И кровью брызнут тростники

ГЛАВА 29. Черные паруса 27 июня 1793 года Луизиана, Новый Орлеан У причалов Нового Орлеана царила такая скученность судов, лодок, барж и паромов, что каравану из пяти кораблей, приведенных капитаном Рэем, в ожидании свободных мест пришлось встать на якорную стоянку, напротив нужного им берега и в изрядном отдалении от него. В раздражении на всю эту бестолковую толчею, грозящую растянуться на несколько часов, а то и на сутки, Алехандро вышагивал по палубе под скрип лебедок и талей, и то посматривал на часы, то прикладывал к глазу окуляр подзорной трубы и пристально разглядывал фигурки людей, мельтешащие на пирсе. По расчетам Криса, Дикарю еще до полудня должны были доложить о прибытии «Гермеса», но среди встречающих не было видно никого, кто хоть отдаленно напоминал бы Поля Дастена. Такая беспечность вызвала у Рэя ревнивую досаду: «Так-то ты меня дожидаешься, любезный друг! Небось, плясал до утра на каком-нибудь дурацком балу со своей вертихвосткой-кузиной, вот и проспал мое прибытие!» Ревность, прожигавшая душу как кислота, переросла в настоящую злость, и в то же время подстегнула побыстрее разобраться с делами на борту. Прошло два с лишним часа, но Поль так и не появился на берегу… и Крис ощутил непривычную тревогу. Ревнивые подозрения теперь казались ему салонной глупостью. Если Дикарь сломя голову не примчался встречать долгожданный парусник и не запрыгнул в первую же лодку, что доставила бы его на борт «Гермеса», значит, с ним что-то случилось за четыре месяца разлуки. Не в силах больше оставаться в мучительной неизвестности, Рэй проигнорировал все существующие портовые порядки, оставил командование Сальватору и сам приказал матросам спустить шлюпку. Пришвартовать легкую лодку к оживленной пристани было куда проще, чем гружёный торговый барк. — Что, черт возьми, с тобой произошло, пока меня не было? — сквозь зубы пробормотал капитан и, прежде чем сесть в шлюпку, снова приложил к глазам трубу. — Куда ты подевался! — Мой капитан! А тварей-то оручих с собой берете? Или куда их пока пристроить-то? — из корабельных недр кое-как выбрался Кико с громадной — размером почти с него — позолоченной клеткой, и, пыхтя, подтащил ее к Рэю. В клетке скакали и оглушительно орали двое возмущенных попугаев. Оперение одного было лазорево-синим и лимонно-желтым, второй же переливался всеми цветами радуги — от красного до голубого. Каждый из этих скандальных щеголей явно проклинал всю команду «Гермеса», вместе с родней, и готовился дорого продать свою жизнь. — Давай их сюда! — приказал было Рэй, но тут же представил себе поездку на берег в сопровождении непрестанных воплей, визгливых и скрипучих одновременно, и поспешно отменил свое распоряжение: — А впрочем нет, тащи обратно, этот подарочек для месье Дастена подождет своего часа… Только смотри мне, отвечаешь за них головой! За обоих! Улетят или сдохнут — пеняй на себя! И накрой ты клетку чем-нибудь, хоть парусиной! Или я сам их пристрелю! — Хорошо, капитан… — обреченно вздохнул Кико, поняв, что его надежда избавиться от попугайской повинности не оправдалась, и потащил клетку в сторону камбуза. Алехандро же ступил на трап и быстро спустился в шлюпку, где ждали матросы. — К берегу! И поживее! **** Матросы изо всех сил налегали на весла, но берег все равно приближался мучительно медленно. Сильное течение разбухшей от постоянных дождей Миссисипи сносило шлюпку вниз, а в громком плеске коричневых волн слышалась насмешка над нетерпением капитана Рэя… зато у него было время поразмыслить и привести нервы в порядок. Отсутствие Дикаря в порту скорее всего означало, что мальчишки вовсе нет в Новом Орлеане. Не имея точных сведений о сроках прибытия каравана, он мог отправиться куда-то по семейным делам — например, проведать плантации — и попросту не получить радостной вести, что «Гермес» вошел в гавань. Это было самое простое и успокоительное объяснение, но Алехандро при всем желании не мог поверить в него. Если он в чем и успел убедиться за время своего прошлого визита в Луизиану, так это в искренней ненависти Поля-Луи