***
– А не слишком много на три дня? – Алан крутил в руках картонную упаковку презервативов. – По-моему, ты меня переоцениваешь. Нил фыркнул. На три дня этого вполне может оказаться мало. – Не на три дня. У презервативов срок годности несколько лет. Пригодятся. Алан закатил глаза. Какой толк от нескольких лет, если течка начнётся намного раньше? А после неё омеге уже не позволят быть верхним. Деньги на ветер. – А что насчёт сегодня? – Широко улыбнулся Нил и забрал пачку из рук мужа. – Весь день свободен... Альфа прижал мужа к холодильнику и, пристально глядя в голубые глаза, забрался рукой под свитер омеги. – Необязательно каждый раз спрашивать. – Усмехнулся Алан. Сколько бы времени не прошло, но Нил даже без слов умудрялся спрашивать "можно?" или "уверен?" Взглядом, осторожными не смелыми прикосновениями. – Я на всё согласен. – Обязательно, – вздохнул Нил, гладя кожу под свитером. – Я хочу быть уверен, что ты хочешь. – Хочу. Идём уже. Не здесь же этим заниматься... – Омега оглянул кухню. Как бы сильно не было возбуждение, но кровать в спальне всё ещё казалась более удобным местом, чем твёрдая каменная столешница. – А почему нет? – Усмехнулся альфа. – На столе вполне себе удобно... – Извращенец...***
Нил впервые в жизни наслаждался собственной беспомощностью. Не стоило шутить о том, что у Алана не получается быть грубым в постели... Омега быстро учился, будто старался наверстать всё, что упустил за годы одиночества. Алан без особого труда завёл руки мужа ему за спину и теперь удерживал оба запястья, время от времени притягивая к себе так, что Нил на несколько мгновений отрывался от кровати и вновь падал на неё грудью, когда омега позволял расслабиться. Альфа на пробу дёрнул руки в стороны, но вырваться не получалось, Алан держал слишком крепко, а после попытки сжал запястья ещё сильнее, до боли. Синяки точно останутся... Нил внезапно поймал себя на мысли о том, с удовольствием согласился бы на связывание. Наручники, наножники, верёвки, ошейник... Что угодно. Алан и без этого легко удерживал мужа на месте, но от одной мысли о верёвках на лодыжках и запястьях, невозможности свести ноги, оказаться в чужой власти... От одной мысли по позвоночнику пробегали мурашки. Но не от страха, от предвкушения. С Дэвидом было совсем по-другому. С ним было страшно и от этого приятно: адреналин зашкаливал как при прыжке с парашютом, а когда всё заканчивалось, наступала эйфория. Не секс, а адреналиновая зависимость. Даже в те первые месяцы, когда Дэвид ещё играл роль влюблённого, его невозможно было не бояться. Невозможно не бояться человека, который не остановится, пока не получит удовольствие несмотря ни на что; он нередко зажимал любовнику рот ладонью, а потом оправдывался, что не мог понять, что тому было больно. Всё он прекрасно понимал, но в розовых очках Нил не видел его вранья — не хотел видеть. С Аланом было совсем иначе, не было и тени страха. Физически Нил ничего не мог бы сделать: вырваться из рук омеги не получится, тем более в такой позе, сопротивляться бессмысленно. Но это не пугало, сила Алана скорее возбуждала, и Нил наконец понимал, почему. Достаточно всего одного слова, чтобы омега остановился. В этом альфа доверял мужу даже больше, чем себе. Нил затрясся и закусил губу. С каждым сильным глубоким толчком тело словно прошибал заряд тока. От оргазма — или от собственного черезчур громкого стона — заложило уши. Алан отпустил руки мужа, и тот бессильно рухнул на кровать, мягкий и податливый как тряпичная кукла. – Беру... слова назад, – с трудом выговорил альфа, перевернувшись на спину. – Ты умеешь быть грубым. И куда так быстро исчез неопытный девственник, который обходился с мужем, как с хрустальной вазой и испуганно замирал, думая, что сделал больно? Закрадывались сомнения, что и насчёт такого сексуального опыта Алан безбожно