Я рядом, или как променять Флаффтобер на Райтобер

10Полуденница Стог сена, как целый мир, в котором так приятно быть иголкой и палящее солнце, едва проникающее сквозь толщу скошенного, только дополняло это благостное ощущение. Да солома кололась, а запах будил аппетит, но ничто не могло помешать их полуденному привалу после ночи долгого перехода. Крис быстро свил гнездо в теньке жердин, державших стог и было приготовился уснуть сном праведника, да только товарищ отчего-то не ложился, хотя пол дороги нёс его — глупую хромоножку на спине. Гноившийся волдырь на ноге саднил куда меньше чем сердце. Крис не сводил глаз с друга. Тот, сидя на шинели, напряжённо вглядывался через щели зелёного стога в золотое поле, его как будто сковали путы плена и накрыла тень войны, от которой они так успешно удирали. В серых глазах Краса рождался и умирал страх. — Дядь, ты чего? — Крис уставился в ту же точку, что и дезертир. Посреди поля торчала палка с перекладиной на которой словно имперский штандарт реяла рваная рубаха. — Приманка для полуденницы… — прошептал Крас и, заметив удивление в глазах товарища, серьёзно пояснил: — Баба страшная с серпом, седая… — Как ты? — заморгал Крис, пытаясь разрядить обстановку своей широкой, пускай и усталой, но улыбкой. Однако дезертир не выдохнул, продолжил глядеть в одну точку, сосредоточенно сжимая и разжимая руку на рукоятке штыка. — Ну баба и баба! Подумаешь, у тебя ружьё есть! — с тенью осуждения и насмешки бросил Крис и, вернувшись в гнездо, закутался в шкуру. Уснуть не получилось. Нельзя быть спокойным, когда рядом кому-то очень страшно. — Расскажи, дядь… Крас, вздохнув, потёр посеревшие от недосыпа веки и сказал: — Словяне, соседний с моей Дакией народ, верят что в полдень мир тьмы и света соприкасается и в полях появляется дух полуденницы, она дитя солнца и покровительница плодородия, если она увидит кого-то в поле пока солнце в зените — отсечёт голову своей косой или серпом… Крис задумчиво уставился на развевающуюся на ветру рубаху, просто представил рядом с ним седую страшную женщину с окровавленным серпом. Страшновато, но не более. Не страшнее самого Краса, с его страшным покрасневшим взглядом. «Ну чисто альбинид, а не дак!» Он скользнул глазами по ружью, по сути против нечисти оно было бесполезно. — Я не верю в эти глупости, — вдруг признался дезертир и, прыснув, с оттягом бросил: — Но так хочется чтобы она существовала, чтобы в полдень в полях было тихо и никто не думал разворачивать колонны пехоты и батареи артиллерии, чтобы полководцы Янши и Вайси прекратили кровавую бойню… — Говорят в полдень, когда исчезают тени, по полям, где раньше был лес, ходит хранительница Вальдина и плачет, готовя почву для новых непролазных дубрав, где сгинут все воины… — задумчиво прошептал Крис и, сбросив хмурость, оскалился и добавил: — А в Толлер-Вальдтаг из Берёнхёля вернётся с вольхоподобной дружиной воевода Держий и больше не будет никаких войн, только лес и покой… — Хотелось бы, — наконец улыбнулся Крас и, заглянув в зелёные глаза Криса, весело уронил: — Меня устроит и такой апокалипсис! Тогда и полуденница не нужна, раз все войны кончаться… — Ага, дядь! — закивал Крис и едва успел поймать голову друга, тот совершенно внезапно пошатнулся и упал ему на плечо. Уставшие глаза скрылись за веками, напряжённое дыхание успокоилось. Он уснул. Радость. Теперь было не зачем бояться и беспокоится. Бродяжка аккуратно положил голову друга себе на колени и облокотившись на жердь бросил небрежный взгляд в сторону пугала. — Клянусь лесом, продолжишь пугать его, убью! — выплюнул Крис и, рассмеявшись, тоже прикрыл глаза. Тени исчезли. Мир злой соприкоснулся с миром добрым, а их стог был между этим словно цитадель, словно святая дубрава, в которую не осмелилась бы заглянуть никакая Полуденница.