Дастена к рабству и образу жизни плантаторов. Дикарь упорно отказывался стать одним из «белых угнетателей» и не желал заниматься хозяйством, ссылаясь на то, что ничего не понимает ни в рубке тростника, ни сахароварении, ни в бухгалтерских книгах… Накануне отбытия Алехандро на Азоры он поклялся, что ноги его не будет на тростниковых полях: — Вот привезешь папу — пусть он сам всем этим и занимается, и ты вместе с ним, если желаешь… а мне оставьте мои книги и тетради для записей, больше я ни о чем не прошу! — и потребовал то же самое передать на словах отцу, чтобы заранее подготовить Дастена-старшего к семейным реалиям. Судьба, наделенная странным и весьма черным юмором, устроила все так, что Антуан Дастен получил сообщение от Поля, лежа на смертном одре… и, усмехнувшись, изрек: — Ну что ж, передай моему юному мечтателю о всеобщем братстве в идеальном мире, что ему все же придется заниматься хозяйством… и стать плантатором, хотя бы из уважения к моей памяти! А ты, Алехандро, проследи, чтобы он как следует выполнил мою последнюю волю! Три дня спустя Антуан отдал Богу душу — тихо и смиренно, как подобает доброму христианину… предварительно назначив капитана Рэя своим душеприказчиком. На обратном пути в Новый Орлеан Алехандро постоянно обдумывал, как получше подготовить сына к принятию печального известия о смерти родителя; теперь же эта задача временно отошла на второй план. Богатое воображение капитана никак не могло отыскать достаточно убедительную причину, которая заставила любовника изменить своей клятве день и ночь ждать прибытия «Гермеса». — Где же ты пропадаешь, мой мальчик? Почему не спешишь встретиться со мной после столь долгой разлуки? — бормотал Рэй и гнал от себя прочь зловещие картины, где с Полем приключилось что-то скверное, вроде возвращения опасной болотной лихорадки… Наконец преграда в виде мутных и бурных речных вод оказалась преодолена. Капитан Рэй перешагнул с борта шлюпки на просмоленные доски новенького причала. К нему тут же гурьбой бросились трактирные зазывалы и мальчишки, готовые за мелкую монету проводить богатого путешественника до наемного экипажа. — Прочь! — рявкнул капитан таким голосом, что от него шарахнулись, как от дьявола. Надобности в услугах извозчика не было никакой — Алехандро еще на подходе к пристани разглядел в подзорную трубу знакомую карету с гербом Равелей. Стало быть, его все-таки ждали, раз догадались прислать экипаж… Капитан раскидал в стороны портовых бездельников, виснущих на рукавах, и уверенно зашагал в направлении кареты. Сердце учащенно застучало в груди, удары пульса гулко отдавались в виски и шею, стянутую шелковым платком, но вспыхнувшая было надежда с каждым шагом таяла и сменялась леденящим предчувствием… Поль ни за что не стал бы сидеть в карете — едва завидев Криса, он бы уже сам выскочил ему навстречу; но дверца оставалась плотно закрытой, занавески на окошке были опущены — как будто никто и не пытался подглядывать из-за них. За пару шагов от экипажа Алехандро остановился в замешательстве и решил, что попросту обознался: на запятках не было прилипалы-Нубе — там примостилась чернокожая девчонка, а на козлах вместо красавца Мозеса сидел пожилой грустный негр в черной шляпе. Лошади выглядели неухоженными и были покрыты грязью так, словно проделали долгий путь по размытым дорогам. «Что за дьявольщина? Нет, я не ошибаюсь… Это точно карета Равелей, вон и герб красуется! Или глупец Симон и ее проиграл в карты? О, нет… если он умудрился просрать даже повозку, тогда что же стало с плантациями и прочим имуществом! Да к черту все!..» — отбросив сомнения, капитан преодолел оставшееся расстояние и так резко дернул на себя дверцу, что едва не сорвал ее с крепежа. — Где Поль?! — вопрос сорвался с губ Алехандро прежде, чем он успел хоть кого-то разглядеть в глубине кареты. Навстречу ему шевельнулись две женские фигуры, повеяло духами и розовым маслом, и тихий голосок пролепетал: — Ах, капитан Рэй! Вот и вы, наконец-то! Второй голос, более уверенный, добавил: — Как хорошо, что вы вернулись, месье! Садитесь же скорее, прошу вас, пока