Kinktober 2023

— ...и он в итоге все-таки разлил тот кофе. Представляешь? А сколько рассказов было, мол сможет за раз унести десять чашек. Поль лишь улыбается, подпирая рукой щеку. Вторая его рука лежит на столе, сжимая ладонь Артюра и мягко гладя большим пальцем по тыльной стороне. А тот, в свою очередь, до ужаса увлечен каким-то глупым рассказом о произошедшей в кофейне в соседнем от них доме ситуации. Казалось бы, романтический ужин подразумевает собой большие букеты цветов, свечи, балконы дорогих ресторанов с видом на Эйфелеву башню или прочие красивые места Парижа. Однако у них в окне – давным-давно знакомый двор, усыпанный разноцветными осенними листьями, они сидят на кухне в своей квартирке. На тарелках перед ними – самостоятельно приготовленная паста, на столешнице рядом с плитой стоит купленный в магазине торт – не самый дорогой, но зато точно вкусный, они оба его любили, – а на краю стола подсвечник с тремя зажжеными свечами. Пожалуй, это не самое лучшее свидание, которое можно устроить? Ни один из них так не думает. Может кому-то и нравится больше богатая обстановка и роскошные ужины, но им вполне себе по душе просто провести время вдвоем, даже если на приевшейся кухоньке. Просто приготовить что-нибудь вместе, то и дело прерываясь на объятия или поцелуи. Просто болтать ни о чем, и обо всем одновременно. Просто сидеть у окна, держась за руки и, кажется, почти позабыв про еду, рассматривать лица друг друга в отблесках пламени, будто видят впервые и хотят запомнить как можно лучше, запечатлеть в памяти каждую черту. — Я люблю тебя, — проговаривает Артюр внезапно посреди своего монолога. Поль хлопает глазами, будто очнувшись, но улыбается нежно и сжимает чужую ладонь в своей чуть сильнее. — Я тоже тебя люблю, — выдыхает в ответ с улыбкой, нежной и мягкой, словно лепесток розы. Поль приподнимается со своего стула, отодвигает полупустую тарелку и перегибается через стол, подцепляя кончиками пальцев подбородок Артюра и приникая к его губам поцелуем. И Артюр совершенно не противится, охотно откликаясь. — Спасибо, — шепчет тихо в губы, стоит только отстраниться. И пусть он не уточняет, за что, Поль его прекрасно понимает. Садится обратно, руки так и не отпускает и взгляда нежного не отводит, а пламя свечей колеблется от внезапных сотрясений воздуха. Они, кажется, проводят так еще около получаса. Пасту доедают, молчат по большей части, но ощущают себя более чем комфортно в этом молчании и вовсе общаются глазами, передавая бесконечные чувства одними лишь взглядами. — Пойдем в постель, — Артюр первым нарушает молчание, сжимает чужую ладонь в своей чуть сильнее и дарит легкую улыбку. Поль же кивает и поднимается, все еще не расцепляя рук. Кажется, они так и не отцепятся друг от друга. Они вместе постепенно убирают посуду со стола и с немного захламленного кухонного пространства, наводят чистоту, и ну никак не могут удержаться от множества поцелуев в перерыве. Артюр тихо смеется, когда Поль в очередной раз осыпает его лицо поцелуями, прячет слегка смущенную улыбку, когда тот целует тыльные стороны его ладоней и запястья; Поль не может не замереть, когда чувствует, как его со спины обвивают руки Артюра, а на выступающей косточке на задней части шеи остается теплый поцелуй, улыбается, когда Артюр целует его в щеку, будто поощряя за убранные в шкаф тарелки. В конце концов Поль задувает свечи, погружая помещение в почти полный мрак – только фонари с улицы его освещают – и утягивает Артюра в свои объятия. Они сталкиваются лбами нечаянно, оба смеются тихо, а после затягивают друг друга в уже более долгий и тягучий поцелуй. И возникает ощущение, что до постели они не доберутся. Артюр опирается поясницей на стол, за которым они сидели, Поль же почти зажимает между ним и собой, просто желая быть ближе. Влажные звуки поцелуев эхом отражаются от стен кухни, и ни один не замечает, когда те постепенно становятся немножко горячее, глубже, интимнее. Поль отстраняется