И кровью брызнут тростники

ГЛАВА 30. Призраки Медового острова 28–29 июня 1793 года Луизиана, болота Манчак — Страна аллигаторов Добровольцев, желающих принять участие в спасательной экспедиции на болота Манчак, набралось человек сорок-пятьдесят. Среди охотников и рыбаков затесалась даже парочка индейцев-чокто: они явились в Новый Орлеан продавать шкурки бобров, и, прослышав о богатом вознаграждении, поспешили предложить свои услуги. Это можно было считать большой удачей и добрым знаком, поскольку чокто лучше всех прочих знали коварные топи. К местным старожилам, собравшимся в указанный час в таверне «Моряцкое счастье», должны были присоединиться и моряки с кораблей, принадлежащих арматору Рэю — но уже на берегах озера Пончартрейн, вместе с бортовыми шлюпками, переправленными по суше. Алехандро не стал ждать, пока отряд окажется в полном сборе, и поручил Жозе направить опоздавших к озерной пристани. Сам же возглавил первую поисковую группу и скомандовал выдвигаться, едва часы на ратуше пробили десять. Вскоре внушительная флотилия из пятнадцати лодок самого разного вида и размера уже бороздила воды Пончартрейн, разрезая плотную пелену тумана на длинные лоскуты. Путь ожидал неблизкий: для начала предстояло преодолеть двадцать четыре мили по озеру, до охотничьей стоянки у вала Манчак, служившей основным ориентиром. (1) Алехандро устроился на носу первой из лодок — широкой рыбацкой плоскодонки; пока гребцы сосредоточенно работали веслами, капитан то сверял курс с потрепанной картой и компасом, то старался хоть что-то высмотреть впереди, но это оказалось непосильной задачей. День выдался влажный и пасмурный, к белесой пелене тумана вскоре добавился мелкий дождь, и гнилостные испарения, похожие на уродливых призраков, плыли на мутными водами и не спешили рассеиваться. Капитан только зубами скрипел, едва сдерживаясь от божбы в адрес небесной канцелярии, как будто назло посылающей бесконечные дожди в эти гиблые места, и без того избыточно напитанные влагой. Впору было молиться о том, чтобы со стороны моря пал шторм, тогда ураганный ветер свежим дыханием разогнал бы гнилую болотную хмарь! Охотники, каждый час сменявшие друг друга на веслах, тоже ворчали на погоду и сетовали, что порох в рожках совсем отсыреет, пока они доберутся до самих болот. И только бронзовые лица двоих индейцев, раскрашенные белыми и черными полосами, оставались бесстрастными — им, вооруженным луками и рогатинами, дождь повредить никак не мог. Святые покровители сжалились над капитаном Рэем и его отрядом только после полудня. Туман рассеялся, и впереди показались серебристо-черные кроны болотных кипарисов — целый лес, поднимающийся прямо из воды. Разглядев в подзорную трубу костровой дым и вымпел, поднятый над стоянкой, Алехандро выправил курс своей флотилии и отдал гребцам команду посильнее налечь на весла… Пару часов спустя капитанская плоскодонка первой достигла места назначения и с шелестом выехала на глинистый топкий берег. На узком островке суши, разделяющем озеро и болотные топи, уже поджидали несколько добровольцев, из числа тех, кто выехал накануне. Они вызвались подготовить бивак и разыскать местных проводников. Отряду понадобился еще примерно час, чтобы подтянуться к берегу в полном составе. Пока кашевары готовили обед, капитан Рэй не стал терять время и распорядился, чтобы все прибывающие лодки сразу же перетаскивали через земляной перешеек в широкую протоку. Оттуда им предстояло войти в разветвленные болотные рукава и топкие заводи, чтобы прочесать их насквозь, вплоть до Медового острова, по слухам, спрятанного где-то в самой сердцевине этого гиблого места. — Там завсегда торчат беглые