_________________
В гостиной была сплошная темнота. Маленькие ручки скомкывают краешек одеяла, прижимая от боли в груди. Глаза болят от нескончаемых слëз, которые никак не хотели заканчиваться последние пару часов, и одеяло вместе с подушкой до невозможности пропитаны влагой. Сколько бы сил не уходило на слëзы, боль не утихала никак, прошло столько времени, а отойти от шока ей так и не удалось. Она знала. Она чувствовала, что что-то не так. Её сердце и, возможно, интуиция в последнее время подсказывала, что плохое рано или поздно произойдёт, однако не с ней. С Изуку. И вот оно случилось. Эри помнит, как стояла вкопанная в коридоре, неторопливо идя за двумя взрослыми. В коридоре копошение, и оттуда выходит Ацуо, поддерживая за руку Мидорию, который был весь в крови. Её глаза тут же застелила пелена слëз, а взгляд затуманился. Ступор охватил её полностью, и мозг не мог отреагировать на происходящее. Тем более после увиденной странной девочки блондинки, которая, судя по всему, и привела Изуку сюда. Кто она? Откуда она? Какая она? Ей неизвестно. Известно только то, что с Изуку всё не в порядке. До сих пор вспоминая былые дни, когда Мидория улыбался ей безо всякого труда и говорил, что всё будет хорошо, она знала, что всё не в порядке. Даже когда она всматривалась в лица Ацуо и Изуку, разговаривающих друг с другом о чëм-то опасном, и, подходя к ним, видела лишь встречающие её улыбки, она знала, что всё не в порядке. Даже когда он до сих пор приходил домой с ранением и продолжал её успокаивать, говоря, что он в порядке, она знала, что он не в порядке. Но толку от того, что она знала? Глаза болели от постоянной влаги. Эри лежала, отвернувшись к спинке дивана, вслушиваясь в малейшие звуки из-за стены комнаты Чиë. Слышно было только копошение и заглушённый разговор. Дышать было больно, а в горле постоянно пересыхало. Она была одна уже очень долго. Поэтому она не понимала, сколько прошло времени. Знает только то, что Изуку пытаются помочь, ведь он не в порядке. Девочка давно не понимала происходящего. Сколько бы она не слушала рассказов Чиë о реальном мире, сколько бы она не видела по телевизору о происходящих наверху событиях, сколько бы она не слышала всего того, что творилось наверху, она не понимала, почему всё так странно. Почему она замечала везде несправедливость и враньë. Эри никогда не скрывала ничего от Изуку. Однако она не рассказывала того, о чëм думает, когда видит его улыбку, которая так отчаянно натянута, о чëм думает, когда постоянно смотрит на него, уставшего, больного и раненого. Потому что она не могла этого терпеть. Ведь это походило на настоящие пытки, которые проводили с ней в белых комнатах. Однако и здесь она понимает, что боль, которую ощущает в груди, получает не со зла этих любящих людей. Наоборот. Они пытаются оставить её в неведении. Внушить, что всё это — пустяк, однако она понимала, что это не так. Часто слушая о героях и смотря телевизор, не каждый ребёнок да даже обычный взрослый может не увидеть вещей, которые разглядела эта девочка, сравнив это с реальной жизнью. Всемогущий всегда улыбался. Абсолютно всегда на всех картинках по телевизору она видела, как он кричит подбадривающие слова, смешанные с иностранными сленгами с улыбкой на лице, от чего абсолютно все люди ликовали, улыбались в ответ и показывали безграничную любовь к герою номер один. Однако... ...Изуку тоже всегда улыбался. После кровоточащих ран, после бессонной ночи, после длительных тренировок, после напряжённого задания на улице, после невыносимо длинной ночи, в которой он плакал во сне, он старался всегда улыбаться. Никакой человек не пропустит мимо ушей то, что Изуку любит Всемогущего и уважает, как лучшего героя. Именно поэтому Эри заметила кое-что, что открыло ей глаза на происходящее ещё пару месяцев назад. Изуку улыбался всегда, когда бывали плохие дни. После них он натягивал улыбку на лицо, отвлекал её от переживаний, рассказывал абсолютно все истории про героев, лишь бы увести её от рассказов об их проблемах. И мысль раз за разом мелькала в голове, когда она видела улыбку Всемогущего и улыбку Изуку: <Почему он улыбается, даже когда ему больно...?> С такой же мыслью она осознала, что герой номер один — не просто всемогущий человек и самый крутой герой, но и, вероятно, самый страдающий, точно такой же, как и Изуку. От этого становилось больнее. Эри понимала. Она не одна пострадала от плохих людей. Мидория был ярким примером того, что ему тоже досталось много боли от плохих людей, но она не знала почему это произошло. Изуку часто боялся, и Эри заметила это с самого начала. Его подрагивающие плечи и руки, сжатые губы в кровь, его глаза. И становилось больно и грустно каждый раз, ведь Эри видела полноценное отражение себя. И иногда ей вспоминалось время, когда она и Чиë находились в месте под названием UA.****
— Людей, которые выросли среди жестокого общества, не так просто исправить, Эри... Сказал человек по имени Тошинори. — Когда их побеждают, они отказываются слушать кого-то и всë равно стоят на своëм, даже если действительно совершили непоправимую ошибку. Они уже не могут осознавать что-то в трезвом уме и ненавидят тех, кто сделал им больно. Таким очень трудно помочь, но всë-таки есть такие, кто смог справиться с этим. Хоть их и не очень много...****
Так говорил мистер Яги. Но ведь Изуку не злодей? Он не плохой человек и всегда старается помогать другим, ведь для этого он этим занимается? И Эри знала это. Изуку прекрасный человек. Её человек. Её герой. Она не имеет права сомневаться в нëм и уж тем более не доверять его выбору, но... Она также не хочет видеть, как ему становится всё хуже эмоционально. Вина забирает её с головой в болото и страх, что с ним рано или поздно что-то случится только потому, что силы, которые Восстановитель вкладывает для её поиска, возрастают с каждым днëм. Она боится. Ей очень страшно. Но обсудить с ним она этого не может, потому что Изуку ничего не скажет. Точно так же, как и она ничего не говорила ему о том, что с ней делали злодеи. Шмыгнув носом, она, морщась от боли, снова провела рукой по глазу, убирая влагу, которая и так пропитала всё, что было рядом с ней. Нос не дышал от слова совсем, и для безопасности её же одежды, она убрала ту самую чëрную кофту Изуку подальше от её глаз, чтобы не запачкать её. Голоса утихли, а Эри даже не заметила. Красные глаза уставились в спинку дивана, а тревожные мысли безудержно вертелись в голове: <Это я виновата... Изуку... Пожалуйста, пусть с ним всё будет хорошо... А если всё плохо? А если он так сильно ранен, что он не проснëтся? Что тогда делать? Но... Я могу помочь ему своей причудой... Нет! Я ему наврежу! С могу убить его! Нельзя... Нельзя...! Но... Я не хочу его терять... Не хочу... Не хочу... Я хочу быть рядом с ним. Я хочу помочь! Я хочу, чтобы ему больше не было больно...!