наша репутация окончательно не испортилась! Рэй не заставил себя упрашивать, забрался в экипаж и устроился на скамье, напротив Софи Дастен и Леони де Равель. Личико сестры Поля было бледным и заплаканным, Леони выглядела спокойной, но усталый вид и покрасневшие глаза выдавали, что она плохо спала и много плакала. — Мадемуазель Леони! Мадемуазель Софи! — Алехандро машинально приложился к ручкам девушек и сейчас же выпалил главный вопрос, волновавший его более всего прочего: — Где Поль-Луи? Почему его нет с вами? Софи немедленно разрыдалась, закрыв лицо руками, и сквозь слезы еле-еле выговорила: — Он… пропал… а где же наш папа?.. Почему вы приехали один, капитан?.. — Успокойся, Софи, ты ведешь себя неприлично! — строго заметила Леони и протянула кузине белоснежный платок. — Если месье Дастен не прибыл вместе с капитаном Рэем, стало быть, у него на то есть веская причина! Она перевела взгляд на Алехандро и почти что ровным голосом уточнила: — Я ведь права, капитан? — Что у вас тут стряслось, пока меня не было, мадемуазель? Я хочу знать немедленно! — Алехандро как будто не услышал вопроса Леони, но настойчиво требовал от нее ответа на свой. Он понимал, что сдержанная мадемуазель де Равель способна объяснить ему происходящее гораздо лучше, чем Софи, утопающая в слезах. — Вы слышали… — Слышал, но ничего не понял! Что значит — Поль-Луи «пропал»? Где это случилось? Когда? — Десять дней назад… Точнее, девять с половиной. На болотах. Он отправился туда с Нубе, чтобы… чтобы посмотреть на аллигаторов, по крайней мере, так он уверял нас. Я не очень поверила, и… и настояла, чтобы он взял с собой еще и Мозеса, потому что Мозес… когда-то охотился на аллигаторов и хорошо знает эти проклятые болота! — голос Леони пресекся громким всхлипом, она схватилась за горло и отвернулась, но за несколько секунд справилась с собой и заговорила снова: — Вот что произошло. Они уехали… и не вернулись. Поиски продолжаются целую неделю, днем и ночью, но пока не дали никакого результата… В приходской общине нам уже намекали, что все бесполезно, и пора служить панихиду… но мы с этим не согласны, капитан. Я знаю своего кузена, и… Мозеса тоже знаю, они не могли так глупо погибнуть! Раз вы теперь здесь, значит, Господь с нами согласен, и поиски будут продолжаться до тех пор, пока их не найдут! Еще в самом начале рассказа Алехандро похолодел и затрясся в ознобе, словно его засунули по самую макушку в бочку с ледяной водой. Когда же Леони умолкла, он схватил ее за руку и несколько раз сильно сжал тонкую кисть, не в силах произнести ни слова… В эти жуткие мгновения капитан сам себе напоминал рыбу, выброшенную на берег, способную только открывать и закрывать рот от мучительной нехватки воздуха… Наконец голос все-таки вернулся к нему, и Рэй зарычал раненым зверем: — Что!!! Поль отправился на чертовы болота с двумя неграми!!! Какого ж… нет, какого дьявола его туда понесло? И почему ваш отец не поехал с ним вместе? Как он посмел отпустить туда мальчишку, одного! — Да, это очень важно выяснить именно сейчас, капитан! — ядовито отозвалась Леони и, поморщившись, попыталась высвободить свою руку: — Отпустите, вы делаете мне больно! Я понятия не имею, что Поль разыскивал на болотах, но точно не аллигаторов! И я рассчитывала… рассчитывала… что вы начнете его искать и найдете!.. Алехандро выпустил ее запястье и рявкнул: — Будьте уверены, найду! Найду даже в заднице у дьявола! Леони спокойно перенесла его грубость — даже бровью не повела — и потребовала: — Тогда скажите, что вы намерены предпринять! И чем я могу вам помочь? Рэй невольно восхитился ее душевной стойкостью, но продолжать беседу было затруднительно, пока Софи рыдала все громче и пронзительней, как настоящая баньши… — Успокойтесь, мадемуазель, ради всего святого! Слезами ничего не исправить! — Капитан прав, Софи, перестань… — Леони протянула родственнице флакончик с нюхательной солью. Алехандро же стал шарить во внутреннем кармане камзола, в попытке выудить коробочку с мятным драже — он и сам толком не знал, кого хочет успокоить с его помощью: девушку или самого