Оглянусь потом

Вроде, и было все как обычно. Группа бешено рубилась, мельтеша по сцене и тряся в запале бошками. Чем только больше раззадоривала без того рьяно скачущих поклонников. Горшок, как обычно, пребывал в ударе, резкой вспышкой выделяясь на фоне сотоварищей. Все бы прекрасно, вот только там же, на сцене, должен был находиться и Ренегат. Там, а не среди зрителей. Чуть в отдалении от ударившейся в слэм толпы. Выбранное место оказалось весьма удачным, так как позволяло спокойно хлестать пиво, попутно избавляя от риска столкновения. Вообще, было откровенно херово. Саша и пришел сюда далеко не в радужном настроении. Заебавшие тяжбы с претенциозными кидалами высасывали довольно много сил. А единственный человек, которому Леонтьев считал уместным немного пожаловаться, продолжал колесить по необъятной. Саша Горшка не винил. Миха пытался с ним разговаривать, и находясь дома, и будучи в туре. Даже через трубку было слышно, как рядом что – то падает, или кто – то орет, вызывая либо Мишкин мат, либо спешные обещания перенабрать. Ни о каких откровенных разговорах речи и не шло. Вновь налетали монотонные будни, в которые Саша все еще только пытался встроиться. Зачастую абсолютно выжатый, он опять звонил Михе под конец недели. И продолжалась эта дурацкая канитель, ни разу еще не окончившаяся нормальным диалогом. На концерт Саша решил идти в обязательном порядке. Хотелось увидеть не только Мишку, куда без этого, но и всех остальных. В конце концов, просто переключиться, хоть немного окунувшись в некогда привычный движ. На деле же, все оказалось иначе. Бывшие одногруппники не вызывали ничего, кроме горького раздражения. Им не приходилось вписываться хрен знает во что, попутно бросая любимое занятие. И разлучаться на неопределенное время с близкими людьми. Глядя, как Мишка виснет на Князе, Реник едва не скрипел зубами. Раньше подобное переносилось проще. И дело ведь было отнюдь не в банальной ревности, здесь Саша Горшку верил. Злило то, что сам он даже от такой простой фигни, как прикосновение, оказался отрезан. Леонтьев потряс головой, пытаясь прогнать из нее невеселые мысли. И, расталкивая мешающих, побрел за новой порцией алкоголя. Наблюдать концертное действо больше не хотелось. В гримерке все тоже оказалось по – прежнему. Народ на взводе предъявлял друг другу претензии, тут же сбиваясь на совместный ржачь. Яха, видимо, параноит, упоминая якобы назревающие разногласия. На скромную фигуру Ренегата отреагировали благожелательно. Саша едва не смутился от приветственных возгласов и повсеместно протянутых рук. Но даже вполне искренняя радость бывших коллег положение выравнивала так себе. Сашин взгляд постоянно перескакивал к стоявшим чуть поодаль Михе и Князю. Словно в полусне, Леонтьев отвечал на банальные вопросы, заводясь все больше. Да, все хорошо, замечательно. Да, семья в порядке, еще лучше. Разбогатеет, разумеется, закатит пир на весь мир. Миха, наконец, развернулся в его сторону, бросив радостный взгляд. Тут же сменившийся растерянным. Саша глаз не отвел, и Миха, прикусив губу, кивнул ему на дверь. Все вокруг вертелось в привычном шухере, неудивительно, что к Саше временно потеряли интерес. Чем он, с радостью, воспользовался. Время в коридоре потянулось мучительно долго. Казалось, что Мишка следом уже не выйдет, опять втянувшись в коллективный разбор полетов. Когда Горшку наконец удалось выскользнуть, Сашино терпение лопнуло окончательно. Столько всего хотелось сказать - спросить - сделать. И постоянные препоны на пути неимоверно задрали. Реник резко схватил Миху за руку, потянув дальше по коридору. Если сейчас следом вылезет еще кто – нибудь из группы, он появившемуся точно вкатит. - Куда ты? – озирался Горшок, покорно тащась за Сашей. Ответа на вопрос у Леонтьева не было. Поэтому он, больше на автомате, продвигался вперед. Неважно куда, лишь бы от остальных подальше. Приоткрытая дверь, видимо, подсобки, явилась неожиданным решением. Саша рванул внутрь, продолжая тянуть за собой Горшка. Места внутри для двоих оказалось вполне достаточно. Хотя, сама комнатушка, заставленная хозяйственным инвентарем, и вызывала ностальгическую усмешку. Даже столько времени спустя продолжать уединяться по чердакам, да по подвалам. Мишка, наконец, выдернул руку из Сашиных тисков, насуплено взглянув на того. И Реник, видя его таким, все еще распаленным после выступления, как бывало тогда, до ухода, осознал, что уже не хочет разговаривать. Лучше другое. Накрыло быстро. Саша метнулся вперед, тесня Горшка к стене. Миха успел что – то недовольно промычать, когда рука Леонтьева цепко вплелась ему в волосы. Слова