Врайтоберские Эррор, Инк и Эрроринк

      Инк никогда не был, не является сейчас, и не будет тем, кто создаёт что-то живое. Он не способен создавать жизнь, не способен преобразовывать её в какую-то форму, не способен даже представить, как бы это могло произойти. Он думал, но все мысли упирались в Создательское твёрдое «не глупи». Не глупи.       — Не глупи, Инк. - мотнул он головой, старательно вспоминая, где оставил чертежи новой Вселенной, которую ему с большой честью доверил один из Создателей, — Где же оно?...       Пальцы пробегались по сбитым стопкам бумаг, закрадывались под переплёты книг, открывали и рыскали в шкафчиках. На переферии памяти мелькнуло блеклое воспоминание – словно брошеный на тарелку смятый кусок торта – о ванной и, по каким-то очень странным причинам, Инк решил всецело довериться этой мысли. Побрёл в ванну машинально, а там, о чудо, нашёл то, что искал.       — Вот ты где! - с радостным восклицанием он подобрал свёрнутую в рулон синюю бумагу, — Спрятался, плутовщик.       Общаться с неживыми предметами было больше защитным механизмом против одиночества, нежели профдеформационной привычкой. Не имея возможности поселить кого-то живого рядом, кого-то, кого он бы сделал сам, Инк предпочитал заменять это дело иллюзией, через объекты: теперь каждая кружка, каждый холст, каждая кисть (особенно включая Бруми) и каждая попавшаяся на глаз вещица в доме становилась своеобразным другом. Чем-то между домашним питомцем и реальной персоной, словно бы запечатанной в очередную исписанную керамику или деревянную резьбу. Так спокойнее, так легче. Так он чувствует свою важность явнее, осязаемее.       Переход через портал занял пару секунд, куда меньше, чем поиск своей ненаглядной четырёхфутовой спутницы. Дом был настолько захламлён, что даже крупная девица – коей Бруми переодически звал сам Инк – терялась среди всего мусора, который Защитник трепетно называл "самым нужным в доме". С рулоном под мышкой он вышел на пустую поверхность в прозрачное пространство, отдаваемое молочным оттенком, в котором изредка мелькали резкие и острые линии и углы: силуэты будущих локаций и персонажей, начальные наброски. Инк доработал локационные чертежи и совсем скоро это место заблещет новыми красками. Так надеялся он сам и нередко отдавался этой надежде слепо, забывая, что не всё и не всегда в его работе идёт гладко.       Приложив ладонь ко рту, Инк задрал голову и крикнул ввысь пустоты:       — @#1*×&!       На пару секунд повисло молчание, с кисленьким привкусом ожидания, пузырящееся; разбавляемое эхом голоса Защитника, отскакивающим от невидимых стенок – барьеров Вселенной, конечных координат.       Мгновение и молочная прозрачность закипела: краски пятнами акварели закапали на невидимый ранее округлый купол, припорешённые не то солью, не то искрами неведомо откуда взявшихся звёзд. Едкие кристалики поглощали пигмент и оставляли полупрозрачные пятнышки, словно тонкий слой только капнувшей акварели съели маленькие прожорливые малыши, оставшиеся наверху, на куполе. Всё вокруг словно бурлило. На мгновение в пространстве повис кислый запах, не сжигающий, а освежающий, бодрящий; словом – приятный. Инк широко улыбнулся. Он обожал этот запах.       Запах прихода Творца.       Такие Создатели, или же Творцы – так звучало куда благороднее – всегда оставляли за собой искрящийся шлейф новых идей и благоговения. Их мысли и чувства, капающие крупными пятнами на чистую бумагу, заполняли собой пространство, наполняли всё, что имело пустой вид, наделяли жизнью.       Разукрашивали Инка цветами своей жизни.       