связанного с его присутствием. Пиррип же совсем не поспевал, уже со сбившимся дыханием пытаясь догнать друга. Обычному человеку намного тяжелее идти сквозь кучи снега. Похоже не важно сколько Дэмиен тут бродил, он всё равно не смог бы протоптать тропинку. Вскоре быстрый шаг остановился. Зимний, почти горный склон был засеян елями. Они заснеженными ветвями рисовали по снегу, оставляя следы ветра. Среди белого полотна земли валялись рыхлые кучки снега. Из некоторых торчали веточки, замёрзшие морковки или вёдра. Каждый снеговичок был повален, лежал неаккуратно и погиб среди товарищей. Если взглянуть выше, величие елей захватывало дух, флора расстилалась по многочисленным склонам. В лицо дует приятно прохладный ветер, вороша пшеничные пряди. Дэмиен стоит спиной к восхищённому Пипу, упираясь ликом вверх. Чёрные глаза маячат и пропадают среди природы. Мрачное пальто раздувается, но ему совсем всё равно. Стой он здесь даже в излюбленном свитере, ничего бы не почувствовал. Филлип мнётся, не знает, стоит ли подходить. Конечности медленно, но сковывало всем самым холодным. Однако, ни рука, ни голос, не поднимались рушить тихую идиллию природы. Взгляд теряется среди разрушенных снеговиков, летит к странно возвышенному сугробу. Снег на нём прогибался в сложную форму, напоминая отдалённо скамейку. Тихо перемещая ноги, парень усаживается на подобие сиденья, забив на поражающий конечности мороз. Не впервой ему проводить время замёрзшим рядом с Дэмиеном. Ведь куда с ним не явись, персона была и принадлежала всему ледяному. Даже самые тёплые объятия не растопили бы его души. Стоявший всё это время лицом к толпе деревьев, дьявол разворачивается. Заметив находку Филлипа, губы его расплываются в лёгкой улыбке. Всё так же неощутимо пробираясь сквозь снег, Торн садится рядом. Завороженные парни ощущают всю полноту своей свободы. Той свободы, которой обоим точно не доставало. Запертый во всём горящем демон, не видывал просторов всего прекрасного. Не знал о рисовании, щекотке, об объятиях. Запертый в своём одиночестве и отчаянии Филлип, не находил в себе сил ему противостоять. Одна казалось бы, ошибка, отказ от всего ранее известного, и ты счастливый сидишь в лесу. В компании может странного, но приятного парня. И это заставляло разум путаться. Безграничный пейзаж выбивает странную смуту в сердце. ***