***
Поздно ночью не в силах заснуть, Цзюй Фань поймал себя на мысли, что стал рассматривать недостатки Инь Цзинхуаня в качестве своего парня. И конечно же дошло до того, что он стал сравнивать Инь Цзинхуаня с Жу Чуном. Во-первых, они с Жу Чуном были примерно одного роста и одной комплекции, и Цзюй Фань не чувствовал себя рядом с ним слишком высоким, а вот Инь Цзинхуань был на полголовы ниже самого Цзюй Фаня и часто сутулился, из-за чего казался ещё ниже. Где-то в недрах своих розовых мечтаний Цзюй Фань надеялся на то, что когда-нибудь его партнёр будет выше него самого, ведь подниматься на цыпочках, чтобы поцеловать своего парня казалось Цзюй Фаню невероятно романтично. А вот для того, чтобы поцеловать Инь Цзинхуаня, ему бы пришлось непременно согнуться в три прогибели и при мысли об этом у него тут же сильно заныла шея, хотя он ещё никуда не наклонялся. По правде говоря, Цзюй Фань, сам будучи высокой шпалой, уже давным-давно потерял всякую надежду найти себе парня намного выше, но его глупое воображение рисовало красавца хотя бы примерно одного с ним роста. Что ж, рост Инь Цзинхуаня был явным недостатком и стоило ему об этом подумать, как в голове голосом Жу Чуна тут же прозвучало: «В твоём-то возрасте ты ещё и выбирать вздумал?» А потом где-то там появился голос Инь Цзинхуаня с лёгкой хрипотцой, который как бы ненароком добавил: «Мерзкий жучара был одного роста с тобой и что из этого вышло?» Цзюй Фань зажмурил глаза и сделал дыхательную практику, но даже она не помогла ему успокоиться, поэтому ближе к утру он обнаружил себя за письменным столом с чётким осознанием того, что он должен сделать. Цзюй Фань достал чистый лист бумаги и сверху написал имя Инь Цзинхуаня теми иероглифами, которыми, как он предполагал, пишется имя парня, после чего жирной линией разделил лист бумаги пополам и начал записывать его недостатки и достоинства. Недостатков было много, начиная от огромной разницы в возрасте и заканчивая тем, что Инь Цзинхуань не умел ни читать ни писать, а следовательно с ним нельзя будет переписываться и даже обсудить понравившуюся книгу, хотя воображение тут же подсказало Цзюй Фаню, что ему можно пересказать сюжет, или, на худой конец, прочитать книгу вслух, и тогда у Инь Цзинхуаня непременно найдутся тысяча и один комментарий насчёт того, как глупо ведут себя главные герои и, конечно же, очень много матерных слов. К слову, про неподобающую речь. Это тоже можно было отнести к недостаткам. — А если попытаться обучить его письменности? — пробубнил себя под нос Цзюй Фань и тут же отмёл эту идею. Наверняка Инь Цзинхуань к каждому выученному иероглифу придумает матерное слово и к концу обучения сам Цзюй Фань будет разговаривать как матёрый пьяница. — Выпивает ли он? — задался вопросом Цзюй Фань. Вот Жу Чун часто любил выпивать и даже хвастался тем, что у него хорошая выдержка, а вот самому Цзюй Фаню это занятие совсем не прельщало. Выдержка у него, конечно же, тоже имелась, но каждый раз после того, как он выпивал, ночью ему снились кошмары, от которых он просыпался в холодном поту и потом до самого утра не мог заснуть обратно, поэтому выпивать ему не особо нравилось, но если его партнёру это нравилось, то Цзюй Фань был готов с этим мириться. А вот с чем мириться он не был готов, так это с курением. Инь Цзинхуань курил непрерывно, даже приходилось его просить прекратить это дело, ведь едкий дым норовил чуть ли не задушить Цзюй Фаня, и как не вовремя при записи этого недостатка вспомнились слова Инь Цзинхуаня, когда тот обещал бросить курить ради него. Цзюй Фань не хотел этого признавать, но звучало это очень романтично. Вот Жу Чун, например, никогда не делал ничего ради него, лишь только ради себя. Себе во благо и ничего лишнего. Цзюй Фань очень долго этого не замечал, ведь был влюблён слишком сильно и считал, что именно так и должен поступать каждый. Каждый, только не он. «Готовность пойти на уступки.» — было первым, что Цзюй Фань записал в качестве достоинств Инь Цзинхуаня. Ему стало как-то обидно, что он стал рассматривать только недостатки парня и решил, что он того заслуживает, хотя тот помог ему, когда Цзюй Фань оказался в беде. Не потребовал денег и не стал шантажировать, хотя точно мог