негритосы, из тех везунчиков, кому посчастливилось не потонуть в трясине и не пойти аллигаторам на обед! — уверял Алехандро пожилой лесной капитан, уже лет тридцать как занимавшейся ловлей чернокожих беглецов. — Может, и так, но какой нам от них прок? — Ээээ, да кому ж, как не этим мерзавцам, знать тайные тропы и убежища, и все, что на болотах делается, на пять-десять миль в округе! Сидят на своем острове, как сычи, и прислушиваются к каждому скрипу и всплеску! Если кто и направит нас по следу вашего сыночка, так это они! Скажут, что да как — выйдет им пощада, а начнут вилять да упираться — вы только прикажите, всех подлецов развешаем на кипарисах, там же, на месте! Алехандро слегка поморщился. Ему было неведомо, кто первый пустил слух, что юноша, пропавший на болотах — сын капитана Рэя, ведь разница в возрасте между ним и Полем была совсем не так велика… с другой стороны, в подобном заблуждении охотников была и выгода. Меньше сплетен, меньше любопытства и косых взглядов, да и на будущее — пусть привыкают, что все Дастены, сколько их там есть, под опекой богатого и уважаемого арматора. Капитан не стал разубеждать старика, но поспешил отвлечь его внимание новым вопросом: — А почему остров зовут Медовым? Тот охотно пояснил: — Дык с того, что пчелы там дикие роятся целыми тучами, строят свои медовые колонии. Ну а черномазые тем медом только и живы, кто туда добраться сумел! Старик держал в зубах чубук длинной бриаровой (2) трубки, и, едва в разговоре возникала пауза, выпускал изо рта очередной клуб едкого сизого дыма, какой бывает от дрянного, да к тому же сырого табака. Пока они беседовали, капитана раздражало это вонючее облако, но стоило ему отойти в сторону, как на него с жадностью накинулись голодные москиты… Вот тогда он по достоинству оценил трюк с курением, и поспешил сам разжечь трубку. Жужжащий рой тут же рассеялся, словно его и не было. Алехандро осталось лишь пожалеть о том, что табака в его кисете не хватит до окончания поисков. Беспокойство, однако, не улеглось от вдыхания дыма — даже наоборот, и мысли снова обратились на Поля, что скитался где-то здесь, на болотах, как бесприютный дух, и оставался невидимым, несмотря на призывы верного друга: «Боже правый, Дикарь… ведь ты даже не куришь, вопреки своему прозвищу! Как же ты здесь спасаешься от этих гнусных тварей? Они почище любого гатора сожрать могут, кровососы проклятые!» — но ответом ему был только шелест ветра в ветвях кипарисов и трепет серебристых косм испанского мха. **** Поздний вечер 28 июня 1793 года Медовый остров на болотах Манчак Добраться до юго-восточной оконечности Медового острова удалось только к вечеру. Продвижение лодок сильно замедляли аллигаторы — берега болот просто кишели злобными тварями, считавшими протоку своей вотчиной, а все живое, плывущее по ней, своей законной добычей. То один, то другой зубастый гигант грузно плюхался в воду и начинал преследование наглецов, посмевших вторгнуться в его владения… и к нему немедленно присоединялись родственники с равным количеством зубов. Охотники отгоняли аллигаторов факелами, шестами и выстрелами из ружей; Алехандро тоже несколько раз нажал на курок, но ему казалось, что пули попадают в его собственное сердце. Не от жалости к хищникам — а от страшного предчувствия и осознания, что у Дикаря нет никаких шансов уцелеть в этих зловещих местах… «Как же я мог оставить тебя на произвол судьбы! Почему не взял с собой в плавание!.. Лучше бы ты поехал со мной, был бы все время рядом… и на Азорах попрощался с отцом, обнялся бы с ним в последний раз, получил благословение — а с морской болезнью и лихорадкой мы бы уж как-нибудь справились! А