> Скрип двери. Девочка подпрыгнула и села на колен уставившись вперëд, на проход в коридор. Через пару громких шагов появились две знакомые фигуры: Чиë и Ацуо, которые выглядели очень уставшими. Особенно Чиë. Свет включается, и взрослые сразу замечают Эри, которая сидит и с тревогой смотрит на них. Женщина была напугана. Её лицо тут же показало эмоцию, от которой у девочки пробежали мурашки по коже, так как Чиë сразу повернула в сторону голову, не в силах посмотреть ей в глаза. Парень же смотрит ей в глаза, однако не способен пошевелиться и что-то сказать, а его бирюзово-голубые глаза показывают настоящий страх перед ней, будто он в чëм-то провинился. Эри тоже была напугана. Ощущение, что всё действительно плохо, возросло в разы, и никто не нарушал тишины, нависшей над ними. Так продолжалось какое-то время, и взрослые, впервые за всё время нахождения здесь, выглядели настолько уставшими, напуганными и беспомощными, что никто бы не смог этого не заметить. Однако девочка понимала, что так продолжаться не может, ведь рано или поздно, но всё узнается. Даже если это плохо, Эри должна быть сильной, чтобы не доставлять ещё больше проблем дорогим людям. Эри не сводила взгляда с Ацуо, который на данный момент смотрел только на неё. Она сглотнула вжавшись в свои плечи, и вопрос сам вырвался с губ, как самое важное, что она хотела знать за такое долгое время, чтобы успокоиться: — Как Изуку...? Парень непроизвольно вздрогнул на этот раз точно так же, как и женщина, отвернув голову в сторону, прикрывая глаза и показывая всем телом, что он не может ответить на это. Детские руки мелко задрожали, а глаза стали болеть ещё сильнее, так как новый поток слëз хотел выйти из глаз, но не мог из-за изнеможения. Девочка опустила голову, которая начала болеть от переживаний и попыток остановить плачь. Она слышала, как тихие шаги приближались к ней, однако Эри была не в силах взглянуть на того, кто подошёл к ней. Но по тихим шагам и нежным рукам, которые притронулись к её ладоням, находящимся на её коленях, девочка поняла, что это была Чиë, ведь только она могла так близко подойти к ней, не боясь испуга ребëнка. — Эри... Женский голос был надломлен и смешан с горечью, поэтому сердце сразу сжалось, когда предчувствие плохого усиливалось. Девочка нервно вздохнула, но всё же подняла голову, чтобы встретиться с серыми глубокими глазами, которые смотрели прямо в душу, пытаясь снова заверить её, что всё будет в порядке, но и здесь, на дне этих самых глаз читалась боль и грусть, от чего дыхание сразу перехватывало. Женщина набрала чуть больше воздуха, стараясь говорить ровным и успокаивающим голосом: — Эри, пожалуйста, не бойся. С ним всё будет хорошо... Он будет в порядке... Но всё же голос резко надломился. Чиë прищурила глаза, и её губы скривились в эмоции, которую ребёнок никогда не видел у неё на лице. Никогда не видела до этого момента, но понимала, что это такое, и что она чувствовала. Страх. — Его... Рука... Девочка расширила глаза, когда только одно словосочетание из уст взрослого помогло ей понять, что на самом деле случилось с её героем. Девочка прищурила глаза, когда новые рыдания вышли из неё, перекрывая все посторонние звуки напрочь. Кричать девочка себе не позволила, чтобы случайно не побеспокоить Изуку, который был один в комнате, однако град слез с новыми силами и болью потекли из красных опухших глаз, и в этот же момент её обвили нежные знакомые руки и прижали к чему-то тëплому. Голова ребëнка уткнулась в грудь Чиë, которая положила ладонь на её затылок, легко поглаживая. В этот момент Ацуо был в смятении. Это был не первый раз, когда он не знал, что делать. Эри не часто, но и не редко плакала вместе с Изуку, однако на глазах это происходило лишь пару раз. И в те самые моменты парень вставал, как вкопанный. Было ощущение, будто его парализовало, а глаза не могли смотреть никуда, кроме происходящего. Он не мог пошевелиться, не зная, что именно нужно делать в такой ситуации. Мысль о том, чтобы поддержать или как-то контактировать с ними ради этого кажется не лучшей идеей, странной, ведь Ацуо не видел себя человеком, умеющим кого-то поддерживать. Ему проще сказать всё в лицо, чтобы не тянуть время и достучаться до человека сразу, но сейчас... Когда он смотрел в глаза ребëнка, покрасневшие и опухшие от долгих слëз, от которых он не смог избавиться раньше, его язык онемел.****
— Эри, всё будет хорошо. Девочка беззвучно плакала, хватаясь за футболку Ацуо, уже перепачканной в тëмной крови, оставленной после Изуку, которая пахла и создавала железный привкус на языке. Парень держал её на руках, пытаясь успокоить, но у него ничего не получалось даже спустя десять минут. Девочка плакала, не в силах и не в состоянии остановиться. Парень не мог ничего делать, кроме как ходить по комнате, и пытаться говорить с ней, пытаясь успокоить истерику. — Он будет в порядке. Помнишь, что я говорил? Помнишь? Всё будет хорошо. Мы поможем ему. Эри вздрагивала после каждых слов, ещё сильнее вжимаясь в грудь Ацуо и больше плача, хватая ртом воздух, которого не хватало. Парень не знал, как реагировать на это. Сейчас он не мог сделать то, что обычно делают люди, успокаивая обычного ребёнка во время истерики в каких-то бытовых ситуациях. Это всё равно не поможет. Потому что это не тот момент, когда только он может что-то сделать.****
Твëрдый взгляд, который мог осудить кого угодно и смотреть угрожающе на человека без капли сожаления и жалости, внезапно пропал и исчез без следа. Ему лишь хотелось сделать всё, чтобы ребëнок не узнал о случившемся. Он прекрасно осознавал себя и чувствовал, что точно ничего не сможет сделать, если Эри снова начнëт плакать перед ним. Благо Чиë делала всё быстро и тут же заключила в объятия ребëнка, от чего та не стала так истерить, как во время попыток Ацуо её успокоить. И сейчас происходило как и всегда. Всё находится перед глазами, как на экране. Когда утешающие жесты были необходимы как никогда, он не мог сдвинуться с места. Его движения сковывались. Потому что думал, что такому, как он, не место рядом с этими людьми. И ох... Ацуо чувствовал себя бесполезным.__________________
После того как Клинок оставил героев в спокойствии, прошло около часа. Икс Лэсса тут же подхватили медики и увезли на скорой в больницу, чтобы как можно скорее вылечить кровоточащую рану. Насколько Сотриголова мог знать, Рок Лок вовремя отдал Полночь скорой, так как она действительно находилась в тяжёлом состоянии и ей успели помочь. Герой в тот же момент рванул к месту происшествия, но как только выяснилось, что всё закончилось, он попросил прощения, сказав, что хочет убедиться в безопасности и стабильности своих коллег, Полночи и Икс Лэсса и тут же направился на скорой с Икс Лэссом в больницу, куда обычно отправляют раненых героев. Всё случилось так быстро, что Мерцающая не могла осознать происходящее сразу. Девушка, поникши, сидела на трубе около склада, иногда наблюдая за тем, как полицейские уводят каждого из здешних до этого вырубленных злодеев. Глаза пусто глядели перед собой, а в голове было практически ничего. Ей было страшно от всего, что происходило на глазах всё прошедшее время. Наверное, никогда за всю карьеру героев она не ощущала себя такой... Опустошённой и напряжённой. Даже в Академии говорили, что когда-то герой должен будет встретиться лицом к лицу с истинным злом и тьмой, которую будет излучать человек. Именно в тот момент герой поймёт насколько его работа и его благоразумие со смелостью важны для общества. Однако она не справилась. — Мерцающая. Девушка вздрогнула, но, услышав знакомый хриплый грубый голос, который показывал