бы это сделать с лёгкостью. Инь Цзинхуань прислушивался к его желаниям, был готов меняться, у него была обворожительная ямочка на щеке и способность разрешать любые проблемы Цзюй Фаня в мгновение ока. Притворяясь его парнем, он заботился о нём больше, чем заботился его настоящий парень на протяжении шести лет. Записав это на бумаге, Цзюй Фань с удивлением обнаружил, что теперь недостатков и достоинств стало равное количество. — Кто же победил? Недостатки или достоинства? — задумчиво проговорил Цзюй Фань. Он думал, думал, а потом пришёл к выводу, что он не записал ещё одно очень важное достоинство. Строчка, которая гласила «смазливый» вышла победительницей в этой схватке, обеспечив достоинствам Инь Цзинхуаня оглушительную победу. Да-да, с первыми лучами солнца Цзюй Фань понял, что несмотря на все недостатки, он считает Инь Цзинхуаня привлекательным, а всё потому, что у того и правда было симпатичное лицо, сохранившее некую детскую припухлость, которая, в совокупности с кривой ухмылкой и хитрым взглядом раскосых глаз, делала Инь Цзинхуаня довольно привлекательным парнем. Отложив кисть в сторону, Цзюй Фань тяжело вздохнул. Оглядев то, чем он занимался ночью, он пришёл к выводу, что скорее всего из-за внезапной бессонницы растерял последние остатки своего разума, но будучи человеком ответственным и всегда доводящим дело до конца, Цзюй Фань вновь взял в руки кисть и провел горизонтальную линию под всеми достоинствами и недостатками решив, что непременно нужно написать основной вывод, к которому он пришёл. «Смазливый коротышка.» — было тем самым выводом.ГЛАВА 5。
28 июня 2024 г. в 19:40
— Ты пиздец какой красивый, Фань-гэ!
Тем утром Инь Цзинхуань проснулся с чётким осознанием того, что не прочь по-настоящему замутить с Фань-гэ, даже несмотря на то, что у самого Фань-гэ между ног болталось то же самое, что и у него самого — член. Но даже он не был помехой тем неожиданным чувствам, что внезапно появились у Инь Цзинхуаня, и не зная, как помягче начать покорение этих вершин неописуемой красоты, он пришёл к выводу, что нужно по старинке начать с комплиментов.
Выйдя вечером из своей лавки и увидев напротив Инь Цзинхуаня, который как обычно ждал, чтобы проводить его до дома, Цзюй Фань широко улыбнулся, но стоило ему услышать весьма неожиданные слова, его улыбка тут же померкла.
— Инь Цзинхуань, позвольте уточнить, это был комплимент в мой адрес? — спросил Цзюй Фань, поскольку не знал, как реагировать на такое.
— Он самый! — очаровательно улыбаясь, выдал Инь Цзинхуань и выпятил вперёд грудь, дабы показаться крупнее.
— Что ж, тогда благодарю Вас, — мягко ответил Цзюй Фань и коротко кивнув, медленным шагом направился к своему дому.
Вмиг поравнявшийся с ним Инь Цзинхуань судорожно пытался вспомнить, какие ещё слова нужно сказать, чтобы привлечь к себе внимание, но нужные слова не вспоминались, а дом Фань-гэ был всё ближе, поэтому он, не в силах больше ждать, внезапно выпалил:
— Фань-гэ, давай мутить?
— Что, простите? — недоуменно на него глядя, спросил Цзюй Фань, который не до конца понял смысл слов, что изрёк Инь Цзинхуань.
— Да что тут непонятного? Мне как-то надоело притворяться твоим парнем, я хочу им стать по-настоящему, поэтому и предлагаю встречаться!
Сказать, что Цзюй Фань был удивлён, это ничего не сказать. Он-то надеялся, что вскоре избавится от своего надоедливого бывшего, пока Инь Цзинхуань прекрасно играл роль нынешнего его парня, а оказалось, что тот намерен заявить на него свои права.
— Мы ведь совсем друг друга не знаем! — выпалил Цзюй Фань первое, что пришло на ум.
— Так походу дела и узнаем, — тут же нашёлся с ответом Инь Цзинхуань.
— Так не должно быть! Мы с Жу Чуном начали встречаться спустя три года после нашего знакомства.
— Ну и что из этого получилось? Полная хуйня! — недовольно воскликнул Инь Цзинхуань и Цзюй Фань согласился бы, если бы не одно но.
— Вы слишком молоды и между нами огромная разница в возрасте. Целых десять лет. Ещё немного, и я мог бы годиться Вам в отцы…
— Если тебе такое по нраву, то я могу называть тебя папочкой, — заговорщицким тоном шепнул Цзюй Фаню на ухо Инь Цзинхуань. — Но только наедине!
— Господин Инь Цзинхуань! — задыхаясь от возмущения, воскликнул Цзюй Фань.
