What Fools These Mortals Be

— Лживый волшебник, — прошипела гитиянка, в чьих глазах отчетливо читалась праведная ярость. — Ты обманывал нас с самого начала. Ты — угроза. Верным решением будет избавиться от тебя. — Согласен, — охотно кивнул Астарион, вставший по левую руку от Лаэзель. — Мы и так по уши в дерьме, нам только еще и нестабильной бомбы-фейерверка не хватало. Гейл бросил испепеляющий взгляд на вампира. Короткая же у него была память. Все практически искренние его усилия в попытке поддержать Астариона в столь знакомой самому волшебнику проблеме с ненасытным голодом канули в бездну. Гейл, конечно же, был вовсе не злопамятным, вовсе нет. Но это запомнит. Определенно. Точнее… запомнил бы. — Я понимаю, — он вложил в свой голос как можно больше скромности и смирения. — Мои мотивы не были злонамеренными. Я понимаю, какой опасности подверг вас всех, и именно поэтому решил признаться — чтобы больше не омрачать наше и без того мрачное путешествие. Гейл осторожно оглянул остальных спутников, молча стоящих вокруг в ожидании. Шэдоухарт смотрела с безразличным ехидством, Уилл — с отстраненной растерянностью. На лице Доан было неопределенное замешательство, она хмурилась. Явно очередной приступ мигрени, подумалось Гейлу. Ожидаемо. Ему, конечно, казалось, что хотя бы Лаэзель могла бы думать иначе — она же явно симпатизировала и с большой охотой рассказывала про свой народ, предаваясь очевидной тоске по дому. Впрочем, практическая эффективность отряда и отсутствие уязвимостей явно были для нее выше личных симпатий. Чего еще ждать от гитиянки? Глупый Гейл, всего за неполную пару недель так и не смог никого привязать к себе достаточно, чтобы этот кто-то мог начать за него беспокоиться. — Подождите, — Доан вышла вперед и, подняв руки, обернулась к спутникам, таким образом встав между ним и остальными. — А в чем, собственно, проблема? Мы тут все представляем опасность друг для друга. Лаэзель, ты пару дней назад сама хотела меня зарезать, и не в первый раз. У нас есть вампир, который ходит под солнцем и пьет кровь, мою кровь в том числе, — она осуждающе указала на довольно ухмыльнувшегося Астариона. — А еще жрица Шар. Напомнить, Лаэзель, насколько она нам с тобой нравится и насколько мы не ждем от нее ничего хорошего? — Гитиянка нахмурилась еще сильнее, а Шэдоухарт закатила глаза. — Ах да, чуть не забыла, — Доан театрально всплеснула руками, выдав желчную усмешку. — У нас еще есть ведьмак с ручной дьяволицей. Хотя… сказала бы, что скорее уж наоборот. Уилл дернул губой: — Поверь, Доан, если бы не остальные, встречи со мной бы ты не пережила. — Видишь? — чародейка радостно растянула губы в чересчур широкой улыбке, обращаясь к Лаэзель. — К тому же, ты ведь знаешь, что Гейл сильный маг, я бы не стала от такого избавляться. — Ты тоже маг, — сказала та, но в ее словах не было уверенности. — Одного более чем достаточно. — Ну нет же, Лаэзель, — не унималась Доан, злясь, что от гитиянки ускользают такие очевидные для нее вещи. — Мы с ним абсолютно разные. У меня получится спалить все в округе по щелчку пальцев, а вот насчет Гейла не уверена. Зато он может делать разные невероятные штуки, которые я вообще не понимаю, как работают. Чувствуешь разницу? — Знаешь, в ее словах все же есть смысл, — осторожно высказался вампир, переводя взгляд с Лаэзель на Доан. — Вряд ли мы найдем второго архимага в этой глуши. Гитиянка тяжело и медленно вздохнула. — Я давно пожалела о том, что не отправилась в ясли одна. Сначала вы двое, — она взмахнула рукой в сторону Астариона и Доан. Поморщилась. — Две кровожадные гиены. Теперь Гейл и его бомба. Что дальше? — Если Уилл случайно отправит нас всех в Аверно, — чародейка подняла руки, словно бы признавая поражение. — Я не буду мешать тебе с ним расправиться. Колдун на заднем плане громко фыркнул, а Астарион издал смешок. В этот момент Гейл почувствовал, что пора наконец ему вставить слово. Он встал рядом с Доан. — Я понимаю все доводы против меня и бесконечно раскаиваюсь из-за того, что мне пришлось обмануть вас, но обещаю, — он сделал широкий жест рукой, обведя своих спутников. — Я вас не подведу. Скромный волшебник, стоящий на краю пропасти, сделает все возможное, чтобы никто из вас к ней не приблизился. Лаэзель сокрушенно покачала головой и ушла, махнув рукой и не сказав ни слова. Астарион театрально похлопал в ладоши. Доан же только заговорщически усмехнулась. Чародейка сидела на поваленном дереве, сложив ногу на ногу и болтая носком сапога верхней. В ее руках было сочное красное яблоко, от которого Доан периодически с хрустом откусывала куски. Ее алые волосы ярко переливались на солнце. — Не стоит благодарности, — небрежно бросила она подошедшему Гейлу, в очередной раз откусив яблоко. — У меня был исключительно корыстный интерес. — Одновременно терзаюсь любопытством и опасениями. Что же это могло бы быть? — Сказал он, сложив руки на груди и скептически посмотрев на нее сверху вниз. Она пожала плечами. — Услуга за услугу. Маленький грязный секрет за другой такой же. Когда мы узнаем, что за