первым, делая хриплый вздох и захватывая немного воздуха. Глаза привыкли к темноте, и он может рассмотреть черты лица Артюра, по которым и ведет кончиками пальцев. Артюр же вовсе на стол усаживается, чувствуя, что они еще не скоро отсюда уйдут – нацеловаться еще успеют, несмотря на то что по сути то они могут делать то же самое, но уже в спальне... Какая разница. И Поль действительно снова приникает к губам. Его ладони ложатся на бедра, гладят их мягко сквозь ткань домашних теплых брюк. Артюр крепко обвивает за шею в ответ, гладя кончиками пальцев заднюю часть и забираясь под ворот рубашки слегка. Поль, кажется, исследует касаниями, уже вскоре забирается руками под теплый свитер, ведет по телу, заставляя живот невольно напрягаться, а по телу дрожь пройти. Лишь от неожиданности – ладони теплые и родные, и касания от них до безумия приятные. Губы несильно припухают от поцелуев и легких укусов – Поль уверен, что будет рассматривать лицо Артюра с особым интересом, потому что те будут выделяться на бледной коже. Он опускается немного ниже, кончиком носа отодвигает ворот свитера, дабы прижаться губами к шее и оставить там несколько поцелуев. Артюр жмурится на манер довольного кота, цепляет ворот и немного оттягивает его вниз, давая больше пространства. Однако у Поля явно иные планы. Он щурится хитро, и блеск глаз, кажется, освещает темноту помещения. Отстраняется немного, заставляя вскинуть взгляд с толикой непонимания, но после приподнимает нижний край свитера и забирается под него с головой. Артюр охает от неожиданности, и этот звук перетекает в протяжное мычание, когда Поль касается губами живота. — И что ты делаешь? — хрипло спрашивает, укладывая ладонь туда, где должна быть макушка Поля. — Люблю тебя, — выдыхает, обжигая дрогнувшее и слишком чувствительное тело горячим выдохом. Резинка, кое-как держащая волосы Артюра в хвосте до этого момента, спадает, и пряди распадаются по спине и плечам, но до этого сейчас нет никакого дела. Для Артюра остались лишь горячие губы Поля, дарящие нежные, почти трепетные поцелуи, осыпающие каждый доступный участок тела. Выступающие косточки на пояснице, живот, линии ребер, грудь, даже ключицы – везде эфемерно ощущаются теплые поцелуи, и с каждым мгновением добавляются все новые. — Мари... Собственное второе имя с уст Артюра звучит почти интимно – хотя, почему почти? Поль гудит тихо, ладонями оглаживает тело, пробегаясь кончиками пальцев по зацелованным местам, и прикусывает несильно косточку ключиц, вызывая со стороны Артюра тихий всхлип. И от того на губах появляется легкая улыбка. Поль продолжает зацеловывать, нежно и отводя внимание, в то время как его ладонь опускается ниже и накрывает член Артюра сквозь ткань одежды. Чувствуется, как тот вздрагивает, и наверняка руку к губам прикладывает. Каждое движение Поля сквозит особой нежностью, даже несмотря на то что они не особо то и приличные. Эта нежность окутывает с головой, и Артюр чувствует себя искренне заласканным и любимым. Хотя, с Полем он чувствует себя таковым всегда. — Мари... Я хочу тебя поцеловать, — выдыхает, гладя по голове неосознанно сквозь ткань одежды. Поль прекращать своего занятия явно не хочет, однако... пред Артюром он искренне слаб. Он выбирается из-под одежды, поднимается выше и приникает к губам нежным поцелуем, лаская губы. Однако ладонь оставляет на прежнем месте, и даже больше – пробирается под резинку штанов и нижнего белья, вызывая сорванный полустон, утонувший в поцелуе. Артюр зарывается одной рукой в светлые волосы, игнорируя то, что растрепывает их, второй рукой вновь пробирается под ворот футболки, царапает спину слегка, когда касания становятся особо ощутимыми. Дышать сложно от жара, горячего, но не обжигающего, от нежных касаний, граничащих между интимностью и пошлостью. — Позволишь мне...? Поль тихо выдыхает в губы, подцепляя обеими руками резинку домашних брюк, и Артюр только и может что кивнуть. Поль же избавляет от мешающейся части отдежды