выходит, Антуан, сам того не зная, утянул тебя на тот свет… я же и попрощаться с тобой не смогу, если гнусные болота станут твоей могилой!.. “ — снова и снова терзался Рэй виной и запоздалым раскаянием, и, хотя с губ капитана не слетело ни единого стона, его мрачное и бледное лицо вызывало трепет у спутников… Никто не решался к нему обращаться без крайней нужды. Медовый остров представлял собой неровный кусок суши, заросший уродливыми деревьями с вывороченными корнями, и сплошь покрытый непроходимыми колючими кустарниками. Он выглядел мрачным и недружелюбным даже при дневном свете, ночью же превращался в поистине жуткое место. В длину остров тянулся по меньшей мере на пять миль, ширина же его составляла около двух миль, а кое-где, как утверждали опытные следопыты, достигала и трех… Нечего было и думать, чтобы осматривать его на ночь глядя: в темноте охотников подстерегала верная смерть. Аллигаторы, змеи и кабаны наводили на людей меньший страх, чем злобные оборотни-людоеды и вампиры-лугару, о которых рассказывали местные поверья; сегодня Алехандро предпочел бы не верить в «бабушкины сказки», куда реальнее выглядело возможное нападение беглых рабов, что давно скрывались в угрюмых дебрях. Этим несчастным нечего было терять, и они определенно могли решиться под покровом ночи напасть на стоянку и перерезать незваных гостей спящими… значит, бивачным кострам предстояло гореть всю ночь, а дозорным — не смыкать глаз. После скудного ужина, состоявшего из галет, вяленого мяса и разбавленного рома, капитан Рэй позволил себе немного поспать, понимая, что завтрашний день будет еще тяжелее прошедшего, во всех смыслах, и ему как никогда понадобятся силы. Пилюли Эстебана, которые он предусмотрительно захватил с собой, помогли ему мгновенно провалиться в забытье, прохладную пустоту без сновидений. За несколько минут до полуночи Алехандро открыл глаза. Голова немного кружилась, как от легкого похмелья, но он все же чувствовал себя отдохнувшим и достаточно бодрым, чтобы высидеть «собачью вахту». (3) Капитан сам вызвался провести это время ночи с дозорными, среди которых был и папаша Тед — тот самый лесной капитан. Несмотря на свой почтенный возраст, старик, сильный и жилистый, точно сплетенный из сыромятных ремней, мог еще дать фору по выносливости молодым охотникам. Его как будто совсем не беспокоили ни липкая сырость, ни смрад болотных испарений, ни возня аллигаторов, ни жуткие звуки, издаваемые трясиной… Он сидел возле костра на стволе поваленного дерева, прихлебывал виски из припасенной фляжки, посасывал трубочку и развлекал товарищей страшными историями о болотах — разумеется, выдавая их за чистую правду: — Я сам-то оборотней не видал, врать не буду, а вот мой отец сказывал, что самолично подстрелил в здешних топях диковинного зверя… Ростом, стало быть, футов восемь, косматый, как медведь, и с такими же когтями длинными, только мех у него серый был, и клыки громадные — во! — размером с мой палец! А рожей так и вовсе на человека походил! Уж и рычал, и шипел, и зубами скрежетал! Батюшка мой едва Богу душу не отдал со страху, когда чудище этакое на него из кустов полезло, но не растерялся, мушкет наставил и выпалил прямо в башку! Так тот зверюга еще и помер не сразу, пришлось дубинкой добавить, чтоб оглушить, и еще ножом проткнуть! — Чисто дьявол… — один из дежурных перекрестился и опасливо обернулся на заросли за спиной, где постоянно что-то шуршало; в то же время Сэнди, молодой веснушчатый парень, в бобровой шапке и щегольской жилетке из хорошо выделанной кожи, скривил губы и хмыкнул: — Да ну тебя, папаша Тед, с твоими выдумками! Ты еще и не такое порасскажешь, когда у тебя виски