переживание, она осталась в поникшем положении, склонив голову ниже. Губы сжались и задрожали, девушка не могла поднять голову. Сотриголова, смотря на девушку сверху, нахмурился, когда та практически не отреагировала на его отклик. Он положил ладонь на её плечо, стараясь спокойно привлечь её внимание без резкого движения. — Мерцающая, как ты? Девушка напрягла плечо, на которое легла твëрдая рука мужчины, нервно выдохнув тяжёлый воздух из лëгких. Молчание между ними висело около минуты, пока вокруг суетились полицейские, рядом сверкали мигалки, а иногда слышались ругания проснувшихся злодеев. Героиня нахмурилась, переплетя пальцы ладоней между собой. — Сотриголова... Как ты мог так легко общаться с ним...? Мужчина смотрел в её затылок, немного опешив от её вопроса. — О чëм ты? — Ты стоял перед ним, ни разу не ослабив взгляда и бдительности... Ты сражался на равных, не дав ему и шанса добраться до нас... Я... Была поражена и... С её стороны послышался слабый нервный вздох, который издавали, когда человек начинал нервничать или плакать, а рука, которая лежала на её плече, стала улавливать мелкую дрожь, от которой мужчина встал в ступор. — Я была напугана... Как только я забежала туда и увидела его, то встала и... Не могла двигаться. Я не сошла с места до тех пор, пока ты не вмешался, Стëрка... Ты ни разу не колебался, когда он угрожал или пытался навредить кому-то. Ты продолжал сражаться, практически находясь на грани жизни и смерти! А я... Я... Она приложила скомканные между собой руки ко лбу, зажмуривая до звëздочек свои глаза. — Я ничего не могла сделать...! Тихий плач вырвался из её уст, и она только сильнее начинала дышать, чтобы успокоить нарастающий жар на лице и внутри себя. Сотриголова не убрал руку, только сильнее сжал плечо девушки, которая впервые встретила того, кого начала бояться. Даже он понимал, что такое обязан пройти каждый герой, но мужчина был удивлëн, что это случилось с Мерцающей только сейчас. Это действительно было шокирующе, так как он считал, что героиня уже встретила подобное зло ещё на стажировках. И не просто зло. Пропитанный ненавистью и местью взгляд, через который нельзя было разглядеть и каплю человечности. Герой не видел подобного на глазах, а если и видел, то только тогда, когда его одноклассник... "Хэй, Стëрка! Всё-таки надел очки, которые я тебе подарил? Круто смотрятся! Я знал, что они подойдут тебе! Тебе удобно в них?" Мужчина вздохнул, всё же убрав руку с плеча девушки, и медленно присел рядом с ней на трубу, складывая руки перед собой. — Ты ошибаешься, Мерцающая. Я вовсе не сражался с ним на равных. Он расслабил плечи, смотря, как впереди ходят полицейские, загружая в специальный транспорт злодеев, одного за другим. — Уж тем более я был напуган так, как было в самом начале моей геройской деятельности. Девушка всхлипнула, вытирая руками лицо. Она взглянула на мужчину, который смотрел перед собой задумчиво и спокойно. — Я не знал, что ты встретилась с таким злом впервые, но я тебя не виню. Твой страх и ступор абсолютно понятен мне, тем более перед таким человеком как он. Может, ты и винишь себя, но всё же скажу тебе кое-что. Я мог сражаться с ним более-менее спокойно только потому, что я знал его ещё очень давно и уже бился с ним в схватке один на один. Героиня слушала, смотря на героя мокрыми и красными от слëз глазами. — Но теперь ты знаешь, что мы, подпольные герои, намного чаще сталкиваемся с таким злом, в отличии от дневных героев. Хотя что тут не сказать о Всемогущем. Он всегда умудряется встречать таких даже в дневное время. Герой удручающе вздохнул. — Ты должна была быть готова к этому и испытать подобное намного раньше, чтобы было легче, но, судя по всему, тебе не повезло с опытом. Он повернулся к ней, смотря на неё успокаивающе, с глубоким сопереживанием, стараясь сохранить свою твëрдость в словах. — Ты не виновата, Мерцающая. Ты всё равно защищала Икс Лэсса и старалась отнестись к делу спокойно и рассудительно. Это достойно профессионального героя. Тем более для такого новичка как ты. Мерцающая расширила глаза, но всë-таки тихо усмехнулась про себя после последней произнесëнной фразы. — Хах... Наверное... Она скромно улыбнулась. — Спасибо, Стëрка... И... Прости. Сотриголова покачал головой. — Ты не должна извиняться. Теперь ты знаешь, что для того, чтобы сражаться с такими злодеями, ты должна как совершенствоваться, так и уметь правильно думать и чувствовать в этот момент то, что нужно для победы. Единственное, что нас отличает с Клинком — это слишком большой разрыв опыта в ближнем бою и причуды. Мерцающая протëрла глаз, посмотрев на героя недоумëнно. — А какая у него причуда? Сотриголова посмотрел ей в глаза с серьёзностью в голосе сказав: — Исцеление. Девушка подняла голову, и её жëлтые немного опухшие от слëз глаза вопросительно посмотрели на героя. — Исцеление? Обычное что-ли? Мужчина нахмурился, вспоминая то, что он видел в прошлом. На тот момент, когда Айзава был ещё только закончившим обучение подростком, он сразу ушёл в подполье, как и говорил, оборвав с большинством знакомых связи. Так же, как и с Миком. Он думал, что ему не нужна помощь близких, ещё тогда реша, что будет делать всё в одиночку. Наверное, поэтому судьба столкнула его лицом к лицу с тем человеком.****
— Какой же ты идиот. Парня тут же отбросили ногой в сторону, от чего тот ещё несколько раз прокатился по асфальту. — Думаешь, что один ты можешь делать абсолютно всё, что пожелаешь? Или причина, по которой тебе плевать на других, заключается в другом? Глаза не успели подняться, как тут же на него с силой надавили ногой сверху. — Агх! Кха! Мужчина потëр ботинком место на спине молодого героя, где он оставил глубокий разрез мечом. Айзава не мог ничего сделать. Он лежал на земле, сжимая кулак перед лицом, как внезапно заметил его откинутый в самом начале боя нож. В его голове вспыхнула последняя здравая мысль, которая могла помочь ему выбраться и остаться в живых в этой ситуации. Поэтому ему ничего не оставалось делать, кроме как с первой попытки схватить оружие левой рукой и за секунду вонзить его в ногу линчевателя, которая была практически перед носом. Мужчина даже не издал звука и бровью не повëл, а просто молча посмотрел на юного героя на земле с прищуром. Айзава же кашлял, чуть ли не задыхаясь от многочисленных ударов по лëгким и спине, смотря на мужчину, будучи почти на грани сознания. Как он мог так спокойно стоять с ранением в ноге? Он точно его ударил, или он сам внушил себе, что смог попасть? Однако нет, ведь ещё раз взглянув на свою руку, он увидел растëкшуюся по ней свежую тëмную кровь. Айзава ранил его. — И что ты можешь теперь, Сотриголова? Спросил он, от чего парень в защитных жëлтых очках вздрогнул от жëсткости голоса мужчины. — Нет ни друзей, ни коллег, ни союзников. Никого, кто бы мог тебе помочь. Никого нет рядом, чтобы просто банально кричать и надеяться на твоë благополучие. Ты ничего не можешь сделать, будучи в таком состоянии. И даже если сейчас за тобой кинется полиция, мне хватит лишь одной секунды до их прихода, чтобы перерезать тебе горло или отрубить голову. Снова обнажив клинок, звук металла рассëк воздух одним махом, разрезав часть плеча героя. — А-агх! Голова от боли резко поднялась, попытавшись