И кровью брызнут тростники

ГЛАВА 17. Грозовая туча 20 ноября 1792 года Карибское море, остров Мартиника, залив Фор-де-Рояль борт шхуны «Гермес» «Гермес» мягко качался на волнах залива, словно огромная колыбель, и у Поля не было никакого желания открывать глаза. Он лежал в удобной постели, крепко обеими руками обнимая Криса, прижавшись щекой к его теплой груди, пахнущей морем и тропиками, и чувствовал себя абсолютно счастливым. Он дорожил этим счастьем превыше всего и старался ни одной минуты не терять понапрасну… но ему не всегда везло. Жизнь на корабле имела свои законы, подчинялась строгому расписанию и правилам, от которых зависела безопасность экипажа, пассажиров и ценного груза — и самым пугающим словом на борту было слово «сюрприз». Монотонность долгого плавания и однообразие морских пейзажей могли утомлять, но никто не жаловался на скуку, для каждого находилась работа или полезное занятие по душе. Накануне караван судов во главе с «Гермесом» почти без происшествий завершил переход через Атлантику, благополучно вошел в лазурные воды Карибского моря и расположился на стоянку в заливе Форт-Рояль, у берегов гостеприимной Мартиники. Матросы предвкушали заслуженный трехдневный отдых, баталеры пополняли запасы воды и провианта, а плотники занимались починкой снастей. Если дальнейшее путешествие обойдется без ураганных штормов и прочих неприятных сюрпризов, то через три недели все четыре судна бросят якоря в гавани Нового Орлеана. Капитан Рэй делал для этого все возможное и невозможное, управлял судами и командой железной и умелой рукой, как настоящий король… С ним были не страшны ни штормы, уже слегка потрепавшие флотилию на океанских просторах, ни киты — исполинские монстры древних времен, время от времени всплывавшие из глубин, ни стаи акул с острыми плавниками, чем-то похожими на нож гильотины, и такие же жадные до крови, ни пресловутые пираты, что, подражая акулам, бороздят воды Атлантики в поисках жертв. Поль восхищался капитаном Рэем, но мало-помалу стал понимать, что за свое восхищение платит высокую цену: капитанские обязанности постоянно разлучали любовников. Крис не мог падать в объятия своего Дикаря всякий раз, как им того желалось, несмотря на то, что желание было обоюдным и сильным… Впрочем, и Дикарь не всегда бывал доступен для Криса в сладкие часы дневной сиесты или тихими вечерами, поскольку на его время и внимание неизменно претендовал Клеман Дерозье, становившийся все более близким другом, со всеми привилегиями дружбы. А еще следовало вести дневник, писать письма во Францию, чтобы с оказией отправлять с каждой стоянки в крупном порту, читать книги по своему списку, и — несмотря ни на какие семейные разногласия, не забывать о матери и сестрах на борту «Афины». После неприятного происшествия с матросом, оболганным Софи и жестоко наказанным без вины, дамы на «Афине» чувствовали себя настолько неуютно, что Полю пришлось отправить к ним Мартеля, своего старого слугу. Его помощь пришлась очень кстати, и не только мать с сестрами, но и служанка при каждой возможности благодарили Поля за проявленное участие. Он не считал свой поступок чем-то из ряда вон выходящим — галантность есть галантность — и ни разу не позволил себе пожаловаться на личные неудобства. Алехандро неоднократно предлагал ему в услужение Кико или Хосе, переведенного на «Гермес» подальше от влюбленной девицы и злобного боцмана «Афины», но Поль отказывался наотрез и упорно делал вид, что ему вообще никакой слуга не требуется. Он хотел жить в простоте и скромности, трудиться наравне с теми, кому не повезло родиться в богатой семье, и во всем следовать заветам Руссо… Пребывание на борту «Гермеса», в весьма стесненных условиях, без привычного комфорта, но в прямом смысле слова на лоне природы, в то время как душа утопала в пылком любовном чувстве, давало ему возможность поупражняться в практическом осуществлении руссоистских идей. Крис, наблюдая за своим мечтателем, только вздыхал и посмеивался. Он тайком поручал стюардам поддерживать порядок в каюте и тщательно присматривать за гардеробом, не