жизнь в деталях

Феликс, задыхаясь в слезах, утыкается лицом в уже намокшее плечо Хёнджина и хватается за его руку крепче. — Прошу тебя, Хёнджин, не делай этого, — всхлипывает Феликс. — Прости, но я должен, — грустно вздыхает Хёнджин, прежде чем снова накинуться на своего альфу с щекоткой. Заливистый смех Феликса, его миниатюрное, но сильное тело под Хёнджином, их более сладкие, плотные, чем обычно, феромоны — всё это смешивается, переливаясь всеми самыми восхитительными цветами, даря Хёнджину чувство счастья. Самого настоящего счастья. С Феликсом так невообразимо хорошо, что Хёнджин боится, будто это всего лишь сладкий сон. А затем Хёнджин снова просыпается в тёплых объятиях, видит припухшее сонное лицо Феликса, аккуратно целует его в щёку или получает сообщение с пожеланием доброго утра и провести отличный день. Всё идеально. Секс в том числе — Феликс самый чуткий и внимательный партнёр, которого Хёнджин не просто не встречал, а даже не пытался представить. Страстный, умелый, самый желанный. Они практически не вылезали из постели Хёнджина все чудесным образом совпавшие выходные, изучая друг друга, и Хёнджин бы не прекращал ещё вечность, если бы не обязанность идти на пары. Феликс наверняка тоже: он очень не хотел выпускать Хёнджина из своих рук. Вспоминая тягучие утренние поцелуи, перетёкшие во взаимный минет в душе, Хёнджин чувствует жар на щеках и кончиках ушей. — Приветули, — грузно упав на соседний стул, бурчит Чанбин, на что в ответ получает лишь мечтательный вздох. Находится в аудитории, а перед глазами разгорячённый Феликс, шепчущий о красоте Хёнджина. На теле всё ещё горят все места, которых он касался, то есть абсолютно все. — Ты спишь с открытыми глазами? — Хёнджин сдавленно смеётся, когда Чанбин тычет его в бок. — Что это? Когда Чанбин дёргает за свитер на плече Хёнджина, он тут же отшатывается, поправляя ткань. — Эй! Ты что творишь? — возмущается Хёнджин то ли наглому вторжению в личное пространство, то ли насильному выдёргиванию из сладостных воспоминаний. — Только не говори мне, что это метка. Хёнджин почти подпрыгивает на месте, ошарашенно глядя на Чанбина. Очень напряжённого и хмурого Чанбина. — Какая ещё метка? Нет конечно! Ты за кого меня принимаешь? — машинально закрывая запаховую железу, Хёнджин раздражённо фыркает. — Тогда что это? — продолжает напирать Чанбин, пытаясь отлепить ладонь Хёнджина от стыка плеча и шеи, но безуспешно. — Не заставляй меня применять к тебе силу. Чанбин иногда перебарщивает, но Хёнджин понимает и напоминает себе всякий раз, что он так заботится. — Ладно, боже, — сдаётся Хёнджин с тяжёлым вздохом, отнимая руку от свитера. — Это просто засос. — Ты позволил ему оставить засос на своём месте для метки? На оглушительно громкий восклик Чанбина оборачиваются все, кто находится в аудитории. — Да тише ты! — шикает на него Хёнджин, падая лицом на парту. Отсчитывает про себя до десяти и тихо выдыхает: — Да, позволил. И он мне. И не в первый раз. — Охренеть, — присвистывает Чанбин. — Всё настолько серьёзно? Хёнджин затрудняется ответить. Их отношениям с Феликсом чуть больше двух месяцев, в течение которых они неспешно сближаются, постепенно узнавая друг друга лучше. Это самые первые отношения Хёнджина, которые можно таковыми вообще назвать. Для Хёнджина всё стопроцентно серьёзно, но как для Феликса — неизвестно. Феликс по-прежнему идеален. Ухаживает и заботится, раскрывается сам и с явным удовольствием считывает каждую грань Хёнджина, которую он показывает. Нет ни одного намёка на фальшь и желание поиграть. Хёнджин не верит, не хочет верить, что Феликс просто хороший актёр. Но всякое ведь возможно — к великому сожалению Хёнджина, его опыт слишком богат, чтобы не сомневаться. — То есть ты допускаешь, что твой парень может оказаться с сюрпризом? — осторожно спрашивает Чан, разливая соджу по трём стопкам. Помявшись, Хёнджин выпивает свою порцию. — Правильнее будет сказать, что опасаюсь этого, — кивает Хёнджин. Думает. Бьётся головой об стол. — Боже, я такой параноик! — Не параноик, ты просто опасаешься за себя, что очень даже закономерно, — Хёнджин предостерегающе косится на Чанбина. — Не смей на меня гнать, ты лучше меня про свой опыт знаешь. Крыть Хёнджину нечем. — Не кисни, — Чан аккуратно хлопает Хёнджина по спине и наверняка по-доброму улыбается — Хёнджин уверен, что Чан только так и умеет. — Продолжайте в том же духе! Как я понял, вы очень хорошо идёте. Немного подумав, Хёнджин кивает — насколько ему позволяет упирающийся в столешницу лоб. Даже ему со всей своей прытью в сторону загонов не к чему придраться: их отношения с Феликсом развиваются нереалистично правильно. — Но позадавай ему какие-нибудь каверзные вопросы, — дополняет Чанбин, гладя Хёнджина по спине с другой стороны. — Например, что у него за бизнес всё-таки? Или ты уже знаешь? Озарение бьёт слишком звонко. Даже когда решение задач, над которыми он корпел часами и в итоге оказывались наипростейшими, оглушали его не с такой мощью. Хёнджин резко выпрямляется. — Не знаю… В Феликсе ровно ноль процентов скрытности — нет ни одного вопроса Хёнджина, на который он не ответил прямо. Наоборот, Феликс всегда обо всём говорит открыто, развёрнуто, а Хёнджин с удовольствием продолжает поглощать все знания о своём парне. Однако, по неизвестной ему самому причине, Хёнджин ни разу даже не подумал подробнее расспросить о бизнесе Феликса. Почему-то хватало информации об успешном окончании школы и университета. Но теперь Хёнджин твёрдо намерен это исправить. — Офигеть! — охает Хёнджин, когда впервые проходит в просторную светлую гостиную Феликса. — Это ты сам себе купил? — Ну, не совсем, — Феликс тихо смеётся под ухом Хёнджина, обнимая его со спины. Так тепло. — Квартиру подарили папы, а вот ремонт я делал сам. У Феликса отличный вкус, если не считать совершенно чудовищные статуэтки животных на минималистичных полочках и шторы в вырвиглазной — зелёно-фиолетово-розовой — расцветке. Хёнджин ставит твёрдую четвёрку. — И как, — фраза обрывается судорожным вдохом, когда Феликс целует Хёнджина под челюстью. — И как ты на это заработал? Один телевизор, — Хёнджин сглатывает, чувствуя небольшую ладонь на своём члене. — Один твой телевизор стоит как две мои месячные зарплаты. — Уже считаешь, сколько сможешь получить после развода? — Феликс хихикает, а возбуждение Хёнджина за секунду сменяется возмущением. — Ничего подобного! — прикрикивает Хёнджин, разворачиваясь в руках Феликса к нему лицом. — Как ты!.. — Я шучу, Хёнджин, — улыбка Феликса смягчает, а аккуратный поцелуй в кончик носа — плавит Хёнджина. — Заработал со временем. Я долго жил среди голых стен. И с телеком. Подарок от друга и его жениха на прошлый день рождения. — Шутник, блин, — ворчливо бубнит Хёнджин, но не сопротивляется Феликсу, когда он тянет его к шикарному полукруглому дивану. — Какой есть, — кивает Феликс, усаживая Хёнджина на свои колени. — Я очень рад, что тебе нравится мой дом. Я бы очень хотел видеть тебя здесь как можно чаще. Остатки возмущения совсем исчезают после этих слов. От трепетных поцелуев и дразнящих касаний Хёнджин забывает вообще обо всём, кроме Феликса. Следы его губ заново отпечатываются на покрытой мурашками коже Хёнджина — их особенно много на лице, шее, плечах, бёдрах и лобке. Отзвуки комплиментов его низким соблазнительным голосом туманят голову. Ощущение наполненности от его члена делает Хёнджина счастливее ещё на несколько сотен процентов. — Я в бешенстве и одновременно восторге от того, как долго ты меня готовишь, — шепчет Хёнджин, выгибаясь под Феликсом. — Боже, как хорошо… — А я точно в восторге от твоего лица, когда тебе хорошо, — Феликс слегка прикусывает место для метки Хёнджина, одновременно делая первый аккуратный толчок. — Ты безупречный, Хёнджин. Хёнджин ничего не различает за пеленой удовольствия, задыхаясь в сладости смеси их природных ароматов. Феликс делает всё, чтобы Хёнджину было комфортно, приятно, чтобы мысли тонули под волнами наслаждения, и ничего из того, что могло бы ему не понравиться. Феликс снова потратил не меньше полутора часов на прелюдии и подготовку, доведя Хёнджина до двух оргазмов пальцами и своим ртом. Сейчас он начинает с медленных тягучих фрикций, почти не отрываясь от губ и кожи лица Хёнджина, а затем постепенно наращивает темп, где-то сжимая сильнее, где-то кусая, а где-то оставляя еле заметные засосы. Хёнджин прижимает Феликса к себе теснее, не желая оставлять между ними ни