инстинктивно избавиться от ещё большей боли и сопротивляться, но уже через секунду он снова обессилил, и голова опустилась на землю. Тело дрожало от невыносимого жара, растëкшегося повсюду из-за ран, а дышать было невыносимо тяжело и больно, отзываясь колкостью где-то внутри лëгких. Со всем этим Айзава слышал и чувствовал присутствие этого человека, однако не в силах избавиться или уйти. Он не понимал, зачем злодей это говорит. Зачем говорит ему то, что он итак прекрасно понимает и осознаëт. Сотриголова сам решил остаться один. Сам решил не тревожить кого-то своими проблемами, особенно Хизаши, который собрался быть дневным героем и дарить людям веселье и музыку. Он просто не мог находиться рядом с ними в своëм подавленном состоянии. Отбросив нож, Айзава из последних сил повернул голову и посмотрел на мужчину. Глаза расширились от шока, а по телу пробежали мурашки ужаса и осознания своей безысходности. Нога, в которую пару секунд назад герой вонзил нож со звуками чавкающей и булькающей плоти, начала соединяться заново, и уже через пару секунд раны на задней стороне икры как не бывало, оставив за собой только порванную штанину. Мужчина в ответ смерил его презрительным взглядом. Его слова, как режущие осколки, раздались в его голове, предупреждая и объясняя ему его место: — Запомни, герой. Хочешь спасать людей и делать полезные вещи? Хочешь помогать другим? Тогда тебе лучше не отрекаться от близких и коллег, которые рядом с тобой. Ведь если с тобой нет рядом человека, который разделит с тобой боль и страдания, то считай, ты не прожил эту жизнь, как надо. Клинок убрал ногу, оттолкнув юного героя в сторону, но тот уже не издавал звуков, кроме кашля. — Потому что любой ублюдок, похожий на меня, не станет тебя щадить.****
Сотриголова нахмурился. — Исцеление происходит за счëт боли другого человека. Точнее, когда на линчевателе есть увечие, как только он вонзит своë оружие кому-то в плоть, то его раны начнут исцеляться на глазах, не оставив и следа после себя. Вот почему у него нет шрамов на теле. Девушка сжала губы, недоуменно смотря на мужчину. Это было неожиданно и теперь понятно, почему Сотриголова так отчаянно и строго смотрел на него всё время, пока нападал на Клинка во время боя. Чтобы он не мог исцеляться. Но... Всё же было непонятно. — Тогда почему у него есть шрам на щеке...? Айзава хотел было что-то сказать, как внезапно их окликнули: — Сотриголова! Мерцающая! Оба героя обратили внимание на полицейского, который подбежал к ним весь в попыхах. Он выдохнул напряжение, после посмотрев на героев с тревогой и громко заявив: — Мистер Куродо не выходит на связь! Никто не может дозвониться до него! Сотриголова и Мерцающая тут же встали, расширив глаза. — Что значит не выходит на связь? Переспросил герой, после чего мужчина вздрогнул от резкости и твëрдости голоса, но ответил: — О-он... Он не выходит на связь уже полтора часа! Связь прервалась в тот же момент, как он позвал нас сюда и больше не отвечает на вызовы! Мы пытались дозвониться до его помощников, которые знали о его местонахождении, но они тоже не ответили! Герои переглянулись и, не раздумывая, рванули в сторону от склада. Мужчина, не ожидая такой резкой реакции, протянул к ним руку в надежде остановить их на секунду, чтобы спросить. — Стойте! Мне нужно вызвать подмогу? А если там злодей?! Но никто из них не ответил, так как уже были в далеке от оставшегося наедине с собой полицейского, а Мерцающая обошла Сотриголову, впервые за свою карьеру героя обогнав другого профессионального героя.___________________
Тело было до невозможности тяжёлым, а веки всё никак не открывались. Странное жжение с левой стороны плеча давило на голову, предупреждая о чëм-то, но становилось трудно думать из-за мигрени в голове. Глаза медленно открылись, и Мидория смутно увидел тëмную комнату, освещённую телесными, спокойными, а главное знакомыми цветами. Он лежал на кровати, смотря вперёд. Его голова расположилась приподнято на подушке. Проморгавшись и избавившись от мути в глазах, картинка наконец стала чëткой, и Изуку прищурился, увидев знакомую фигуру справа от себя и вторую фигуру сзади человека. Сердце тут же сжалось, когда первая мысль промелькнула в его голове. Это Ацуо и Чиë. Парень сидел рядом с ним, смотря с серьезным лицом в телефон, а женщина убиралась сзади него на столе, где было множество лекарств, использованных бинтов и принадлежностей для первой медицинской помощи. Вздох сам вырвался из рта, когда он понял из-за кого в комнате был такой беспорядок. Парень сразу обратил на него внимание, и его глаза тут же тревожно расширились. — Мам, он проснулся. Сказал он с тревогой, и женщина, услышав эти слова, не колеблясь, очень быстро отошла от стола и подошла к нему. Она села на кровать, а Изуку смутно глядел на неё, не зная, что сказать. Её переживающее лицо, которое до горечи напомнило ему о старом доме, казалось больным и измученным, от чего сразу стало больно и обидно. За то, что снова заставил их заботиться о нëм. Два человека беспокойно смотрели на него, пытаясь понять, в порядке ли мальчик или нет. Чиë взглянула на его праву руку и аккуратно взяла её, несильно сжав. Грустный взгляд тут же вернулся к затуманенным зелёным радужкам. — Мидория, как ты себя чувствуешь? Первое, что спросила Чиë, держа напуганного Изуку за руку. Переносицу стало щипать, а голова начала болеть от нарастающего напряжения. Воспоминания о произошедшем упали на него так тяжело и так больно, что ему лишь хотелось плакать. Плакать, реветь в голос, чтобы наконец-то наказать себя за такой поступок, чтобы не жалеть себя за произошедшее. Только обвинения сыпались в свой адрес в его голове, а из уст вышли только одни, уже давно известные двум людям слова: — П-простите... Меня... Женщина сжала губы, покачав головой, и после этих слов сжала руку плачущего мальчика сильнее, показывая, что она не злится. Что ей не всё равно. Ацуо нахмурился, смотря, как Мидория начал плакать. Комната наполнилась звуками шмыганья и вздохов, которые издавал только один человек. Двое взрослых были рядом и никуда не уходили, хотя Ацуо бы хотел поговорить с Мидорией наедине. Ему очень хотелось отругать его. Он был зол за то, что тот ушëл в бой с противником, который был несравненно сильнее его, и в итоге получил ранение, которое им невозможно исправить. Однако. Он не мог злиться в тот момент, так как понимал, что тому тоже больно. Парень не знает, вероятно из-за адреналина или из-за сотрясения, но Изуку ещё не заметил то, что у него отсутствует конечность. И он сам понимает, насколько это ужасно, когда такое произошло именно с тобой. Ему обидно, ему плохо от этого, ему совестно, что он не успел помочь Мидории, ему грустно, что теперь всё будет не как раньше... Но что сейчас делать... Никто их них не знает._____________________
