Предметы нашей любви

— Когда в последний раз ты ставил прививку от столбняка? — спрашивает Джувон, как можно спокойнее, держа кровоточащую руку Донсика в своих ладонях. Он поднял её, чтобы внимательнее осмотреть рану: из неё всё ещё шла кровь. Его пальцы были испачканы грязью; одна из костяшек оцарапана осколком стекла, когда-то давно забытым на пустыре, который сейчас является садом Донсика. — Йа, инспектор Хан, за кого ты меня принимаешь? Ты прекрасно знаешь, что при поступлении в полицейскую академию все обязаны сделать прививку, — отвечает Донсик, опускаясь на землю и всё ещё держа окровавленный осколок в неповрежденной руке. Он осторожно убирает его, чтобы достать салфетку из заднего кармана, но останавливается, заметив, что Джувон всё ещё держит его левую руку: большие пальцы нависают над рваной раной, где грязное стекло оцарапало кожу. — Джувон…? — Напомни-ка мне ещё раз, когда именно ты поступил на службу? Шутка про их разницу в возрасте уже была готова сорваться с языка Донсика, но что-то в голосе Джувона заставляет его поднять глаза и встретиться с ним взглядом; его взгляд, как всегда, темен и напряжен, лишь легкое подергивание нижних век выдаёт, что он не так собран, как пытается казаться. В какой-то момент его пальцы сжали руку Донсика, недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но увернуться от крепкой хватки на его запястье невозможно. — Всё, можешь уже меня отпустить, — говорит Донсик через некоторое время, пытаясь высвободить свою руку. — Не… — Донсик не успевает договорить: он шипит от боли; неосторожное движение руки и из раны снова сочится кровь. Для Джувона это оказывается последней каплей — он поднимает их обоих на ноги и направляется к дому, ведя за собой слегка ошарашенного Донсика. Не успевает Донсик до конца осознать произошедшее, как он уже сидит на краю собственной ванны, рука его вымыта, продезинфицирована, а рана идеально залеплена забавным детским пластырем. Джувон хмурится, глядя на жалкий набор медицинских принадлежностей с вероятно просроченным сроком годности, которыми ему только что пришлось воспользоваться. Пластырь оказался из коробки, которую Минчжон отдала ему много лет назад только потому, что на ней были нарисованы покемоны; она сочла это забавным, и Дон Сик, конечно же, сохранил коробку. Он печально вздыхает и уже собирается встать, когда глаза Джувона снова встречаются с его; тёплые руки обхватывают забинтованный палец, и тот снова подносит его к лицу. На какую-то безумную долю секунды Донсик думает, что Джувон сейчас поцелует его костяшки пальцев, но тот замирает в нескольких сантиметрах от его лица. Когда он снова заговорил — можно было ощутить тепло от его дыхания даже через пластырь. — Ли Донсик. Взгляд Донсика сосредоточен на одной точке: где-то между губами Джувона и собственной израненной кожей. Ему приходится отвести взгляд. — Ты должен лучше заботиться о себе, — предостерегает Джувон, его взгляд почти не дрогнул. Слова слабым эхом отдаются в замкнутом пространстве ванной Донсика, отражаясь от кафеля и их тихого дыхания. Донсик опускает глаза на их руки, всё ещё соединенные поверх вскрытой кожи, которая давно перестала кровоточить. Он видит аккуратные края пластыря и ещё более аккуратные края ногтей Чжувона там, где его прохладные пальцы лежат поверх костяшек пальцев Донсика. — Не уверен, что смогу, — говорит он почти с излишней искренностью, слегка сжимая пальцы Джувона свободной рукой. У Джувона перехватывает дыхание: не понятно, дело в этих словах или в прикосновении. — Но, похоже, ты всегда рядом, чтобы позаботиться обо мне, когда я в этом особенно нуждаюсь, — добавляет Донсик; тонкие морщинки начинают образовываться вокруг его глаз. Джувон выглядит так, словно хочет что-то сказать: глаза на мгновение расширяются, но он всего лишь сжимает руку Донсика; легкое, но уверенное прикосновение кожи к коже. Когда Донсик встаёт, чтобы избавиться от пластыря, он всё ещё чувствует на себе пристальный взгляд Джувона в зеркале.