миллиметра расстояния. Так хорошо Хёнджину не было ни с кем. — Блять, боже, — стонет Хёнджин, жмурясь. Феликс проникает в него особенно быстро, попадая прямо по простате — Хёнджин и его внутренний альфа заходятся в довольном скулеже. — Укуси меня посильнее! Феликс, удобнее перехватив ногу Хёнджина под бедром, смыкает челюсти на его шее. Сконцентрированное в плотный ком наслаждение взрывается, высвобождая оргазм, захватывая всё тело Хёнджина и его разум, унося в сладостное беспамятство. Вернуться в реальность помогают влажные прикосновения к ягодицам и поцелуи в обмякший член. — Если я умер, не смей меня воскрешать, — хрипит Хёнджин, лениво потягиваясь. — Вот чёрт, некрофилии нет в списке моих кинков, — хихиканье Феликса щекочет внутреннюю сторону бедра Хёнджина, заставляя рассмеяться и его. — А ради меня? — Ради тебя могу подумать, — Феликс ещё раз целует Хёнджина в лобок и, выпрямившись, принимается стирать сперму с его низа живота. — Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит? Хёнджин уверен, что способен кончить только от заботы Феликса. — Нет, но от ванны я бы не отказался, — закинув ногу Феликсу на поясницу, Хёнджин притягивает его к себе. Смотрит в его большие сияющие глаза. Хочет сказать что-то слишком поспешное, но искреннее. — Я… я скучал. С их последней встречи прошла всего неделя, слова не совсем те, но Хёнджин честен. Феликса много, но хочется ещё больше и чаще. — Я тоже, — Хёнджин улыбается в ответ на широкую нежную улыбку Феликса. — Поэтому планирую взять тебя в плен. — О нет, ты украл мой план в отношении тебя! Феликс старается исполнить обещание, но в итоге Хёнджин становится тем, кто, лёжа в ванной за Феликсом, обнимает его всеми конечностями и целует ароматную распаренную кожу, усыпанную веснушками и родинками. Даже просто находиться с Феликсом — особенно. Хёнджин чувствует себя на своём месте, а его внутренний альфа не мечется по грудной клетке, разнося всё вокруг от чувства всепоглощающего одиночества и неудовлетворённости. Рядом с Феликсом маскируются и все выдолбленные в сознании предубеждения. — Знаешь, я всерьёз подумал, что ты принял меня за омегу в тот вечер, — смущённо решает признаться Хёнджин, обводя пальцем кубики пресса Феликса. О мозг скребётся, цепляясь за высказанную, следующая мысль. Хёнджин силой запихивает её назад. — Тебя? За омегу? — усмехается Феликс, но Хёнджин видит, как резко веселье сходит с его очаровательного лица. И то, как его аккуратный нос двигается, принюхиваясь. Хёнджин заранее напрягается, но Феликс снова его удивляет. — Я сразу понял, что ты альфа. И ты мне сразу понравился, — говорит Феликс, поглаживая Хёнджина по колену. — Внешне, конечно. Ну… ты понимаешь. — Понимаю, — выдыхает Хёнджин ему в макушку, сжимая в объятиях чуть крепче. — Я очень красивый. — Чертовски, безумно, умопомрачительно красивый, — кивает Феликс. — Хорошо, что я тоже, а то был бы я послан в пешее эро… — Ты за кого меня принимаешь! — Хёнджин шлёпает хохочущего Феликса по плечу, соскальзывает ниже по ванной и случайно утягивает их обоих под воду. Пока они дурачатся, расплёскивая по всей комнате пенные брызги, смеясь и урывками целуясь, Хёнджин впервые чётко осознаёт, что вот он — тот человек, с которым Хёнджин хочет себя видеть в будущем. Хочет хихикать над его милым тихим храпом, слушать мычания под песни day6 во время готовки, ощущать на себе вес его тела перед, во время и после сна, целовать его, получать вместе с ним оргазмы. Хочет ощущать эти уют и покой, нежность и ласку, желание и страсть. Хочет просто находиться рядом и чувствовать плотный шоколадный феромон на себе, вокруг себя, везде. Для Хёнджина всё очень серьёзно. — О чём задумался? — Феликс садится на колени Хёнджина, мягко улыбаясь и аккуратно зачёсывает его чёлку назад. — О тебе, — легко признаётся Хёнджин, ластясь к рукам Феликса. Он такой мягкий. — И о том, как ты мне нравишься. — И ты мне, очень-очень, — Феликс тянется к губам Хёнджина, и он уже готовится прильнуть к его в ответ, но вдруг их прерывает рингтон. — Чёрт… прости, это мой бизнес-партнёр, мне нужно ответить, — чмокнув Хёнджина в нос, Феликс берёт телефон со столика у ванны и принимает звонок. Стараясь не подслушивать, Хёнджин отвлекается на рассматривание комнаты: тоже просторная, светлая и очень чистая, и тут тоже стоят чудовищные статуэтки — Хёнджин закусывает губу, чтобы не рассмеяться над этой деталью. Так же Хёнджин замечает и то, что на некоторых бутылочках со средствами для гигиены красуются рисунки чёрной смородины. Хёнджин, почувствовав расширяющуюся в груди радость, не противится себе и обнимает Феликса так крепко, как может. — The fuck? — вскрикивает Феликс, резко подскакивая на месте. — You can’t be serious… no-no-no… Феликс, бормоча ругательства и распространяя по воздуху запах жжённых какао-бобов, вылезает из воды, несколько раз почти спотыкается и, кажется, пытается выдрать себе волосы. — Феликс? — осторожно зовёт Хёнджин, выбираясь из ванной вслед за ним. — А? — Феликс оборачивается так быстро, что почти поскальзывается, но вовремя опирается на раковину позади себя. — Чёрт, Хёнджин, прости… я… прости, у нас на складе… блять, мне очень срочно надо уехать. Прости. Хёнджин уверен, что Феликс паникует. Невнятная речь, дёрганые движения, расширенные глаза, тяжёлый горький запах — всё в нём кричит о том, что Феликс сгорает от переживаний. Внутренний альфа Хёнджина рвётся к Феликсу в желании успокоить и защитить. — Феликс, дыши, пожалуйста, — Хёнджин кладёт руки на подрагивающие плечи Феликса и, заглядывая ему в глаза, делает глубокий вдох. Феликс повторяет за ним. — Выдыхай. Всё хорошо. Задвигая переживания о своём альфе на задний план, Хёнджин молится всем известным ему богам, чтобы суметь помочь ему прийти в себя. — Всё хо… — зажмурившись, Феликс мотает головой. — Fuck, no! It’s not. It’s definitely not! I really have to go… то есть мне правда нужно срочно уехать, прости, я… ничего же, если я отъеду ненадолго? План проваливается, но Хёнджин не смеет расстраиваться. — Всё хорошо, я могу поехать с тобой… — Нет! — Хёнджин вздрагивает от неожиданно громкого отказа и пучит глаза. — То есть… всё хорошо. Побудь тут, я постараюсь поскорее вернуться. Там просто… затопило склад. Бля-ять, — взвыв, Феликс смазано целует Хёнджина в щёку и, скользя по кафелю, направляется к двери. — Чувствуй себя как дома! Я постараюсь быстро! Когда Хёнджин приходит в себя, Феликс уже бежит к выходу из квартиры, на ходу застёгивая джинсы. — Я скоро! — Х-хорошо, — растерянно шепчет Хёнджин, поправляя на себе халат и глядя на захлопнувшуюся дверь. Это странно. Потратив на ступор не меньше пяти минут, Хёнджин отмирает. Что ж. Сейчас он определённо не может ничего сделать для помощи Феликсу. Он взрослый здравомыслящий — Хёнджин запрещает себе думать о его очевидной склонности к паникёрству — человек и бизнесмен не первый год, он справится, что бы там ни было. А Хёнджину нужно занять себя хоть чем-нибудь, чтобы самому не сойти с ума от тревожных мыслей. Первой жертвой Хёнджина становится холодильник, обеднев на безумно вкусные брауни и бутылку ежевичного вина. Следующей целью становится стена в гостиной с кучей фото — крохотный щекастый Феликс в бассейне, Феликс на вручении медалей, Феликс и, видимо, его семья — двое безумно привлекательных омег и трое их детишек выглядят счастливыми — Феликс на выпускном под руку с каким-то альфой, Феликс и тот шикарный омега из клуба с точно таким же недовольным выражением лица; Хёнджин с улыбкой фотографирует для себя кроху Феликса в милом халате с ушками и отпивает ещё вина прямо из горла. Далее Хёнджин нападает на полки с книгами и чувствует, как краснеет щеками, когда замечает среди красивых корешков один с красноречивым названием ‘секс как искусство’. Выпив уже половину бутылки, Хёнджин переходит в спальню Феликса и не может удержаться от того, чтобы заглянуть в гардеробную. Стильно, всё чётко по своим местам, но с сохранением уютного беспорядка. Хёнджин улыбается, вдыхая аромат горького шоколада с мягкого худи. — Какой же он шмоточник, — хихикает Хёнджин, продолжая своё исследование. Среди вешалок с брендовой одеждой Хёнджин замечает нечто странное — небольшой просвет, в котором что-то поблёскивает в тёплом освещении. Хёнджин не смеет противоборствовать своему любопытству и раздвигает вещи, натыкаясь на скрытый шкаф. В котором находятся многочисленные секс-игрушки. Дилдо разных форм и