Обычно таким спектром цветов, запахов и реакций обладали вдохновлённые, воодушевлённые и твёрдо стоящие на своей идее Создатели. Инк их обожал. Всей своей чёрной густотой подреберья... Всей своей белесостью, всей своей неодушевлённой натурой, которая в миг оживала, стоило появиться Им. Бывало, конечно, настигающий Инка запах был горьким, почти гнилым. Несъедобным. Реакции пространства выглядели как плесневеющая гуашь: она тоже источала ужасную вонь и выглядела совсем не подобающе краске. Забытой и ненужной...       Инк холодел в такие моменты.       Такие Создатели – отчаявшиеся, потерявшие надежду несозревшие гении. Их миры почти всегда умирают. И Защитник редко успевал их спасти.       Мотнув головой, художник сильно зажмурился, а затем с улыбкой снова посмотрел наверх: там уже блестело и сияло туманное очертание одного из здешних Творцов. Длинные локоны развивались будто по ветру, хотя ни о каком ветре и речи быть не могло, в набросочном-то пространстве. Силуэт улыбки белый-белый, довольный, а из пальцев выпрыгивали семигранные звёзды. Семь – число удачи!       — Здравствуй, @#1*×&, - Защитника коснулась "бурлящая" рука, нежно огладив такую маленькую, в сравнении с Создателем, черепушку, отчего Инк заулыбался сильнее, прищурившись, подобно довольному коту или даже собаке, — я доделал чертежи!       — Умница, Инк, - в иллюзорном животе защекотало, — Спасибо большое.       Стоило Защитнику протянуть рулон, как плавным движением чужого указательного пальца (из которого всё ещё выскакивали маленькие звёздочки) тот взмыл вверх, поближе к Создателю. По приближению к нему, рулон увеличивался и совсем скоро был в раза три больше самого Инка; зато теперь Создатель могли увидеть всё, что нужно, по раскрытию. Инк щурился, улыбаясь, и верно ожидал ответа. Создатель читали, щуря такие же белые, как и улыбка, силуэты глаз. В этой бездонной белизне Защитник порой находил самые страшные и опасные для себя вещи, поэтому редко смотрел Создателям в глаза. Более того, он в принципе редко пытался ловить с их лицом какой-либо контакт. Нередко его садили на крупные плечи, когда они вместе обсуждали основы и детали мира и именно в такие моменты Инку было легче всего вести диалог, при этом не пытаясь выдумать, за что бы беспалевно зацепиться взглядом.       Да, он любил Создателей, но не всё в них дарило ему то чувство живого и яркого, какое приходило вместе с навеянным вдохновением (хотя частенько сам Инк и являлся причиной их вдохновения).       — Мне очень нравится! - с радостью восликнули Создатель и их улыбка растянулась ещё сильнее, чем была прежде, — Я рады, что ты не забыл добавить помарки и изменения на расположениях лесных областей. Хвалю!       — Хе-хе, я старался!       Инк скрючил дурацкую рожу, вытащив язык и скося его набок, а Создатель рассмеялись, снова проведя пальцами по макушке озорного художника.       — Сегодня я собираюсь работать в ускоренном темпе, поэтому, думаю, твоя помощь мне не будет нужна.       Инк вскинул брови:       — Совсем-совсем?       Создатель покачали головой:       — Совсем-совсем, - силуэт плавно двинулся поближе к крошечному скелету и последний, неловко улыбнувшись, отвёл взгляд в сторону, — ты хорошо поработал вчера, маленький создатель миров. Так что на сегодня со мной всё!       Большая рука осторожно мазнула по пустому пространству и из пальца капнула жёлтая краска. Инк, ошарашенный поощерительной внезапностью, чуть не опоздал, встормошился и спешно словил краску с помощью Бруми, сохраняя ту в ворсе до возвращения домой. Но в итоге всё равно застыл на месте и, прежде чем смог сообразить, куда ему повернуться, движением чужой руки его вытолкнуло из Вселенной, оставляя парить по Дудл-Сфере.       Какое-то время взгляд был сосредоточен на листе бумаги, в котором прямо сейчас, в эту секунду, работает некто, назвавший... нет, не назвавший – наградивший Инка почётным званием... Маленького Создателя Миров. Губы тронула дрожащая улыбка. Маленький Создатель Миров...