Руки выламывали друг друга как могли. Рок Лок с тревожностью сидел на стуле ожидания за операционной, в которой врачи закончили лечение Полночи. Он находился там около двух часов, а ему ещё ничего не сказали. Герой также понимает, что не стоит так беспокоиться, но всё же... Для таких, как он, невозможно мыслить трезво, когда кто-то страдает. Поэтому герой ждал, хотел услышать, что с Полночью и Икс Лэссом всё в порядке. Полночи помогли раньше, и сейчас проводилась операция Икс Лэсса. Для начала ему нужно дождаться результатов от врачей, занимающихся Полночью, а потом уже проведать героя Икс Лэсса, чтобы наконец успокоиться. Дверь внезапно открылась, и из-за неё выглянул доктор с коричневыми кудрями и острыми очертаниями лица. Он посмотрел на героя, который подскочил с места, подходя к нему. — Доктор! Как Полночь? Спросил он с большой тревожностью в голосе. Черты лица мужчины смягчились, и он одобрительно кивнул, заранее показывая, что всё хорошо. — Всё в порядке. Операция прошла успешно. Она сейчас в сознании, но из-за большой потери крови её тело сильно ослабло, и она немного дезориентирована. Однако если хотите, можете проведать её ненадолго. Рок Лок с облегчением вздохнул. — Да... Я ненадолго. Некоторые доктора сзади уже вышли из палаты, поприветствовав героя поклоном головы. Герой тоже кивнул им и немедленно зашëл внутрь комнаты. Всё было убрано и очищено. Это была персональная палата, поэтому никто не мог помешать пациенту быть одному и восстанавливаться в тишине. Запирающий герой сразу увидел лежащую Полночь, только уже в больничной одежде, и прикреплённой к капельнице и аппарату для отслеживания ритма сердцебиения. Она услышала стук и немного повернула голову в его сторону, смотря в глаза. — А... Рок Лок... Мужчина за пару шагов приблизился к ней, оперевшись на перила койки и вглядываясь в её лицо. — Полночь...! Как ты? Ты себя нормально чувствуешь? Женщина сглотнула, посмотрев на себя со своего места. — Вроде, нормально... Болит, но я думаю буду в порядке. Не думала... Что всё вот так получится... Гхы! Она зажмурилась от резкой боли в животе. Мужчина поднял руку, показывая ей не продолжать двигаться. — Лучше не двигайся. Лежи. Всё в порядке. Икс Лэссу сейчас помогают. Вы потеряли много крови, так что... Пришлось довести всё до операции. Полночь смутно посмотрела голубыми глазами на героя, показывая заметную тревогу. — А как... Остальные? Стëрка...? Звëздочка...? Рок Лок спокойно улыбнулся. — Всё хорошо. Клинок ушёл и больше никто не пострадал. Героиня тоже удовлетворённо вздохнула. — Я так рада... Она серьёзно посмотрела перед собой. — Тот человек... Был действительно силëн. Даже я... Был бесполезна... Как же я... Оплошала. Сказала она хрипло, на что герой повертел головой. — Не говори так. Это был несчастный случай. Никто не знал, что он объявится ни с того ни с сего. Главное, что все живы. — И то правда... Полночь нахмуренно посмотрела на героя рядом с собой. — Из-за Клинка мы... Не успели толком ничего понять. Герой выпрямился, смотря на женщину с меньшей тревогой. — Не удивительно. Этот человек действительно умеет вселять ужас... Ничего страшного, это не... — Я... Не об этом. Рок Лок повернул к ней голову, всматриваясь в черты лица. Она нахмурено смотрела в своë одеяло, будто раздумывая над чем-то и переживая. Он встал в ступор. — До Клинка... Мы столкнулись с одним из членов Восьми Заветов. Удивлённый вздох разнëсся по палате, и герой приблизился к Полночи. — Что? Так он не уснул, когда ты использовала причуду? Женщина слабо покачала головой. — Нет... Наверное, из-за того... Что у него была та маска... Гх... С клювом. Он не уснул. Поэтому напал на нас исподтишка, но мы с Икс Лэссом успели увернуться от его атаки. Вроде... Это были кристаллы? Наверное, это и есть его причуда. Рок Лок внимательно слушал героиню, которая медленно сжала кулак своей правой руки на одеяле. — Он спрашивал нас о линчевателе... В зелёной толстовке. Спрашивал, где его найти. — Что? Герой нахмурился недоумëнно. В каком смысле о линчевателе? Зачем он одному из людей в такой сильной группировке? Если это был действительно один из Восьми Заветов Смерти, то тот мужчина с кристаллами и должен быть предателем, если, конечно, он сейчас... Герой замер, когда в его голову пришло осознание. — Ох... Чëрт. Женщина прикрыла глаза. — Да... Она взглянула на него, показывая своë волнение и напряжение, будто после этого у них будет ещё очень много проблем. — ...За Деку охотится Восемь Заветов Смерти, а значит... Его могут убить._____________________
Эри переминала ладони между собой, стоя около двери. Из-за нового потока эмоций после узнанного, она не могла вернуться в нормальное состояние ещё два часа. За это время Изуку проснулся и находился один в комнате. Ацуо и Чиë помогли ему прийти в чувства, но когда вышли, ребëнок видел, как они были подавлены не меньше, чем до его пробуждения. Теперь они были на кухне, молча сидя и пытаясь успокоиться после всего этого. Эри не знала, можно ли ей проведать его прямо сейчас, но её чувства всё равно не могли заставить тело сидеть на месте, и ей пришлось тихо встать с дивана, уйти из тëмной гостиной и встать около двери, не зная чего ожидая. Девочка не знала насколько Изуку может быть подавлен, однако желание зайти и поговорить с ним, успокоить, не утихало, а лишь сильнее возрастало в ней. Красные глаза смотрели на дверную ручку, прожигая её взглядом. Не зная почему, но её тело в ступоре встало около двери, не в силах открыть её. Почему она так волнуется? Почему переживает? Эри сжала губы. <Изуку плохо... Я не могу оставить его одного. Он сейчас лежит и грустит, но смогу ли я попросить его поговорить со мной? Он же всё равно может отказаться рассказывать об этом, и я ничего не узнаю... Ему ведь тоже плохо. Я знаю. Я знаю, но...!> Глаза сильно зажмурились, и голова повертелась по сторонам, вызывая небольшое головокружение и тошноту. <Он не может ничего сказать! Ему сложнее, чем мне... Ведь он взрослый. Однако поэтому... Поэтому я должна это сделать.> Эри тихо взялась правой рукой за ручку и открыла её настолько тихо, насколько это было возможно. Она заглянула внутрь. Её взгляд уловил силуэт на кровати, который был в положении полусидя, а около него горела неяркая лампа. Мидория сидел, смотря перед собой на свою правую руку, которая лежала на одеяле. Эри замерла в проходе, смотря на скрытое в тени лицо мальчика. Всё внутри сжалось, и в неё вновь проник старый забытый ужас, который девочка давно не ощущала. Пустые глаза, которые не показывали ничего, кроме безразличия смотрели перед собой, показывая только оболочку зелёный радужек. Мидория даже не замечал, что в комнату кто-то зашëл, и будто он погрузился в транс или свои мысли настолько глубоко, что вскоре никто не сможет разбудить его от этого. Девочка держалась за краешек двери ладонью, начиная трястись, одновременно не зная почему и ощущая знакомый, пробирающий до костей страх. Не зная, что делать и говорить, ребëнок так и стоял около двери, не в силах окликнуть того, кого теперь не узнавала. <Почему мне страшно...? Почему я не говорю? Я должна сказать ему! Почему я стою? Ну же, сделай что-то! Я... Я должна...