----------------------------------------
С Хёнджином всё очень не в порядке. Прошло всего два дня с той ночи в клубе, но Хёнджин не думает, что когда-либо чувствовал себя хуже. В груди у него что-то сжимается, как будто что-то обхватило его сердце, желудок так расстроен, что он едва в состоянии что-либо проглотить, и он просто чувствует себя не в своей тарелке. Как будто ему не место в собственной коже. И он точно знает, почему так себя чувствует, и от этого почему-то становится только хуже. Все знали, что отсутствие рядом с человеком, который пометил тебя сразу после спаривания, ничем хорошим не заканчивается, но Хёнджин думал, что у него будет, по крайней мере, ещё несколько дней, прежде чем он начнёт ощущать последствия разлуки с Чаном. И он знает, что выглядит ужасно, факт, который подтверждает Сынмин, когда они с Феликсом заходят в круглосуточный магазин вскоре после начала смены Хёнджина. — Ух ты. Выглядишь дерьмово. — Оууу, — саркастически усмехается Хёнджин, продолжая сканировать снэки, которые они выбрали. — Ты такой сладулька, Сынминни, что я думаю, у меня может появиться кариес. Сынмин закатывает глаза, а Феликс надувает губы. — И всё же он прав, Джинни. Ты действительно неважно выглядишь. Хёнджин вздыхает, складывая их покупки в пакет. — Я знаю Феликс-а, но что мне поделать? Феликс прикусил губу, протягивая Хёнджину свою карту. — Я не знаю. Может быть, мне удастся что-нибудь разузнать у Чанбина… — Нет. Рот Феликса захлопывается, и оба, он и Сынмин, смотрят на Хёнджина широко раскрытыми глазами. Он прочищает горло и поворачивается к кассе, проводя картой. — Прости, Ликс. Просто… я… я не хочу искать кого-то, кто, вероятно, уже забыл о моём существовании, вот и всё. — Он кладёт карточку обратно на прилавок. — Тем не менее, спасибо за предложение. Сынмин молча хватает их пакеты, и Феликс кладёт свою руку поверх руки Хёнджина, выпуская небольшую волну своего сладкого шоколадного запаха. — Я знаю, это тяжело, но постарайся не думать так негативно. Это вредно для твоей хорошенькой головки. Хёнджин фыркает. — Я попробую. Удовлетворившись ответом, Феликс кивает и убирает руку. — Хорошо. — Он переплетает свою руку с рукой Сынмина. — Увидимся завтра, Джинни! Бросив на Сынмина последний взгляд, они оба выходят за дверь, и Хёнджин остаётся один в этом дерьмовом круглосуточном магазине. Быстрый взгляд на часы говорит ему, что у него есть ещё около десяти часов до окончания смены, и Хёнджин садится на табурет за стойкой. Слова Феликса продолжают звучать у него в голове. Может быть, мне удастся что-нибудь разузнать у Чанбина. Чанбин, он же мистер Мускулы, который играл в хоккей на миндалинах с Феликсом в клубе, потому что, очевидно, они поддерживали связь. В отличие от него и Чана. Хёнджин качает головой. Не было смысла зацикливаться на вещах, которые он не мог исправить или изменить.----------------------------------------
Чан не может поверить своим глазам. После двух долгих, мучительных дней он, наконец, видит Хёнджина, своего Омегу. В маленьком круглосуточном магазине, кроме Хёнджина, там ещё три человека, двое из которых, похоже, супружеская пара, которые стоят у прилавка, пока он сканирует их товары. Он выглядит так же потрясающе, как и той ночью; хотя Чан, нахмурившись, отмечает, что, похоже, он немного похудел и у него тёмные круги под глазами. Ему придётся это исправить. Он открыл дверь и вошёл, притворившись, что изучает полки с чипсами. Даже с того места, где он стоит, он может учуять опьяняющий запах Хёнджина: аромат белого ириса и свежего бергамота, чистый, лёгкий и древесный, только теперь он мог распознать и свой собственный запах, смешанный с его. Без сомнения, это результат его метки. Осознание этого сводило его с ума. Ему потребовалось всё его мужество, чтобы не подойти прямо к стойке и не схватить Омегу, не отвезти его обратно в свою квартиру и не держать в своей постели, пока они полностью не сформируют связь. Он до сих пор не мог поверить, что на самом деле потерял контроль и пометил его вот так, но когда Хёнджин практически предложил свою шею и обонятельную железу на блюдечке с голубой каёмочкой, что ему оставалось делать? Его первый хороший такой взгляд на Хёнджина по-прежнему был запечатлён в его памяти.----------------------------------------