расцветок, пробки, вибраторы, ошейники, смазки — и это лишь то, к чему Хёнджин знает применение. Десятки приспособлений для взрослых игр, аккуратно разложенные по полочкам. И ни пылинки. — Ебануться, — шепчет Хёнджин, пуча глаза. Не в силах отвести взгляд от богатой коллекции Феликса, Хёнджин сглатывает. Так Феликс всё-таки извращенец? Хотя Хёнджин не помнит, чтобы хоть что-то на это указывало до нового открытия. Это просто необычное хобби, как страсть к собиранию марок или постеров фильмов? Весьма правдоподобный вариант. Или, может, Феликс работает в секс-индустрии? Он ведь явно очень опытен и не как нимфоман или любитель беспорядочных связей, а почти профессионал… Проститут? Это бы объяснило наличие предметов роскоши, но противоречит тому, что Хёнджин видит в Феликсе. Доминант в бдсм-клубе? Ему бы точно пошло, но Феликс ведь бизнесмен. Владелец секс-клуба? Массажного салона? Быть может, он сутенёр? — Хёнджин? — оклик Феликса выдёргивает Хёнджина из стремительно закручивающегося урагана хаотичных мыслей и предположений. Стараясь бесшумно закрыть шкаф, выбраться из гардеробной быстро и не сломав ничего по пути, Хёнджин спотыкается о собственные ноги и падает прямо в объятия Феликса. — Ты в порядке? Не ушибся? — Нет, — Хёнджин сглатывает, прижимая недопитую бутылку вина к груди. — Просто… опьянел немного, кажется… Хёнджин смотрит в большие тёплые глаза Феликса и мысленно бьёт себя за такие ужасные домыслы. Не может этот замечательный человек быть преступником. Или проститутом. Или… — А если он реально сутенёр? — бормочет Хёнджин, нервно теребя рукав свитера. Так и не сумев найти в себе силы спросить у Феликса прямо, Хёнджин путается в ворохе вопросов и самых страшных догадок. Даже цифры и решения судоку не отвлекают. — Хёнджин… — А ведь сутенёры часто сотрудничают с наркокартелями, если верить фильмам, — не обращая внимания на Чанбина, продолжает Хёнджин. — Он как раз что-то говорил про проблемы на складе… — Хёнджин! — лёгкий подзатыльник не оставляет ему выбора, побуждая посмотреть на Чанбина. — Эй! Больно же, — ворчит Хёнджин, поглаживая затылок. — Больно моим ушам и сердцу за то, что мой друг дебил, — Чанбин уворачивается от попытки Хёнджина ударить его в ответ и кидает в него плитку горького шоколада. — На, успокойся. А потом иди на вашу встречу и просто спроси, что у него за бизнес. — А если… — Да не бывает сутенёров с такими милыми мордашками, ёб твою налево! — Не недооценивай моего альфу! — О господи, — стонет Чанбин, шлёпая себя по лбу обеими ладонями. Откусив от шоколада почти четверть, Хёнджин обиженно отворачивается. Никаких понимания и поддержки он сегодня, видимо, не дождётся. Но почти наверняка скончается от волнения на ужине с Феликсом и его друзьями. Хёнджин нервничает. Меняет несколько нарядов. Делает лёгкий макияж и смывает три раза. Пытается написать Феликсу о выдуманной простуде, но не находит в себе смелости соврать ему. Сгрызает заусенцы на большом и указательном пальцах левой руки, взглядом пытаясь проделать дыру в пространстве и времени, чтобы скрыться в карманном измерении на ближайшие несколько часов. Почему никто не предупреждал его, что знакомиться с близкими своего альфы настолько пугающе? Заверещав от неожиданности, Хёнджин чуть не выкидывает зазвонивший телефон. — Ф-Феликс? — пытаясь не давать своему голосу дрожать, отвечает Хёнджин. — Привет, — Хёнджин слышит в его низком голосе улыбку и тихо выдыхает. Даже когда нервы накалены как раз из-за Феликса, он способен успокоить. Почти. — Я подъехал к твоему дому. Ты готов? Нет. — Да! Сейчас выйду. Феликс встречает его широкой улыбкой с его милым сморщенным носиком и мягким поцелуем в губы, окутывая своим феромоном. И внезапно все переживания исчезают. Пусть он хоть продаёт палёные айфоны, Хёнджин его примет и таким. — Я скучал, — Феликс убивает одной тихой фразой и нежным поглаживанием по щеке. — Я тоже, — Хёнджин тает, понимая, что теперь им хватает всего трёх дней, чтобы начать голодать друг по другу. — Выглядишь чудесно, кстати, — замечает Феликс, заводя машину. — Люблю, когда ты надеваешь свитера. Счастливо улыбаясь, Хёнджин пристёгивает ремень безопасности. Феликсу нравятся его свитера. И этот факт увеличивает процент уверенности Хёнджина в себе на пару десятков, а нервозности — снижает на все пятьдесят. Феликс замечательный, и его друзья почти наверняка такие же. Переживать совершенно не о чём. — Он реально настолько красивый, как на фото! — первыми Хёнджина сбивают с ног громкий восторг и резкий аромат лемонграсса, а затем и их обладатель: кто-то не особо высокий, но очень сильный и с медвежьими объятиями. — Я Джисон. Придя в себя от неожиданно не тёплого, а горячего приветствия, Хёнджин смотрит в широко улыбающееся лицо. — Привет, — вероятно, слишком смущённо отвечает Хёнджин, пожимая протянутую ладонь. — Я Хёнджин. — Да, мы в курсе, — тот самый шикарный омега, обнимая Феликса за талию, подходит к Хёнджину и Джисону. Грудь тревожит странное чувство. Будто выворачивает сердце и лёгкие наизнанку. Хёнджин не уверен, из-за чего конкретно: того, как естественно лежат руки обоих на телах друг друга; того, с каким хитрым, острым, препарирующим прищуром омега смотрит на Хёнджина; того, как сочетаются феромоны Феликса и его друга — горький шоколад и малина. — Хо, — закатив глаза, Феликс щипает омегу за бок, на что тот точно так же закатывает глаза. — Не обращай на него внимания, он всегда такой с новыми людьми. — Не только с новыми, — морщится Джисон. — Я вас обоих закатаю в асфальт, — со сладкой улыбкой мурлычет омега, а затем смотрит в глаза Хёнджина. По спине бегут мурашки. — Я Минхо. Лучший друг Феликса с детства, — Хёнджин вспоминает одно из фото в гостиной Феликса, где он стоит с мальчиком, обоим лет по пять, а у друга Феликса смутно знакомый разрез глаз: круглый, заострённый у внутренних уголков. — И его… — Pain in the ass, — прерывает его Феликс и выпускает Минхо из объятий. Сердце, оказывается, взятое в тиски, моментально расслабляется. — Может, пойдём за наш столик? Кивнув, Хёнджин переплетает с Феликсом пальцы и идёт за ним. Непонятно откуда взявшаяся тревога отходит в тень, пугаясь света альфы Хёнджина. Первая неловкость держится долго, даже слишком — по подсчётам и сверкам Хёнджина со временем, она длится час и семнадцать минут. Вероятнее всего, могла бы и дольше, а их общение застрять на молчаливом жевании закусок и салатов и обсуждении погоды, но на помощь приходит Джисон. — Феликс, кстати, до усрачки боится высоты и аттракционов, ты знал? Хрюкнув и чуть не подавившись пивом, Хёнджин начинает активно кивать. — Он на нашем первом свидании полез со мной на самый страшный аттракцион! Я думал, он прям там и помрёт! — Да эй! — встревает Феликс. После этого в беседу вливается и Минхо, рассказывая, как держал маллет Феликса пять лет назад, пока тот блевал после поездки на колесе обозрения. И становится комфортнее. Минхо и Джисон делятся тем, как первый сделал предложение второму, устав от его нерешительности, а Феликс — как потом успокаивал радостную истерику растрогавшегося Джисона. — Он высморкался в мою футболку, — шепчет Феликс Хёнджину, смеясь. — Да ты сам ревел как ребёнок! — услышав Феликса, оправдывается Джисон. — И вообще: Минхо спел мне! Кто бы не разревелся? — Нытики, — Минхо качает головой, фыркая, но Хёнджин чувствует, как смягчается его феромон. У Феликса действительно замечательные друзья. Даже Минхо, по какой-то причине вызывающий в Хёнджине двоякие чувства, не отталкивает — Хёнджин видит, как они все дороги друг другу, и на сердце от этого становится теплее. Хёнджин чувствует себя непринуждённее, находя в новой тарелке место и для себя. Свободнее в жестах, размахивая руками и разрешая себе смеяться громче; открытее в эмоциях, морща нос на набившей оскомину попсовой песне и хрюкая над шутками Джисона; менее настороженно, разрешая себе класть голову на плечо Феликса и разглядывая его друзей получше. Джисон смешной, милый и… мягкий, как плюшевый мишка. У него пушистые волосы цвета пшеницы, пухлые щёки и объёмные вещи пастельных тонов. Он звонкий, эмоциональный, обладает яркой мимикой и много жестикулирует. А ещё постоянно ластится к своему омеге. Минхо же харизматичный, игривый и резкий — в чертах лица и манере поведения. У него высокие скулы, узкая правильная переносица, цепкие глаза, угольно чёрные волосы и острая улыбка. Он более закрытый, сдержанный на фоне Феликса и Джисона, местами ехидный, но