> Внезапно этот взгляд повернулся к ней, и девочка расширила глаза, внезапно почувствовав тревогу и колющее чувство в груди, когда Изуку посмотрел на неё. Однако сейчас всё изменилось за секунду. Глаза Мидории снова обрели цвет, только первое, что она смогла увидеть — это его страх. Он испуганно посмотрел на неё, резко вздохнув. — А... Эри...! Я тебя не заметил! Прости...! Он сжал правой рукой одеяло, смотря на девочку. На его удивление, но ребëнок стоял на месте, и Мидория напрягся, видя знакомую до боли эмоцию на глазах Эри. Он сжал зубы, не зная, что говорить и не понимая, почему она так смотрит на него. Может, Эри знает о его травме? Если да, то он совсем не готов говорить об этом прямо сейчас. Ему самому тяжело не думать о том, что его левой руки нет и не будет, а ощущение, будто ему чего-то не хватает, не уходило. Но если она пришла, то он должен поговорить с ней, чтобы успокоить. Хотя бы попытаться успокоить её. Прошли недели с тех пор, как он получал травму, и теперь внезапно риск повторения всего этого мог стать надвигающейся угрозой для его отношения с дорогими людьми. Он не мог этого допустить. — Эри... Позвал он тихо, на что девочка смотрела ему в глаза. Изуку сжал губы. — Прости... Я не думал, что всё так выйдет... Эри молчала. — Ты наверняка очень сильно переживала всё это время... Прости, я... Я не хочу, чтобы ты боялась этого. Всё в порядке. Ещё одна несколько секундная тишина, и Мидория сглотнул. — Со мной всё будет хорошо. Я... Придумаю что-нибудь. Обещаю. Я смогу восстановиться, и всё снова будет... — Почему...? Подросток вздрогнул, когда услышал робкий детский голос, будто спрашивающий, умоляющий ответить и режущий сильнее, чем любой нож по коже. Он расширил глаза, резко подняв голову и сразу заметив, как девочка начала дрожать, свидетельствуя о скорых быстротечных слëз. Она сжала свою белую футболку по краям, скривив губы. — Почему, Изуку...? Она ещё раз спрашивала, умоляя, начиная зажмуривать глаза. — Почему ты продолжаешь это делать...? Наконец спросила она, стараясь сдержать слезы, которые вот-вот выйдут из её глаз. Она не должна плакать. Не сейчас. Она не должна это делать. Но... Изуку выглядел точно так же, как и те люди в тëмном месте среди тоннелей, которым было всё равно на неё. Но взглянув на неё, его взгляд снова обрёл свой цвет. Он не такой. Он не тот. Она снова вспомнила о былом, когда это совсем не нужно было. Мысли снова пытаются заставить её прекратить. Эри этого не сделает. Изуку свëл брови чуть ближе к переносице, не понимая, почему Эри так говорит. — О чëм ты, Эри? Я не понимаю... Он резко остановился, когда увидел, что Эри опустила взгляд в землю, а еë плечи сгорбились так, чтобы это было заметно. — Т-тебе больно... Почему ты не показываешь этого...? Она расширила глаза, резко посмотрев на Изуку с неким испугом и сильным переживанием, которые сразу передались и мальчику, который не понимал, что происходит с Эри. — П-почему ты улыбаешься, когда тебе больно...? Последние несколько слов, какими бы тихими они ни были, сорвались с уст девочки так резко, что Мидория сам опешил от такой прямоты. Тишина распространилась по комнате, как лесной пожар, и он смотрел на Эри так осознанно, но так непонимающе, что ему самому было неизвестно, как себя вести. Он не знает, что ответить. Изуку прикрыл глаза на несколько секунд, чтобы хоть немного расставить свои разбросанные мысли в порядок и не пытаться паниковать. Он не знал, возможно ли то, что из-за наркоза, который ему ввела Чиë, мальчик был дезориентирован в своей голове, но он точно не мог мыслить как обычно. Спокойно, придумывая лучший вариант, как надо. Сейчас это было тяжело из-за какого-то фактора, влияющего на его мозг. Но глаза снова были вынуждены посмотреть на ребëнка, который изо всех сил сдерживает слëзы, ожидая ответа. — Эри... Тихо, почти шëпотом произнёс Мидория, стараясь сохранить состояние девочки в порядке. Эри снова взглянула на скрытого в полумраке мальчика с чëрными кудрями, на которых не было видно зелëных очертаний как обычно, и тихо шмыгнула, смаргивая с ресниц пару капель слëз. Мидория похлопал по месту около себя, подзывая девочку к себе. — Иди сюда... Робко позвал Изуку, надеясь, что Эри всё ещё не так сильно ненавидит его за произошедшее и не желает его никогда не видеть, однако уже через секунду послышались тихие шаги приближающегося ребëнка. Кровать тихим скрипом прогнулась совсем немного вниз, и Эри очутилась около мальчика на коленях, смотря на того с прежним волнением, но с неменьшим испугом. Мидория хотел сделать всё, чтобы убрать с лица эту эмоцию, когда человеку плохо, и наконец снова увидеть улыбку на детском лице. Но сейчас Эри не позволит ему это сделать. Потому что она всё поняла. Она всё узнала. Она больше не верила ему. — Эри... Позвал он еë ещё раз, медленно проведя пальцами правой руки по распущенным серебристым волосам, которые закрывали уши девочки. — Я хочу, чтобы ты... Точнее, все вы были в порядке. Девочка молчала, слушая Изуку, пытаясь уловить суть того, почему он так себя изнуряет и уничтожает. — Я не могу выносить того, что кто-то пытается найти вас и причинить боль. Я не могу этого допустить никаким образом. Но я... Видимо, забыл, насколько я слаб. Он посмотрел на свою ладонь, будто ожидая, что она сама докажет ему его неправоту и то, что он ещё может быть сильным для тех, кто ему дорог. — Я надеялся, что с помощью моих стараний и попыток разобраться во всëм, я буду сильнее и в состоянии перестать жить в страхе, что с вами может что-то случиться, вас кто-то заберëт. Однако я ошибался... Ногти впились в плоть так больно, насколько это было возможно, и рука от напряжения задрожала, вызывая волну боли во всëм теле. — Я лишь казался сильным... И вот, что из этого вышло... Рука расслабилась и безвольно опустилась на кровать, а голова наклонилась вниз. — Прости, что заставил волноваться, Эри... Но я... Я... Он зажмурил глаза, позволяя плечам изредка подрагивать от эмоций, которым не позволяет выйти прямо сейчас. — Я так устал... Девочка, не медля, положила свою маленькую ладонь на ладонь мальчика, привлекая его внимание. — Я... Я знаю...! Изуку вздохнул, когда резкие утверждающие слова вышли из уст девочки. — Когда ты начал заниматься этим... Я очень переживала, потому что не понимала, зачем ты это делаешь. Я смотрела на тебя и думала, что всё это ради тех, кому ты хочешь помочь, и тогда... Ты улыбался, когда это делал. Ты всегда хотел помогать людям и говорил об этом всем нам. Поэтому я перестала так сильно переживать, но... Но я больше не могу! Её голос резко вскрикнул, когда Эри сказала последние слова, и она сжала ладонь Изуку, которая была покрыта царапинами и мозолями от длительных тренировок и боëв, а её рука была в небольших шрамах, напоминающих о её прошлом предназначении для людей. — Но... Когда ты приходил, и я смотрела на тебя... Ты был будто... Другим. Сказала Эри с тихим испугом в голосе, а Мидория, расширив глаза, смотрел на неё с тихим ужасом осознания. Девочка вздрогнула, вспоминая момент, когда Изуку вернулся после одного из дней, когда тех, кого он остановил от плохих действий, было слишком много:****
Эри с волнением подходит к дверям, наконец дождавшись прихода Изуку. Было не совсем утро, но всё же она встала пораньше, чтобы встретить своего героя. <Он наверняка устал... Надо помочь ему с готовкой!> Восторженно говорила она про себя, уже слышав, как дверь начала открываться. Она встала за стенку, ожидая, когда тот наконец зайдëт, и чтобы как можно скорее обнять Изуку. Однако это было не то выражение лица, которое она хотела увидеть после такого спокойного дня. Как только Мидория зашëл, он был пугающе тихим и ещё не заметил девочку, стоящую недалеко от него. И когда же его голова повернулась, а лицо было освещено светом от лампы с коридора, девочка почувствовала странное напряжение и неожиданные мурашки на руках и ногах. Лицо Изуку было пустым и измученным, не показывающий хотя бы искру радости. Оно было таким, каким еë всегда сопровождали страшные люди, находившиеся либо в белой комнате, чтобы взять её кровь, либо в моменты, когда она проходила по тоннелям вместе с Восстановителем, и на неё смотрели люди, которые были помощниками её ужасного кошмара.****
