Когда закончится сезон дождей

      Пронзительная трель будильника нарушила сон танцовщика, заставляя того приоткрыть один глаз, дабы отключить источник навязчивого шума. Окно было задернуто плотными шторами — в комнату не проникал солнечный свет, позволяя полумраку царить в помещении. Закутавшись в одеяло, Чжу Цзаньцзинь, кряхтя, сел на кровати, после чего все же отодрал друг от друга слипшиеся веки. Раздвинул шторы. В глаза ударил яркий солнечный свет. Из коридора послышались шажки, и вслед за ним в комнату вошла белая собачка породы мальтипу. Она что-то пробурчала и тявкнула — на звук пришла та же мальтипу, но уже с серым чубчиком на голове и белой бородкой. — Доброе утро, Тини, доброе утро, Вули. — проворковал брюнет и поочередно поцеловал каждую в макушку, получив в ответ активное виляние хвостом. Застелив постель и совершив паломничество в ванную, молодой человек вышел на прогулку с питомицами. Каждое утро он встречал соседку с верхнего этажа лет пятидесяти в сопровождении вечно недовольного йорка, и вместе с ней, прогуливаясь по аллее, обсуждал последние новости, то, как лучше всего выращивать орхидеи и другие темы, о которых обычно беседуют домохозяйки, выпустившие детей из родительского гнезда и теперь живущие в свое удовольствие. Распрощавшись с соседкой, Чжу вернулся в квартиру, сготовил простецкий завтрак для питомцев: малышам отварил грудку и овощи, а сам довольствовался покупными блинчиками и ванильным соевым молоком. К этому времени проснулся и Бигмак, дабы полакомиться порезанными специально для него фруктами. Перед тем, как начать собираться, парень полил все растения в квартире, затем покормил карпов. Это и есть утро танцора балета, Чжу Цзаньцзиня. Хоть и рутина, но все равно приятно и умиротворяюще.       Прошло несколько дней после знакомства Чжу Цзаньцзиня с мужчиной, роняющим сигареты. В театре на прямую они не пересекались, лишь украдкой посматривали друг на друга во время обеденного перерыва, когда танцовщик выходил с товарищами из здания и замечал курящего под зонтом или специальным навесом Лю Хайкуаня. Младший будто ощущал этот щекотящий аромат парфюма, приятные нотки кокоса в нейтральном табачном дыме. Его статная фигура возвышалась одинокой скалой над Цзаньцзинем, несмотря на не такую уж и сильную разницу в росте. Новый знакомый всегда был один. Со всеми был вежлив, но никого к себе не подпускал. Однако от особо доброжелательной и несколько нежной улыбки, обращенной лишь в сторону Чжу, к лицу танцовщика приливала кровь, в животе еле ощутимо сворачивался тугой узел, а руки начинали подрагивать. По дороге на работу, что находилась в пешей доступности, он размышлял о том, как же сблизиться с новым знакомым. Раньше в театре он мужчину не видел, значит, скорее всего, новенький. Да и в кофейне друга Цзаньцзиня он до этого случая не появлялся — уж тот, кто каждое утро до работы заглядывает к приятелю за любимым напитком и дабы поболтать, точно бы заметил столь привлекательного мужчину. Да и сам владелец кофейни о нем никогда не говорил. Выходит… — Привет, красавчик! — выкладывая на полку упакованное тирамису, по обыкновению поздоровался работник за стойкой, стоило колокольчику на двери зазвенеть, выдергивая младшего из раздумий. Чжу практически всегда приходил в одно и то же время. — Утречка, Чжань. — поприветствовал тот друга в ответ. Длинноволосый обратил внимание на жалкую гору из пластиковых упаковок и размазанного десерта по серой плитке, возле которой терся стажер. — Что случилось? — Да я попросил мелкого принести коробку с тирамису, так он ее