позволяя Дикарю самому заниматься стиркой и починкой одежды, чтобы сорочки из тонкого полотна и кружевные жабо не пришли в полную негодность от его неумелого обращения. Громоподобное появление на борту великана Нубе, черного, как самая черная туча, потребовало пересмотра установившегося порядка. С первого дня негр сам себя назначил в личные рабы Поля Дастена, поскольку именно его признавал за спасителя от страшной смерти на корабле, полном мертвецов. Грозно сверкая белками глаз, Нубе гонял стюардов от юного господина и, невзирая на слабость от многочисленных ран, рьяно старался услужить ему во всем и чем только можно. Стюарды боялись его как огня, особенно Коджо, и среди матросов он сразу же приобрел репутацию колдуна. Поль поначалу сопротивлялся навязанной ему роли рабовладельца, но быстро выяснилось, что он по-прежнему является единственным защитником чернокожего, небезразличным к его дальнейшей судьбе. Капитан Рэй мало того что не разделял гуманного порыва — но только и ждал повода, чтобы отправить Нубе на «Грозу», в распоряжение капитана Висанта. Висанта же интересовала исключительно прибыль от продажи «черного дерева». Осознав это, Поль со вздохом принял от невольника непрошенный дар преданности и даже позволил называть себя «хозяин», но не замедлил объявить и самому Нубе, и всем остальным свидетелям договора: — Знай и запомни, что ты отныне — свободный человек! Тебя больше не будут ни покупать, ни продавать! Раз ты решил поступить ко мне в слуги, то тебе причитается жалованье, и я буду платить тебе дважды в месяц… Ну а если для подтверждения твоей свободы в Новом Орлеане нужны какие-нибудь бумаги, я выправлю их сейчас же по прибытии. — В этом нет нужды, хозяин… — ответил ему Нубе, склоняясь до земли в очередной попытке поцеловать ноги Поля, и хриплым рокочущим голосом, похожим на рычание ягуара, заверил: — Я никогда не покину тебя по своей воле! Слова у него не расходились с делом. После принесения клятвы он буквально следовал за Полем по пятам, и даже если исчезал куда-то, выскакивал, как из-под земли, по первому зову господина. Прогнать его было невозможно, он слушался только избранного им хозяина. Полю постоянно приходилось ломать голову, какое неунизительное, несложное и вместе с тем полезное задание дать Нубе, чтобы тот не попадался на глаза хотя бы пару часов. Вот и сейчас, пока любовники, закрывшись в капитанской каюте, наслаждались друг другом во время долгой сиесты, Нубе не ушел далеко, а лежал у порога, как преданный пес. Едва вынырнув из приятной полудремы, пришедшей на смену страсти, словно легкий бриз после бури, Алехандро чутким ухом уловил под дверью знакомые вздохи, бормотание и возню… «Да что ж это за наказание… опять этот черномазый дьявол на своем посту!» — Поль… Поооль… проснись! — Не хочу… — Ну же, пробудись и послушай! — Что? Я ничего не слышу… — длинные ресницы Поля чуть дрогнули, но так и остались сомкнутыми, а рука нежно легла на губы Криса, желая запечатать речь и продлить блаженную тишину. Алехандро не смог устоять, поцеловал пальцы юноши, но настойчиво проговорил сквозь теплую живую преграду: — Эй! Эй, открой же глаза! Посмотри на меня… Теперь уже Поль не устоял перед призывом, чуть приподнял голову и взглянул на любовника: — Слушаюсь, мой капитан… — Как же, слушается он! Ты и твой большой черный сюрприз — оба мастера проявлять своеволие! — Не понимаю, о чем ты? — Неужели не слышишь? — Нет… море шумит, что-то поскрипывает… наверное, Боро грызет кокосовый орех. Что тебя тревожит, мой капитан? — Нубе снова подпирает двери… да еще и мычит что-то себе под нос! — Ну и что?.. — по губам Поля скользнула улыбка, щекой он снова прижался к груди Криса. — Из-за него мне приснился сон про коровник! Лучше бы ему убраться подальше. — Оставь, пусть себе сидит, если ему так нравится… мне он ничуть не мешает… не больше, чем туча на горизонте… — Туча на горизонте всегда предвещает шторм, чтоб ты знал… а слуга, что греет уши под дверью чужой спальни — приносит одни неприятности! — Мммм… так чего ты от меня хочешь — чтобы я снова взялся изображать