Ренегат

      ― Поднимись, Тайлер.       Георг, который стоял на коленях, уважительно склонив голову, медленно, сохранив достоинство, встал после этих слов. С возвышенного постамента на него смотрел широченный в плечах седеющий наставник в роскошной мантии и с лицом человека, повидавшего все ужасы этого мира и оставившего этим ужасам питательно-горьковатую закуску в виде своего левого глаза и правого уха.       ― Готов ли ты принять такую ответственность? Готов ли ты нести бремя за жизни тех, кто тебе доверился?       Одноглазый и одноухий наставник остановил свой торжественный вопрос на этом и начал сверлить одним оставшимся глазом с лопнувшими от недосыпа капиллярами фигуру Георга, будто пытался его застращать от такой обузы, как ответственность за чужие жизни.        ― Готов.       Георг встал и, не отступив под напором «циклопа», ответил односложно и даже достаточно правдиво. Ведь и вправду был готов стать командиром и в какой-то мере примером для всех в его отряде Фут-солдат. Тем более, если Георг в отряде и так де-факто был командиром и до инициации. На его взгляд, это «неофициальное» повышение, которые было по факту де-юре признания и так уже командира командиром, попахивало фарсом и немножко даже форменным абсурдом.       Спору нет, что такая странноватая констатация факта вкупе с подтверждением полномочий была всего лишь первым рангом в градации «неофициальных» повышений, где в конце ниндзя ждало самое настоящее «официальное», что переводило этого счастливчика в ранг тренеров и наставников, а то и сразу в элиту Клана Фут. Но даже так, все равно сама эта ситуация несла в себе частицу самого настоящего бреда и щепотку лютого консерватизма.       А еще, на взгляд Георга, в центральный зал приема торжества сегодня забилось подозрительно много зрителей. Около сотни, а то две, ниндзя сейчас стояли в просторном зале. И это уж точно было странно, поскольку повышения происходили хоть и не каждый день, но однозначно пару раз в неделю, и такое количество народа просто так на рядовое событие бесспорно не придет.       ― Хорошо. Тайлер, пусть твой дальнейший путь будет светлым. Клан Фут признает твои заслуги и назначает тебя посвященным в первый ранг.       Суровый наставник на постаменте, наверное, одобрительно закатил единственный красноватый глаз. Георгу показалось, что это является долгожданным концом потенциально напряженной церемонии, однако лишь показалось.       ― Кто против?       Оглядев собравшуюся подозрительно скучкованно чуть ли не половину Клана Фут, одноглазый наставник сказал вроде бы формальные слова завершения, на которые обычно никто не откликается, которые забываются при окончании церемонии.       ― Я! ― послышался уверенный голос из толпы вместе со звуками множества приближающихся шагов.       «А вот и подвох, наконец-то.»       Злорадно подумал Георг, спокойно развернувшись и увидев перед собой процессию Фут-ниндзя с явно азиатскими чертами на неприкрытых масками лицах. Вообще, сейчас на церемонии, все эти сотни ниндзя, да и сам Георг, были без традиционных для Фут-солдат обезличивающих масок. По идее, это было нужно, чтобы показать, что все происходящие здесь действия были решением самих людей без масок, а напротив, с масками, это было бы решением винтиков системы Клана Фут. Короче, сложная, древняя, а значит захламленная и переусложненная традиция, которая вряд ли отвечает современным вызовам.       ― По какому праву вы против!       Еще более суровым, чем собственный взгляд, голосом произнес одноглазый наставник, видя перед собой нетипичное для таких рядовых повышений событие навроде сомнений правильности решения о повышении у других Фут-ниндзя, которые должны были играть роль обычной массовки.        ― Посвященный Тайлер слишком слаб, чтобы быть выше своего ранга!       Из процессии азиатов отделился, очевидно, их лидер, высокий и накаченный (как, впрочем, и все Фут-ниндзя) мужчина с правильными чертами лица, что сразу же, против воли, отсылали к представлениям о стереотипных самураях. Он и начал говорить о слабости Георга, хотя на самом деле все понимали, что настоящей причиной была национальность Георга, а не якобы слабость, о которой этот азиат едва ли мог как-то узнать.       ― Тогда каковы ваши доказательства?!       Хороший, однако, вопрос вышел из уст одноглазого наставника, но тут было уже до боли очевидно, что никаких доказательств нет. Тем не менее, Клан Фут не правовое государство, и все такие остро-щекотливые споры в Клане можно было решить как в средневековой Европе — а именно судебным поединком А.К.А. «Божьим судом».        ― Я сам всё докажу! Кандидат в посвященные Тайлер, я вызываю тебя на дуэль чести.       