лгал. Или та единственная девушка, с которой он спал, успела его многому научить. Пытаясь отдышаться, Нил вспоминал конец первого курса, когда страх перед каждым посторонним альфой притупится, и секса стало хотеться не только в гон. Первые два гона Нил уже толком и не помнил — где, как, с кем, все детали выветрились из памяти за ненадобностью. А вот первые несколько раз после гона очень хотелось забыть, но никак не получалось. Неловко, быстро, неумело. Ни один из тех парней после одной ночи не соглашался встретиться снова, и Нил их отлично понимал — он бы и сам не согласился бы такое повторить. Чтобы наловчиться доставлять партнёру удовольствие ушло несколько месяцев, а Алану потребовалось, по сути, всего два дня и те не подряд. – А я говорил, что занятия спортом тебе не помешают, – усмехнулся омега. – Всего два раза, а ты уже выдохся. – Согласен совмещать. Днём спорт, ночью секс... Алан выбросил презерватив в корзину под столом — для этого она здесь и стояла со времён переезда Нила. Точить карандаши или выкидывать ненужные бумаги приходилось намного реже. Презерватив мелькнул перед глазами ненадолго, но Нилу хватило и этого, чтобы заметить, что накопитель пуст. С организмом омеги определённо всё было не в порядке: золотой середины словно и не существовало. Алан спал то по три часа, то по двенадцать, то артериальное давление скакало так, что временами приходилось отпаивать омегу кофе, а временами ловить, чтобы не свернул шею на лестнице, потому что голова внезапно закружилась. С либидо и сексом тем более проблем хватало. Алан мог кончить от одних только поцелуев, а мог как сейчас и за час ласк так и не дойти до финиша. – Иди сюда, – Нил похлопал по постели, и омега послушно сел рядом с мужем. Оставлять любовника неудовлетворённым альфа не привык. – Повернись. – Не надо! – Алан проворно перехватил руку мужа, не позволяя до себя дотронуться. – Не здесь. Лучше в ванной. – И с чего вдруг тебе так полюбился секс в ванной? – Усмехнулся альфа, поднимаясь с кровати вслед за омегой. Холодный коридор, холодная ванная, горячая вода, которая не столько грела, сколько обжигала отбивали всю тягу к интиму, но только не у Алана — тот сразу лез к мужу, стоило двери ванной закрыться, и вечерняя чистка зубов плавно перетекала во что-то большее... Алан пожал плечами: – Не знаю. Как минимум, там можно сразу отмыться от всего. Помня прошлый опыт, Нил завернулся в запасное одеяло, лежавшее в шкафу; уж лучше выглядеть антропоморфной гусеницей, чем мёрзнуть, пока омега будет настраивать воду. – Какой же ты красивый... – Прошептал альфа себе под нос. Алан бы не услышал это и в полной тишине, а шум воды не оставлял надежды расслышать и более громкую речь. Да и если бы омега всё же каким-то чудом услышал, закатил бы глаза и перевёл разговор на другую тему. И как только с такой внешностью можно считать себя уродом? Единственным реальным недостатком для Нила были только жёлтые от курения ногти омеги — указательный и средний пальцы на обеих руках, но и эту проблему успешно скрывал светло-розовый лак. А растяжки, тренированные мышцы и нос с горбинкой больше подходили в категорию достоинств, чем недостатков. Оставалось только убедить в этом их обладателя. Возбуждение вновь собиралось внизу живота. Нил любовался, как омега массажными движениями смывает с кожи пот, и жалел, что не взял с собой ни презервативы, ни смазку. Алан не соглашался заниматься сексом вне кровати, но кто знает, может насчёт ванной он не станет так яро возражать... – И долго ты будешь там стоять? – Алан с упрёком и долей обиды смотрел на мужа, сложив руки на груди. – По-моему, ты и без меня отлично справляешься. – Нил изо всех сил старался придать лицу равнодушное выражение, но скрыть игривую улыбку не получилось. – Ты же просто хотел отмыться, зачем я тебе там? – Я не стану