потонули в требовательном поцелуе. Отстранился Саша только когда дышать стало нечем, а Миха попытался его отпихнуть. Горшок начал понемногу отъедаться, атрибут очередной попытки правильной жизни. Но основательный вес еще не набрал. И тягаться с разошедшимся Сашей было явно тяжеловато. Пользуясь этим, Реник придвинулся еще ближе, пропихивая колено между Мишкиных ног. Потянулся с очередным поцелуем, но Горшок упрямо отвернулся. Саша, в отместку, переключился на шею. - Ты ебнулся? – снова дернулся Миха. – Мне сейчас еще с засосом обратно притащиться! Саша опустил руку на Мишин пах, то лихорадочно поглаживая, то едва сжимая. - Мих, пожалуйста, - ткнулся он губами в ухо Горшка. - Сань, - неуверенно протянул тот, ослабляя сопротивление. Момента хватило, и Реник быстро развернул его спиной, наваливаясь сзади. Миша только выставил вперед руки, дабы не влететь физией в стену. Саша вжался собственным стояком между Мишиных ягодиц, и задвигался, хаотично имитируя фрикции. - Я так не могу больше, - тихо простонал он. - Да как? – дыхание у Горшка тоже сбилось. – Че случилось - то? Миша повернул голову, пытаясь поймать Сашин взгляд. - Ты датый, да? - Так концерт же, - хмыкнул Реник. Слышать подобные вопросы в свой адрес от Михи было, конечно, смешно. Но долго копившиеся досада и усталость настойчиво требовали выхода вот прямо сейчас. Выпитое, впрочем, тоже явно свою лепту вносило. Леонтьев вцепился в пряжку Михиного ремня с ожесточением, торопясь по неосознанной причине. Скорее всего, из – за весьма спорного подбора места. Или потому, что Горшок может предпринять более решительные попытки вывернуться. Но Миха, наоборот, притих. И когда Сашина рука сунулась ему в трусы, поглаживая член, отреагировал лишь тяжелым вздохом. Реник, воодушевившись, усилил напор, сжимая крепче. Горшок, не вытерпев, сам толкнулся навстречу. И Сашу понесло с новым витком. Высвободив руку, он уже обоими приспустил вниз мешавшую одежду, оголяя Михин зад. Вцепился в ягодицы, сжимая. Горшок снова повернулся к нему. - Че хочешь - то? У меня с собой нет ничего. Саша обвел сжатое колечко пальцем, шумно выдохнув. Слегка потер вход, воздухом поперхнулся уже Миха. - Ты и так можешь, - хмыкнул Саша. Горшок от умеренных болевых ощущений мог кайфануть не хуже, чем от привычных ласк. О чем Реник был прекрасно осведомлен. Миха никак не отреагировал. Саша переместил руку на его член, теребя большим пальцем головку. Довольно растер выступившую каплю, чувствуя, что самого немного, но отпускает. Мишка по – прежнему отзывчивый, и тоже его хочет. Словно в подтверждение, Горшок сдавленно простонал. - Блин, давай тогда быстро, - обреченно выдавил он. Саша благодарно чмокнул Миху в затылок. Перехватил его руку, настойчиво потянув ниже. Горшок понятливо сомкнул пальцы на собственном члене. И Саша, поощряя, мягко укусил его за мочку порозовевшего уха. Снова обхватил манящие ягодицы, приложился к одной несильным шлепком. Мишка тихо проскулил, и поспешно задвигал рукой. Саша поднес ко рту палец, подумав, что, если честно, так себе идея. Но хотелось, словно годами без ебли. Тем более, в голову стучалась банальная мысль, грозящая куда большими сложностями. А именно, засадить Михе прямо так. Выбранный вариант на этом фоне был еще компромиссным. Саша ткнулся внутрь смоченным пальцем, придерживая Мишу за плечо. Когда его плотно обхватили неразработанные стенки, вновь подумал, что еще хотелось бы вставить. Палец входил туго, Мишка болезненно шипел. Но Саша продолжал осторожно ввинчиваться внутрь, зарываясь носом в спутанные от лака волосы. Миха, сдавленно поскуливая сквозь зубы, сбивчиво дрочил себе. Пока, к восхищению Реника, сам не подался назад, насаживаясь на терзающий палец. - Какая ты у меня все – таки умничка, - Саша довольно лизнул того в шею. - Вот не надо только, а, – явно смутился Миха. Реник пошевелил пальцем внутри, слегка согнул. Горшок вскрикнул. - Второй примешь? - жарко выдохнул тому на ухо Саша. - Давай, - простонал Миха. Реник осторожно вытянул палец, снова поднес руку ко рту. Начал проталкивать уже два, оттянув Мишкину ягодицу. От жалостливых стонов у самого крепко стояло, но Саше пока не хотелось менять положение. - Поиздеваться сюда тащился? - Если слишком больно… - спохватился Саша. - Не, - Миха резво двигал рукой под характерное хлюпанье. – Ты скажи лучше, че так накинулся? Сашу внезапно охватила обида. Это типа, вниманию с его стороны не рады? Ну да, у Горшка ведь все по – прежнему, галопом. Даже на звонок нормально ответить не получается. Или попросту желания особого нет? Леонтьев вроде и понимал, что явно накручивает. Но, блять, для