Молчавший доселе Георг устало закатил глаза, шумно выдохнув ноздрями. Он несомненно догадываться, куда это все идет еще тогда, когда в зале стало излишне много людей, но все равно участвовать в поединке по сути дела, потому что старым этнически обособленным членам Клана не хочется возвышения, пускай даже самого номинального, кого-то из другой группы населения, нежели они. Это было то, в чем и Тайлер и Георг участвовать не хотели. Но придется, так как отказ был равносилен проигрышу, а позор после публичного отказа станет той еще погребальной крышкой, от которой отмыться будет либо нелегко, либо вообще невозможно. Уж легче согласиться и проиграть. Поэтому ответ на такой вызов был предопределен и всем без исключения ясен.       ― Согласен. Когда начнем?       Ответил на вызов Георг, смотря на отделившегося от своей азиатской диаспоры самурая. А еще Георг понял, что у него тоже есть своя собственная диаспора и группа поддержки. Среди тех около двухсот прибывших в зал ниндзя, где-то половина оказались уроженцами улиц Нью-Йорка, и они стихийно встали за спиной Георга, как бы поделив будущую сцену межнационального конфликта на две ровные и однозначные стороны.       ― Прямо сейчас.       Самурай тоже несомненно заметил, как образовались четко видимые полюса силы, и, страшно посмотрев Георгу прямо в глаза, предложил свои условия для дуэли, которые были обречены превратиться в конфликт между двумя этносами и поколениями внутри Клана.       ― Ладно.       Со словами было покончено, и взгляды обеих новообразованных дуэлянтов скрестились на все еще стоявшем на возвышенности одноглазом наставнике, который лишь скупо кивнул, разрешая проведение спонтанной дуэли чести.       Спустя минуты оба дуэлянта были на одинаковом расстоянии от друг друга, а зрители из противоположных лагерей образовали полукруги на достаточном расстоянии, чтобы все четко видеть и одновременно не мешать бою. Секундант принес Георгу откуда-то, хотя нет, скорее уже заранее заготовленный для дуэли тренировочный шест. Самураю же его секундант принес боккен, поэтому Георгу сразу же стало понятно, что его оппонент является мечником.       Одноглазый наставник/судья правой рукой сделал рубящий жест, тем самым объявив о начале дуэли.       Самурай тут же после отмашки судьи начал резко сокращать расстояние, двигаясь полупрыжками зигзагообразно, будто кто-то из зрителей мог бросить в него сюрикены. Георг, видя, что противник выбрал агрессивный стиль боя, встал в оборонительную стойку, готовясь своим шестом отражать выпады мечом. Быстро добравшись до Георга, самурай предпочел ударить в длинном прыжке. Атака была легко парирована, но руки Георга болезненно задрожали от отбитого шестом удара. Импульс был действительно силен, а значит и противник был не так прост.       После неудачного первого удара самурай, соприкоснувшись с землей, стал, подобно змее, обходить своего противника, ища бреши в защите. Георг понимал, что его оппонент рано или поздно найдет лазейку для его поражения, поэтому сам перешел в резкое нападение, надеясь, что такая спонтанность удивит самурая. Однако Георгу не удалось воспользоваться эффектом неожиданности. Его оппонент был готов от подсечки шестом уклонился поистине олимпийским прыжком вверх с места, оставив в разуме Георгу такую нелестную характеристику как — «прыгучий ублюдок».       «Вот чёрт.»       Подумал Георг, еле увернувшись от меча, который проскользнул в паре миллиметров от его головы, когда самурай, падая вниз, воспользовался тем, что шест Георга после предыдущей атаки находился внизу, в районе ног, и он не мог быстро подняться вверх для защиты головы. Благо Георг успел отпрыгнуть назад в последний момент и восстановить свое равновесие, упёршись о спасительный шест.       Снова установился краткий статус-кво. Георг неотрывно следил за самураем, который, молча встав в классическую стойку для нанесения удара катаной, явно ждал теперь от Георга агрессивного натиска. Подумав немного, невольный дуэлянт решил, что атаковать сейчас может быть и не слишком хорошая идея, но и бездействие с обороной тоже не особо смотрится, как выход их этой ситуации, и потому смело откликнулся на приглашение оппонента. Этого стоило ожидать, и первый удар Георга был перехвачен мечом самурая, как, впрочем, и второй, а потом и третий. После четвертого удара до Георга дошло, что, во-первых, самурай более искусен, чем он, а во-вторых, то, что противник подозрительно долго не контратаковал.       И стоило об этом Георгу подумать, как самурай тут же воспользовался заминкой и резким техничным финтом заставил своего противника ослабить натиск. Руки Георга начали гудеть от перенапряжения. Кто бы что ни говорил, но самурай был сильным и умелым противником. Причем в искусстве владением оружием он явно превосходил своего оппонента Георга.       