говорить такое вслух! Иди уже сюда. Омега поднял руки на уровень головы, шутливо сдаваясь альфе. Нил скользнул похотливым взглядом по ничем неприкрытому телу и, сбросив одеяло на пол, шагнул к ванне. Какая-то мысль мелькнула в голове меньше, чем на секунду и исчезла, оставив после себя только непонятное мерзкое чувство. Нил не обращал внимание на внезапное ощущение, занятый более интересными мыслями. Скорее бы наступила течка... Так и тянуло прижать омегу к себе и слушать сбивающиеся стоны под шум воды. Алан провёл пальцами по лбу мужа, убирая с лица отстросшую чёлку. – Может, тебе ободок дать? – Усмехнулся он и протянул руку к пластиковой подставке. Альфа закатил глаза, не сдерживая весёлую улыбку. – Не на... – Слова застряли в горле. На покрасневшей от горячей воды коже чётко вырисовывались белые полосы. Несколько десятков параллельных друг другу полос. Нил смотрел на них, ничего не понимая. Ещё несколько минут назад предплечья омеги были чистыми, без единого шрама. Откуда они могли взяться так внезапно? Алан провёл указательным пальцем по предплечью от локтя до запястья. И от этого зрелища Нилу поплохело. На второй руке были точно такие же полосы, но к ним добавлялись ещё три длинных продольных полосы. Минимум одна наверняка проходила ровно по вене. Вот что за странное чувство горело внутри всё это время. Нил тогда лишь скользнул взглядом по этим полосам, и похоть мгновенно вымыла их из памяти, оставив только нечёткое послевкусие. – Ты их только сейчас заметил? – Понурив голову, спросил Алан. – А я говорил, тебе надо глаза проверить. Привычный сарказм теперь звучал жалко, не хватало холодности и жёсткости в голосе, зато с лихвой хватало стыда и вины. – Почему их до этого не видно было? – Тусклым голосом спросил Нил и потянулся к руке мужа. Тот резко увёл руку в сторону, жалея о том, что бежать некуда, даже шаг назад не сделать, спина и так почти касалась кафеля. – Лазерная шлифовка. Неважно. Не долго думая, Алан перешагнул бортик ванны и наступил на мягкий коврик. Только теперь он обратил внимание, что коса неприятно тянула голову назад, набрав веса из-за воды. От влаги на коже быстро стало холодно — ванная не успела прогреться паром. – И куда ты собрался? Нил выбрался из ванны следом за мужем. Алан молча закутался в одно из валявшихся на полу одеял, закрыв тело от шеи до лодыжек. – Алан, успокойся, – альфа положил ладонь на плечо мужа, но тот её сразу же сбросил. Следующая попытка оказалась более удачной, Алан не сбросил руку, но смотрел на альфу так, словно готов был свернуть ему шею. – Я просто... Договорить не получилось — челюсть щёлкнула, от боли в глазах вспыхнули искры, Нил пошатнулся и приложил руку к месту удара. Тяжёлые шаги босых ног стремительно отдалялись, и уже через несколько секунд громко хлопнула дверь спальни. Взгляд кое-как сосредоточился на окружении: раковина, зеркало, кран. Нил выключил воду и взглянул на отражение — кожа на щеке покраснела и явно не от горячей воды в душе. Боль ещё не прошла, челюсть ныла, альфа на пробу подвигал её влево-вправо. Вроде, никакого ушиба, и зубы все на месте, не шатаются. Хотя кожа покраснела от удара, но опухать, кажется, не собиралась. Мужчина повязал на бёдра полотенце, чтобы не выходить голым. Холод не пугал, злость грела даже лучше одежды. Тычки в плечо и удары по рукам Нил терпел, входя в положение омеги, но это уже слишком. Чаша терпения переполнилась, злость, тщательно скрываемая внутри, вырвалась наружу. Алан сидел на кровати спиной к двери. Полностью одетый, но на светло-серой футболке выделялись тёмные пятна от воды, особенно на спине — вода из волос впиталась в ткань. – Проваливай! – Сквозь слёзы выкрикнул Алан, как только дверь открылась. Нил обошёл кровать и, схватив мужа за руку, со всей силы дёрнул на себя, заставляя встать, но Алан, не ожидавший