страшную тайну скрывает мое прошлое — ты не оставишь меня, я точно знаю. Тебе совесть не позволит. — В самом деле? — Гейл скептически усмехнулся. — Ага, — сказала Доан, выкидывая огрызок яблока в кусты. — Но если хочешь правду, Гейл, то я отнеслась к твоим словам серьезно. Если я в самом деле проклята, то кто еще, как не всезнающий и могущественный архимаг сможет разобраться, как снять это проклятье? Всезнающий и могущественный? Это что, в самом деле была такая наглая лесть? Гейл с противоречивыми чувствами не мог не отметить, что она все же достигла цели. — Что же, тебя вовсе не смутила моя история? Нисколько? — Какая ее часть? Та, где поведал, что эта твоя сфера может уничтожить все в округе, или та… — она чуть понизила голос, ее глаза хитро блеснули, — где ты рассказал, как спал с богиней? Гейл вскинул бровь, и губы Доан изогнулись в знакомой кривой усмешке. — Меня не смущают обе, — она снова пожала плечами. — Ты амбициозный человек, Гейл из Уотердипа, — сверкнув взглядом на него снизу вверх, чародейка почти бархатным шепотом сказала следом: — Мне это нравится. Легкий укол в сердце. Удивление. Он не ослышался. Доан флиртовала с ним. Почему? Какого черта? Почему именно сейчас? Зачем? Где проходят границы ее безумия? Для нее это своего рода игра? Развлечение? Гейл сделал к ней шаг и тяжелым, серьезным тоном произнес: — Позволь показать тебе то, что ты упускаешь из своего суждения. Неуверенная улыбка растворилась на ее лице, едва успев появиться, когда он встал перед ней на колени. Взял ее за руку — она чуть дернулась от неожиданности, но не стала сопротивляться. Пальцы полуэльфийки были тонкие, холодные, ее ладонь почти в два раза меньше его собственной — даже его изящных рук волшебника и мастера Плетения. Гейл еле удержался, чтобы не позволить себе задержать ее руку в своих дольше, чем следовало. Он приложил ее ладонь к сфере, сразу же безжалостно открыв перед ней связь и не щадя показывая когти и зубы чернейшего Плетения, что хранил в себе. Лицо Доан было так близко — худое, истощенное, с резко очерченными скулами и двумя глубокими складками между бровей. Подведенные ярко-черным глаза еще больше создавали впечатление болезненности, не давая разобрать, где кончалась магическая краска, которой она подводила веки, а где начинались темные круги вокруг них. Ядовито-зеленые радужки в этот момент были непривычно темными — Гейл безошибочно узнавал, как в них отражался беспощадный темный вихрь нетерийской магии. Она не пыталась вырваться, продолжая смотреть, и ее взгляд из удивленного постепенно становился печальным. Наконец, решив, что показал достаточно, Гейл отпустил ее — возможно даже более резко, чем ему хотелось. Опустив глаза, Доан еле слышно произнесла — будто бы скорее себе, чем ему: — Тьма, что в тебе, страшнее даже той тьмы, что во мне. — Что? — Переспросил волшебник, глядя на то, как она растирает онемевшие от его хватки пальцы, и почувствовал легкий укол совести. — Мы оба монстры, Гейл, — ответила она, подняв голову, и он в очередной раз оказался в плену ядовитой, но в этот раз печально-ядовитой зелени. — Монстры, что носят тьму в своем сердце. Мы оба знаем, что будет, если она вырвется наружу. Ухватившись за возможность, Гейл тут же произнес: — Что за «тьма» внутри тебя, Доан? Расскажи мне. Она нахмурилась и привычно тронула пальцами висок. Отвернулась, так ничего и не ответив. Гейл вздохнул, пытаясь понять — была ли она хорошей актрисой, каждый раз удобно надевая маску беспамятства и страдания? Если Доан в самом деле скрывает что-то по-настоящему ужасное, он бы на ее месте так и поступал. Впрочем, и поступал, пока необходимость признания стала неотвратимой. — Возможно, у нас больше общего, чем кажется на первый взгляд, — сказал он, садясь рядом с ней на поваленное дерево. — Ты — первая, кому я решил открыться. Возможно, дело в твоей, — он еле заметно усмехнулся, — «тьме», но все же я хотел бы сказать спасибо за твою довольно трогательную речь в мою защиту. Даже если ты утверждаешь, что это был корыстный интерес. Корыстный добрый поступок — все еще добрый поступок. Доан обернулась и удивленно моргнула. Он улыбнулся ей. Искренне. — Гейл… — начала она и снова опустила взгляд, словно бы задумалась над своими следующими словами. Набрав воздуха в легкие, взглянула на волшебника и решительно продолжила: — Если мы найдем способ, как справиться с твоей… проблемой, то обещаю тебе помочь всем, чем смогу. Он вскинул брови, но тут же снова подарил чародейке очередную мягкую улыбку. — Идет, — с легкостью согласился Гейл, словно она предлагала ему тривиальную вещь. — Вот тебе «корыстная» сделка: если я пойму, как решить твою проблему, то тоже приложу все усилия, обещаю. Он протянул ей руку, продолжая улыбаться, но с хитростью, спрятавшейся в уголках его глаз. На лице Доан тоже отразилась улыбка, в которой не было ни капли привычной саркастичной желчи или безумия. Она протянула свою ладонь. Руки волшебника и чародейки переплелись в дружеском рукопожатии, которое для каждого из них значило начало чего-то нового.