Висельники

«…Паслен, как говорил мой учитель алхимии — сущность лучших ядов. В алхимии паслену приписывают небывалую для ингредиента губительность, превзойти которую, я думаю, может разве что мастерски обработанное человеческое сердце. Жаль, что учитель оказался чересчур закостенелым алхимиком и не стал знакомиться с моими травническими исследованиями. Тогда он узнал бы, что алхимия реализует потенциал паслена хуже, чем правильно приготовленный отвар или настой — и избежал бы своей глупой смерти…» Туманным утром в таверне Вороньей Скалы застыл покой, достойный древнейшего склепа, но сидевший в одной из комнат норд в простецкой одежде и слегка заношенном капюшоне все же слышал снаружи приглушенные голоса. Молодой мужчина в который раз перепроверил содержимое сумки, но порыв снова все переложить в себе задушил. С тихим вздохом потер переносицу, несущую красноватый горизонтальный шрам, и прикрыл глаза: на драугра, лежащего под большим платом ткани посреди пола, смотреть совершенно не хотелось. В старом кургане уже хватило с головой. Звук открывшейся двери заставил поднять бледное худое лицо, тут же наткнуться взглядом на страдальческую гримасу соратника. — Боги, чтобы я еще раз вызвался поболтать с данмером… — прошептал альтмер, не забыв картинно закатить глаза. — Да ладно, Неласар, это не смертельно. Ты хотя бы не тащил драугра за спиной этого данмера, умоляя всех богов помочь сделать это потише и побыстрее. Эльф с улыбкой покачал головой, но комментировать не стал — прошел по комнате и сел за стол напротив товарища. На некоторое время стало совершенно тихо, опомниться помог только чужой голос: — Инграм? — М? — Ты уверен, что оно того стоит? — уточнил Неласар раз, кажется, в пятый или шестой. Как и раньше, в ответ он получил только короткий убежденный кивок. Вместо всех возможных объяснений Инграм поднялся на ноги, подхватив сумку, и посмотрел в сторону постели. Там лежала, бликуя изгибами обложки, одна из Черных книг, ключ к миру знаний, в который снова возвращаться ни в коем случае не хотелось. Только вот выбора не было. — Пока я буду в книге, лучше не прикасайся ко мне, — попросил Инграм, услышав, как собственный голос норовил дрогнуть. — Постараюсь там справиться как можно быстрее… — Помни, свиток точно сработает, но дальше будет только один шанс, если вообще будет. — Знаю. Пожелай нашему делу удачи. — Нашему безумному делу. И будь поосторожнее там. Слабо ответив на подбадривающую улыбку, Инграм поднял тяжелый, скользкий на ощупь том, перелистал страницы, не глядя, и неосознанно задержал дыхание перед ожидаемым чувством падения. Паники, как впервые, уже не было, оставалось лишь то ощущение бесконтрольного полета отвесно вниз, что зажимало горло, хотя на сей раз волнение перекрыло дыхание еще раньше. После устрашающей черноты все вокруг медленно обрело контуры и наполнилось оттенками зеленого, от которого едва не вывернуло наизнанку. Прошелестевший по краю широкой платформы искатель на Инграма внимания даже не обратил, занятый, как и многие его сородичи, зажатой в нескольких парах рук книгой. Зато сам Апокриф содрогнулся и пошел рябью, лишь только Инграм сделал шаг. Звуки как будто завязли и стали глуше, пространство принялось искривляться вихрями и наливаться болотным с примесью черного, словно в прозрачный сосуд наливали чернила. Инграм ускорил шаг и, прижимая сумку к животу, мысленно позвал того, за кем вернулся в обитель Хермеуса Моры. Желание обернуться нарастало, но здравый смысл подсказывал идти вперед и не останавливаться. Узорчатый пол под подошвами хрустел, как трескающийся лед. Инграм вскинулся, услышав вдалеке гулкий рев, и различил над искривленными резными колоннами диагональ широких крыльев. Слишком далеко… «Не останавливайся, — прошептал холодный ветер знакомым голосом. — Не