ничего подобного, рухнул на пол, больно ударившись коленом. – Это моя комната, я отсюда никуда не уйду. Ясно? – Альфа снова дёрнул мужа за руку, и тот поднялся на ноги, шипя от боли. – На меня смотри, а не в пол. Меня уже задолбали твои истерики. Ты вообще умеешь по-человечески разговаривать?! Вечно проще забиться куда-нибудь в угол и не выходить, ещё и кусаешься, как бешеная псина, когда тебе помочь пытаешься. Алан пытался вытащить руку из хватки альфы. Тщетно. Запястье ныло, будто сломанное. – Н-нил, я... – Молчать! То, что тебе плохо, не значит, что ты можешь причинять боль другим. Тем более бить. Омега глотал слёзы, стараясь не проронить ни единого звука, чтобы не разозлить мужа ещё сильнее. Дрожь била всё тело, и Алан сам не мог понять от чего именно — от воспоминаний или от страха перед разъярённым альфой. Колено до сих пор ныло после удара об пол, а пальцы похолодели от недостатка крови — хватка на запястье была слишком крепкой. Нил стиснул руку ещё сильнее и омега не удержался от короткого вскрика. Ладонь пульсировала, будто готова была взорваться. – Нил, больно... – Сквозь слёзы прошептал Алан. – А мне, по-твоему, не больно?! Меня можно оскорблять и бить, да? Я тоже человек, если ты не забыл. Хватка на запястье ослабла, но следом за этим из груди вышибло весь воздух от резкого толчка. Алан упал на кровать и закашлялся. И вот теперь стало по-настоящему страшно, как никогда в жизни. Панический ужас заполнил все мысли. Зачем Нилу валить его на кровать?.. – Что ты... собрался...? – Заткнись. – Нил навис над мужем, опираясь на предплечье, и свободной рукой взял омегу за подбородок, чтоб не отвернулся. – Это тебе тут больно? Один ты тут бедный и несчастный? Только у тебя проблемы есть? У всех остальных не жизнь, а сказка?! Попробуешь снова меня ударить — так легко не отделаешься. Будешь телом отрабатывать все свои косяки, и мне всё равно, будет тебе больно или нет. В подушку поорёшь, если что. Нил встал на ноги, придерживая полотенце, чтобы не упало — узел заметно ослаб и грозился развязаться в любую секунду. Алан испуганно закрыл глаза руками. – Не в этот раз, успокойся. Альфа взял из шкафу первую попавшуюся одежду со своей полки и вышел из комнаты. Омега с трудом сел на кровати и вытер слёзы рукавом, не отводя взгляд от закрытой двери. Казалось, что она вот-вот откроется, Нил вернётся и исполнит свои угрозы. Но, к счастью, в комнате Алан оставался один до самой темноты.***
Успокаивающий чай совсем не успокаивал. Нил уже сбился со счёта, сколько кружек выпил. Челюсть уже давно не болела, но болело где-то глубоко в груди. Злость на мужа постепенно переросла в злость на себя самого. Алан, конечно, ведёт себя как мудак, но это не повод так к нему относиться. С его травмами от него ничего другого ожидать и нельзя, он так и остался язвительным подростком в теле взрослого человека. Радоваться надо, что он вообще на контакт идёт, мог бы так и сидеть в комнате все два года до развода, шарахаясь от мужа и любых намёков на сближение. Да и по сравнению с мужем он вёл себя не так уж плохо. Первый год после побега от Дэвида Нил не хотел вспоминать. Одни только наркотики чего стоили... И в любом случае никакое поведение омеги не оправдывает подобного обращения. Угрожать изнасилованием вообще нельзя! Никому и никогда, и уж тем более не собственному мужу, который и без того грызёт себя за отсутствие "нормального" секса и "неправильную" позицию альфы. И сколько времени теперь снова уйдёт, чтобы доказать Алану, что воплощать угрозы в жизнь альфа не собирается? Уже вторая угроза насилия, и это не считая двух меток против воли и много чего ещё. После такого доверие легко не восстановится... Алан сидел на кровати, для успокоения отрисовывая в планшете очередной заказ. Хотелось в туалет, но выйти из комнаты было страшно, если Нил до сих