не вызывает негатив или раздражение. Колоритная пара. — Мы вместе уже семь лет, помолвлены год, — с улыбкой отвечает Джисон, гладя Минхо по руке. — А вы, выходит, где-то три месяца уже в отношениях? — Да, — кивает Хёнджин и расцветает, когда чувствует, как пальцы Феликса сжимают его чуть крепче. — На следующих выходных будет ровно три месяца. В голове до сих пор не укладывается то, как быстро и правильно течёт время в отношениях с Феликсом. Хёнджин мечтает, чтобы так продолжалось всегда. — О, в канун рождества! — оживляется Джисон, чуть не расплескав пиво по столу — Минхо цокает, подзывая официанта. — Может, совместим вашу небольшую дату с дружеским междусобойчиком? — Хёнджин жмёт плечами, неуверенно улыбаясь. В целом, звучит хорошо. — Джин — ты же не против, если я буду тебя так звать? — позовёшь своих друзей, расширим наш клуб крутых парней и всё такое. Внезапно центром внимания становится Хёнджин — он давится своим слишком приторным коктейлем, встретившись с тремя направленными на него взглядами. Ему не привыкать быть в подобных ситуациях, нет и боязни говорить на публике куда больших масштабов — не зря Хёнджин возглавляет рейтинг и является любимчиком как преподавателей, так и своих учеников на стажировке — но есть в этом моменте нечто по-странному волнительное. Будто от его следующих слов зависит что-то, что по важности сравнимо с первым впечатлением для школьников. Хёнджин тратит несколько мгновений на размышления: с одной стороны, раз он хочет перейти с Феликсом на новый уровень отношений, самое время познакомить своих близких друг с другом — да и Феликса со своим кругом особенных людей; с другой — Хёнджин немного опасается того, как всё может в итоге обернуться, особенно учитывая нрав Чанбина и его скептицизм в сторону всех новых людей. Рискованно, но того стоит. — Э-э, — Хёнджин с благодарностью принимает лёгкие постукивания по спине от Феликса и смущённо улыбается. — Почему нет? Я спрошу у Чанбина и Чана, есть ли у них планы. — Супер! — Феликс хлопает в ладоши, наваливаясь на Хёнджина. Он только сейчас замечает, что Феликс немного захмелел — не прекращает улыбаться, а его нос и щёки в веснушках налиты нежно-розовым цветом. Очарователен. — Я как раз успею разобраться с последствиями той херни со складом. Точно. Бизнес Феликса! — Заплыв в хуёвое море ещё не закончен? — весело хрюкает Минхо, шлёпая Феликса по бедру. — You have no idea, mate, — бурчит Феликс, вздыхая. — Шутка зачёт, кстати. Пока все трое тихо смеются, Хёнджин впервые ощущает себя будто бы за бортом. Неприятное чувство. — А, кхм, — кашлянув, Хёнджин привлекает внимание Феликса к себе и, гладя его упругий бок под водолазкой, решается: — А что у тебя за бизнес? Повисшую тишину разрушает громкий гогот Джисона и Минхо, отвлекая Хёнджина от застывшего в странной гримасе лица Феликса. — Хуёвый, — в один голос выдавливают из себя они, ударяя друг друга по предплечьям. Хёнджин определённо упускает какую-то важную деталь, которая должна прояснять их веселье. — Ахуенный, скорее, — хмыкает Феликс и показывает своим друзьям язык. — Не зря вы мои самые частые клиенты. Хёнджин совсем ничего не понимает и решает выпить свой коктейль залпом, после чего остаток вечера в его памяти остаётся в виде нечётких картинок. Кажется, было ещё очень много шуток про половые органы, от двух до пяти новых коктейлей и спор Феликса с Минхо о том, какие у них факультеты в мире Гарри Поттера — Джисона они определили в гриффиндор, а Хёнджина на рейвенкло за его внезапное желание похвастаться умением делать в уме вычисления с использованием трёхзначных чисел. Что точно — Феликс так и не сказал, что он за бизнесмен, а Джисон и Минхо не могли перестать смеяться; Хёнджин чуть не пошёл танцевать прямо посреди бара в компании Джисона и Феликса, но Минхо вовремя их остановил и вывел на улицу; Феликс привёз Хёнджина к себе, помог умыться и уложил спать в своих объятиях. — Так что вечер прошёл отлично, — заключает Хёнджин, кивая самому себе. — И мы идём на вечеринку к твоему парню и его друзьям, — задумчиво повторяет Чан. — Я не против, думаю. Раз ты так серьёзно настроен, нам точно нужно познакомиться с ними. — Согласен. Я как раз давно хотел посмотреть на этого твоего идеального альфу вживую, — Чанбин агрессивно откусывает половину яблока и, не дожевав, добавляет: — Уж я-то добьюсь ответа, что за дело он держит. — Только давай без глупостей, ладно? — вздыхает Чан, сжимая бедро Чанбина левой рукой. — До сих пор стыдно за тот случай, когда ты чуть не избил вышибалу. Нахмурившись, Хёнджин косится на ворчащего на сальные взгляды Чанбина. — Когда это вы без меня в клуб ходили? — ахает Хёнджин, хватаясь за сердце. — Вы решили выкинуть меня из нашего трио лучших друзей? — Боже, — Чан, качая головой, обнимает Хёнджина за плечи, — ни за что на свете. Ты тогда был с Феликсом. — Три дня и две ночи, — поддакивает Чанбин. — Ладно, справедливо. Решая не развивать тему, Хёнджин возвращается к заучиванию своего конспекта — грядущую экзаменационную неделю, к сожалению, никто не отменял. Хёнджин хочет зарыться в объятия своего альфы и, набравшись смелости, наконец выпустить рвущиеся наружу слова, но вместо этого оказывается погребённым под тоннами учебников и методичек. Если бы не поддержка такого же страдающего Чанбина и чуть более расслабленного Чана, то Хёнджин бы точно сошёл с ума. И если бы не Феликс. — Устал? — ласково спрашивает Феликс, улыбаясь Хёнджину через экран ноутбука. — Очень, — вздыхает он. — А ещё жутко по тебе соскучился. Иногда кажется, что я умру от ожидания выходных. — Я тоже по тебе соскучился, Хёнджин, — Феликс улыбается, а сердце Хёнджина трепещет. Он так сильно хочет почувствовать вкус горького шоколада с медовой кожи своего альфы. — У тебя щёки покраснели? — Хёнджин не успевает ответить, застыв с приоткрытым ртом, когда Феликс игриво улыбается: — Думаешь о чём-то неприличном? Опустив взгляд, Хёнджин поджимает губы и несмело кивает. — Это безумие какое-то, — усмехается Хёнджин, тряся головой. — Я с тобой будто зависимым от секса стал. — Правда? — когда Хёнджин снова смотрит в монитор, видит приблизившегося к камере Феликса. — Рад, что я не один, — услышав эти слова, альфа в груди Хёнджина удовлетворённо облизывается. Ему нравится быть таким желанным. — Я бы очень хотел сейчас оказаться рядом и отсосать тебе. Хёнджин тихо мычит, прикрывая глаза — под веками рисуется яркая картинка того, как Феликс, ухмыляясь, опускается перед ним на колени. — Можешь коснуться себя, если хочешь, — низкий голос Феликса напоминает мурчание, щекочет слух и заставляет кровь активнее приливать к паху. — Ты безумно красивый, когда получаешь удовольствие. — Феликс, — закусывая губу, Хёнджин заставляет себя оторваться от слишком приятных фантазий, — ты хочешь… заняться сексом по видео? — Почему нет? Я могу помочь тебе немного расслабиться. Ещё как может. Хёнджин до сих пор не понимает, как однажды решился на секс по телефону, но не жалеет — голос Феликса способен доводить Хёнджина почти до таких же ярких оргазмов, как он сам. Если при этом Хёнджин будет видеть возбуждённого Феликса, ласкающего себя, то эффект наверняка будет сильнее. — Х-хорошо, — торопливо кивает Хёнджин, усаживаясь на кровати удобнее. — Только, — хитро прищурившись, Феликс смотрит куда-то в сторону. Если память Хёнджина его не подводит — а она подводит его только под алкоголем — то где-то в той стороне находится гардероб Феликса. — Ты не будешь против, если я тебе кое-что пришлю? Обещаю, тебе понравится. Предвкушение и возбуждение мешают мыслить более здраво, и Хёнджин незамедлительно соглашается. — Отлично. Погоди немного, — Феликс подмигивает ему, прежде чем скрыться с обзора камеры на десять минут. — Нам повезло, курьер был рядом. Будет у тебя через минут сорок. А пока… Задыхаясь под жаждущим взглядом Феликса, Хёнджин приспускает штаны и вводит в себя первый палец. Феликс внимательно следит за каждым его движением и руководит процессом, сжимая свой член через шорты. Хёнджин, не сдерживаясь, тихо стонет. Близость с Феликсом, даже когда они находятся в нескольких десятках километров друг от друга, ощущается восхитительно. Хёнджину нравится абсолютно всё: от подчинения своему альфе до того, как звучит его негромкий, специально пониженный голос. Собственные пальцы, неспешно массирующие простату, не составляют и половину от наслаждения, которое он получает. — Чёрт, — разочарованно всхлипнув из-за