него - то Миха мог бы таки выкроить время? - Раньше как – то не смущало, - протянул Саша. - Раньше не сейчас, - Миха хотел развить мысль, но подавился стоном. - А, занятой стал дохуя, - понимающе отметил Реник, резче двигая рукой. Миша отчаянно пытался высказаться, но уже куда свободнее въезжавшие в него пальцы явно отвлекали. Сашу тоже тянуло на продолжение разговора, благо, добавить было что. И он уже собирался, как возле подсобки звучно грохнуло, а после ручка двери затряслась в попытках провернуться. Мишка обескураженно замер, перестав дрочить. Вообще, по уму, и надо было сворачиваться, стараясь поменьше шуметь. Но Сашу, действительно слегка перебравшего, подспудно заведенного долгожданной встречей с Михой, перемкнуло. И он, не сбавляя темпа, продолжил двигать пальцами. - Реник, ты охренел совсем? – прошипел Миха, пытаясь двинуть тому локтем. Саша только сильнее навалился, прижимая его к стене. Горшок попытался оттолкнуться одной рукой, спешно поднеся ко рту другую. Но даже так вполне однозначные стоны были различимы, и не укрылись от пытавшегося попасть внутрь. - Вы там обалдели? – в зычном женском голосе звучало искрение возмущение. – Быстро открыли, я шас начальство позову! Дверь заходила ходуном, но задвижка стоически держала напор. У Михи покраснели уши, и он, явно впав в ступор, окончательно провалил сопротивление. Чем воспользовался вошедший в раж Реник, потянувшись свободной рукой ниже, огладив напряженный Мишин живот. - Сашка, ты че творишь, а? – удалось выдавить между стонами Горшку. Реник обхватил крепко стоявший член, задвигал рукой, пытаясь выстроить подобие единого ритма. Миха жалобно заскулил. Саша впился в его шею, напоминая себе, что надо без засосов. Похоже, это была сейчас единственная разумная мысль в голове. В дверь, тем временем, прекратили ломиться, и тут же стало понятно, почему. - Вот ты поди сюда. Поди, поди, послушаешь! Послушать явно было что. Миха и раньше так себе сдерживался в подобные моменты. А сейчас Горшка явно развезло на нервах, и рука стоны – вскрики особо заглушить уже не могла. У двери, видимо, прониклись ситуацией, о чем возвестили явно мужским ржачем. - Ну, панк концерт, все дела. Че ты, Люба. - Мне швабра другая нужна, че. Концерт – то тут причем? Это Шурка, пигалица с гардероба, там с охранником зажимается. Не первый раз уже! Собеседник продолжал ржать, Мишка продолжал стонать. Саше показалось, что у него крыша едет. Но прекращать он не собирался. - Вместо того, чтобы ухохатываться стоять, сказал бы Петровичу. А то приструнить некому, вот и распоясались! Люба в сердцах дернула дверь. Мишкины нервы сдали окончательно, и он, сжавшись на пальцах, с громким вскриком кончил в Сашину ладонь. Мужик зычно присвистнул. - Живет дело – то! Уймись, женщина, с таким именем проще надо быть. Мужик, похохатывая, направился восвояси. Люба, явно в смешанных чувствах, окрестила всех дегенератами, грохнула ведром, и тоже удалилась. Саша, под все это дело, спешно кончил сам, стоило только себя коснуться, высвободив член. Осторожно вынул пальцы из дрожавшего Мишки. У того тут же подкосились ноги, и Саша придержал его, прижавшись. - Все, пусти, - вскоре дернулся оклемавшийся Миша. Саша с недовольством подчинился. Сунулся рукой в карман, нащупывая платок. Наскоро обтеревшись, принялся застегивать штаны. - Ебать ты… А если б камеры? - Где? – Саша обвел комнатушку рукой, демонстрируя отсутствие чего – либо. – Еще «жучки» поищи. Мишка принялся быстро приводить себя в порядок. Ну да, там остальные ведь ждут. А Сашино время явно вышло. Реник протянул суетящемуся Михе платок. Горшок кинул на него странный взгляд, в котором сквозило… беспокойство? Взял платок все еще подрагивающими пальцами. - Сань, че с тобой творится, а? До появления местных работников, Реник действительно уже собирался вывалить все накопившееся. Как неожиданно оказалось тяжело, насколько достало надо вместо хочется. И как он скучает, получая в ответ прервавшиеся звонки. Но весь запал, похоже, ушел. - Поехали вместе, - предложил он вместо претензий. – Снимем что – нибудь. Миха, зажмурившись, потер лоб рукой. Ну да, раньше не сейчас. - Блин… Отнял руку от лица, вновь посмотрев на Сашу. - Короче, иди жди тогда. Сейчас все закончим, мне еще созвониться надо будет… Саша вперился в Горшка, словно ожидая, что тот передумает. - Че встал – то? – шикнул Миха. - Давай, пока тут реально с разборками не приперлись. Взгляд Горшка потеплел. - Пигалица из гардероба. К прорвавшемуся Михиному смеху Саша присоединился с удовольствием, впервые за много дней чувствуя, как гора потихоньку сдвигается с плеч.