пор злится, может и сделать что-нибудь с мужем... Повезло, что до гона ещё больше месяца, было бы меньше, Нил бы не стал сдерживаться. Он и не должен, подсказал внутренний голос. Кто бы на месте Нила стал терпеливо ждать, пока омега будет готов, страдать в гон в одиночестве, чтобы не сорваться на муже и не изменять. Никто бы так делать не стал, и соглашаться быть снизу в постели тем более. Кто-нибудь другой на месте Нила уже давно прибил бы мужа и закопал тело на заднем дворе. Или в лесу, он большой, там могилу найдут далеко не сразу. Алан отложил планшет и залез в тумбочку. Флакон с афродизиаком давно стоит без дела, пора это исправить. Руки подрагивали от волнения, омега оттягивал момент как мог: умыл лицо от засохших слёз, повесил одеяло, валявшееся на полу в ванной, на сушилку, выкурил несколько сигарет. В конце концов с афродизиаком будет не больно? Хотя, если Нил по-прежнему злится, он и с афродизиаком может сделать больно, из-за швов это не сложно. Нил сидел на кухне, опустив глаза в кружку. С каждым шагом страх возрастал в геометрической прогрессии, Алан встал в дверном проёме, спрятав руки за спиной, чтобы дрожь не бросалась в глаза. – Нил... – Альфа поднял голову и выжидательно смотрел на мужа. – Я... Заготовленная речь вылетела из памяти, омега открыл рот и закрыл, не проронив ни слова. – Я думал, ты не рискнёшь ко мне выйти... – Спокойным тоном произнёс Нил. Не злится, уже хорошо. – Прости. Я не хотел так с тобой поступать. И не бойся, против воли я ничего с тобой не сделаю, клянусь. Алан вытащил из кармана фиолетовый флакон и поставил на стол. – Я могу и добровольно. Течка ещё неизвестно когда начнётся, а дом уже пустой, глупо этим не воспользоваться... Нил забрал флакон и зажал в ладони, больше спрятать некуда — на домашних штанах карманов нет. – Даже не думай. Забудь про то, что я говорил, я не стану тебя ни к чему принуждать. Никогда. – Я просто хочу загладить вину за сегодняшнее. – Загладить вину можно и без афродизиака. Омега потупил взгляд. Есть способы доставить удовольствие намного проще, и без усилий альфы. Алан обошёл стол и, боясь передумать, опустился на колени перед мужем и сжал зубы от резкой боли — правое по-прежнему ныло после удара об пол. Нил тяжело вздохнул. – Алан, я не это имел ввиду. Думаешь, я злюсь из-за того, что ты от минета отказываешься? Я злюсь, потому что ты вместо того, чтобы адекватно объяснить, что с тобой происходит, огрызаешься и дерёшься. Ты меня уже не первый раз бьёшь. – Прости... Я не хотел. – Вставай, колени болеть будут. – Нил потянул мужа и обхватил за талию, стараясь не защемить волосы. Распущенные, до сих пор влажные, они чуть закрывали лицо, делая омегу похожим на морскую деву. – Идём в комнату, пока не простыл. Расскажешь про шрамы, и будем считать, что извинения приняты. Минет за извинение не сойдёт. Алан послушно следовал за мужем, понурив голову. Вечно все проблемы из-за него самого, с самого начала, с самой свадьбы, с первой ночи. Да с самого знакомства! Если бы не пошёл в тот раз в школу вместо Джерарда, не было бы никакой свадьбы и Нил нашёл бы себе кого-нибудь нормального, вряд-ли омегу, но кто знает. В крайнем случае, на одном альфе он уже собирался жениться, так что, наверное, смог бы прожить и с кем-нибудь другим, кто не будет устраивать истерики из-за каждой мелочи и будет принимать все его пристрастия в постели. Нил усадил мужа на край кровати и, осторожно заправив торчащие пряди за уши, поцеловал в щёку. Стоять, как тюремный надзиратель, не хотелось, альфа передвинул стул к кровати и сел, уложив руки на деревянную спинку. – Ты же понимаешь, что не сможешь всю жизнь скрывать от меня своё прошлое? Алан нервно гладил предплечье, на котором были три длинных шрама. Даже теперь, зная, что они там есть, Нил не мог разглядеть на идеально чистой коже ни единого