рабовладельца-самодура? «Вот несносный упрямец…» Крис любовно погладил юношу по спине, ущипнул его чуть пониже и сердито прошептал: — Отошли своего чернокожего на сиесту к матросам в кубрик! А еще лучше — на нижнюю палубу, пусть за козами приглядывает! Ему там самое место! Поль, уловив гневные нотки в голосе Алехандро, снова открыл глаза, приподнялся и удивленно спросил: — Да с чего ты так взъелся на бедного Нубе? Что он тебе сделал? — и, так как Алехандро медлил с ответом, продолжил с горячностью адвоката: — Ну да, признаю, наш великан немного надоедлив в своём стремлении услужить… готов вымести пол раньше, чем я на него наступлю… куда там старине Мартелю, со мной так даже нянька в детстве не носилась! — но ведь Нубе думает, что так и должен вести себя «хороший раб». Дай ему время успокоиться и привыкнуть к свободе! Он пережил такие ужасы совсем недавно… Алехандро вздохнул. Чернокожий, выросший на плантации, наверняка с детства приучен предугадывать желания господ, так что обвинять невольника в назойливости и в самом деле глупо. Причина неприязни крылась совсем в другом, но Рэй понятия не имел, как рассказать о ней Полю, без риска вызвать у юного аболициониста глубокое отвращение к прошлому капитана. Прошлое настойчиво напоминало о себе с момента обнаружения на разбитом португальском судне живого груза… а теперь еще и видом, и повадками, и особым запахом черного гиганта — резким и тяжелым, напоминающим хищное животное… Вблизи Мартиники, в горячем неподвижном воздухе, запахи ощущались особенно остро, и Крис ухватился за самый явный повод спровадить невольника подальше от каюты: — Мне не нравится, как от него пахнет. Его раны все еще гноятся. Неужели тебя совсем не беспокоит эта вонь? От подобной прямоты Поль слегка покраснел, но не стал лгать, утверждая, что его чувствительный нос не страдает от запаха нарывов на теле Нубе — заживающих, благодаря целебным мазям, но не успевших до конца затянуться. Контраргумент, однако, был наготове: — Дорогой друг, прости, я не хотел этого говорить, но ты меня вынуждаешь… я страдаю от зловония с первого дня пребывания на «Гермесе», потому что здесь… а, ты и сам все прекрасно знаешь и понимаешь! Если бы не твоя личная ванна и запас неаполитанского мыла, я бы, наверное, давно сошел с ума! Хорошо еще, что человек ко всему привыкает… а после визита на корабль мертвецов, мне уже ничего не страшно! По сравнению с тем адским смрадом, Нубе пахнет как весенний луг! — Скажешь тоже! Весенний луг! Коровья лепешка на лугу — так будет точнее! — Ладно, я немного преувеличил, но в любом случае твои матросы воняют не меньше Нубе… Алехандро невольно усмехнулся: — Да, признаю, мои парни тоже не благоухают розами… но к ним я давно привык. Запашок твоего нового слуги мне кажется куда более… ммм… резким! — Ну… ты же не падаешь от него в обморок. — Не падаю, но в своей каюте терпеть не желаю! Так что будь любезен отсылать его прочь, когда мы с тобой уединяемся здесь… Пусть не смеет являться, пока ты сам его не позовешь! — мрачно заявил Алехандро и привел еще один аргумент, который считал убедительным: — Тебе предстоит вскоре управлять сотнями таких, как этот Нубе. И раз уж сам Нептун послал тебе этого раба в подарок… — …Или в наказание… — Все равно! Учись управляться хотя бы с ним одним, пока есть время! И для начала — перестань его баловать и во всем потакать! Добавь строгости! — Зачем это… он же и так ведет себя тише воды, ниже травы! — Затем! Добейся не просто послушания, добейся четкого исполнения твоих приказов — иначе вскоре обнаружишь, что не ты управляешь им, а он — тобой! Этот черный и так слишком своенравен и упрям для раба! — Крис, прекрати… Я не могу этого слышать из твоих уст! — Поль прикрыл уши ладонями и прерывисто вздохнул. — Почему? Что я такого ужасного сказал? — Ты сейчас говоришь, как настоящий рабовладелец… а я не хочу иметь с подобной публикой ничего общего! Не хочу и не буду… и на моих плантациях не будет рабов, не думай, что я шутил! Пусть мне придется потратить время и силы, пусть я ничего не смогу сделать до приезда отца… но