раздавшегося дверного звонка, Хёнджин вытаскивает из себя пальцы и возвращает одежду на место, — кажется, курьер пришёл. Я сейчас. — Хорошо, я буду ждать тут. Не будь разум Хёнджина целиком занят его альфой, он бы наверняка смутился под подозрительным взглядом молодого беты, но сейчас Хёнджин хочет одного — кончить одновременно с Феликсом. — Б-благодарю, господин Хван, — курьер, приняв щедрые чаевые, кланяется почти до самого пола. — Хорошего вечера. Альфа внутри беснуется, требуя вернуться к начатому и не тратить время на ненужные расшаркивания. — Мгм, и вам, — Хёнджин натянуто улыбается и, приняв в руки пакет с какой-то коробкой, спешно закрывает дверь. Возвращается Хёнджин в спальню бегом, чуть не сбив по пути журнальный столик. — Что там? — тряся пакет, интересуется Хёнджин, но не дожидается ответа — достаёт подарок Феликса и шокировано охает. — Вибратор? — Которым я могу управлять со своего телефона, — подняв глаза на Феликса, Хёнджин видит, как он прикусывает губу. — Если… если ты не против, мы можем попробовать это вместе. Он совершенно новый, честно! — Милашка, — хрюкает Хёнджин при виде встрепенувшегося Феликса. Наверняка опять воняет жжёными какао-бобами. — Хорошо, поверю тебе на слово, — сжав губы в плотную линию, Хёнджин вертит коробку в руках, рассматривает и размышляет. До этого момента Хёнджин использовал только анальные пробки и исключительно в те моменты, когда хотел быстрого секса с первым попавшимся симпатичным альфой. Секс-игрушки никогда не казались Хёнджину нужными, но с Феликсом, учитывая его вероятную любовь к ним… — Не против, — нервно улыбнувшись, Хёнджин распаковывает небольшой чёрный вибратор. — И… что мне делать? — Ничего сложного, — кажется, Феликс счастлив получить согласие на его небольшую авантюру. А Хёнджину и его внутреннему альфе нравится, когда он делает Феликса счастливым. Особенно когда он внимательно наблюдает за Хёнджином и удовлетворяет себя, постепенно увеличивая мощность вибрации. — О боже, — Хёнджин трясётся, поджимая пальцы на ногах, и заставляет себя не закрывать Феликсу обзор на свой вход. Член изнывает без внимания, но Хёнджин не будет идти против указаний Феликса. Потом станет ещё лучше. — Сильнее! Хочу сильнее… — Не так быстро, Хёнджин, — хрипит Феликс, сжимая свой член у основания. — Господи, как я хочу тебя вылизать. Раскрыв рот в немом стоне, Хёнджин жмурится и смыкает пальцы на своей шее — воображение услужливо рисует нависающего над ним Феликса и его небольшую ладонь вместо Хёнджина. Вибрация усиливается, отправляя его на новый уровень удовольствия. — Можешь начать дрочить, — сипло разрешает Феликс, и Хёнджин видит, как он начинает активнее двигать рукой вверх-вниз по своему истекающему предсеменем крупному члену. Хёнджин будто наяву чувствует его плотный, чуть более сладкий в возбуждении феромон и солоноватый привкус головки на языке. Слишком горячо. Хёнджин, дрожа, теряя рассудок в возросшей страсти, касается себя одной рукой, сразу начиная с быстрого темпа, пока второй давит на стоппер вибратора, чтобы усилить давление на простату. — Хёнджин, — сдавленно выдыхает Феликс, прежде чем несдержанно, гортанно застонать. — Jesus christ… Оргазм накрывает быстро, нещадно топя его в жаркой неге, ослепляя и оглушая Хёнджина на небольшую сладостную вечность. — Ахуеть, — хватая ртом воздух, Хёнджин фокусирует взгляд на расслабленном Феликсе. Какой же он красивый. Идеальный. Голый и полностью для него, Хёнджина. — Так можно было? — Кажется, даже нужно, — смеётся Феликс. Точно нужно. И Феликс Хёнджину нужен. Хёнджин любит его. Больше нет страха формулировать эту мысль — она слишком правильная, естественная, чтобы задвигать её на задний план и долго замалчивать. Душа цветёт и поёт, будто сейчас не декабрь, а распускающийся жизнью март — Хёнджин был так же счастлив, лишь когда понял, кем хочет видеть себя в будущем. И когда получил в подарок полное коллекционное издание ‘песни льда и пламени’ в оригинале, пусть и без заключительных частей. — Иногда задумываюсь о том, что стать как Мизери — не самая плохая идея, если это касается Джорджа Мартина, — бубнит Хёнджин, кусая ноготь большого пальца. — Я скорее рожу, чем дождусь ‘ветров зимы’. — Пошли давай, Хёнджин-хён, — скулит Чонин и толкает его в спину. — Иначе мы никогда не купим подарки. — Какой же ты вредный растёшь, жуть, — Хёнджин тяжело вздыхает, но всё же идёт за племянником дальше вдоль полок со всевозможными подарочными наборами книг. — Блин… я не знаю, что Феликс любит читать… Вообще-то помнит один конкретный жанр, но это для него пока что слишком. — Я умру здесь, а папенька не сможет найти мои останки среди этого лабиринта, — обречённо говорит Чонин, оседая на ближайший пуфик. — И виной тому будешь ты, хён. — Ой, не ной и вставай, у нас много дел. Ты ещё однажды омегу встретишь, вот, тренируйся. — Нет уж, своему омеге я буду заказывать всё онлайн! Пропустив эти возмутительные слова мимо ушей и схватив Чонина за шкирку, Хёнджин тащит его к полкам с настольными играми. feelix: слушай, какой у тебя любимый цвет? Внезапное уведомление заставляет застыть на месте, из-за чего Чонин врезается в Хёнджина и что-то бурчит. А Хёнджин напряжённо думает. Феликс тоже ищет ему подарок? hwhj: лазурный. а что? feelix: узнаешь 🥰 hwhj: фу противный feelix: тоже очень скучаю по тебе 🩵 hwhj: 🤍 Улыбаясь, Хёнджин прячет телефон и с новыми силами пускается в поиски. Хёнджин обожает делать подарки гораздо больше, чем получать их. Думать о дорогих ему людях, подбирать специально для них не что-то практичное, а приятное сердцу и душе, будь то шейкер для протеина в виде неразрезанного кимпбапа для Чанбина или пластинка Джастина Бибера для Чонина, паковать, после — видеть радость в их глазах и знать, что им приятно. И Хёнджину всегда, без исключений, удаётся подобрать что-то особенное для каждого человека в своей жизни: даже для Минхо и Джисона уже найдены парные свитера с кривыми рожицами оленей и алкогольная версия в правду или действие с карточками. А для Феликса к девяти часам вечера есть половина торгового центра: новые альбомы day6 и Шуги, десять пар носков с самыми дикими принтами, худи от louis vuitton, мягкая игрушка в виде милого пениса, от которой Чонин в ужасе, термо-кружка с проявляющимся сердечком, наушники marshall и целый пакет сладостей. И ещё тысяча и одна глупая, милая мелочь. Но всё будто бы не то. — Я безнадёжен, — сокрушается Хёнджин, растирая лицо. — Феликс бросит меня, потому что я так и не понял, что ему нравится, и купил какую-то дичь. — Ты правда безнадёжен, хён, — хихикает Чонин, — но из-за того, что ты снова всадил почти все свои деньги. — Деньги — это социальный конструкт, а эмоции от подарков и вещей для меня любимого — необходимость, иначе я сойду с ума и встречу старость в дурке! — обороняется Хёнджин, обнимая три из своих десяти пузатых пакетов. — Вырастешь — поймёшь, мелочь. — Как скажешь, хён, — прыскает Чонин. — Мы с папенькой любим тебя, даже несмотря на то, что ты жертва капитализма. — Эй!.. Да, я слаб. Слаб и точно безнадёжен — уверяется Хёнджин, когда на выходе из lotte world tower находит новый ювелирный магазинчик, а в нём на Хёнджина смотрят чудесные парные кольца, двойные, чёрно-белые. Не думая и секунды, Хёнджин покупает их и чувствует, как тревога отступает. Если не игрушка в виде пениса или боксеры с гербом рейвенкло, то кольца Феликсу почти наверняка понравятся. Хёнджин надеется, что понравятся и они будут носить их вместе. А однажды, быть может… Хёнджин трясёт головой. Мысли несут его слишком далеко. Он ведь даже ещё не признался Феликсу в чувствах. Но это поправимо. Хёнджин готов. В день ‘икс’, двадцать четвёртого декабря, Хёнджин намерен перейти на новый уровень отношений с Феликсом — даже внутренние демонята неуверенности, страха и тревожности затихают, прячась в самых дальних закоулках сознания. Феликс не обидит его, даже если пока что не разделяет всю глубину чувств Хёнджина. Не убежит. Не ранит. А когда увидит новые узкие брюки, майку и алую сетку поверх неё — позовёт замуж. Ну или хотя бы потеряет дар речи от красоты и невероятности Хёнджина, папа Чонина подтверждает это и вкалывает последнюю невидимку в его пучок на макушке. — Он будет идиотом, если упустит такого шикарного альфу, Хёнджини, — с улыбкой заверяет его Чанхи. — Он тоже шикарный! — Верю-верю, — смеётся дядя. Феликс правда шикарный. Когда Хёнджин, стряхнув с себя снег, проходит за порог