намёка на них. И как можно было не заметить их в прошлые разы в ванной? Алан ведь и не пытался их скрывать, считая, что альфа специально не заводит разговор об этом. – Я ничего и не скрываю, – фыркнул омега, сжав кулаки. – Алан... Будь твоя воля, я бы до сих пор не знал о тебе ровным счётом ничего. Ты же ничего не рассказываешь, пока тебя к стенке не прижмёшь! Про Коллинза из тебя клещами пришлось информацию тащить, про подмену блокаторов ты соизволил рассказать только когда Мэг в больницу попала, а про то, что ты убил Дрейка я узнал от Мэг. – Я его не убивал, – неожиданно возразил Алан. – Хоть сейчас не ври! – Я не вру! – Крикнул омега и добавил спокойнее: – Я его не убивал. – Верю, – соврал Нил. – Но больше не ври. Я уже устал от твоей лжи. И не молчи. От того, что ты вечно молчишь о проблемах, хуже и тебе и мне. Я тебя не только к гинекологу заставлю пойти, но и к психиатру. Психологи с тобой не справятся. Алан усмехнулся и поднял взгляд на мужа. – Ну да, ты не один не справляешься. – Даже не надейся уйти от разговора. – Нил встал со стула, стараясь не зацикливаться на том, что омега при этом вздрогнул от испуга. – Я не отстану, пока ты не расскажешь всё про шрамы. Алан поднялся на ноги и уткнулся лбом в плечо мужа, медленно и не смело, будто боясь, что его оттолкнут. Но Нил лишь вздохнул и крепко обнял его в ответ. – Нил, пожалуйста, я не хочу... – Придётся. – Перебил альфа. – Продолжишь молчать и срываться на мне из-за каждой мелочи, я подам на развод. Алан прижался ближе, судорожно стискивая альфу в объятиях. От мысли о разводе к глазам снова подступили слёзы. – Ты же не серьёзно? – Я о таких вещах не шучу. Продолжишь использовать меня как грушу для битья — переедешь спать на диван, а я подам на развод как только Мэг исполнится восемнадцать. Ясно? – Ясно, – едва слышно прошептал омега с замирающим от страха сердцем. – Я не буду, честно. – А теперь рассказывай. Откуда у тебя шрамы? Прозвучало грубее, чем Нил надеялся, омега весь сжался и глотал слёзы, стараясь не издавать громких звуков. – Алан, прошу... От того, что ты держишь всё в себе легче не станет. – Ты и так всё знаешь, – тихо ответил Алан. – Я рассказывал, как прошли два последних года в старшей школе. – Алан, для попытки самоубийства должны быть веские причины, последняя капля. Тем более для четырёх попыток. Я хотел покончить с собой, так что я знаю, чтобы такое сделать, всё должно быть по-настоящему плохо. Алан задрал голову вверх и уставился на мужа с таким испугом и беспокойством, будто тот уже подставил пистолет к виску, а не вспомнил прошлое. – Что?.. – Это было давно. Если захочешь, расскажу как-нибудь. В отличие от тебя я не скрываю от любимых плохие моменты. – Альфа поцеловал мужа в лоб, не решаясь разорвать объятия, слишком крепко Алан цеплялся за него, боясь отпустить. – Успокойся, прошлое осталось в прошлом, сейчас всё хорошо, я с тобой. И никуда уходить от тебя не собираюсь. И не надо меня душить, у меня рёбра скоро треснут! Омега опустил руки и тут же рухнул на кровать, сил едва хватало на то, чтобы сидеть, а не завалиться на спину. – Теперь расскажешь, что случилось, что ты решил вскрыть вены? – Мягко спросил Нил, вновь сев на стул и взяв ладонь мужа в свою. Сердце Алана давало больше сотни ударов в минуту, пульс на запястье бился чётко. – Это... это из-за Дрейка? Алан беззвучно засмеялся, прикусив губу. – Из-за этого ублюдка? Из-за него я ни разу не пытался... – Он провёл пальцем по невидимому шраму. Вспоминать эту мразь не хотелось, воспоминания о нём были ещё гадостнее, чем о Дрейке, Дрейк давно получил по заслугам, а этот мудак до сих пор был жив. – Это из-за Уокера... Он столько раз пытался меня изнасиловать, но всё, что он получил — две недели в больнице с сотрясением мозга. Был бы ещё у этого имбецила мозг... Остальные вообще ничего