знаю, что ты принес, но это разрушает Апокриф. Я тебя подберу». Кивнув без единой мысли, Инграм сорвался на бег. Теперь за спиной, казалось, Апокриф разлетался на звенящие осколки, а чавкающие звуки из глубины вод заставили подкатиться к горлу ком. На границе поля зрения мелькнули блестящие щупальца, в воздухе разлился смрад тины и болотной гнили, и пол практически уходил из-под ног в момент касания. Только тогда сбоку из-за края резной платформы вынырнул, взрезав воздух, гладкошкурый дракон с всадником на шее. Золотая маска в противовес тошнотворному мелькающему окружению заставила кратко улыбнуться встрече. — Давай руку, — велел Мирак. Секунда — и жрец рывком подтянул Инграма в седло, уводя дракона в затяжную петлю вдоль горизонта, через изгибающиеся живые хлысты. Позади сквозь воздух начали проступать выпученные, мутные по-рыбьи глаза. — Времени мало, — тут же заговорил Инграм, цепляясь за жесткий наплечник Мирака. — Как и договаривались, придется рискнуть. Я захвачу твою душу и вернусь на Солстхейм. Тебе придется уничтожить того, кто заперт в Звезде Азуры… — У тебя хватило наглости использовать артефакт другого даэдра, — жрец, кажется, хмыкнул под маской. — Теперь ясно, почему Апокриф пытается тебя пожрать. — В твоих интересах сейчас этого не допустить… Еще раз: ты сразишься с запертым в Звезде магом, Мейлином, шанс у тебя будет всего один. Когда закончишь, мы с Неласаром вытащим тебя из Звезды в новое тело — как ты сказал, нашли драугра. Тонкие щупальца, блестящие в неровном свете с зеленого неба, все чаще хлестали воздух в паре ладоней от дракона и его всадников. Плевав на легкий тремор рук, Инграм достал из сумки заветный свиток и глянул на молчащего в сосредоточении Мирака. Пока его стараниями кара Апокрифа еще не подобралась вплотную, захотелось все-таки сказать пару честных слов. — Я сделаю все, чтобы тебе помочь. Но, даже если я не сумею, знай, что я благодарен судьбе за знакомство с тобой. Отозвался жрец только после паузы, слегка повернув голову к плечу. — Я тоже, — прозвучало ровно, сдержанно, но показалось, что искренне. — А теперь действуй. Инграм не стал ждать второго указания. Почти каллиграфический почерк Неласара быстро облекся в слова, и душа Мирака привычными темно-фиолетовыми нитями метнулась в сумку, внутрь лежащей там Звезды, не перестававшей мерно резонировать, как бьющееся сердце. Тело, созданное для Апокрифа и из его сути, рассыпалось черно-зеленым пеплом, даже кости обратились в мелкую пыль, и вместо свитка Инграм поспешил достать маленький черный пузырек. В своем алхимическом умении Инграм не сомневался и одним глотком опустошил сосуд из мутного стекла, успев только крепче сжать пальцы между лучей сломанной Звезды Азуры. …Пробуждение было похоже на освобождение от кошмара: тело дернуло, как от удара. От головокружения сильно замутило, мелькнувшее желтое лицо Неласара поначалу все не хотело обзаводиться чертами, но из крепко сжатой ладони альтмер все-таки смог выдернуть исколовший руку до крови камень душ. Пока Инграм приходил в себя, прикрыв глаза, и тщетно пытался избавиться от привкуса лучшего своего яда на языке, Неласар шебуршал рядом какой-то тканью и страницами. — Невероятно, если честно, — говорил эльф, вряд ли сильно заботясь о том, слушают его или нет. — Впервые наблюдал настолько глубокий транс, ты как будто пропал, хотя обнаружение жизни тебя, пусть и с большим трудом, но заметило… Звезда не повреждена, но и не восстановлена, в ней появились другие магические следы… Видимо, хотя бы наполовину план удался. — Нужно… чтобы удался целиком… — Я уже подготовил тело по всем записям, не переживай. Звезда не должна подвести. Инграм вздохнул и слегка приподнял веки: альтмер действительно уже что-то начертил на полу, а ныне сидел, исследуя раскрытой ладонью