их обоих, и это заставляет щеки вспыхнуть бледным румянцем. — Я так люблю тебя, Артюр, — проговаривает на ухо, прижимаясь к телу. Одной из рук он обвивает за талию, одновременно и придерживая подол свитера, чтобы не мешался, а Артюр обвивает ногами его пояс, прижимая ближе к себе, пусть и с толикой смущения. — Ты однажды убьешь меня, — шепчет и вновь приникает к губам, инициируя поцелуй. Свободная ладонь Поля обхватывает оба члена, большой палец пробегается по головкам, размазывая и смешивая естественную смазку, и Артюр тихо стонет почти Полю в унисон, глуша эти звуки в поцелуе. Их поцелуи все еще остаются до боли нежными. Артюр то гладит плечи, то перебирает светлые прядки, накручивает их на пальцы или пропускает меж них, то обвивает за шею, немного прогибаясь в спине чтобы быть поближе. Поль двигает рукой медленно, даря им обоим удовольствие, но не то что бы гонясь за оргазмом. Этот момент – действительно интимный, осторожный – остается лишь между ними тягучим медом. Между поцелуями то и дело падают сбивчивые слова – о любви, о восхищении, о нежности, о самых теплых чувствах. В поцелуях топятся тихие общие сладостные стоны, оставаясь лишь между ними двоими – пусть их и некому подслушать, все равно хотелось, чтобы ничто не вышло даже за пределы кухни. Поль знает, как доставить удовольствие – он прекрасно изучил тело Артюра, а свое так уж подавно, и сейчас это очень помогает контролировать темп, то приостанавливаться, то двигаться немногим быстрее, касаться нужных мест и действовать правильно, так, как нужно им обоим. Артюр отстраняется от губ, делая тихий вздох и пытаясь выправить сбившееся дыхание, но обратно не возвращается – он опускается чуть ниже, касается губами шеи, оставляя на бледной коже ответную дорожку из поцелуев. Поль искренне жалеет, что рук у него всего две – сейчас очень хотелось вплестись в темные прядки, прижать чужую голову ближе, приласкать в ответ, пусть он и без того ласкает достаточно. Артюр же касается ключиц, будто исследует их, ныряет языком в ложбинку между косточками и прикрывает глаза, уходя в собственные действия и то и дело роняя с губ стоны. Поль выравнивает немногим более быстрый темп, обжигает горячими сбитыми вздохами шею, губами обхватывает мочку, с ней же языком играется и срывает с губ Артюра очередной вздох. Тот в долгу не остается – нарочно касается самых чувствительных мест, ласкает их мягко, но настойчиво, не давая возможности сдерживать себя, пусть Поль и не пытался. Стоны ласкают слух и немного голову вскруживают – это все настолько сладко... — Мари... — Артюр бесконтрольно почти с губ вновь роняет и жмурится, утыкаясь носом в изгиб чужой шеи, — я так тебя люблю, боже. Признания в любви – неотъемлемы, словами, действиями, всеми возможнымт способами. Артюр больше невольно подается бедрами навстречу, его член трется между гладкой ладонью и чужим членом, это кружит голову и заставляет тихо всхлипнуть, невольно повторив то же движение. — Mon beau... mon beau Arthur, — на ухо выдыхает, заставляя вздрогнуть. Заполняющие помещение шумные вздохи и стоны становятся совсем привычными, но и немногим громче совершенно невольно – когда мысли начинает туманить сильнее, тела подрагивают ощутимее, а ощущение разрядки все ближе и ближе. Они почти в унисон нашептывают друг другу все то нежное, что в голову приходит, пусть сбивчиво, пусть местами невнятно – но так правильно, так нужно. Последние стоны скрадываются очередным поцелуем и это кажется особо сладким. Они изливаются почти одновременно, пачкая руку Поля и немного тело Артюра. Оба выдыхают протяжно и прижимаются лбом ко лбу. — Пожалуй, мне куда больше нравятся романтические ужины с тобой дома, — Поль с легким намеком на улыбку в голосе выдыхает. Артюр же переносит одну из ладоней на его щеку и гладит большим пальцем. — Мне просто нравится быть с тобой. Не важно, где. Поль улыбается совсем нежно и кончиком носа трется о нос, прикрывая глаза. — Мне тоже, mon âme. Мне тоже.