Столкновение с каким-то пьяным идиотом было последним, с чем Чан хотел иметь дело после того, как просидел на самой бесполезной встрече с лидером какой-то ещё одной жалкой банды в, вероятно, самом дешёвом клубе, в котором Чан бывал за последнее время. Однако вместо того, чтобы увидеть какого-то Бету, который с трудом мог ходить прямо, Чан был удивлён, увидев явно трезвого Омегу. Он, несомненно, был самым красивым Омегой, которого Чан когда-либо видел: с длинными, шелковистыми на вид тёмными волосами, которые были собраны сзади в конский хвост, а немного выпущенных прядей спереди обрамляли его лицо, пока несколько стратегически расположенных заколок, создавали впечатление, что у него в волосах лента или ободок. Его глаза были тёмными и широко распахнутыми, под одним из них виднелось маленькое родимое пятно. У него был круглый и симпатичный нос, а губы… Греховно красивые. Чан оглядел Омегу с головы до ног, а быстрый взгляд за его спину обнаружил другого Омегу. Хорошенького, но не такого хорошенького, как тот, что стоял перед ним. Конечно, не повредит немного повеселиться, прежде чем он покинет эту адскую дыру? Чан облизнул губы. — Могу я угостить тебя выпивкой? Омега казался почти… разочарованным этим вопросом. Чан увидел, как его плечи немного поникли, и он повернулся к Омеге позади себя. — Эй, он хочет угостить тебя выпивкой. — Он кивнул в сторону Чана. Погодите, что? Омега сказал что-то ещё, чего Чан не расслышал, прежде чем уйти, оставив его со своим другом. Он посмотрел на Чана, приподняв бровь. Это должно было быть неловко. — Не хочу показаться мудаком или что-то в этом роде, но на самом деле я разговаривал с твоим другом. — Чан почти застеснялся, что было нелепо, учитывая тот факт, что он возглавлял одну из самых могущественных банд в стране и имел… неплохую репутацию. Омега только вздохнул. — Не беспокойся об этом. Он просто… обычно не получает много внимания от альф. И позже, когда Чан прижал Хёнджина, издающего самые сладкие звуки, к своей кровати, глубоко погрузив в него свой член, он не мог не задаться вопросом, как кто-то мог не заметить такое великолепное создание.----------------------------------------
На следующий день, когда Чан проснулся в пустой постели, он был довольно… расстроен, мягко говоря. Хотя он знает, что их ситуация была не совсем идеальной, он надеялся, что они смогут всё обсудить, может быть, устроить заход на ещё один раунд (или два), и тогда он начнёт должным образом ухаживать за Хёнджином. Но нет. Его милый, застенчивый маленький Омега исчез. К счастью, из-за положения Чана, Чонину не потребовалось много времени, чтобы положить ему на стол большой жёлтый конверт с надписью прямо посередине «Хван Хёнджин» своим неряшливым почерком. Хван Хёнджин, 22 года, Омега, бросил колледж. Адрес его квартиры был не слишком далеко от захудалого клуба, в котором они встретились, и теперь, когда Чан осматривал маленький магазинчик, в котором парень работал, он чувствовал себя неловко, зная, что Хёнджин жил, вероятно, в худшей части города. Однако он надеется, что в ближайшем будущем это изменится. Пара, которая стояла у прилавка, когда вошёл Чан, ушла, а другой посетитель, пожилой мужчина-Бета, не отстал от них, купив несколько пачек сигарет. Чан медленно подошёл к кассе. Хёнджин всё ещё не замечал его, слишком занятый тем, что перегнулся через стойку и рисовал что-то в блокноте, который выглядел так, словно вот-вот развалится на части. — Было не очень мило с твоей стороны оставить меня вот так, прелесть. Голова Хёнджина дёрнулась вверх так быстро, что удивительно, как он её не свернул. На этот раз его волосы распущены, а тёмно-синий пуловер ему восхитительно велик. Находиться так близко к Хёнджину после того, как не видел его несколько дней сразу после того, как пометил его… Чану пришлось сдержаться, чтобы не затащить его в ближайший чулан и не убедиться, что он больше никогда не сбежит. — Я-Я-Ч-что ты здесь делаешь? Чан приподнял бровь. — Неужели ты думал, что я не сделаю всё возможное, чтобы найти