У самого синего моря

Выдался день свободный от дел. Хоть и конец августа, но было очень жарко. Рокотов, зашёл к Елагиной, сразу в кабинет. Помнил, что под окнами её работы стоять не следует. Поговорив о рабочих моментах, Иван неожиданно предложил ей: — Свет, может, прогуляемся у моря? Освежимся. Знаю одно место красивое, тихое. Что скажешь? — Погулять… Погулять можно. — улыбнулась девушка в ответ. Служебная машина, её глаза с интересом смотрят то на Ивана за рулём, то на открывающийся из окошка вид — на ровную гладь Чёрного моря, на его волны и ленту берега. Вьются стайки чаек покрикивая и планируя вокруг сине-зелёных волн. Травы клонятся к земле от гуляющего вольного ветра. Рокотов привёз её на тихий песчаный пляж. Под сапогами мягко мнётся песок, бриз дует тепло, развивая кудри под беретом. Подойдя к самой кромке воды, Света подставила лицо этим колючим солёным брызгам и наслаждалась шумом волн. За спиной по песку тоже прогуливался Рокотов. Привычно держа руки за спиной. Но взгляд его не сходил с Елагиной, которая совсем как девочка стояла, щурилась на солнце прикрывая глаза ладошкой и улыбалась. Ей здесь нравится, это очевидно. Иван и сам невольно стал улыбаться. Походя вокруг неё, постояв рядом и поглядев на море, Рокотов неожиданно предложил Свете совсем уж необычное — научиться плавать. — Нет-нет-нет! В это твоё море я — ни ногой! — упиралась Светка отшагнув назад к сухому песку. — Ну там ничего страшного же нет! — Нет, Ваня, я не пойду… Только ножки могу помочить, но купаться — ни за что! Нет-нет, даже не думай!.. — Светка, да плавать это не сложно совсем! Ты не бойся… — Буду! — шагала она спиной вперёд и продолжала настаивать, глаза её сделались какими-то детскими. — Ну я же рядом. — неотступно шёл он за ней. И оказавшись всего лишь в шаге от него, Света почувствовала, как крепко, но без грубости, он взялся за её ладони. — Я буду рядом и никуда тебя не отпущу. — стоя близко к ней и глядя с высоты своих почти ста девяноста произнёс он. — Я буду держать тебя крепко-крепко. Никакая волна не сможет разжать моих рук. Елагина посмотрела снизу вверх на мужчину. Почему-то она ему верила. Она вздохнула. — Ладно. Давай попробуем. Да, она согласилась, но вновь внутри запереживала те Светлана, которая постоянно одёргивала её от мыслей об Иване напоминая о прошлом, напоминая о бывших, но взяла верх та Светка, которая три года тянулась к нему, ведь Ваня был тот самый, ведь он та самая недостающая деталь в её жизни, он её кислород. Рокотов отвернулся и отошёл в сторону, когда Светлана принялась смущённо снимать форму, уйдя к большим камням. Но Иван даже не подумал шагнуть в её сторону. Светлана, всё ещё жутко смущаясь, вышла из «укрытия», она осталась только в белье. А Рокотов уже успел снять свою форму. Света стояла и наблюдая за его шагами чуть издалека, даже залюбовалась тем, как красив телом был Иван — очень сильный, стройный, подтянутый, под кожей перекатывались скульптурные мышцы. Даже красивее чем тогда, когда она увидела его склонившегося над ней. Он напоминал греческого атлета. Но вот на спине, когда он зашагал к морю зовя её за собой, она заметила те самые шрамы белеющие на бронзовом загаре его крепкой спины. Напоминание о том самом дне сентября сорок первого. На диком, уединенном пляже было жарко. Белый диск солнца висел высоко. Рокотов учил Свету не бояться воды, брызгов и глубины, всё время придерживал её. Вначале Света в самом деле не боялась, постепенно заходя в синие волны, но сразу пугалась, как только под ногами исчезало дно, отчаянно хваталась за руки и плечи Ивана, когда ей казалось, что она опять тонет. Рокотов всё смеялась и повторял, что бы не боялась, что он держит её. Света постепенно привыкла к воде, к глубине, даже начинала плавать, недалеко, пуская тысячи брызгов вокруг себя, потому что всё равно боялась. И не выпускала из поля зрения Рокотова. Он здесь был её единственная надежда на спасение. В один момент, когда Света сказала, что всё — она устала, они вышли туда, где было не очень глубоко. Иван глядя на то, как вышагивала рассекая блестящую воду Света неудержался — брызнул ладошкой воду на её спину. Снова её высокий голос, она подскакивает и в довольно улыбающееся лицо Рокотова тоже летят брызги. Над водой стал разносится смех, плескались и пенились волны разбиваемые ладошками. То убегая, то догоняя друг друга тут совсем как дети дурачились подполковник и майор юстиции, прокурор и следователь. Света взвизгивала как девочка от казавшихся ледяными капель. И особенно сильно брызнула безумно радуясь тому, что Ваня не увернулся и снова волосы топорщились мокрым полуседым ёжиком. Рокотов смахнув с глаз капли, с возгласом: «Ах вот так!», поймал её хохочущую за пояс и… Они замерли. Рокотов увидел её зелёные глаза особенно блестящие сквозь морские капли на этом южном солнце, увидел её намокший волос растрепавшийся за это время. Света улыбалась и не сводила с него своего морского взгляда. Он обнимал её впервые очень-очень нежно, а Света это чувствовала. И чувствовала рядом с собой то, как часто стучало его сердце, ощущала его чуть сбивчивое дыхание (как и у неё самой), его горячее тело, как его сильные руки обняли её. И увидела нежный взгляд Ивана, и он вправду её не отпускал, он был рядом. Несколько секунд они смотрели друг на друга стоя по пояс в воде. На них спокойно накатывались волны, словно подталкивая друг к другу и смывая последнюю робость. — Русалочка ты моя! — раплывается тихий и самый настоящий влюбленный шёпот Ивана и… И Рокотов потянулся к ней и коснулся её губ. Он целовал её, а она ответила ему тем же вытянувшись на носочках и оплетая руками его шею. Поцелуй любви. И обретённой настоящей жизни.