не получили, а меня почти исключили из школы. Но прошло две недели, Уокер вернулся в школу и... я не смог смотреть на его рожу. По глазам было видно, что жизнь его ничему не учит и при первом же удобном случае он снова полезет ко мне и прихватит с собой побольше таких же придурков, чтоб я уже точно не вырвался. Так что я просто встал посреди урока и вскрыл вены в туалете, нож у меня всегда при себе был. Алан замолчал, надеясь, что этого хватит, чтобы удовлетворить любопытно Нила. Воспоминания о школе давили на плечи, заставляя сутулиться, ничего хорошего вспомнить не получалось — если это хорошее вообще было, оно давно померкло в памяти, запятнанное бесконечными попытками изнасилования и суицида. Нил молчал, продолжая держать мужа за руку, он ничего не спрашивал, не произносил дежурных сочувственных фраз, как это когда-то делали другие, он даже не смотрел в глаза, его взгляд блуждал где-то в районе шеи омеги, но Алан отчего то был уверен, что его внимательно слушают. Тишина оказалась ещё более невыносимой, Алан продолжал рассказ, лишь бы заглушить эту звенящую тишину. – Мелс поняла, что что-то не так и выбежала за мной, а в коридоре наткнулась на Коллинза... Он перевязал раны, вызвал скорую. Я его за это долго ненавидел. – За то, что он спас тебе жизнь? – Ага. В то время я мечтал о смерти, а меня уже дважды спасали... В первый раз я повесился после приставаний Смита, но Мелс не вовремя проснулась и перерезала пояс, на котором я висел... Смеяться совсем не хотелось, но Алан против воли засмеялся до боли в животе, вспомнив перепуганные лица вокруг. Удивительно, как Коллинз после всего не получил инфаркт, попытка суицида была далеко не худшим из того, что омега творил в те годы. Коллинз... Алан отчаянно глушил в себе тоску по нему, старался не вспоминать лишний раз, но теперь воспоминания лезли одно за одним и слёзы застилали глаза. То, как Коллинз "случайно" отдавливал Смиту ноги тростью... Единственное весёлое воспоминание о Смите. – После того раза я, кстати, сюда и переехал... Отпустить сейчас руку Нила Алан не согласился бы ни за какие деньги, и слёзы с соплями приходилось утирать свободной рукой, бессмысленное занятие, учитывая, что кожа на ладони и запястье давно стала такой же влажной как и щёки. – Коллинз боялся, что я снова попытаюсь. Я и попытался. Сначала в окно почти выпрыгнул, – Алан рефлекторно обернулся, щёки обдул фантомный ветер, погода в тот день была подстать настроению неудавшегося самоубийцы. – Коллинз стащил меня с подоконника в последний момент. А в четвёртый раз я наглотался его же таблеток от сердца. Специально выждал момент, когда никого рядом не будет, чтоб никто точно больше не помешал, но... собственный организм подвёл. Меня рвало так... Я больше часа возле унитаза сидел и жалел, что не умер. Нил переводил взгляд с мужа на окно и обратно. По спине пробежали мурашки. Как можно ежедневно смотреть на окно, из которого когда-то пытался выброситься, открывать его, чтобы покурить? Но Алан за столько месяцев и виду не подал, что с окном что-то не так. – И из-за чего две последние? Алан засмеялся, прикрыв рот ребром ладони. Тихий голос Нила звучал так мягко, с невероятной любовью и заботой, что слёзы полились из глаз с новой силой. Нил определённо не заслуживал того мужа, которого получил, он заслуживал кого-нибудь получше. Кого-нибудь, кто не станет выносить мозг, кого-нибудь, у кого он стал бы первым альфой, кого-нибудь, кто родил бы ему родных детей, а не заставлял возиться с чужими. Алан уже сильно сомневался, что план, который он прокручивал вчера перед сном, когда-нибудь получится осуществить. Когда Мэг уедет в колледж, ничего не изменится, и когда Питер сделает то же самое тем более ничего не изменится. Токсикоз, вечная слабость, отёки, боль... Ни за что. Добровольно терпеть эти пытки почти