Вздохнув полной грудью, Эри вытерла от слëз левый глаз рукой, снова продолжая говорить то, что она думает. Потому что это был единственный шанс, когда Изуку может выслушать ее. Это единственный шанс, потому что она решилась на это, не отступая назад, и это желание никому не остановить прямо сейчас. — Ты... Всегда улыбаешься. Прямо как герои... Герои по телевизору... Д-даже после страшных боëв улыбались людям, когда у них были раны, и я не понимала, почему люди радовались, когда видели раненых героев! Она всхлипнула, отчаянно пытаясь успокоить и не сбивать своë дыхание, чтобы внятно говорить и донести всё, что она думала обо всём этом. — И когда ты стал выглядеть таким... Мне стало страшно! Изуку застыл после последних слов. Эри стала всё сильнее выражать эмоции, скопившиеся за такое долгое время. Его рот будто был зашит толстыми нитками, не позволяя остановить то, что хотел сказать этот напуганный до ужаса ребёнок. Которого сам напугал. Которого сам довëл до такого состояния. — Ты приходил раненый, и даже тогда... Т-ты всегда мне ул-лыбался! Мне было так страшно! Т-так страшно видеть и думать, ч-что ты не вернёшься! И твоë лицо... С-становилось таким пустым и страшным, что я... Я... Я н-не хотела, чтобы ты был таким! Слëзы стекали с детских щëк к подбородку, капая вниз и оставляя мокрые круги на одеяле. Мидории становилось труднее дышать, с каждым произнесённым словом, который оставлял осадок понимания ситуации, и с каждой пролитой слезой Эри, которая всеми силами пытается убедить его прекратить это. — Т-ты не такой! Ты не такой, как те страшные люди! Т-ты не такой, Изуку! Ты мой герой! Слова, вылетевшие из уст Эри были будто завершающим ударом в его голове. Всё будто погрузилось в белый непонятный шум, а голова вновь стала в тысячу раз тяжелее, осознавая и воспринимая информацию. Его боль нарастала с каждой секундой всё больше, видя, как глаза, в которых горели все грустные эмоции, наливались влагой, а каждая пролитая слеза — его ошибка. Он никогда не думал, что Эри попытается понять это. Он не думал, что она всё поймëт и начнëт страшиться его. Он никогда не думал об этом, поэтому пытался не говорить, не показывать ей ничего из того, что происходит снаружи. В этом несправедливом мире. Не пытаться объяснить, а пытался создать ту улыбку, которую однажды видел на ней. Которая запомнилась ему, как волшебный сон. Абсолютно всё было на нëм. Он хотел сделать абсолютно всё, что поможет его семье и людям, которые страдают от злодеев, ведь не понимал, в чëм они виноваты. Но также на нëм были закреплены кандалы старого пережитого детства, которое оставило в нëм неисправимый осадок, до сих пор причиняя боль. Но его боль ни в какое сравнение не шло с болью, которая пережила маленькая девочка Эри. Маленькая девочка, которая с самого пробуждения причуды была лишь инструментом злодея, и наверняка после получения желаемого стала бы не нужной и брошенной. Поэтому Изуку попытался оттолкнуть своё прошлое, свои проблемы. Избавиться, сжечь, испепелить в своей голове, полностью перекрыв бесполезные переживания действительно важным, что может помочь его нынешней семье. Позаботиться о том, кому было на самом деле плохо. Но ничего не вышло. Сейчас единственный человек, ребëнок, который когда-либо заставлял его чувствовать, что его ценят, беспокоясь и пытаясь остановить его от неисправимых последствий, был на грани того, чтобы возненавидеть его, испугаться и опасаться. И его губы заметно стали дрожать, в попытке что-то сказать маленькой напуганной девочке, чтобы исправить, попросить прощения, но он знал, что это было бесполезно. За всё это время Чиë и Ацуо заставляли его чувствовать себя настолько спокойно, насколько это было возможно до того, как он не был беспричудным, но и для них он не смог сдержать обещание. Как бы сильно он не хотел доверять им, страх быть отвергнутым, быть в глазах этих людей бесполезным снова сильно перевешивал желание попросить помощи и поддержки. Поэтому Мидория сам решил со всем разобраться. Что теперь могло похоронить его заживо и оставить Эри совсем одну. Его тело безудержно дрожало, когда он понял, что натворил. Что упустил. Где ошибся. Он смотрел перед собой, не в силах поднять голову, а лишь до боли сжимая правую руку. — Мне жаль... Извинился Изуку, продолжая смотреть пустым взглядом перед собой. Что-то начало сдавливать его лëгкие в тугой узел, грозясь выбросить наружу всë, что в нëм копилось столько времени, а глаза лихорадочно начали смотреть по сторонам, в любое направление, только не в глаза этого напуганного ребëнка перед собой, который смотрит на него с такими же застывшими слезами на глазах, глядя на него, страшась и ненавидя. Она ненавидела его. Она боялась его. Она не верила ему. Изуку смутно смотрел перед собой, повторяя в панике и ужасе одни и те же же слова: — Мне так жаль...! Он не в силах больше игнорировать сокрушительную тяжесть своего страха, который копил столько времени, и голос полностью сломался, издавая сдавленный писк от невыносимой боли в груди. Он не хотел, чтобы Эри его ненавидела, потому что хотел самому увидеть милую улыбку от радости на её лице. — Мне жаль! Маленькие детские руки внезапно обхватили его за грудь так крепко, как только могли, и он оказался в настоящем детском плену. Изуку немедленно сжал правой рукой простынь под собой до побелевших костяшек пальцев. Он застыл, чувствуя небольшую тяжесть на себе, продолжая думать о плохом. <Эри... Не ненавидь меня... Не ненавидь, не ненавидь, не ненавидь...! Пожалуйста... Я исправлюсь. Я исправлюсь. Я никогда не буду тебя пугать! Пожалуйста...!> Он уткнулся лицом в длинные волосы девочки на макушке. Наверное, впервые за очень долгие месяцы он не мог обнять её. Он не мог этого сделать, потому что его ошибка не простительна. Ему не позволено это делать. Девочка уткнулась ему в грудь, начиная тихо выпускать слëзы, но как можно сильнее и увереннее держать человека, который только и делал, что успокаивал её такое долгое время. Может быть, Мидория мог бы убить себя ещё очень давно, ещё до того, как встретил Эри, никогда не возвращаться в этот мир, чтобы не думать об очень страшных и опасных вещах, которые так беспокоят его до сих пор. Однако мысль о суициде тут же превращалась в пыль и прах, вспоминая эти большие напуганные, как у котëнка, красные глаза, которые и ждут только боли от абсолютно любого человека. Дрожащее, измученное и исхудалое тело, которое неоднократно разрывали на куски, а потом собирали обратно, всплывало перед глазами, оставляя след отвращения от тех людей, что причиняли ей боль. Он просто не мог, не позволил бы себе совершить прыжок с крыши, только зная, что ребëнок прошëл через ужасы, которые никто не должен ощущать. Только