Kinktober 2023

Прогиб в спине провоцирует соблазнительно отставленную задницу. Эдогава делает это нарочно, якобы потягивается, подобно коту, и поворачивается головой к Чуе, сверкая завлекающим и немножко ехидно-хитрым блеском в глазах. Доспорились. Он плюхнулся животом ему на колени ровно после шутливой фразы "Давай, поперек колен", и совершенно не стесняется сейчас выводить нарочно собственными действиями. Чуя прикусывает губу. Сложно контролировать себя, когда у тебя на коленях буквально возлегает столь своенравный котяра, который, кажется, никогда в жизни не повиновался бы даже подобным шутливым приказам. Особенно когда этот самый котяра настолько, черт возьми, привлекательный. — Ну и что ты делаешь? — хрипло, губы поджимая. — Доиграешься же, отхожу. — Я? Провоцирую, — признается без зазрения совести, показывая на губах хитрую улыбку и устраиваясь поудобнее. — Сомневаюсь, что ты всерьез до этого дойдешь, так что не страшно. А вот это уже походит на вызов. Чуя вскидывает бровь, вновь переводит взгляд на отставленную задницу, а после туда и ладонь укладывает, оглаживая мимолетом. — Досомневался, мазохист ебаный, — фыркает, подцепляя край чужих бридж, но Эдогава моментально уходит от касания. — Эй, эй, стой, под ремень я не дамся, — цокает. — А что ж тогда разлегся? — Провоцирую. Снова ткань сползает ниже – но на этот раз сопротивления не оказывается. — Вот и допровоцировался. Эдогава, пожалуй, не признает, что это кажется мало-мальски интересным. По коже пробегается волна мурашек от прохлады, и еще одна – когда горячая ладонь возвращается на ягодицы, но уже касаясь не сквозь ткань. Сориентироваться не выходит в момент, когда пальцы второй руки вплетаются в и без того растрепанные волосы и ладонь давит на затылок, заставив уткнуться лбом в поверхность матраса. Эдогава едва успевает сделать короткий вздох, чтобы уж не задохнуться совершенно, потому что в таком положении это делать сложно. К тому же он не видит буквально ничерта – но это... будоражит. Чуе правда кошмарно нравится. Он стягивает чужую одежду примерно до колена, оглаживает обнаженные бедра и ягодицы, а после внезапно оставляет на последних резкий удар, расползающийся по коже краснью. Вскрик Эдогавы тонет в ткани дивана, перетекая в короткое гудение. Хорошо, он и правда не ожидал, что Чуя дойдет до такого. Но... пусть. Он просто позволяет ситуации идти по течению. Собственные вскрики пытается глушить – удары на ягодицы опускаются размеренные и сильные, и каждый срывает с губ громкое гудение, потому что губа закушена. Каждый удар слышен отчетливо, звонко, и Чуя хмурится, когда выходят приглушенные – звонкие были куда слаще. Пальцы на затылке сжимают пряди сильнее, выбивая тихий, почти неслышный всхлип. Чуя пробегается языком по губам, опуская еще один удар немногим ниже, на бедра. Он давно этого хотел, стоит признать. Хотя бы потому что Эдогава – выводящий чертенок, и порой так и хотелось его отходить за эту доебчивость. Чуе нравится наблюдать за следами от своей ладони, так отчетливо виднеющимися на бледной коже. Ремнем было бы не так интересно – хотя бы потому что он не отставляет следов такой формы. В любом случае рука тяжелая и это мало отличается по ощущениям. — Чуя... С губ срывается протяжное, со странными постанывающими нотками. Чуя косится на Эдогаву, делая тяжелый вздох, глаза на пару мгновений прикрывает, вжимаясь пальцами в раскрасневшиеся ягодицы. Блять, его слишком ведет. Изумрудный взгляд поблескивает от невольно выступивших слез. Ягодицы горят, бедра немногим ниже – тоже, сидеть после такого будет больно. И Чуя это понимает. Однако это не значит, что не опускает еще один сильный удар на мягкую кожу. — Чуя, пожалуйста... Эдогава и сам не понимает, что просит, кусает губы, вцепляется в ткань дивана пальцами, не понимает, то ли податься ближе к рукам, то ли напротив, попытаться отстраниться, не понимает, почему, черт возьми, так нравится, он ведь никогда не был мазохистом. — Пожалуйста что? Внятнее. Голос низкий, приказной, почти бархатный. Одновременно со словами от стен эхом отражается еще один звонкий шлепок, заставивший дернуться и самовольно вжаться в диван сильнее. На то, чтобы сформулировать мысль, уходит приличное количество времени. — Поцелуй меня... пожалуйста. Какого хуя это так чертовски возбуждает? Еще один сильный шлепок опускается на ягодицы, после чего Чуя перехватывает Эдогаву за ворот и вынуждает сесть на собственных коленях. Это действие вызывает тихий всхлип – кожу жжет от соприкосновений с чем бы то ни было. — А заслужил ли? — медленно проговаривает, пробегаясь двумя пальцами по горлу вверх и подцепляя подбородок. Еще один тихий вздох, взгляд помутнен, ладони ложатся на грудь Чуи, оглаживая. Эдогава почти укладывается на нее, прижимаясь ближе, ласкает, пока формулирует слова в предложения. — Я же тако-ой хороший мальчик для вас, папочка, — выдыхает напротив губ, и Чуя качает головой с полуулыбкой на губах. — Я могу сделать что угодно, только прикажите. И после этого как следует наградите... И правда самый настоящий чертенок.