уронил. Вот спасаю то, что осталось. — не отвлекаясь, ответил друг. — Не говорите так… — подал голос стажер. Не было понятно, при смерти он или просто всхлипывает. — Нет, ну ты видел? Видел? — Да гэ, не будь так строг с ним, он же не специально. — Да это понятно, только это мои деньги. — проворчал он. Решая перевести тему с неприятного утреннего инцидента, Чжу Цзаньцзинь поинтересовался: — У меня к тебе вопрос… Тот мужчина приходил сюда снова? — Ты про того, который сигаретами разбрасывается? Приходил, как же. Каждый раз, как зайдет, будто ищет кого-то. Так пытливо глазами водит! — Сяо Чжань отвлекся от товара и шутливо показал выражение лица Хайкуаня. — А что? — Мы просто вместе работаем, и я подумал, что было бы здорово вместе ходить за кофе. — Да-да, так я и понял. Кстати, про твой кофе… Не мог бы ты подождать пару минут, пока я не закончу с десертом? — Конечно, какие проблемы. В ожидании напитка танцовщик вызвался помочь несчастному пареньку, что со слезами на глазах в резиновых перчатках собирал с пола испорченное пирожное, после чего получив вагон и маленькую тележку благодарностей и, в конце концов, многообещающие слова друга о том, что он начал готовить латте для Чжу. Младший проверил время: почти половина десятого. Если его теория верна, то скоро должен нагрянуть его новый знакомый. — Эй, Цзаньцзинь! — обращая на себя внимание, произнес Сяо Чжань. — Там этот идет. Спустя несколько мгновений, что показались длинноволосому вечностью, дверь кофейни отворилась, задевая колокольчик. В помещение прошел Лю Хайкуань, одетый в черно-серый вязаный свитер и выглядывающую из-под него белую футболку; на ногах — свободные брюки серого цвета и «найки». Неизменными в его внешнем виде остались только поблескивающие в ушах серые гвоздики и повисшая на левом плече сумка. — Доброе утро. — выдавил из себя танцовщик как можно приветливее, улыбаясь. — Доброе. — вернул улыбку старший, все так же обольстительно приподнимая и растягивая уголки губ, заставляя Чжу краснеть. Сделав заказ, Хайкуань продолжил диалог. Все это время за происходящим наблюдали Сяо Чжань и стажер, внимательно слушая разговор двух молодых людей. Выяснилось, что старший — новый пианист в театре, заменивший предыдущего, который должен был вместе с труппой Цзаньцзиня готовиться ставить «Гамлета». Забрав свои заказы и попрощавшись с владельцем кофейни и его напарником, молодые люди двинулись в сторону работы. — Здорово, что мы будем вместе репетировать. — улыбнулся танцовщик. Как он себе и представлял, от мужчины приятно пахнет одеколоном с легким, почти невесомым шлейфом кокосовой стружки и дорого табака. — Вы правы. — на секунду задумавшись, собеседник продолжил. — Может перейдем на «ты»? Прошу прощения, если тороплю события. — Да нет, что Вы. То есть ты. Кончики ушей Чжу залились румянцем. Хайкуань сделал вид, что не заметил, и лишь слегка приподнял уголки губ. По мере приближения к зданию театра время молодых людей истекало. А столько всего еще хотелось сказать — оба оказались интересными собеседниками. Цзаньцзинь был готов слушать мягкий, размеренный голос мужчины вечно, узнавать что-либо новое из его уст. Пусть старший расскажет ему основы квантовой физики, книгами о которой увлекся в последнее время; пусть поведает о том, как лучше всего приготовить рыбу. Да пусть хоть инструкцию к газонокосилке прочитает — танцовщик готов впитать всю информацию, все слова, слетающие с тонких губ. Без остатка. Перед тем как войти внутрь, Лю обратился к собеседнику: — Не мог бы ты дать мне свой аккаунт в WeChat? — Да, конечно! Записывай…