— Ладно. Если не хочешь, то так и скажи, — от души рассмеявшись, ответил Инь Цзинхуань. — Учти, что любое твоё желание возможно, стоит только правильно меня об этом попросить.
— Я хочу, чтобы Вы перестали говорить такие вещи, а ещё, чтобы мы с Вами забыли этот разговор! — тут же выпалил Цзюй Фань, на что его спутник лишь недовольно поморщился.
— Всё что угодно, кроме этого. Я настырный парень и обычно добиваюсь своего, так что тебе, Фань-гэ, не удастся легко от меня избавиться.
— Десять! Лет! Разницы! — по слогам произнёс Цзюй Фань, пристально глядя на Инь Цзинхуаня.
— Слышал поговорку? Старая корова ест молодую траву! Она про нас с тобой. Меня лично десять лет разницы в возрасте ни капельки не смущают и тебя не должны. Ты, наоборот, должен гордиться, что твои не совсем уж и свежие телеса смогли привлечь такого молодого парня, как я.
— Ещё немного и я обижусь, — хмуро на него глядя, сказал Цзюй Фань.
— Ты не обижайся, это я просто так, к слову. Пытаюсь донести до тебя, что разница в возрасте не имеет никакого значения. И вообще ничего не имеет значения, когда кто-то кому-то нравится. Я, честно признаюсь, опыта в таких делах совершенно не имею, но зато ты у нас очень опытный, и по ходу дела меня направишь и скажешь, как надо. Я готов учиться и прислушиваться к твоим словам, делать так, как тебе нравится и иногда даже идти на уступки. Хех, уступки — это сложное слово, я его недавно выучил и не думал, что оно когда-либо пригодится. В общем, как говорит наш повар, «ты не узнаешь, пока не попробуешь», вот и я хочу тебе об этом сказать. Ты не знаешь, что у нас с тобой получится, пока не попробуем.
— Нет! — сразу же ответил Цзюй Фань, обрадовавшись тому, что вдалеке уже стал виднеться его дом, до куда при желании можно было быстро добежать и спрятаться.
— Ну же, Фань-гэ, не отказывай мне так сразу. Обещай подумать, а? Я не тороплю тебе с ответом, у меня полно времени, ведь будучи очень молодым, я готов ждать столько, сколько потребуется.
— Я думаю, что лучше отказать сейчас, чем дать Вам пустые надежды, — сказал Цзюй Фань и быстрым шагом направился к своему дому, а Инь Цзинхуань последовал за ним.
— Скажи хотя бы одну причину своего отказа! — громко попросил он.
Эту фразу он услышал от одной парочки, что ссорилась прямо посреди их трактира и решил её повторить, дабы показаться умным перед Фань-гэ.
— Вы курите и меня это раздражает, — Цзюй Фань сказал первое, что пришло на ум, вдруг вспомнив, как несколько раз морщился от едкого дыма, что исходил от курительной трубки, которой любил баловаться Инь Цзинхуань.
— Ну… Ради тебя я мог бы и бросить… — как бы невзначай проронил тот, а Цзюй Фань, не дожидаясь, что же тот ещё ему скажет, сорвался на бег к спасительной безопасности, что ждала его за воротами дома, но стоило ему остановиться и протянуть ключи, чтобы отпереть ворота дома, как Инь Цзинхуань тут же преградил ему путь.
— Фань-гэ… Не бойся меня, пожалуйста, — как-то жалобно протянул он.
— Я и не боюсь, — уверенно сказал Цзюй Фань.
— Тогда чего удрал?
— Забеспокоился, что отнимаю у Вас много времени и решил быстрее зайти в дом.
— Фань-гэ… Ты это… Подумай насчет моего предложения. Я правда буду хорошим…
— Хорошо… Я обещаю подумать, — слегка нервно оглядываясь по сторонам, сказал Цзюй Фань.
— Учти, я готов ждать сколько надо будет, и не волнуйся, я не собираюсь каждый день тебе об этом напоминать. Договоримся так: если ты когда-либо поймёшь, что согласен быть моим парнем, то начнёшь обращаться ко мне на ты. Я тогда сразу пойму, что вот оно — ты уже созрел. Ты наверняка ни за что в жизни не начнёшь просто так ко мне обращаться по-простому. Это для тебя наверняка будет тем ещё потрясением, поэтому давай это станет нашим условным знаком.
— Если Вы того желаете, то пусть будет по-Вашему, — коротко кивнув, согласился Цзюй Фань.
— Ладно тогда. Давай, до встречи, — махнув ему на прощание рукой, Инь Цзинхуань не сдержался и послал воздушный поцелуй, после чего быстрым шагом направился прочь, оставив Цзюй Фаня в полном недоумении.