квартиры Феликса и видит его, весь мир, включая почти свалившихся из-за него Чанбина и Чана, исчезает. Вспоминая недавний вопрос Феликса, Хёнджин по-идиотски широко улыбается, ведь теперь его альфа — обладатель прекрасных удлинённых лазурных волос, что собраны в высокий хвост на затылке. На его волшебном лице сияют блёстки, в уголках больших глаз цвета горячего шоколада — маленькие звёздочки. Его восхитительные тонкие, но сильные ноги обтянуты брюками, а свитер в зелёно-белую полоску не скрывает ярко выраженных ключиц с бледными остатками засосов Хёнджина. — Привет, — хором произносят они и тихо смеются. Кажется, это их традиция. Поцеловав Хёнджина в щёку и шепнув на ухо о его красоте, Феликс приветствует Чана и Чанбина крепкими рукопожатиями, перетёкшими в неловкие объятия. Чан впечатлён, а Чанбин щурится — Хёнджину стоит больших усилий не рассмеяться от его очевидно подозрительного взгляда. — Я был уверен, что ты фотошопишь себя, — выдаёт Чанбин. — Волосы зачёт. — Спасибо? — неуверенно усмехается Феликс и хлопает Чанбина по бицепсу. А затем, вглядевшись в его лицо, странно улыбается. Ехидно, будто знает его самый страшный секрет — у них с Минхо местами удивительно схожая мимика. — А мы случайно нигде не встречались до этого? — Э-э, — Чанбин, будто впервые увидев Феликса, вытягивает лицо. — Н-не… кхм. Не думаю. — Уверен? — уголок губ Феликса тянется вверх, делая его лицо ещё более весёлым, хитрым. — Прям точно? — Прям точно! — вклинивается Чан, обнимая Чанбина за плечи. А Феликс почему-то веселеет ещё сильнее и будто очень старается не расхохотаться. — Классная квартира! — Спасибо. Отмахнувшись от ощущения непонимания ситуации, Хёнджин выдыхает. Первая ступень знакомства проходит неплохо — а это уже много. Дальше должно быть легче. — Проходите в гостиную, Минхо и Джисон пока заканчивают с закусками, — Феликс помогает Хёнджину поднять половину пакетов и вскидывает брови. — Только не говорите, что это всё — еда. Мы уже наготовили на целую айдол-группу. Чан, посмеиваясь, кладёт руку на плечо Феликса. — Хуже. Это подарки Хёнджина. Феликс недоумённо косится на Хёнджина, но он мастерски отвлекает его на предложение разместить пакеты под пышной искусственной елью в гостиной — Хёнджин проглатывает смех, когда понимает, что её украшения выполнены в цвет к вырвиглазным шторам. Внутренний ребёнок Хёнджина, обожающий зиму и рождество, ликует. Феликс очень постарался, придавая своей гостиной атмосферу праздника и уюта — всё цветастое, сверкающее, как Хёнджину и нравится. — Не чересчур? — шёпотом спрашивает Феликс. — Украшения, я имею в виду. — В самый раз, — с улыбкой заверяет его Хёнджин, беря в свою руку тёплую и миниатюрную, уже родную. Заветные слова рвутся наружу, но их прерывает звон со стороны кухни. — Чёрт, пойду проведаю их. Чувствуйте себя как дома! — А он и правда ничего, — Чан, пихая Хёнджина локтем, играет бровями. — Шоколадкой пахнет. — На вкус тоже ничего, знаешь ли, — поддерживая игривый тон, горделиво заявляет Хёнджин под звуки отвращения Чанбина. — Завидуй молча, Чанбин. — У меня своя шоколадка есть. — Что?.. Хёнджин не успевает ни осознать слова Чанбина, ни произнести свой вопрос до конца, когда в гостиную проходит Феликс уже в компании Джисона, Минхо и трёх огромных подносов с закусками. Несмотря на шумящие задним планом опасения Хёнджина, знакомство проходит отлично, чему в некоторой степени способствуют разлитое по узким бокалам шампанское и восхитительные в исполнении канапе с морепродуктами. Хёнджин не может перестать улыбаться, наблюдая за тем, как легко и быстро его друзья находят общий язык с друзьями Феликса и им самим. Чанбин и Минхо, кидая друг в друга идентично настороженные взгляды, говорят о готовке; Хёнджин смеётся в плечо Феликса, слушая, как они обмениваются комплиментами с совершенно каменными лицами. Чан рассказывает о том, что до тринадцати лет жил в Сиднее, и моментально переходит на английский, когда Феликс вдруг кричит ‘Aussie! Aussie! Aussie!’. Джисон хвастается своим обручальным кольцом и уже зовёт всех на их с Минхо свадьбу, а Минхо с недовольным видом затыкает его, напоминая, что даты у них так и нет — Джисон предлагает февраль, чем провоцирует новый безобидный спор со своим женихом. Феликс не выпускает Хёнджина из объятий и тайком просит его остаться с ночёвкой. Хёнджин и не думает отказать. — За Хёнджина и Феликса! — Джисон поднимает бокал в воздух. — Лучшая альфа-пара на моей памяти. Ни одни отношения Феликса мне так не нравились. — Джисон! — Минхо шлёпает своего альфу по заднице, но поддерживает тост, а за ним и все остальные. Хихикая, Феликс кладёт голову на плечо Хёнджина. Даже мыслей о переживаниях насчёт бывших Феликса не возникает. Удивительно и приятно до чёртиков. Когда разговоры становятся громче и свободнее, а Чанбин обыгрывает всех в армрестлинге, кроме Минхо — Джисон добрых пять минут орёт о том, что этот восхитительный омега — его, — Хёнджин предлагает перейти к празднованию кануна рождества и обменяться подарками. — Вообще… вообще я тебе кучу всякого купил, — смущённо признаётся Хёнджин, вертя в пальцах самый маленький из пакетов. — Но этот самый главный. Посмотри его сейчас, а то я умру от нетерпения. — Хорошо, — Феликс, забрав свой подарок, быстро достаёт коробочку, открывает и застывает. — Это… — Кольца. Парные. У меня такие же, — тараторит Хёнджин, показывая свои на правой руке. — Нравится? Горький шоколад, окутывающий Хёнджина весь вечер, уплотняется, сластит, а большие тёплые глаза будто становятся ещё ярче. Затмевают собой отблески маленьких звёздочек в свете от разноцветных гирлянд. — Безумно, — привстав на носочки, Феликс впервые за вечер целует Хёнджина в губы и сразу надевает свою пару колец. — Они очень красивые. — Как и твои волосы, — замечает Хёнджин, заправляя выбившуюся из причёски Феликса прядь за его заострённое ухо. — Мне нравится. — Я рад, но это ещё не всё, — Феликс, подмигнув, отбегает к ели, чтобы вытащить из-под неё увесистую на вид коробку. — Вот… это тебе. Когда наспех разорванная нежно-голубая обёртка валяется в ногах, а крышка снята, Хёнджин охает. — Как ты узнал? — ошарашенно глядя на Феликса, Хёнджин хлопает глазами. Он дарит ему именно тот свитер versace с дырками и растяжками, который он хотел вот уже два месяца, и солнечные очки той же марки. — У тебя в профиле висит ссылка на твой wishlist, — напоминает Феликс. У Хёнджина самый идеальный альфа. И вечер у них идеальный. Даже Минхо, изредка кидающий колкие фразочки и странно поглядывающий на Хёнджина, не портит впечатления — Хёнджин предполагает, что он, как и Чанбин, просто опекает своего лучшего друга. Правда, Чанбин по отношению к Феликсу удивительно тих и покладист. Хёнджину даже кажется, что он старается не сталкиваться с ним взглядами, но это было бы странно. Наверное, Чанбин просто понимает, что переживать ему совершенно не о чём. — Да это точно он, — выходя из туалета, Хёнджин слышит громкий шёпот Чанбина. — Клянусь! По фото сначала не понял, но сейчас я уверен. — Да знаю-знаю, я сразу его узнал, — шипит в ответ Чан. — Кого узнал? — решает вклиниться Хёнджин, подходя к друзьям. — Актёр из одной новой дорамы — мой школьный друг, — выпаливает Чан, но это расходится с показанием Чанбина, что звучит одновременно. — Бомж под домом Феликса — наш с Чаном бывший товарищ. Хёнджин выгибает бровь, складывая руки на груди. Его, может, и легко провести, но точно не таким способом. — Эй, вы где там? Идём играть в правду или действие! — слышится голос Джисона. — Мы потом к этому вернёмся, — грозит им Хёнджин, прежде чем вернуться в гостиную. Странности на этом не заканчиваются. Во время игры Хёнджин снова замечает то, с какой лёгкостью Феликс и Минхо понимают друг друга — им не нужно даже смотреть друг на друга или озвучивать фразы полностью, чтобы снова оседлать общую, отдельную ото всех, волну. И их феромоны. Они по какой-то причине выделяются среди остальных — смородины Хёнджина, лемонграсса Джисона, солёной карамели Чана и виски Чанбина — ярче. И замечает это не только он. — Слушай, Феликс, — начинает Чанбин, — а как давно вы с Минхо дружите? — С трёх лет, — отвечает за него Минхо, откидываясь на спинку дивана. — А что? — Да просто… он ведь жил в Сиднее первые восемнадцать лет, разве нет? Хёнджин мысленно шлёпает себя по лбу. Он почему-то об этом не думал. — Его папы и мои родители дружат со студенчества, плюс Феликс часто приезжал в Сеул к дедушкам. Ещё