***

      Спустя несколько дней после их знакомства во время обеденного перерыва на телефон Хайкуаня пришло сообщение от Цзаньцзиня. В груди мгновенно разлилось какое-то непонятное тепло, губы сами по себе расплылись в улыбке. чцц эр гэ, ты пойдешь обедать?

лхк

я, если честно, не планировал, но можно. ты хочешь, чтобы я пошел с тобой и твоими товарищами из труппы?

чцц ну да. ты же сам говорил, что толком ни с кем не познакомился. Немного поразмыслив, Лю все же написал ответное сообщение:

лхк

хорошо. я жду тебя там, где и обычно.

Спустя несколько минут к мужчине с сигаретой подлетел шустрый танцовщик, пытаясь скрыть свое волнение за гиперактивностью. Пианист улыбнулся товарищу так, будто они не виделись несколько дней. Что с ним делает этот Чжу Цзаньцзинь! Последний тоже об этом подумал: что же он творит? Он чувствовал себя влюбленной маленькой девочкой — было стыдно, глупо, неловко. Но, несмотря на эту какофонию ощущений, ему все равно было невыносимо приятно находится рядом с брюнетом. Как и Хайкуаню рядом с ним. Подошли товарищи Цзаньцзиня, после чего все направились в заведение неподалеку.       По окончании обеденного перерыва все вернулись к репетиции. Труппа синхронно двигалась в такт музыке, иногда некоторые ее части нагоняли большинство, словно морские волны, что движутся друг за другом, разбиваясь о скалы. Живо перемещая длинные пальцы с одной клавиши на другую, мужчина изредка обращал мимолетные взгляды на танцовщика: в каждом его движении чувствовалась грация, профессионализм. Характер персонажа сливался с характером самого Цзаньцзиня воедино, образуя совершенного новую личность, окрыленную танцем. Он падал на сцену, поднимался с колен и вновь падал. Метался из стороны в сторону, на долю секунды оказывался оторван от пола, словно птица, пытавшая пробиться сквозь прутья металлической клетки навстречу солнечному свету. Не теряя надежды освободиться, он совершил пируэт в воздухе. Мизинцем Хайкуань коснулся клавиши, что издала чистый высокий звук, будто разбившийся хрусталь — он разлетелся на сотни мельчайших частиц, ловя солнечные лучи и вознося к небесам разноцветные фейерверки, сотканные из преломленного света. Палец задел другую клавишу, и зал заполнился песней ветра, рассекающим горы, повелевающим облаками, проносящимся над городами и деревнями, океанами и пустынями. Танцовщики слились в единый организм, сопутствующий Чжу в танце. Он что-то нашептывал парню, подталкивал вперед. И под очередной взывающий к некоему ритуалу, берущий за душу интервал, длинноволосый освободился из клетки, оставив прошлое позади. — Прекрасно, просто замечательно! — воскликнул режиссер. — Переведите дух, сейчас прогоним эту сцену для закрепления и продолжим со следующей. Услышав эти слова, все переглянулись, довольные результатом своих стараний. Цзаньцзинь высунул голову из-за спины какого-то крепкого парня и лучезарно улыбнулся товарищу. Для пианиста эта улыбка была ценнее любой похвалы.

