Инктобер 2023

      Я сижу у костра. Последний вечер на даче, тут уже поселились новые хозяева. Просто сегодня оформляли документы, я помогал переносить вещи в бывший свой дом. Зачем – и сам не знаю, меня не просили, хоть от помощи не отказались. Потом мы с Витей, новым владельцем, расчищали участок. И вот сейчас сжигаем ветки и сучья старых деревьев. Точнее, я сжигаю, он пошел к жене Насте, помогать с ужином. А я сижу у костра. Сижу, смотрю, как искры летят в небо. Может, и глупо – но как хочется верить, что ты сейчас видишь их. Может, даже чувствуешь запах дыма костра. Когда-то мы тоже сидели вот так … и был летний пасмурный вечер, и горел костер. Мы с дедом спилили старую яблоню. Сколько лет прошло? Два? Три? Бесконечность? Уже нет и бабушки с дедом. И вот дача тоже не наша.       Темнеет быстро, август – не июнь. Небо хмурится тучами, а я думаю, это тебе плохо там без меня. Хотелось бы увидеть тебя во сне, обнять, хоть мысленно… Расспросить, как там, и встретил ли ты тех, кто ушел туда. Но ты не снишься. Первое время я вообще не видел снов, спал, словно провалившись в черную дыру. А потом, когда отменили таблетки, сны стали хаотичными, яркими, и совсем бессодержательными. Будто обрывки кинолент. Знаешь, я до сих пор скучаю по тебе. По нашему прошлому. Это несправедливо, нам дали всего пять лет. Пять лет бесконечного счастья. Они промелькнули, как один миг. А время без тебя тянется долго-долго. Поворошу-ка угли, чтоб прогорало быстрее. Искр стало больше, целый сноп взвился туда, к тебе. И вдруг закапал дождь. Мелкий-мелкий, по-осеннему холодный. Вот и потухнет мой костер. Кирюша, не плачь. Пожалуйста, не плачь там, иначе погаснет огонь. А как же искры? Давай лучше вспомним что-то хорошее. Например, как мы любили ночевать тут под стук капель по крыше. Мы ведь спали на чердаке, помнишь? А как ходили к озеру, тоже помнишь? Надо бы рассказать Вите и Насте про него, показать самую короткую дорогу. На этой даче столько всего было… Пускай и они будут счастливы, а когда родится малыш, то тоже бегает по тем дорожкам, где бегал я в детстве. Так уж заведено в мире. Одни приходят, другие – уходят. И ты ушел туда, чтоб остались жить те, кому было всего десять - одиннадцать лет. Хоть всегда говорил, что не любишь детей. А сам подставил машину и себя на пути неуправляемого грузовика, едва не снесшего школьный автобус. Ты погиб, чтобы жили другие. Нет, дождь кончился, а костер не погас. Надо еще поворошить и глядеть, как искры летят туда, к серым тучам. И почему слезятся глаза? От дыма? Или от воспоминаний? Новые хозяева позвали поужинать. Нет, что-то пропал аппетит. Пожалуй, пойду на станцию. Пускай догорает костер без меня. Он все равно уже почти погас, остались серые остовы сгоревших веток, угли и зола. Точно так же, как у меня на душе. Серое безжизненное пепелище. Пойду, успею на последнюю электричку, сяду в пустой холодный вагон и буду смотерть ан свое отражение в стекле. А если прижаться к нему, как в детстве, то глядишь к темноту за окном. И, кажется, темнота тоже вглядывается в тебя. Все тропинки исхожены вдоль и поперек. Сегодня пройду по ним в последний раз. Хотя Витя с Настей приглашали в гости, и сказали, что будут очень рады… Я не приеду сюда.