Омегу, который так мило принял мою метку? Щёки Хёнджина порозовели, и он съёжился. — Я так сожалею об этом. У меня… у меня не так много денег, но я уверен, что мог бы что-нибудь придумать, если ты хочешь избавиться от неё. Я думаю, поблизости есть клиника, и моя смена продлится недолго, если хочешь… Чан зарычал, и рот Хёнджина с клацаньем захлопнулся. — А что, если я — нет? — Н-нет? — Хёнджин нервно сглотнул. — Что нет? Чан подошёл ближе к прилавку. — Что, если я не хочу, чтобы её вырезали? Что, если я захочу сохранить её там, и ухаживать за тобой, и в конце концов получить твою метку на своей шее? Что тогда? Хёнджин не знал, что сказать.----------------------------------------
Хёнджин издал приглушённый стон в подушку Чана, пытаясь поглубже зарыться в неё лицом и вдыхать успокаивающий запах Альфы ещё сильнее, чем он уже и так вдыхал. Он почувствовал, как рука Чана, та, которая в данный момент не ласкала его так, как будто завтра никогда не наступит, скользнула вверх по его спине и запуталась в волосах, приподнимая его голову. Чан наклонился и прикусил его сзади за шею. — Не прячь от меня это милое личико, малыш. — Он лизнул свою метку спаривания, заставив Хёнджина захныкать. — Кроме того, я хочу услышать, какие милые звуки ты будешь издавать для меня, когда я занимаюсь тобой. — Он проложил дорожку поцелуев вниз по спине Хёнджина, вплоть до его задницы. Щёки Хёнджина вспыхнули, когда он почувствовал, как Чан мягко укусил его за левую ягодицу. Внезапно Чан вытащил пальцы и вытер их о простыни, прежде чем положить обе руки на его задницу и обнажить дырочку Хёнджина. А потом внезапно лицо Чана уткнулось в неё, и он начал вылизывать парня. Звук, который издал Хёнджин, можно было почти счесть криком. Чан застонал, и Хёнджин подавился собственным стоном от добавившихся вибраций. — Хёнджинни, ебать, ты такой вкусный, детка, — слова Альфы вышли немного приглушёнными, но Хёнджин всё равно мог их разобрать. Едва ли. Ему казалось, что его мозг вытекает из ушей. — Я мог бы поедать тебя весь день, и этого всё равно было бы недостаточно. Чан продолжал облизывать, покусывать и целовать его по всей окружности, пока внезапно не обхватил его губами и не начал посасывать. Хёнджин кончил нетронутым, кроме рта Чана на своей дырочке и его рук, сжимающих его задницу. — Блядь, — выдохнул он, заваливаясь на бок, как только Чан отстранился. — Никто никогда не делал этого раньше. Брови Чана приподнялись. — Ты серьёзно? Хёнджин просто кивнул, всё ещё пытаясь отдышаться. — Ну что ж, — Альфа перевернул его на спину и наклонился, чтобы запечатлеть долгий поцелуй на его губах. — Думаю, это просто означает, что мне больше достанется. Хёнджин уже знал, что его ждёт долгая-предолгая ночь.----------------------------------------
Второй раз за неделю Хёнджин обнаружил, что просыпается в кровати, которая ему не принадлежала. Он лежал на спине, Чан прижимался к нему сбоку, руки Альфы крепко обхватывали талию, а одна из ног Хёнджина была зажата между его обеими ногами. Он чувствовал глубокое дыхание Чана на своей шее, и всего на одно мгновение Хёнджин позволил себе насладиться тем, что его Альфа так крепко обнимает его. Потому что, конечно же, всё было именно так, верно? Да, Чан говорил о желании ухаживать за ним, но Хёнджин был уверен, что это просто разговоры о расставании. Альфы, которые были оторваны от Омеги, которого только что пометили, обязательно говорили то, чего не имели в виду, до тех пор, пока снова не оказывались рядом с ними. По крайней мере, на какое-то время. И Чан, конечно же, смог снова приблизиться к нему. Ноги Хёнджина не переставали дрожать ещё долго после того, как они оба закончили разрушать друг друга. Но то было прошлой ночью. Чан, вероятно, насытился им после разлуки, и теперь, с ясным умом, они, скорее всего, направятся в ближайшую клинику, чтобы разорвать связь. Хёнджин прерывисто вздохнул. Прошло всего несколько дней, но он чувствовал странное единение с Альфой. Он так отчаянно хотел оставить свою метку, чтобы Чан ухаживал за ним, трахал его и любил его. Он хотел будущего с этим Альфой, и осознание того, что у него его не будет, делало всё ещё хуже. — Знаешь, я