знание того, что есть человек, которому нужна помощь, Изуку сразу уничтожал даже малейшую мысль о самоубийстве. Впитывать эту нежную привязанность, по которой он так соскучился ещё с того времени, как он начал свою вторую жизнь, было настоящим полезным средством от всего. От всех ран и боли, которую так долго прятал в себе, однако мог ли он ещё раз почувствовать себя спокойно? Если он чувствовал себя спокойно, это всегда доставляло боль близким, может ли он снова попробовать жить, как раньше? Что с ним происходит сейчас? — Не ненавидь меня... Взмолился Изуку, и его плечи непроизвольно задрожали, а желание обнять Эри двумя руками возросло, но осознавая, что этого никогда больше не произойдёт, его состояние становилось только хуже, сердце тяжелее, а боязнь навредить ребëнку была ещё сильнее, чем его опасения и проблемы. Внезапно через пару секунд он заметил, что дверь открылась, и из-за неё показались две знакомые фигуры. Мидория замер, смотря расширенными глазами в дверной проём, но не выдержав стыда и угрызений совести, опустил взгляд, когда он понял, что те две пары глаз смотрели на него с эмоцией, которую он ранее не видел в их лицах. Это не описать словами. Однако он понимал, что ему становилось всё тяжелее, если задерживал на них свой взгляд. Эри повернула голову в сторону, увидев Чиë и Ацуо, которые уже не могли просто стоять и смотреть. Они делали это слишком долго. Шаги приблизились медленно, и Мидория даже так не успел среагировать, кроме как почувствовать, что кровать прогнулась ещё на пару сантиметров вниз, когда кто-то сел на неё, и почувствовать чужую руку на своей щеке. Он поднял шокированные красные от слëз глаза, увидев Чиë, чьи руки с нежностью очутились на лице Изуку и на голове Эри, мягко проводя большим пальцем мальчику под глазом. Изуку застыл, смотря на женщину. Медленно Мидория перевëл взгляд на Ацуо, вставшего сзади неё. В его глазах читалось много эмоций, но на этот раз он ничего не скрывал. В нём не было эмоций, которые ожидал увидеть Мидория в первый момент. Он смотрел на Изуку и Эри так, будто ещё немного, и он присоединится к их компании, однако сохранял дистанцию, не выражая жалости или раздражения. Он понимал, насколько сейчас всё серьёзно, и хотел лишь выразить молчаливую поддержку. Хоть как-то показать, что ему не всё равно. Всё замедлилось, и Изуку не смог остановить новую волну слëз, которая захлестнула его, обрушившись на него как валун. Только тогда он, наконец, нашел слово для того, что он чувствовал. У него было так много эмоций, атакующих его со всех сторон, которые мучали его, выплескивая всё наружу. Но больше всего на свете, больше, чем гнев, больше, чем печаль, больше, чем привязанность... Изуку чувствовал страх. Он был всё время напуган. Он боялся попасть в беду из-за того, что стал линчевателем. Он боялся, что его отправят обратно домой, как только найдут, и мама отвезëт его к отцу. Боялся, что Чиë, Ацуо и Эри больше не будет рядом, и они никогда не увидятся. Боялся, что его возненавидят те, кто смог зажечь в нём надежду и стремление жить дальше. Тогда, во время нахождения в заброшенном здании, где впервые столкнулся со злодеями, он тоже испугался, что ему придется наблюдать, как Эри выдернут из его рук, а он умрëт у беззащитной девочки на глазах, которая запомнит это на всю жизнь. Теперь он был напуган, потому что так много изменилось настолько быстро, и он не знал, что делать. Он понятия не имел, что произойдет дальше. Облако неуверенности нависало над его головой всё это время и следовало за ним, как тень, до тех пор, пока вскоре на него не обрушились проблемы градом и дождём. Особенно, когда этот град задел и близких. Дыхание перехватило от происходящего, и Изуку всё больше и больше вздрагивал, также ощущая боль, направленную в его левую сторону плеча. Из глаз лились слëзы, как водопад, и он не выдержал, и обнял Эри одной рукой, так крепко, как только мог, утыкаясь в её затылок и зажмуривая глаза до ещё большей боли. Голос и тело дрожали, но он отчаянно хотел извиниться. Извиниться за то, что не сдержал слово и опять доставил проблемы. — Пожалуйста… Пожалуйста, простите меня! Мне очень жаль! Я не хотел делать вам больно! Я так старался... Так старался! Я хотел всем помочь! Хотел помочь! Мне так жаль, так жаль, так жаль, так ж-жаль...! Простите...! Простите... Простите... Его кровоточащее сердце теперь было полностью обнажено, хрупкое и разбитое вдребезги. Изуку смутно заметил тихие новый шаги, которые прекратились около него. Голова была прижата к голове Эри, и он не мог больше оторваться от неё. По-крайней мере не сейчас. — Ми...я. Изуку плохо слышал. Дыхание стало затруднительным, однако он понимал, что это говорил Ацуо. Он не понимает, что происходит. Неужели он так много плакал, что ему стало плохо, или это от обезвоживания? Или... Это паническая атака? Возможно ли это? Но он не должен показывать себя таким! У него очень давно не происходило этого! Эри испугается его, снова будет переживать, а Чиë будет с жалостью смотреть на него, как когда-то на него смотрела мама. Он снова заставит их переживать! Поэтому он держал глаза закрытыми. В темноте, где он слышал только белый шум, он ощущал себя так, будто был погружëн под воду. Его тело ощущало только тепло от того, что его обнимает маленькое и худое тело, а на щеке лежала нежная знакомая рука. Когда-то подобное происходило. И в следующий момент чьи-то ладони тяжело опустились на его плечи. Мидория вздрогнул, но продолжал испускать слëзы, пытаясь хоть как-то успокоиться, но он понимал, что в ближайшее время это не прекратится. Однако сейчас... ...Ощущение дежавю не проходило. Он уже чувствовал подобное. Где-то в его голове всплывали обрывки воспоминаний, а тело отзывалось теплом в груди, когда что-то стало проясняться. <Точно...>****
За живот стала обхватывать пара рук, будто обнимая его. По ощущениям они были совсем маленькие, крошечные, детские, но крепко держащие его тело. Вторые были грубоваты, и они обе тяжело опустились на его плечи, сжав их. Третья пара охватила его щеки. Они же были ухоженные, женские, будто его гладила мама... ...Руки просто обхватывали его и не отпускали. В отличии от других рук, которые были в его поле зрения, те, которые трогают его, казались ему странно знакомыми, будто он когда-то чувствовал их. Он не знает, утешение ли это, или они вовсе хотят задушить его. Но Изуку лишь оставалось быть неподвижным и смотреть на эти руки, которые тянутся со всех сторон.****
Почему-то это напомнило о старом сне. О том, как он его пугал каждую ночь, страшил, не давая покоя по утрам. Однако происходящее и сон отличались, ведь сейчас он чувствовал себя как дома. Точнее, он уже был здесь — дома. И хотя Изуку всё еще был напуган, всё еще пребывал в абсолютном ужасе от происходящего, он растаял, когда дорогие ему люди собрались вокруг него и успокаивали. Поэтому Мидория свернулся калачиком так сильно, как только мог, и наслаждался теплом руки на его щеке, которая дарила любовь, рук на плечах, которые давали ему защиту, и нежные, но крепкие детские объятия обещали укрытие от будущих проблем. Наконец-то за долгие годы Изуку почувствовал себя в безопасности. В настоящей безопасности с любящими людьми.____________________