во фляге кончается! — Не веришь мне, щенок? — Поверил бы, кабы шкуру того диковинного зверя увидал или хоть клык! А так одни россказни… — С тебя самого шкуру бы спустить за дерзость! — задетый за живое, старикан надулся и демонстративно запыхтел трубкой. — А правда, что же стало с добытым зверем? — рассеянно спросил Алехандро. У него не было ни малейшего интереса к якобы пойманному вервольфу, но хотелось отвлечься от надсадной тоски и неотвязных мыслей о Поле. — Что-что, знамо что… Отец только его освежевать задумал, чтоб шкуру-то меховую снять, да на запах крови начали ползти эти гады! Гаторы! Он едва ноги унес, столько их, тварей хвостатых, из болота повылезало! Ну и сожрали, конечно, добычу отцову, подчистую сожрали… Уволокли под воду и разорвали на мелкие клочки, только того зверя и видали! Потому отцовым друзьям, когда на подмогу подоспели, только и оставалось на слово ему поверить, что он чистого вервольфа подстрелил! — Что ж он у того чудища лапу-то не отрезал? Хоть коготь тогда остался бы! — снова усомнился Сэнди. — Вот тебя, щенка, спросить забыл, как ему с добычей управляться! — фыркнул папаша Тед. — Много бы ты сам отрезал, когда бы на тебя твари зубастые ринулись со всех сторон! Они б тебя еще без яиц оставили! А отец мой скорее руку себе бы отрезал, чем соврал! — Ладно, ладно, папаша, не кипятись, вот держи! — в знак примирения Сэнди протянул лесному капитану свою фляжку с ромом, дождался, пока тот сделает глоток, и попросил: — Расскажи еще, что ты сам-то тут видал, кого добывал? — Да кого тут добывать-то, окромя змеюк да гаторов? Зубастых, бывалочи, по сотне штук за сезон отстреливали… да… А вот самого крупного, длиной чуть в двадцать футов, я с одного выстрела прямехонько в глаз укокошил, да пришлось бросить такую знатную добычу! — Это почему еще? — Лодка не шла с ним на буксире, он раза в полтора длиннее ее был! Говорю ж — футов двадцать, а то и больше! И весом с быка-трехлетка! — Ого! Ну и страшилище! — Да уж… Мы с товарищем едва не потонули из-за этого чудища, когда уволочь его в протоку пытались. След из крови приманил других гаторов, вот они и стали так свирепо рвать тушу своего же собрата, что едва не потопили нашу лодку! Хорошо, топорик у меня был под рукой, я по канату хрясь — и тем спасся! А жаль… столько кожи, мяса… и все зазря пропало. — Насчет мяса — оно и правда жаль! — вмешался трусоватый дежурный, нарочно севший подальше от кустарника и поближе к костру. — Говорят, дюже полезное, от всех хворей лечит, даже умирающих на ноги поднимает! Уж на что бычья или змеиная кровь силу дает — а все ж с мясом гатора не сравнится! То-то Мамаша Мфари своих болящих им потчует… ну тех, кому повезло до этой ведьмы добраться… к слову, где-то здесь дом ее и стоит, то ли на самом острове, то ли недалече… — Я про ту ведьму знаю! — утвердительно кивнул папаша Тед. — Беглые негритосы на нее молятся, как мы на Деву Марию, прости меня Господь за этакое богохульство! Кабы не эта ведьмака — всех бы негритосов мы давно переловили, а остальные сами померли бы от болячек… Услышав про болотную ведьму-врачевательницу, Алехандро вздрогнул… Сердце стремительно забилось в груди, разум же испытал настоящее озарение, как будто в густом тумане вдруг вспыхнул спасительный маяк: «Черт бы тебя побрал, Дикарь, безумный мальчишка!.. Так вот зачем ты потащился в одиночку на эти проклятые болота… На аллигаторов ты мог вдоволь налюбоваться и поближе, милях в пяти от Нового Орлеана их уже полным-полно, но тебе нужна была ведьма… чтобы вылечить твою мать, от которой уже отказались доктора!» Сдерживая волнение, Рэй в свой черед протянул старику спиртное, наклонился к нему поближе