себя. Вместо коробочки пальцы нащупали плотный конверт с бумагами… и осознание своих нынешних возможностей и полномочий — поистине громадных, по меркам Нового Орлеана — подействовало на капитана лучше любых пилюль. Имея такие козыри, он мог хоть весь город поднять на уши и отправить на поиски пропавшего друга! Леони, напряженно следившая за Рэем, сразу же заметила, как изменилось выражение его лица, и спросила еще более требовательным тоном: — Что вы решили, капитан? — Ваш отец и Дерозье на поисках, надо полагать? — Ах, если бы!.. Папа уехал на плантации, он считает, что принесет больше пользы, наблюдая за рубкой тростника, хотя Бог свидетель, от него никогда не было никакой пользы! Ну а что касается месье Дерозье, он занят ровно тем же, чем занимается вот уже три месяца, ежедневно — пытается сделать так, чтобы душа моей тетки не рассталась с телом раньше, чем вернется ее супруг!.. — Час от часу не легче… — проглотив очередную порцию неприятных новостей, Алехандро перевел дыхание и мрачно уточнил: — Кто же тогда занимается поисками Поля, если не родной дядя и не тот, кто считается его самым лучшим другом? — Пожалуй, теперь уже никто… потому что никто не верит, что на болотах можно выжить в течение недели… — Леони снова положила руку на горло, чтобы не позволить рыданиям прорваться наружу, и ее мужественная натура снова одержала верх над природной женской слабостью. От Софи никто не требовал подобной стойкости, и она продолжала плакать. — Да половина Луизианы покрыта этими проклятыми топями! И там живут индейцы и беглые рабы! Годами живут! Вам хотя бы известно, где он пропал, в какой части болот? — Поль говорил, что собирается в Страну аллигаторов… это где-то на болотах Манчак, в самой глуши… но честно говоря, я не верю, что туда хоть кто-то добрался из вызвавшихся помогать с поисками… — Но кто-то же должен был там побывать! Тот, кому знакомы эти болота! Эусебио с его помощниками! Лесные капитаны и люди генерал-губернатора! — Я не знаю точно, кто там был, капитан! Наверное, все наши соседи, носящие брюки, принимали участие… и все местные охотники на гаторов и за беглыми рабами! — Мне нужны эти люди! Те, кто знает, где находятся эти чертовы болота и как туда попасть! Теперь у нас каждый день, каждый час на счету, я не могу терять время понапрасну! Словно в подтверждение его слов, карета как раз остановилась у знакомых бронзовых ворот особняка на Бурбон-стрит. Близость дома как будто придала Софи сил — она вытерла слезы и постаралась обратиться к Алехандро как можно более светски: — Капитан, прошу вас снова быть нашим дорогим гостем… даже в таких печальных обстоятельствах… мы все очень рады вам!.. — Благодарю, мадемуазель, но именно сейчас я должен вас покинуть! — Покинуть?.. Но почему?.. Вы же обещали, что… — Да, и сдержу свое обещание! — Рэй повернулся к Леони, понимая, что в ближайшее время может рассчитывать только на ее силу воли и благоразумие: — Прошу вас, мадемуазель де Равель, срочно отправить слугу в таверну «Моряцкое счастье» на Ривервок. Пусть спросит сеньору Лус-Мари… и передаст ей от моего имени, что я собираю охотников и лодочников для спасательной экспедиции! Пусть приходят все, кто знает Манчак или умеет грести без остановки, и желает получить за работу по десять дублонов! Место сбора — в таверне, время — завтрашнее утро, до вторых скля… эммм… девяти часов утра! И всех здоровых слуг с виллы — и негров, и белых — тоже отправьте туда! — Будьте спокойны, капитан. Все ваши распоряжения будут исполнены в точности… — твердо ответила Леони и, против всех правил, сама взяла Алехандро за руку и крепко сжала: — Ну а вы, вы в самом деле можете исполнить то, что так лихо пообещали?.. Вы найдете на болотах моего кузена… и Мозеса?.. — Найду, жизнью своей клянусь! — Алехандро сжал ручку Леони в ответном пожатии и, чуть смягчив голос, повторил обещание. — Я найду Поля и вашего… верного слугу, чего бы мне это ни стоило! А вы с девочками помолитесь, крепко помолитесь за то, чтобы все святые, сколько их там ни есть, оказались на нашей стороне и помогли разыскать их живыми!