вопросы, господин сыщик? — Минхо режет взглядом, и Чанбин отступает. Просыпающиеся демонята пытаются снова захватить разум Хёнджина, но рука Феликса — его тёплого и уютного альфы — отгоняет их, обнимая Хёнджина за талию. Хёнджин концентрируется на Феликсе и игре, стараясь не думать о близости его альфы с омегой. Смеётся, когда Джисон признаётся, что в детстве мечтал жениться на Пак Джинёне. Шокируется, когда Чан рассказывает, что впервые переспал с омегой в четырнадцать, а с альфой — в пятнадцать. Гадко хихикает, когда Чанбин сдаётся и раскрывает свой самый ужасный подкат. — И что это за бедолага, которому ты предложил отсосать за конспект? — хрюкая, интересуется Джисон. — Я, — зажимая рот рукой, чтобы не загоготать, отвечает за него Хёнджин. Чанбин пытается его заткнуть, но Хёнджин уворачивается и заключает его в объятия. — У нас было странное начало дружбы. — Вот как? — Феликс, выгнув бровь, отпивает шампанское. — Я этого раньше не слышал. — К слову просто не приходилось, — Хёнджин жмёт плечами, но внутренне содрогается. А вдруг это оттолкнёт Феликса? Нужно срочно прояснить. — Это было давно, и мы никогда не переступали черту дружбы… ну то есть… была одна попытка сходить на свидание, но… Феликс прерывает его: — Тебе не нужно оправдываться, даже если бы переступали, — Феликс целует Хёнджина в щёку. Всё внутри теплеет от одной простой фразы, звучащей без подтекста и упрёка: — Я всё понимаю. С левой стороны слышится одобрительное мычание Чанбина. Кажется, Феликс проходит его замаскированную проверку, и Хёнджин этому неимоверно рад. Но теперь настаёт очередь Хёнджина кое-что узнать. — Ладно, моя очередь! — Хёнджин, осушив для смелости свой бокал, поворачивается к Феликсу. — Что у тебя за бизнес? Джисон крякает, Минхо падает на пол, бесшумно смеясь, а от Чанбина и Чана ничего не слышно — притаились в ожидании момента истины, видимо. А Феликс молчит. Слишком долго молчит. — Феликс? — А разве на карточках может быть такой вопрос? — отвечает Феликс вопросом на вопрос. Да что он скрывает? Неужели правда что-то незаконное? — А ты мне не веришь? — неумолимо наступает Хёнджин, стараясь не вестись на невинный блеск больших глаз. — Да секс-шоп у него! — уже не стесняясь заливистого смеха, сдаёт его Минхо. — У него три секс-шопа! Хёнджин не помнит, чтобы Феликс хоть раз при нём краснел и тем более так сильно, что напоминает переспелый помидор. Хёнджин не помнит, чтобы испытывал смесь облегчения и веселья такой мощи. Хёнджин не помнит, как говорить — способен лишь пялиться на неловко улыбающегося Феликса и то открывать, то закрывать рот от шока. А ведь разгадка была так близка! Теперь всё складывается по своим местам: познания в сексе и умение правильно доставлять удовольствие; таинственный склад; удивительно богатая коллекция секс-игрушек, среди которых даже есть нечто похожее на щупальца. — Ну… в общем, да. Я хотел рассказать, просто… ну… это не та информация, которую можно так просто взять и… Унюхав в его аромате нотки жжёных какао-бобов, Хёнджин смеётся и порывисто прижимает нервничающего Феликса к себе. — Слава богу, ты не извращенец! — Ты вообще видел его статуэтки и шторы? Он самый отвратительный извращенец! — Хёнджин согласен с Минхо, но это он принять точно может. Вес неозвученных вопросов моментально испаряется, а внутренний альфа Хёнджина вне себя от радости, когда понимает, что Феликс прекращает переживать в его объятиях. Дышать становится легче, но ненадолго. После ответа Хёнджина о своём самом ужасном сексуальном опыте с облизыванием его стоп в течение двух часов настаёт очередь Минхо. — У тебя есть истинный? — после вопроса Чанбина Феликс давится закуской, Джисон снова крякает, а Минхо опасно скалится. — Что? На карточке написано! — Ми… — начинает Феликс, но Минхо игнорирует его, расправляет плечи и отвечает. — Есть, — повернувшись лицом к Хёнджину, Минхо с вызовом смотрит в его глаза. Сердце уходит в пятки. — Феликс. Мир трескается за секунду. — Ли Минхо, я же просил! Вакуум, образовавшийся вокруг Хёнджина, отгораживает его от внешнего мира, не пропускает к нему ни начавшийся хаос из голосов, ни свет, ничего. Ещё одна догадка всё это время лежала прямо на поверхности, но Хёнджин не хотел её видеть — не хочет и сейчас. Он вообще ничего не хочет, кроме как спрятаться в своей небольшой квартирке и не выходить оттуда ближайший век. — Хёнджин, подожди! — голос любимого человека прорывается сквозь толстый слой защитного купола, но Хёнджин находит в себе силы запереться в ванной. — Хёнджин, пожалуйста, дай мне тебе всё объяснить. Сползая вниз по двери, Хёнджин оседает на пол и роняет лицо в ладони. Конечно. Всё не могло быть таким идеальным. — Хёнджин, я… мне жаль, правда жаль, что ты узнал об этом так. Я просил его дать мне рассказать обо всём самому и не… не так, — Феликс всхлипывает, и Хёнджину стоит больших усилий не открыть дверь, чтобы успокоить своего альфу. — Да, Минхо мой истинный, но… но это вообще ничего не меняет. Я с тобой и хочу быть только с тобой. Так нежно режет. — Почему? — хрипло, слишком тихо спрашивает Хёнджин. — Почему ты не рассказал, раз это ничего не значит? — громче спрашивает Хёнджин. — Как эта связь вообще может ничего не значить? За дверью раздаётся тихий глухой стук, будто Феликс опирается о неё лбом. — А как бы я рассказал? Привет! Ты мне очень нравишься, давай встречаться, но имей в виду, что у меня есть истинный омега, — Феликс нервно смеётся. — Эта связь дорога мне, и я очень люблю Минхо, но не… не так, — Хёнджин жмурится, чувствуя влагу на своих щеках. — Я пробовал разные способы, чтобы рассказать об этом своим партнёрам, но меня никогда в итоге не понимали. Уходили рано или поздно, решая не бороться с истинностью. Типа я сам однажды уйду. Но ведь это правда. Истинность редкая, но волшебная вещь. Шанс встретить своего того самого — один на семь миллиардов. Если встретишь, не сможешь жить без своей половинки, ведь вы идеальны друг для друга. Это все знают. — Хёнджин, я не хочу, чтобы у нас с тобой вышло так же. Прошу, дай мне нормально всё объяснить. Боль и слёзы в голосе Феликса рвут душу на части. Хёнджин меньше всего хочет быть причиной грусти своего — нет, он принадлежит другому — альфы. Кое-как поднявшись на ноги, Хёнджин приоткрывает дверь. Феликс стоит прямо перед ним, ссутулившийся и бесконечно печальный — по его веснушчатой щеке бежит крупная слезинка, и Хёнджин не может удержаться от того, чтобы стереть её большим пальцем. — Я… не сейчас, ладно? Мне нужно подумать. — Хёнджин, — Феликс выглядит так, будто хочет обнять его и никуда не выпускать, но после минуты колебаний кивает, отступая на два шага назад. В груди тянет. — Хорошо. Я подожду, сколько нужно. Только… только обязательно скажи, что ты решишь, ладно? — Ладно… Прощаются все тихо, будто за окном не сверкает рождественский снег, а занимается конец мира. Для Хёнджина всё примерно так и обстоит. Уже дома его настигает крупная истерика, с которой всеми силами пытаются совладать Чан и Чанбин. Если бы не они и их молчаливая поддержка, Хёнджин бы точно сошёл с ума или, как минимум, завалил все экзамены. Они практически живут у него, отвлекают на подготовку, заучивание материала, фильмы и разговоры ни о чём, готовят и помогают поддерживать видимость того, что всё в порядке. Даже ни единого слова о Феликсе не говорят, хотя могли бы облить его тоннами дерьма из дружеской солидарности. Хёнджин благодарен им, но не может перестать думать о Феликсе даже во время сдачи последнего экзамена. О его больших тёплых глазах, о его аромате горького шоколада, об объятиях, поцелуях, заботе, чувстве юмора и умении делать каждый день Хёнджина хотя бы чуточку краше и светлее. О том, что Хёнджин любит его. — Идём праздновать? — неуверенно предлагает Чанбин на выходе из университета. — Можем в клуб пойти или к тебе с пивом и соджу. Вымучено улыбнувшись, Хёнджин мотает головой. — Нет, я хочу отдохнуть. Но вы идите, заслужили. Хёнджин правда идёт домой после долгих заверений, что всё в норме, но по пути натыкается на один из баров, в котором они с Феликсом сидели чаще всего, и не может пройти мимо. Занимает их столик, но не выдерживает ярких картинок из недавнего прошлого, когда они вместе хохотали над детскими историями друг друга, и пересаживается за барную стойку. — Вам как обычно? — весело спрашивает бармен, а Хёнджин впервые за шесть дней позволяет себе расплакаться. Опьянение настигает быстро, а слова о