и спросил: — А ведьма эта только негров лечит или к ней и белые дорожку ищут? — Знамо дело, сеньор, конечно, ищут! Еще как ищут! — заверил папаша Тед. — Она ж, чертовка, и от ломоты исцеляет, и от сухотки, и от лихорадки трясучей, и от оспы даже! Ну и от грудной жабы, это само собой, и от дурных болезней тож… Нервы Алехандро гудели, как перетянутые струны, и в то же время инстинкт охотника подсказывал, что он на верном пути… Внутренне подобравшись, как готовый к прыжку зверь, капитан задал самый важный вопрос: — Ну-ка признавайся, папаша Тед: тебе случалось самому пробираться в ее обиталище или провожать к ней кого-то? Старик смутился, отвел глаза, но тяжелая рука Рэя легла на его плечо и побудила признаться: — Да было дело, давно уж, года три тому как… ездил! — Так что ж ты раньше молчал, старый черт! — Да за что ж вы меня виноватите, добрый сеньор, вы допрежь и не спрашивали ни про какую ведьму! — Ну а теперь спрашиваю! Вспоминай, быстро вспоминай, где она живет! — Найти ее дело непростое… — начал было папаша Тед, но договорить не успел — их беседу с Рэем прервал сильный шум, возня, треск ломающихся веток и крик перепуганного часового: — Сюда! Сюда! На помощь! Оборотень! Дозорные во главе с капитаном повскакивали с мест и бросились на голос; один за другим проснулись и спящие охотники — и, толком не продрав глаза, нащупывали оружие и взводили курки… — Что за шум? Кто напал? Где оборотень? — слышалось со всех сторон. Добежав до места происшествия — небольшой утоптанной площадки среди купы деревьев, где был сложен хворост и устроен походный очаг, с таганом для котелка — Алехандро сначала ничего не мог увидеть из-за спин более резвых бегунов. Охотники орали во все горло и тыкали кто шестом, кто ружейным стволом во что-то, лежащее на земле… Это неопознанное существо, выползшее из чащобы, отвечало утробным воем и хриплым бормотанием, отдаленно напоминающим человеческую речь. — Ну-ка расступились! — рявкнул Рэй, и его сейчас же пропустили вперед. Он взглянул… и оторопел: прямо у него под ногами растянулся громадный чернокожий, в грязных окровавленных лохмотьях, покрытый засохшей тиной и невыносимо смердящий… Ногти на его скрюченных пальцах отросли так сильно, что напоминали когти, а двух пальцев на левой руке вовсе не доставало — вместо них торчали обезображенные культи. Это существо, однако, было живым и умоляло о помощи, невнятно повторяя: — Милосердия! Милосердия! Ради Господа!.. — Это ругару, болотный дьявол! Надо убить его! Дозвольте, патрон, я сам прикончу! — крикнул кто-то из рьяных смельчаков, но Рэй резко возразил: — Нет! Дайте огня! Капитану немедленно подсунули ветку, зажженную от костра — охотники решили, что он желает собственноручно совершить расправу над чудовищем. Рэй шагнул вперед и, превозмогая отвращение, наклонился к вонючей туше, шевелящейся на земле. — Милосердия!.. — снова провыло существо. Скрюченные пальцы вцепились в сапог капитана, грязная голова приподнялась… и пламя импровизированного факела ярко осветило опухшее черное лицо. — Святые угодники!.. — вырвалось у Рэя. Он едва не уронил факел прямо на страдальца, устроив тому всамделишное аутодафе, но овладел собой и приказал: — Принесите чистой воды, корпию (4) и рома! Охотники, не ожидавшие такого поворота, разразились возмущенными криками: — Да что вы такое говорите, патрон! Это же оборотень, как пить дать! Убить его! Немедленно убить! Сжечь и по ветру развеять! — А ну заткнулись все! — рявкнул капитан, и его зычный голос мгновенно перекрыл шум: — Никакой это не оборотень! Я знаю этого чернокожего… он один из тех, кого мы ищем! Надо спасти его во что бы то ни стало… и заставить говорить!