даэдрический артефакт, время от времени мерцающий неопределенным цветом. В комнате, к тому же, пахло благовониями, среди которых четко выделялся резкий и колкий аромат синего горноцвета, малоприятный лично для Инграма. — Судя по всполохам энергии внутри, там и правда битва, — довольно улыбнулся Неласар. — Удивительно, сколько всего малоизвестного для науки рядом с тобой происходит… Ах да, и напомни мне потом, когда закончим, с нордами не связываться, не подумав. Вы же явно сумасшедшие. — Нет, мы просто очень упрямые… Альтмер, явно желавший что-то ответить, застыл с приоткрытым ртом. Потом нахмурился и сильнее напряг раскрытую ладонь над центром Звезды. Через пару секунд, не фокусируя взгляда, расплылся в улыбке, чем-то напоминающей умиротворенную. Ученый, вновь отметил про себя Инграм. — Магический фон выровнялся. И теперь там только одна душа. Судя по состоянию Звезды, твоего друга. — Тогда начинаем. Сам Инграм, пока Неласар начал проговаривать заклинание, подался вперед и тоже ощутил, что от Звезды исходили волны энергии. Пусть он хорошо разбирался только в лечении наложением рук, магию он все равно чувствовал, даже если не так хорошо, как более сильные и умелые чародеи. Сейчас приходилось только смотреть на колдующего альтмера и молча молиться, чтобы их поистине сумасшедший план сработал, как рассчитывалось, и указания Мирака по поводу необходимого тела оказались правильными. В момент, когда душа высвободилась из Звезды внутри нарисованного особым составом круга, Инграм начал выполнять свою задачу: целительный свет от его ладоней коснулся драугра и, несмотря на невероятность подобных расчетов, принял мертвое тело за живое, уже связанное с живой душой. Неласар присоединился почти сразу же, и совместными усилиями иссушенное тело под тканью стало медленно наливаться жизнью и обретать привычные человеческие очертания, пока душа таяла. Переглянувшись с альтмером из-под капюшона, Инграм уловил на его лице такую же улыбку, как и у себя — торжествующую и не лишенную слегка тщеславного довольства. Через пару минут, не ослабляя воздействия магии, Инграм дотянулся до края покрывала, очертившего твердое плечо, и слегка отвел в сторону. Вместо посеревших жил плечо обросло мышцами и уже затянулось поверх светлой, молочно-белой кожей. Спустя еще какое-то время Инграм решил взглянуть и в лицо Мирака, которое видел только один раз, но запомнил вполне отчетливо. Жрец действительно остался собой: тот же жесткий волевой подбородок, в меру высокий лоб, прямой нос с небольшой горбинкой, густые брови, которые даже в беспамятстве казались немного нахмуренными; щеки — одна из которых несла сеть тонких шрамов — заросли густой щетиной, но темно-каштановые волосы, в противовес этому, были коротко и неровно обстрижены. Помедлив, Инграм осторожно поднес ладонь к приоткрытым губам Мирака и замер, когда кончиков пальцев коснулось редкое, почти неощутимое дыхание. Прикосновение к шее, поверх главной жилы, дало тот же результат — слабое биение, но настоящее, как и теплота кожи, и легкая краска на губах. — Живой, надо же, — тихонько засмеялся Неласар, очевидно, поняв по реакции товарища, что все в порядке. — И Звезда восстановилась, взгляни. Даэдрический артефакт в самом деле вернул себе целостность, даже обломанные лучи снова бликовали густо-чернильным на кристальных кончиках. Отрезанная от своей хозяйки Звезда теперь была потеряна для Азуры и ее последователей, но Инграм, откровенно говоря, об этом и не думал: дрязги даэдра с людьми и друг другом его больше никоим образом не касались. — Подай флягу, будь добр. — Сразу с вином? — Нет уж, мою, с водой. — А как же праздновать успех? — почти разочарованно протянул Неласар. — Повремени, еще не… Посреди фразы Мирак, до того лежавший совершенно неподвижно, вдруг глубоко