будь уверен, как только он приедет, я смогу убедить его дать невольникам свободу… и землю в аренду, чтобы они превратились в обычных крестьян! — Опять ты за свое!.. — Алехандро поморщился и приложил пальцы к вискам, словно в приступе головной боли, но предпочел не втягиваться в очередной экономический спор: — Ладно, с вашей семейной собственностью поступай, как знаешь, но сейчас давай разберемся с Нубе! Если не желаешь нажить проблем, то мой тебе добрый совет — верни его прежнему владельцу! Мы вскоре пойдем мимо берегов Кубы, и ради этого дела я готов зайти в любой испанский порт, хоть и не планировал останавливаться там. Поль резко сел на кровати, и в глазах его сверкнули молнии, хорошо знакомые Рэю: — Ты в своем уме?! Что значит — «верни прежнему владельцу»? Он больше не раб, я сам обещал ему это! И не нарушу своего слова… со всеми нужными бумагами я разберусь в Новом Орлеане, а до тех пор Нубе останется под моей защитой! Можешь считать его слугой, или рабом, если уж ты заговорил на отвратительном языке тех, кто покупает и продает живых людей! — но одно уясни себе четко: Нубе никто больше не продаст! Это немыслимо! Как тебе только в голову могло прийти, что я соглашусь предать доверившегося мне человека, превратить его в товар!.. Все время, пока бушевала гневная буря, капитан Рэй оставался в мрачном молчании, размышляя, как бы все-таки убедить упрямого мальчишку проявить толику здравомыслия и отказаться от нежданного «подкидыша». Конечно, дело было совсем не в запахе… и не в том, что Нубе сразу занял слишком много места в жизни Поля — непропорционально своему положению слуги с темным прошлым. Темным, как его кожа, темным, как грозовая туча… Алехандро с большим подозрением относился к подобным морским находкам, особенно в сочетании со зловещими обстоятельствами встречи с кораблем мертвецов. Инстинктивная неприязнь капитана к Нубе подкреплялась и реакцией попугая. Боро тоже с первого взгляда невзлюбил черного великана с глазами навыкате, огромными ручищами и крупным ртом, полным острых белых зубов. Впечатлительная птица теперь боялась страшного негра больше, чем Фло, и, едва завидев, поднимала жуткий крик и осыпала нового врага отборной бранью. …Дождавшись, пока Поль устанет метать громы и молнии и потянется за вином, чтобы смочить пересохшее горло, Алехандро перехватил его за руку, снова притянул к себе и проговорил очень мягко: — Поступай, как знаешь, мой друг, но на твоем месте я бы навел справки на Кубе, и выяснил, кто был прежним владельцем Нубе… — Зачем, если он все равно к нему не вернется? — Затем, что я в первую очередь пекусь о твоем благе… Нубе утверждает, что его не продали вместе с остальными рабами, а только отправили надсмотрщиком, сопровождающим в Бразилию партию «черного дерева». И что он должен вернуться назад, к своему господину, когда выполнит поручение. — Ну так что же? — А то, что в этом случае ты нарушишь закон, если просто оставишь у себя чужое имущество… Да-да, знаю, ты не признаешь чернокожих имуществом, но закон, увы, смотрит на это иначе! Возможно, тебя и не обвинят в краже, ведь ты нашел Нубе в море, одного, без всяких бумаг, без бирки… но тогда уже его признают беглецом! А с беглыми рабами здесь принято поступать очень жестоко, в назидание остальным, еще хуже, чем во Франции поступают с беглыми каторжанами… — Я ничего не понимаю… ты предлагаешь мне самому искать человека, который объявит Нубе беглым рабом, а меня — вором?.. Алехандро перевел дыхание, снова мысленно попросил у Господа терпения, и сказал еще мягче: — Я предлагаю тебе для начала узнать, кто он такой… и как обращается со своими невольниками. — Как обращается? Неужели не понятно? Да так же, как и все рабовладельцы! Ужасно! — Нет, рабовладельцы все разные! — твердо возразил Алехандро. — Ты не найдешь двух одинаковых плантаторов, как и двух одинаковых капитанов… В каждом поместье свои порядки, и поверь, далеко не все хозяева — злодеи! Если прошлый хозяин Нубе не злодей и не глупец, а честный коммерсант, ты сможешь по закону выкупить у него своего слугу, и без лишних