***

На бархате ночного неба рука Создателя расплескала Млечный путь и рассыпала бесчисленное множество блестящих крупинок звёзд. Песок до сих пор горячий. И неизменно колыбельной шумели морские волны с белыми барашками на гребнях. Где-то в поле пели сверчки и цикады. Они наедине друг с другом. На том самом пляже, где он научил её плавать. Света лежала на его крепком плече и то на звезды безмятежно посмотрит, то оборачивается к Ване и посмотрит в его бездонные тёплые глаза наслаждаясь ими. Никогда не думала, что может быть настолько спокойно и хорошо. Что можно в самом деле расслабиться и забыть обо всех бедах. Будут самые искренние, настоящие объятия. И поцелуи на руках. Кончик её указательного медленно очертил его профиль. Если бы она умела рисовать то все картины свои написала бы только о нём. Он обнимает её плечи, плавно поглаживая их, проводя по ровной колонне спины. Потом сквозь пальцы пропускает волны её волос. И снова и снова целует эти плечи, тонкие ключицы, румяные щёки. А потом снова забывает как дышать, когда касается её губ. — У наших детей будет самое красивое отчество. — шепчет Света прижавшись к его груди и слушая мелодию его искренне любящего сердца. И Ваня снова улыбается. Широко, счастливо. — У них будет самая прекрасная мама. — слышит Света в ответ вместе с тем, как нежнее стали его объятия и взгляд его не сходил с её лица. Здесь им никто и ничто больше не мешало. Никто и ничто не могло разлучить. Они лежали на горячем песке глядя на огромный мерцаюший купол неба с чувством, что каждый нашёл после долгих скинтаний по безбрежному, кошмарно бушующем океану жизни свою уютную, тихую гавань, свой душевный причал.