практически слышу, как ты думаешь. Хриплый утренний голос Чана вырвал Хёнджина из его закручивающихся в спираль мыслей. — О, п-прости. — Хёнджин поморщился от того, как жалко звучал его собственный голос, и искренне понадеялся, что Альфа не сможет учуять, насколько затхлым и печальным стал его запах. Он почувствовал, как Чан прижался носом к его шее, и услышал, как парень глубоко вздохнул, прежде чем внезапно застыть. Блядь. — Джинни? — пробормотал он, хмурясь и пытаясь подобраться ещё ближе к обонятельной железе Хёнджина, как будто хотел убедиться, что то, что он учуял, было правильным. — Детка, что случилось? Почему от тебя пахнет таким огорчением? Блядь, блядь, блядь. — Н-ничего, — голос Хёнджина дрогнул, и он прочистил горло. — Всё в порядке, я в порядке. Чан сел, до сих пор хмурясь. — Очевидно, что это не так, если я чувствую исходящий от тебя запах. Тебе приснился кошмар? Что-то случилось прошлой ночью? — Что-то мелькнуло в глазах Альфы, и он выглядел ещё более обеспокоенным. — Я что-то не то сделал? Я причинил тебе боль? — Нет! — Хёнджин резко выпрямился. — Нет, нет, поверь мне. Прошлая ночь была хороша, даже идеальна. У меня ничего не болит. Чан расслабился, пусть и ненамного. — Хорошо, хорошо. — Он подхватил Хёнджина на руки и посадил к себе на колени. Он заправил прядь тёмных волос Хёнджина за ухо, прежде чем обхватить ладонью его щёку. — Что случилось, прелесть? Ты не расскажешь своему Альфе? Хёнджин подался навстречу нежному прикосновению и покачал головой. — Это глупо, реально. — Нет, если это тебя так расстраивает. Хёнджин вздохнул, опуская голову на плечо Чана, и одна из рук Альфы немедленно начала пальцами пробегаться по его волосам, почти как если бы она гладила его. Это было приятно. Чан был милым. Хёнджину будет этого не хватать. — Просто… Просто хотел узнать, когда ты захочешь пойти в клинику. — В клинику? — Он почти чувствовал замешательство Чана. — Зачем нам идти в клинику? Ты плохо себя чувствуешь? Хёнджин нахмурился. Почему Чан так всё усложнял? — Чтобы разорвать связь, — сказал Хёнджин, как будто это было очевидно. И так оно и было, не так ли? Рука в его волосах замерла, когда Чан напрягся ещё больше, если это было возможно. — Ты хочешь, чтобы её вырезали? Хёнджин взглянул вверх на Альфу. — А… а ты не хочешь? Я имею в виду, конечно хочешь. — Он нервно сглотнул. — Конечно, ты же не хочешь застрять со мной навсегда, верно? Так что было бы лучше покончить с этим сейчас, чтобы нам не пришлось беспокоиться о том, что она окончательно закрепится. Чан глубоко вздохнул и нежно поцеловал его в лоб. — Хёнджин, ты хочешь, чтобы связь была разорвана? Хёнджин пожал плечами. — Не имеет значения, чего я хочу. — Да, имеет. — Альфа зарычал, приподнимая лицо Хёнджина, чтобы посмотреть ему в глаза. — Если ты её не хочешь, тогда мы оденемся, пойдём разорвём связь, и ты больше никогда меня не увидишь. — Прямо сейчас это звучало как худший кошмар Хёнджина. — Но если ты говоришь это только потому, что думаешь, что по какой-то причине я не хочу тебя… Чан наклонился, прижимаясь своим лбом к лбу Хёнджина и заглядывая глубоко ему в глаза. — Я хочу тебя, Хёнджин. Ты такой великолепный, и милый, и чудесный, и хотя мы знаем друг друга всего несколько дней, у меня нет ни малейшего сомнения в том, что я мог бы так легко влюбиться в тебя, если бы ты только позволил мне. Я сказал тебе прошлой ночью, что хочу ухаживать за тобой и в конце концов получить твою метку на своей шее. Я всё ещё хочу этого, но только если ты хочешь того же самого. Хёнджин уставился на Альфу широко раскрытыми глазами, выискивая в нём хоть каплю обмана. Конечно, всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой, верно? Такие хорошие вещи, как эта, просто не случались с такими людьми, как он. Но Чан… он был таким открытым, честным и, возможно… Может быть, дела наконец-то начали налаживаться. Может быть, Хёнджину просто нужно доверится. — Ладно, — прошептал он, боясь, что если заговорит ещё громче, то проснётся и обнаружит, что всё это сон. — Я… я тоже хочу тебя. Хёнджин был уверен, что улыбка, которую он получил от своего Альфы (своего Альфы), могла соперничать с солнцем.