несправедливости жизни и любви льются слишком легко. За два с лишним часа Хёнджин вываливает всё. Как долго принимал — до сих пор не смог до конца — свою ориентацию. Как долго он страдал от неудачных влюблённостей и отношений. Как счастлив был все три месяца с Феликсом, впервые чувствуя себя в правильном месте с правильным человеком. Как сильно хочет снова обнять его и поцеловать в каждую веснушку на аккуратном носике. — Я его так люблю, — всхлипывает Хёнджин, размазывая слёзы по барной стойке. — Но как я могу встревать между ним и его истинным? Это ведь буквально его судьба — быть с Минхо. А я кто? А я грустный гей, которому не суждено быть счастливым и любимым, — горько вздохнув, Хёнджин тянется к своей стопке соджу. — Я даже злиться на него не могу! Это ведь природа за него решила! И я не хочу вставать на пути его счастья! Ударив по столешнице, Хёнджин скулит — на безымянном пальце правой руки красуется чёрно-белое доказательство того, что Феликс не является плодом его убитого одиночеством разума. — Так скучаю по нему… — Хёнджин, — подняв затуманенный взгляд на доброго бармена и уже как два часа нового друга по имени Минги, Хёнджин икает. — Почему ты так уверен, что он выберет омегу? Он же тоже гей, как я понял из твоего рассказа. — Ну он же его истинный, — по слогам произносит Хёнджин, на каждом стуча пальцем о тёмную древесину. — Однажды он захочет нормальную семью и уйдёт к своему омеге, а я опять останусь один. — Гей захочет уйти к омеге? — Да ну как ты не понимаешь! — злится Хёнджин и, чтобы не поссориться с новым другом, засовывает в рот квадратик горького шоколада. — Это ведь природа, инстинкты и всё такое. И он сам сказал, что любит этого Минхо! Он ещё и красивый пиздец, будь я нормальным… — Ты и так нормальный, — поправляет его Минги, наливая новую порцию соджу. — Ты звучишь как Фе-еликс. Он у меня такой хоро-оший, — Хёнджин спешит запить новую волну слёз соджу и отрывисто глотает воздух. — Ты бы видел его очаровательные глазки, когда я вышел из ванной. Такой весь… такой… я его очень обидел, кажется… А как там Феликс? Он ведь наверняка переживает и ждёт ответа Хёнджина, которого нет уже практически целую неделю. Феликс ведь правда очень хороший, идеальный для Хёнджина. А ещё он очень чувствительный, в чём Хёнджин уверился после совместного просмотра какой-то сопливой дорамы, над которой Феликс разрыдался вместе с ним. — А ты ему признавался вообще? — Что? — вынырнув из сладко-горьких, совсем недавних воспоминаний, Хёнджин таращится на Минги. — Ты о чём? — Ты признавался, что любишь его? — Н-не успел… И в эту самую секунду Хёнджин принимает самое волевое решение в своей жизни. Попытаться взять своё! Даже если будет больно, даже если Феликс решит в пользу истинности и Минхо, даже если Хёнджин так и останется на всю жизнь грустным геем-неудачником, он обязан попробовать. Он пожалеет куда сильнее, если не сделает этого. Едва попадая по экрану телефона и глазами, и пальцами, Хёнджин находит закреплённый диалог с Феликсом. У него на аватаре всё ещё стоит их с Хёнджином совместное селфи. Сердце ноет, а альфа в груди требует немедленно вернуться к родному теплу, навалиться на Феликса и не отпускать. hwhj: слшай это чень важоо hwhj: я тбя лблбю hwhj: я так смлбно люлбюлю тебя hwhj: так люблью hwhj: не броспй мня пжлалцйста пртрму что я не мгу без тебя и твих очарвательных глазок и ушек и улбыбки и всего тбея hwhj: но если ято я не даалю я пойму еслеи ты захлчешб быть с мнхо он тоже хорошмй hwhj: но я так силбно тея люблю hwhj: 😭💔🥹😭🩵🤍❤️‍🔥❤️‍🩹😢😭💖💕 hwhj: а ещё я хоау чтобы ты звбал меня жинне hwhj: джинни hwhj: думаю это будет звуать сккси твоим эжим сккси гоосом 😮‍💨😮‍💨😮‍💨 Когда Хёнджин допивает ещё одну стопку соджу, на телефон приходит уведомление. feelix: Хёнджин, где ты? Кинь адрес, я заберу тебя — М-мой сладкий скоро заберёт меня, — хихикая, хвастается Хёнджин, прежде чем провалиться в небытие. Во сне хорошо. Там он снова нежится в постели Феликса, что пропитана их феромонами, и крепко обнимает его. Там он снова чувствует трепетные поглаживания на своей спине и лёгкие поцелуи в макушку. Там он снова слышит тихое хихиканье и самое любимое ‘доброе утро, пьянь’ более низким, чем обычно, голосом. Там очень хорошо. Хёнджин вжимается в тёплую, почти горячую грудь, целует мягкую кожу без единого волоска и вдыхает горечь шоколада. Вот бы никогда не просыпаться. — Жинне, подъём, ты мне всю грудь обслюнявил, — смеётся Феликс из снов, тормоша его за плечи. — Ещё пять минуточек, — бубнит Хёнджин. А затем широко распахивает глаза. Щипает себя за бедро. Шлёпает по своей щеке трижды. Но Феликс, что лежит прямо под ним и весело улыбается, никуда не исчезает. Смотрит на Хёнджина, обнимая и гладя по лицу. — Ф-Феликс? — неверяще спрашивает Хёнджин. — Что? Как? Ты? Как я тут оказался? — У-у, кажется, кто-то вчера настолько, — Феликс, посмеиваясь, выделяет последнее слово, — напился, — Хёнджин хлопает глазами, ничего не понимая, пока Феликс тянется к прикроватной тумбочке за таблетками и стаканом воды. — Держи, думаю, сейчас это тебе ой как нужно. Хёнджин медленно садится на кровати и тут же об этом жалеет: голова, звеня, тяжелеет, тошнота за секунду подступает к горлу, тело ломит, а во рту будто нагадило десять котят. — Пей медленнее, — продолжает веселиться Феликс, наблюдая за жадно глотающим воду Хёнджином. — Какой же ты у меня дурак… но я тебя тоже очень сильно люблю, Джинни. — Почему это дурак? — ворчит Хёнджин. — Хм, дай-ка подумать, — Феликс улыбается шире, устраиваясь прямо напротив Хёнджина. — Мой любимый горе-альфа напился один и рассказал бармену всю историю жизни, а потом чуть не заблевал всю мою тачку, — Хёнджин морщится, пряча лицо в ладонях. — Да ладно тебе, с кем не бывает, — уже откровенно хохочет Феликс, прижимая Хёнджина к своей обнажённой груди. Непонятно, это таблетки уже начинают действовать или феромон Феликса, но Хёнджину становится легче. — Джинни… послушай меня сейчас очень внимательно, ладно? Сжавшись внутри, Хёнджин осторожно смотрит в возмутительно свежее лицо Феликса и медленно кивает. Что бы он ни сказал, Хёнджин очень постарается принять любой исход. Кроме отношений на троих или, не дай бог, четверых. К такому Хёнджин не готов. — Я правда люблю Минхо. Люблю так, как никогда не смогу полюбить тебя, — закусив губу, Хёнджин ещё раз кивает. Другого ждать было нельзя. — Потому что он часть меня, как мой родной брат или даже больше… Мой соулмэйт, понимаешь? — Феликс берёт начинающее гореть от подступающих слёз лицо Хёнджина в свои небольшие ладони и мягко улыбается. — Хорошо, я понял, давай с другой стороны попробуем. Ты ведь любишь Чанбина? Так, как не сможешь полюбить меня? И в этот момент Хёнджин, кажется, начинает всё действительно понимать. — Потому что он твой лучший друг и тоже, думаю, часть твоего сердца. Но ведь там есть местечко и для меня? Не местечко, а целые почётные апартаменты размером с голубой дом. Или вся планета земля. Или вселенная. — Есть… — И у меня для тебя есть. Ты уже там, — Феликс прислоняется своим лбом ко лбу Хёнджина. — И я уже дважды сказал тебе, что тоже люблю тебя. Но могу и ещё раз, если надо. Мир, тусклый, потрескавшийся и болезненный, вмиг обретает все ушедшие краски, звуки, запахи и вкусы, заново склеивается. Феликс, его идеальный альфа, тёплый, заботливый и самый очаровательный человек, тоже его любит! Хёнджин всхлипывает, не выдерживая напора счастья внутри себя и вокруг, заваливая Феликса на матрас и осыпая его улыбающееся лицо поцелуями. Страх быть отвергнутым, демонята тревоги и неуверенности разбегаются в ужасе от света его альфы. Который тоже любит Хёнджина. Хёнджин снова чувствует себя на своём месте со своим человеком. Взаимность так сладка на вкус. — Погоди… — резко осев, Хёнджин напряжённо думает. — В смысле ‘тоже’? — В телефон загляни, — подмигивает ему Феликс, прежде чем залиться хохотом при виде ужаснувшегося Хёнджина. — Какой кошмар, — шепчет он, листая свои пьяные сообщения. — Я же хотел романтично! — А мне и так нравится… только больше не напивайся до такого состояния один, договорились? Хёнджин забывает о стыде, когда замечает на руке Феликса их парные кольца. Пусть немного позорно, неловко, до нервного смеха нелепо, но Хёнджин принимает и это. Потому что пока Феликс обнимает его, целует в плечи, нос, щёки и волосы. Всё на своих местах, правильно, естественно. Хёнджин счастлив, ведь у них всё правда серьёзно и взаимно.