А еще Георг заметил, что откровенно хуже стал обращаться с шестом, так как образование гештальт-сознания как-то нарушило не только мировосприятие прошлого одинокого Тайлера, но и немного его мышечную память, из-за чего так же эффективно использовать приемы боя шестом не получалось. Что и доказывал этот бой, в котором самурай был намного более техничен и потихоньку в обмене ударами начинал побеждать.       «Слишком задумался.»       Грустно констатировал Георг свое положение, печальным взглядом провожая летящий высоко в небе шест, который самурай выбил из ослабевших рук внезапным и мощным выпадом.        «Ха, а у меня гранаты нет.»       Мысленно усмехнулся Георг, видя сейчас параллель между своей ситуацией и боем между элитой в «Яме». Однако в отличие от того поединка, у Георга не было никаких дымовых гранат. У Георга вообще ничего не было, даже обязательных для всех Фут-солдат в боевой обстановке сюрикенов. Да, это было четко видимое поражение, конечно, это не была потеря жизни или чести, но это было определенно обидным проигрышем и болезненным щелчком по носу всем ниндзя-Фут родом из Америки. Вот и сам самурай, кажется, понял, что победил, и смиренной улыбкой с торжествующими глазами кивнул наставнику.       «А что если?»       Если бы сейчас Тайлер был прежним собой без Георга, то он не додумался бы до этого варианта. Это был странный способ победить здесь, но почему бы нет. Тем более, если сам самурай был отвлечен своей якобы безоговорочной победой. Георг резко, с низкого старта накинулся на своего чересчур рано начавшего праздновать победу противника. И это, как ни странно, сработало. Самурай действительно был застигнут врасплох, к подобному он не готовился. Эффект неожиданности в этой ставке сумел сыграть свою роль.       По плану Георга, нашептанном в сознании личностью не Тайлера, а самим Георгом, победа могла быть добыта с помощью резкого перехода с фехтования на борьбу. Потому Георг, как медведь, кинулся на изумленного самурая, спеленав того так, чтобы он не мог задеть его мечом, который крепко держал в руках, несмотря на любые возможные оказии.       Пока противник в шоке, впрочем, как и зрители вместе с судьями, Георг провел ногой подсечку, роняя себя и самурая заодно на немилосердно твердый пол. А тем временем оппонент наконец очухался и начал пытаться выбраться из хватки или зацепить мечом своего противника. Возможно, будь у него настоящая катана, а не боккен, это и удалось бы, но у деревянного меча просто не было пространства для замаха, а редкие попадания не наносили Георгу никакого серьезного урона.       «Надо дожимать.»       Вместе с подобными мыслями в разум Георгу начала приходить эйфория от осознания скорой победы. Однако сам вольный-борец-ниндзя решил не поддаваться чувству превосходства, так как за день уже видел, как ситуация меняется на противоположную от торжества за миг, да и он сам был в шаге от победы, только потому что оппонент успокоился, посчитав себя победителем.        «М-м-м… какие лица.»       Лежа на холодном полу и беря руку самурая, все еще сжимающего боккен, в болевой рычаг, Георг не мог не насладиться офигевающим и краснеющим лицом своего противника и лицами зрителей, а особенности мордами японской диаспоры, которые сегодня явно не ожидали попасть на сеанс реслинга в прямом эфире. Противник Георга, несмотря на свое бедственное положение, тем не менее все еще трепыхался корпусом и отбивался более-менее свободными конечностями, доставляя болезненные уколы Георгу. Однако всего этого было недостаточно, ведь руку с мечом сам спонтанный рестлер держал крепко и медленно выворачивал, чтобы наконец обезоружить упорного самурая.       Рано или поздно это должно было произойти, а, по мнению Георга, это произошло довольно поздно, но все-таки произошло. И самурай все же отпустил свой боккен, не в силах больше сопротивляться и терпеть эту боль.       С точки зрения прежних дуэлей, это была странная победа. Это понимали все. Поэтому зрители шушукались, а наставник в виде судьи отдал отмашку для завершения дуэли чести явно с запозданием. Но каким бы странным и спорным оно не было, это была безоговорочная победа и её признали.       Через минуты Георг и побежденный лидер японской диаспоры пожимали руки (естественно, не поврежденные) и клялись о взаимном уважении. Но, судя по настроению, неприкрыто источаемому старой гвардией, и по глазам проигравшего самурая, Георг нашел себе врагов на всю жизнь.       Впрочем, открытое лицемерие с японской диаспорой продлилось недолго, так как Георга ненавязчиво, но настойчиво взяли в оборот ниндзя из Америки, чью честь он сегодня внезапно для себя защитил.       Радостная и при этом на удивление дисциплинированная толпа подхватила Георга и вместе с ним отправилась в робкий праздничный кутеж. Конечно, Георг понимал, что теперь его ждет в будущем противостояние со старой гвардией, в котором он, будучи первым командиром американцем, был натуральным бельмом на глазу у господ японцев. Однако это были дела уже завтрашнего Георга.