год — никогда. Если когда-нибудь Нил заведёт детей, то точно не от него. Но злость на себя и собственную ущербность перетекла в бешенную злобу на мужа. Нахер он вообще лезет в то, во что его лезть не просили?! Столько месяцев поддерживать образ девственника для того, чтобы Нил узнал всё, что не нужно всего одним вопросом? Беременность из ниоткуда не берётся, стоит только Нилу о ней узнать, он уже не отстанет, хоть к стулу привяжет, но расспросит обо всём. Оставалось только продолжать врать, максимально расплывчато и уходить от темы как можно дальше и молиться, чтобы Нил вообще забыл о последних двух попытках. – Да какая разница из-за чего?! – Алан вскочил с кровати, Нил не успел среагировать, вырвать руку из его слабо сжатых пальцев было несложно. – Мне и без этой херни проблем хватает! Думаешь, там что-то другое было? Каждый раз, когда жизнь хоть немного налаживалась, находился какой-нибудь ублюдок, который начинал отравлять мне жизнь! – Тише, тише, мой хороший... Стоило только альфе обнять омегу, тот обмяк и почти рухнул на пол, но вовремя схватился за деревянную панель в изножье кровати и осел на мягкую поверхность, а не на твёрдый пол. – Даже теперь эти уёбки портят мне жизнь: то козлина Смит со стервой устраивают проблемы, то Уокер... Вот надо было Мэг из всех парней города выбрать именно его братца! – Тише, Стивен не такой плохой парень, как ты думаешь, он же не виноват в поступках брата. И Мэг его любит. – Ей шестнадцать, какая нахер любовь?! Разойдутся ещё до окончания школы и слава богу! – Тише, не кричи, голос сорвёшь. – Нил прижал к себе мужа, не обращая внимание на его возражения, и поцеловал в висок. – Всё уже в прошлом. Смит на тебя уже никак не сможет повлиять и на Мэг больше не рискнёт, миссис Тейлор тоже. Дрейк мёртв, а Уокера ты сколько лет не видел? С самого выпускного? – И ещё столько бы не видел... – Кивнул Алан, уткнувшись лбом в шею альфы и вдыхая его запах. Успокаивало лучше самых тёплых объятий. – И не переживай насчёт Мэг, ничего плохого Стивен ей не сделает... Нил закусил губу. Не сделает, уже сделал. С точки зрения Алана беременность наверняка занимает не последнее место в списке худшего, что альфа может сделать с омегой. – Я понимаю, что тебе это не нравится и ты хочешь для неё лучшего, но ты не сможешь прожить жизнь вместо неё и оградить от всего плохого тоже не сможешь. Это её жизнь, её парень, её выбор. – Нил не переставал гладить омегу по волосам, с облегчением понимая, что дрожь постепенно затихает. – И ты не думал о том, что если она захочет выйти за него замуж? Ты же не сможешь ей запретить. – Пусть только попробует, я даже на свадьбу не приду. – Ты серьёзно? Ты ведь не откажешься от сестры только из-за того, что она влюбилась в того, кто тебе не нравится? – Пусть влюбляется в кого захочет, но с той семейкой я не хочу иметь ничего общего. Выйдет замуж за этого придурка — её проблемы. – Алан... – Хватит об этом! Я не собираюсь думать об этом. Оставь меня в покое, ладно? Скрепя сердце, Нил довёл мужа до ванной и вернулся в спальню. Дико тянуло курить. После ванной Алан не произнёс ни слова, молча смотрел на мужа, точно раненый зверь, обречённо ожидающий, когда его наконец добьют. И, лёжа в постели, омега не жался к мужу, как обычно. – Я люблю тебя, – прошептал альфа, гладя омегу по волосам. Алан покраснел и спрятал лицо, уткнувшись в подушку. – Будешь от меня прятаться, начну кусаться. В последний раз предупреждаю. Из подушки послышалось тихое фырканье. А затем вскрик от укуса в плечо. Омега обиженно отвернулся, потирая раненную кожу. – Прости. – Вздохнул он, глядя в стену. – Только не уходи. Пожалуйста. – Не уйду, – пообещал Нил. – Если поцелуешь. Алан недовольно закатил глаза, но это никак не могло скрыть счастливую улыбку от уха до уха. И даже поцелуй не смог убрать улыбку с его лица.