хлопот получить все нужные бумаги. А заодно мы проверим, сказал ли Нубе правду или налгал с три короба. Поль выслушал доводы Криса с непритворным вниманием, не перебивая, и выглядел почти убежденным — но в конце речи капитана зацепился за неосторожное слово и вспыхнул: — Вот опять ты обвиняешь его во лжи и в чем -то подозреваешь… без всяких оснований! Он же сразу рассказал, что с ним случилось… или ты думаешь, что он мог сочинить целую историю, пока корчился на полу, весь окровавленный и покрытый грязью?.. — Я слишком много лжецов повидал на своем веку, потому и не склонен верить первому встречному на слово, — ответ Алехандро был верхом дипломатичности. Сумев погасить раздражение Поля, он продолжил развивать свою мысль: — Ну а ты почему так уверен, что Нубе не выдумал все эти занимательные подробности? Он умен и хитер, полагаю, ты и сам это успел заметить… — Конечно… — Вот! Такой, как он, мог услышать чужую историю, запомнить и выдать за свою… а заодно присвоить и чужое имя! Может, он вовсе не Нубе и совсем не с Кубы? Может, он попал к португальцам не по своей воле — например, был захвачен на другом судне? Может, он пират, которого его товарищи сочли убитым, но не успели скинуть за борт из-за шторма? Недаром мы его обнаружили не там, где содержались прочие рабы… Да и раны у него подозрительные, похожи на следы от картечи и порезы от деревянных щепок, значит, в момент нападения на корабль он был не в трюме, а на палубе… — Кажется, кому-то не дают покоя лавры Дефо и Свифта… — усмехнулся Поль. — Ты никогда не думал начать писать приключенческие романы? — Благодарю покорно! Мне хватает моего судового журнала! Он даст фору любому сочинителю, который и моря-то не видал, и в людях ни черта не разбирается! — задетый за живое, Алехандро ощутил укол настоящей злости на мальчишку, не желающего воспринимать его наблюдения всерьез. Овладев собой, он предпринял последнюю попытку вложить в красивую голову молодого глупца здравую идею: — Разреши мне хотя бы помочь тебе сделать все по закону… У меня в Сантьяго-де-Куба есть поверенный. Я дам ему полномочия, дам денег с большим запасом, и он разузнает, что за плантатор недавно заключил крупную сделку с португальцами. Если сделка действительно была, и если рассказ Нубе подтвердится, то мой человек сможет взять на себя все хлопоты с выкупом твоего слуги… а потом пришлет или сам привезет в Новый Орлеан письменный отчет и документы на него. — А для этого нам придется заходить на Кубу? — Мы можем сделать там короткую остановку. — Нет! Не хочу терять время… и удлинять путь еще на несколько дней! — Можно подумать, тебе уже так не терпится расстаться со мной… — с усмешкой проворчал Алехандро, пряча огорчение под маской иронии. — Нет, дело совсем не в этом! — Поль сразу позабыл о своей досаде и вообще обо всех разногласиях, даже о самой сути спора, обвил руками шею Алехандро и нежно посмотрел ему прямо в глаза: — Я совсем не хочу с тобой расставаться… никогда-никогда-никогда… и стараюсь не думать о том, что со мной будет, когда ты отправишься в новое долгое плавание, чтобы привезти отца… но сейчас… мать и сестры уже на пределе, им тяжело жить на корабле, они плохо переносят качку и всех изводят своими капризами и жалобами, ты ведь и сам знаешь… потому я и хочу, чтобы мы побыстрее оказались в Новом Орлеане, ведь там и у нас с тобой будет больше свободы! Хотя бы до твоего отъезда… «О да… И я наконец-то заполучу тебя полностью…и буду любить, как мне хочется! ” — мысль, мелькнувшая подобно молнии, вызвала в воображении жаркую соблазнительную картину и заново воспламенила страсть. Крис крепко прижал к себе Дикаря и ласкающе прошептал: — Ладно, не будем длить страдания твоих родственниц… и Кубу пройдем на всех парусах. Я отыщу здесь, на Мартинике, знакомого мне капитана, кто пойдет туда за товарами в ближайшее время, и передам через него и вексель, и поручение. А пока… займемся более приятным делом! — он опрокинул Поля спиной на подушки, навалился на него всей тяжестью и, накрыв губы любовника своими губами, надолго пресек все дальнейшие разговоры…