В белой пустоте с глючащим звуком

      — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!..       Цветные заостренные концы фаланг вскрывают и протискиваются сквозь надкостницу, пытаясь себя обнять или задушить, путаясь в густой крови. Обрывок крика вибрирует от помех, срываясь в цикличность звука.       Битва закончилась неожиданно и быстро, но Эррор даже не был особо ранен: кости больше болели от унижения и ядовито яркой краски взъедающей зрение. Сейчас он был один в своей пустоте. Сейчас ненависть хотела прижечь ему капилляры… ненадолго, чтобы отпустило.       Эррор много чего ненавидел. Ненавидел неправильные, исковерканные вселенные. Сколько же в них ошибок. Они мешают жизни других миров, сорняками душа их при рождении. Ненавидел идиотов, не понимающих этого. Но больше всего ненавидел белизну. Белизну, которая смотрит на тебя в ответ пустотой экрана. От этого в глазницах жжется керосином, застилая взгляд болезненным муаровым свечением. Белизна поедала пространство и время, а вокруг было звенящее ни-че-го.       Его жизнь была обыденностью, только психоделической и неконтролируемой. Эррор шел к своей цели, распадаясь на код и сквозь преграды по праху. А цель его всего одна — убрать мусор и остаться в пустоте; в ней он зачастую и находился.       В свободное время спал или спорил с голосами в голове, а в остальном очень напоминал зацикленную программу, повторявшую свои функции, не особо разнящиеся от вчерашних или более давних. Он лишь иногда с кем-то виделся, спорил, обсуждал. Это было так непривычно, и било по нему не так сильно, как белизна по глазам, или как эта жизнь… Ключом. Гаечным. По ебалу.       Туда же может дать ещё один кадр. Лицемерная тварь. Хотя не совсем верно. Инк не врал, говоря о дружбе. Чтобы врать, нужно чувствовать, что ты не прав. А защитник альтернатив всегда искренне верит в то, что говорит. Особенно когда это полная чушь. Психопат. Излишне добрый, пугающий псих. Пугающий... Действительно, если знать, что он такое, Инк— пугающий… Это то, что гниёт под ненавистью?.. Страх? Что Инк собирался сделать, получив у Эррора желаемый ответ?       Через шум собственных помех померещился высокий звук вбиваемого кода — может просто в черепе звенит. Надо дойти до лежанки.       Эррор замер. Из-за ярко-зелёного мешка на пространство пустоты раздался протяжный хруст. Фреш с чипсами в руке переглянулся с Глюком, отсалютовал ему пачкой и отвернулся обратно, улегся на кресло, захрустел чипсой.       Вообще, Фреш регулярно наведывался к своему младшему брательнику проверить, не стоит ли в очередной раз выбросить из пустоты ещё шевелящиеся останки кого-нибудь из Звёздных или Кошмаров — других Эррор обычно просто убивает; не раздирает ли братец собственные кости, или уже дотащить его самого до реанимации. И уж в тот крайний, несуразный и курьезный случай, считающийся всеми как инцидент одного из приходов у самого Паразита, — это вытащить Глюка "потусить", когда у того есть «хорошее настроение». Бывает редко и обычно как отходняк после приступа с раздиранием надкостницы да выцарапыванием глазниц изнутри. И вот когда у того от саднящего горла и нарушения мано-фибрального баланса уже не останется сил произносить маты в слух и сопротивляться — можно брать это чудо, оттаскивать его к себе, заклеить, краску с одежды отстирать и уложить, на тогда ещё фрешовое кресло, проспаться.       Сейчас это всё ещё нарастающая, "молодая" луна истерика. Подходить к братишке сейчас можно только для галочки: воспринимать слова он не будет, чипсы тоже — ещё вышвырнет куда, а их жалко. Надо ждать, когда проорётся.       — Хой! Чо так взгрустнул-то?       Черт! Черт! Черт! Почему здесь кто-то есть?! Почему он не может спрятаться от всех даже в пустоте?! Ещё и Фреш... Паразит ведь по своей сути тоже самое, что и Инк, — психопат. Хотя нет. Ищущий внимания Фреш не подходил под это определение. Он мог в действительности проникнуться чужой эмоцией, отзеркаливая настроение. Это и есть часть, что страшнее, чем пустое множество, наполняемое любой краской, — поглощенное и воспроизведенное искреннее изощрённое чувство — его универсальное множество. Инка просто не хватит выпить столько краски, чтобы представиться тем воплощением безумных снов Азатота, каким был Фреш, напитавшийся жизнью ХелпТейл.       Спокойно. Сейчас ведь всё в порядке, Фреш, как обычно, изображает клоуна. Ему надоест, и он уйдёт. Три… четыре...       Паразит что-то бубнил и бубнил. Звук идёт, но слова не собираются. В черепе скрежещет.       — Заткнись! — выкрикнул Эррор. Это вышло гораздо громче, чем он планировал. Он вообще не планировал кричать. Это не он кричал. Звук появился сам по себе, с его языка.       Коленные суставы мерзотно заскрипели, подогнулись, и он в тишине осел с противоположной от Фреша стороны на кресло-мешок.       — Просто исчезни, — гораздо тише сказал Глюк, накрывая череп широкими рукавами своего пальто, перепачканного красками. Не все из них уже застыли, частично размазывались палитрой на чёрных костях.       Ммм... Ну, походу, Фреш вообще рано пришел. Эррор, вроде, особо не ранен —даже на ногах стоит. Значит что-то случилось. На его одежде, кроме очевидных следов боя с Инком, ещё и ровный небольшой разрез — энергетическая стрела. На ноге рваная рана от заостренной кости; троица потрепала, но видимо не долго. Чужой крови на Глюке нет, значит с чего-то разошлись.       — О чём ругались? — спросил Фреш, смотря на бро, и отложил чипсы.       О чём ругались? О чём ругались. Инк, ублюдок!       — Стань полезным — принеси воду и тряпку.       — Сонечко лучистое, ёжики пушистые~, — полушепотом пропел Фреш, таки поднимаясь с мешка. — Ладно, — добавил он. Взял в ладонь пустоту, придал ей форму ручки и открыл дверь в свою вселенную: вышел.       Через пару минут Фреш вернулся с ведром воды и тряпкой. Не выходя из портала поставил их возле Глюка. Оттереть засохший акрил водой всё равно можно только вместе с надкостницей, зато братец выбесится на тряпке, а не на Фреше.       — Зайду позже! — сказал он и захлопнул дверь.       Он остался в белом ничего. Можно растечься по зеленому мешку, перенеся взгляд в пространство к другой плоскости. Ничего, в котором наличие пространства и понятия плоскости определяет мешок с костями.

***Где-то не в пустоте.***

      Будь Фреш хоть в десятой степени паразитом, ну не было ему равнозначно на душевное состояние братца. Со способностью улавливать эмпатические поля, расходящиеся от чужих душ, по своей сути Паразит не мог быть слеп к изменениям в чьём-то психическом равновесии. Эм-поле Глючного дергалось и пульсировало, как истончившийся мыльный пузырь. Бессильная, никуда не уходящая злоба. Он бы не убивался так из-за не стёртого Шифтласттейла. Но чтобы это проверить, стоило сходить в другое антипустое место, к антислепому ко всему существующему человеку - в Омега-вселенную.