вдохнул, а с выдохом скривился, как от боли. Медленно приподнял одну руку и прижал к виску почти негнущиеся пальцы. — Онемение и дезориентация скоро пройдут, — тут же сообщил альтмер, тоже с любопытством разглядывающий результат эксперимента. — Что за… — хриплый голос жреца оборвался кашлем, но потом упрямо зазвучал вновь. — Чей голос?.. — А к чему вопрос? — Отвратный, как стрела в голову, — глухо ответил Мирак, с трудом сев, и Инграм не сдержал смешок при виде почти оскорбленного эльфа. Предложенную воду жрец, еще не до конца пришедший в себя, выпил до последней капли, но не как жаждущий — каждый глоток Мирак словно пытался прочувствовать, не стер даже несколько крупных капель, упавших на грудь. Дышал он глубоко, при этом двигался неспешно, постепенно привыкая к обретенному телу. Пару раз, повернувшись слишком резко, Мирак снова поморщился и даже судорожно коснулся середины груди, а случайно замеченную Черную книгу почти приказал убрать с глаз долой. Глядя на живого жреца, смерившего Неласара поразительно гордым для нынешнего положения взглядом, услышав практически вернувший глубину и силу голос, Инграм обратился к Акатошу с искренней благодарной молитвой. Никогда, наверное, не молился с таким усердием и честностью, никогда раньше не получал того, что желал. Быть может, потому, что знал: он никогда ничего не заслуживал. …Через пару часов Инграм удалялся с причала неторопливым, прогулочным шагом. «Северная дева», ритмично ощетиниваясь веслами, выходила из гавани, увозя в Скайрим товары, нескольких данмеров Вороньей Скалы и Неласара. Альтмер успел кое-что приобрести за пару дней пребывания на Солстхейме и собирался продолжить свои исследования по призыву и работе с камнями душ, только поэтому решил не оставаться с Инграмом на пепельном острове. Удерживать его не было никакого смысла, так что мужчины, пропустив по кружке на прощание, расстались на пристани. В «Пьяном нетче» прибавилось народу, Инграм постарался побыстрее проскользнуть через общий зал, чуть пригнувшись, чтобы не столкнуться взглядом ни с кем из незнакомых людей. Только за дверью своей комнаты он тихо выдохнул и поднял глаза. Мирак, оставленный перед уходом спящим, теперь сидел на кровати и перекатывал в пальцах правой руки маленький шар магического света, глядя при этом в стену и сохраняя молчание. — Достал тебе одежду, — спокойно сообщил Инграм, оставив сверток на краю постели. К нему жрец, вернувший осознанность взгляда, потянулся сразу. — Надеюсь, будет впору. Прислушиваясь к шороху за плечом, Инграм подошел к очагу, осторожно стянул с левой руки тонкую перчатку и завернул в нее миниатюрный пузырек с темно-красной, обожженной бумажкой на боку. — С каких пор ты носишь перчатки? От зазвучавшего голоса по телу прокатилась дрожь, рука сама выбросила источающие легкий кислый запах тряпку и стекло в огонь очага. Аромат ослабел вплоть до того, что почти пропал, но тонким послевкусием поплыл по комнате. Мирак усмехнулся, затем заключил с призрачным — или показалось? — довольством: — Ты его отравил. И никакого вопроса в словах. — Необходимое зло, — ответил Инграм, может, чересчур резко. — Я не хотел бы проблем из-за чьего-то длинного языка. Кровать коротко скрипнула, и, обернувшись, Инграм встретился глазами с Мираком. Жрец, смотревший так, будто понимал все и даже больше, с легкой ленцой в движениях застегнул массивный кожаный пояс, сверкнувший металлом круглой пряжки. Рубаху и верхнюю одежду он пока оставил в стороне, потому Инграм успел заметить несколько кривых шрамов, расчертивших широкую грудь и живот. — Нож есть? — Так быстро хочешь от меня избавиться? — Побриться. И воду поищи. — Я что-нибудь придумаю, подожди… Больше они о происшествии с перчаткой не говорили вовсе, и Инграм отчетливо понял, что с выбором своим не прогадал.