***

— Хорошо постарались сегодня! — Да! Отдохните дома. — Всем хорошего вечера! Расходившиеся по домам артисты постепенно заполняли площадку перед театром. Некоторые сбились в кучки, что-то активно обсуждая. Чжу Цзаньцзинь попрощался с товарищами и встал там, где обычно ждал его старший. Ненадолго показалось, что в теплом вечернем воздухе витает легкий аромат кокоса. Спустя несколько минут к молодому человеку подошел пианист. — Ты домой сейчас? Я на машине, если хочешь могу тебя подвезти. — Не стоит, я в двадцати минутах пешком отсюда живу… Позволяя младшему обдумать решение, Хайкуань разблокировал автомобиль. — Ладно, поехали. Брюнет усмехнулся, затем сел на водительское сидение, пока его новоиспеченный коллега устраивался на мягком пассажирском кресле. — Ты чудесно танцевал сегодня. — Лю первым нарушил установившуюся тишину. — Сильно устал? — Я в порядке, только колени болят. Они бы хоть маты постелили… Суставов так не напасешься… — пробормотал младший, с головой уходя в дремоту. — Эй, горе-Гамлет, ты же скажи, где тебя высадить, а потом уже ложись спать. — Там канцелярский будет… В ответ мужчина лишь кивнул, дабы больше не тревожить сон собеседника, если его можно так назвать. Молодой человек скрестил руки на груди и засопел в настолько неестественной позе, что при взгляде на него у старшего начинала болеть шея. Еле заметный желтовато-оранжевый свет закатного неба огибал лицо спящего, очерчивал длинные пушистые ресницы, касался аккуратного носа. Впервые за последнее время пианиста не терзали тревожные мысли, позволяя сконцентрироваться на дороге. Свинцовые тучи повисли над столицей, грозясь вот-вот пролиться сильным и долгим ливнем. Остановившись на пешеходном переходе на добрые две минуты, Лю Хайкуань взглянул на дремлющего товарища. Было в этом человеке что-то притягивающее. Несмотря на то, что мужчина привык находиться в одиночестве, при этом впуская в свой мир только Чжочэна, ему хотелось получше узнать танцовщика. На первый взгляд он казался наивным, но за этой маской скрывался пытливый ум, профессиональные навыки и неутолимое любопытство. К Цзаньцзиню тянулись люди, он был открыт другим, любезен и доброжелателен. А что Лю может сказать о себе? Пожалуй, лишь то, что он занимается музыкой и прекрасно готовит. Он уже не знал, где его настоящие качества, а где лишь вымысел. За долгие годы смены масок его истинная личность канула в небытие, растворившись во множестве других. — Приехали. — произнес пианист, стоило им остановиться у канцелярского магазина. Чжу пробурчал что-то нечленораздельное, после чего прогнулся в спине. — Извини, что задремал, эр гэ. Это все репетиция… — Тебе не за что извиняться. Молодые люди улыбнулись друг другу. Кончики ушей танцора все так же продолжали заливаться еле заметным румянцем при такого рода контакте с новым знакомым. — Сильно болит? — поинтересовался Хайкуань, глядя на потирающего колени парня. — Да так, неприятно просто. Оно быстро пройдет. В салоне автомобиля повисла несколько неловкая тишина. Первым ее нарушил танцовщик. — Я пойду. Спасибо, что подвез, эр гэ. — До послезавтра. — До встречи.       Цзаньцзинь не помнил, как дошел до квартиры, погулял с собаками. Не помнил, как покормил питомцев. Всю его голову заполнил Лю Хайкуань, его бархатистый голос и поездка до дома. Надев пижаму, молодой человек опустился на кровать: щеки его горели, о ребра бешено стучало сердце. Губы расплылись в глупой, но искренней улыбке. — Я говорю, ты ему понравился! — радостно произнес Сяо Чжань на другом конце провода. — Да я это и сам понимаю… — Что такое? Ты не рад? — Рад, только вот что с того? — Маленький ручей далеко течет, Цзаньцзинь. Не торопи события и имей терпение. Я уверен, он предложит тебе встречаться! — пролепетал старший. — Как знать… — протянул собеседник. — Эй, кто из нас влюблен? Почему я радуюсь вашему разговору куда сильнее, чем ты? — Просто устал. Я тебе чуть позже напишу, хорошо? — Давай-давай. Время близилось к десяти часам вечера. Хозяин квартиры чуть ли не с головой укутался в одеяло, оставляя на поверхности только нос и некоторые участки лица. Глаза слипались, тело ныло от усталости. Завтра он остается дома. И хорошо. Чем обычно занимается эр гэ, когда находится дома? Сможет наконец уделить время домашним хлопотам, не тратя его на репетиции. Он так хорошо играл сегодня. У Тинни и Вулли запись к грумеру на завтра. У него такие длинные и красивые пальцы и бледная кожа, может он вампир какой-нибудь или типа того? Надо бы завтра поболтать с Сяо Чжанем. У эр гэ очень хорошо сложенное тело. Такие широкие плечи. Нужно будет зайти в магазин и купить продуктов на несколько дней. Его голос… Он прям как бархат. Лю Хайкуань, черт бы тебя побрал! Чжу Цзаньцзинь никак не мог перестать думать о пианисте, даже если бы очень сильно захотел. Молодой человек отвлекал себя мыслями о чем угодно, дабы поскорее уснуть, но тем не менее все его попытки пошли прахом. Он встал с постели и подошел к единственному относительно свободному подоконнику в квартире, в то время как остальные были заставлены самыми разными цветами. В свете города высокие деревья качали головами в такт ветру, перебирая крону длинными когтистыми ветвями. Вдалеке сверкнула молния, и на мгновение стало так тихо, словно ничто в мире не издавало ни единого звука. А затем раздался гром, сотрясая все вокруг. О стекла разбились первые капли дождя, затем еще и еще. С каждой секундой дождь все усиливался, переходя в ливень. Вспышки своевольных молний освещали тяжелые иссиня-черные тучи ярким светом. Постояв у окна еще немного и понаблюдав за разбушевавшейся стихией, танцовщик съежился и заполз под одеяло, сворачиваясь калачиком. Спустя какое-то время под симфонию грома, дождя и ветра Цзаньцзиню все же удалось уснуть.

***

      Распрощавшись с товарищем, пианист продолжил путь в сторону дома. Мужчина был более чем доволен результатом проделанных манипуляций. Он знал, насколько нравится парню, несмотря на то, что они толком не были знакомы и общались лишь пару дней. За прошедшие после их самого первого «знакомства» дни брюнет успел изрядно соскучиться по взгляду, голосу, аромату парфюма молодого человека. Возможно ли, что с долгим отсутствием отношений он стал более… глупым? Определенно. Опыт, конечно, не пропьешь. Но это все равно делало его более уязвимым. Мужчина стыдился сам себя. Для всех он был нерушимой и непреступной скалой, о которую разбиваются синие морские волны, обращаясь в пену. Но только не для Чжу Цзаньцзиня. Этот парень заставляет пианиста опустить внутренний барьер, быть одураченным приятным голосом и миловидной улыбкой. Он сводит Хайкуаня с ума! По приезде Лю принял горячий душ, разогрел в микроволновке магазинную еду — сейчас он был далеко не в том состоянии, чтобы стоять у плиты и готовить все деликатесы китайской кухни. Уплетая лазанью, тот глядел в панорамное окно в зале и, невольно отсчитывая секунды после сверкающего росчерка молнии, думал о том, что неплохо было бы сблизиться с Цзаньцзинем и сходить вместе в итальянский ресторан.