Вчерашнее лето

Музыка громко перекрикивала голоса и шум города. Прожекторы отбрасывали на пол и стены цветные круги, подпрыгивающие в такт с музыкой. Наличие народа в клубе, куда нас пустили без проблем, удивляло: казалось, тут собрались все малолетки города, пьяно двигаясь на танцполе и не попадая в такт, но счастливые выражения на их лицах говорили о том, что им все равно на чужое мнение. Мы с Сакурой прошли к свободному столику, пока Нагато и Саске отправились за выпивкой. Итачи вызвали на работу, поэтому он был вынужден от нас уехать. В данном клубе спокойно можно было придти со своим, но у нас, к сожалению, все закончилось еще пару минут назад. — Сегодня многолюдно, — поделилась наблюдением подруга, пока я оглядывалась по сторонам, — Ты как? — она осторожно взяла меня за руку и сжала, я почувствовала тепло. Она не видела мою истерику, но красные глаза и местами скатавшаяся тушь, говорили более чем красноречиво. — Все хорошо, — улыбнулась, не собираясь врать, — Мне стало легче, — добавила я, пока подруга притянула меня ближе и зашептала на ухо. — От тебя Саске пахнет, — она хохотнула, пока я неловко улыбнулась чуть покраснев, — У меня предложение, — тише добавила Сакура, — Как на счёт «отдохнуть»? — В каким смысле? — Воспользоваться, — коварно добавила девушка, улыбаясь, — Ничего не значащая интрижка тебе не повредит, — я опустила взгляд, а она сжала мою руку, — Наруко, тебе надо переключиться! Это только на пользу, — добавила, пожалуй, слишком пылко. — Я подумаю, — отвечаю я, а потом поднимаю на Харуно глаза. Перед нами брат ставит стаканы с напитками. — Голубая лагуна, девочки, — улыбнулся он и подмигнул Сакуре, отчего она засмущалась и отвернулась. — Спасибо, — взяв стеклянный бокал, я придвинула его к себе, обхватив губами трубочку и делая глоток. Сладкая жидкость обожгла глотку приятным вкусом. Плечи расслабленно опустились, пока я сама откинулась на стул, вслушиваясь в музыку, пока остальные разговаривали. Сакура тянула напиток медленно, то и дело украдкой посматривая на Нагато, который сейчас смеялся. — Пошлите танцевать, выпить можно и потом! — прервала я разговор, подруга согласно кивнула и мы покинули столик, оставив сумки и коктейли на парней. Играл какой-то ремикс песни из тик тока, которая, на удивление, не долбила по ушам своими бесконечными басами. На огромном пространстве танцпола нашлось место и для нас с подругой. Мы двигались хаотично, подпевали в пол голоса и просто сливались с толпой не совсем трезвых танцоров. Адреналин и приятное возбуждение растекалось по телу, наполняло вены и заставляло двигаться, туманило мозг. Мы готовы были веселиться до утра. Проблемы отпустили, вышли из тела вместе с лёгкой испариной на лбу. — Тебе уже хватит, — спустя какое-то время и два бокала лагуны, брат обхватил меня за плечи и повёл к столику. — Я ещё хочу танцевать! — недовольно топнула я ногой, — Я же не прошу выпить! — Тебя уже мотыляет из стороны в сторону! — усаживая меня на стул, сказал Нагато серьёзно, — А мне вас, — он взглядом указал на танцующую подругу, — До дома вести еще! — он кивнул сидящему напротив меня Саске и ушёл ловить Сакуру, которая заметив кипиш, спряталась в толпе танцующих. Мы остались одни. Возможно, идея Харуно не такой уж и плохой вариант. Решение приходит молниеносно, на пьяную то голову. Я принимаю правила своей новой игры. Пускай будет так, как будет. Жалеть буду потом. — Все в порядке? — разрушая тишину, спросил Саске, внимательно за мной наблюдая. — Да, меня отпустило, — я кивнула, а потом заметила как брат скрылся в толпе, а с другой стороны показалась радостно выбегающая подруга. — Расскажешь Нагато — прибью! — пригрозила она Саске, подбегая ко мне и хватая за руку, утаскивая в толпу на танцпол. Бедный Саске даже сказать ничего не успел, как мы скрылись из виду, продолжая танцевать и изредка бегать от брата.

***

— А ты уверен, что это безопасно? — я посмотрела на Саске, пока он подавал мне ржавый разводной ключ, — Типа, это же незаконно! — добавляю я, пока он поднимается с колен и подходит к дорожному знаку. Я сижу у него на плечах и мы собираемся стащить дорожный знак. — Уверен! — весело произносит он, только я то веселья не чувствую, — Его там немного открутить осталось, я просто не успел, — нервно выдыхаю, подгоняя размер ключа под болты и аккуратно начинаю откручивать гайку, — У тебя отлично получается! — подбадривает он меня, а я фыркаю, продолжая акт вандализма. Мы ушли от нашей компаний еще час назад, просто потому что они пошли за алкоголем и потерялись, а Саске решил найти нам приключения. Я довольно улыбнулась, когда расправилась с первым болтом и тот упал на землю. — Умница! — послышалось от парня. Пока я возилась со второй гайкой, погода окончательно испортилась — потемнело слишком быстро, закапал мелкий дождь. — Я все! — подхватывая знак, когда второй болт упал, я посмотрела вниз. Саске спустил меня вниз, забирая «кирпич» из моих пальцев и довольно улыбнулся. — Ты умница! Он был мне жизненно необходим! — он довольно разглядывал круглый металлический знак, пока я смеялась. Дождь усиливался, а недалеко от нас шли двое полицейских, стремительно приближаясь к нам. Сложить два и два было не так сложно, учитывая, что стояли мы около железной палки, а в руках у Учихи был дорожный знак. — Бежим! — он посмотрел на меня улыбнувшись, а потом резко потянул за собой. От неожиданности я выронила ржавый ключ из рук. И мы побежали. Прямо по лужам, убивая сухую обувь в хлам почти сразу. Я почувствовала как намокают штанины джинсов и тянут вниз, не позволяя переставлять ноги так быстро, как хотелось бы. За спиной послышались крики, призывая нас остановится, а потом и возня. Двое блюстителей закона ринулись за нами. Мы бежали так быстро, что через пару минут мои ноги начали гореть, но мы продолжали, подгоняемые топотом позади. Адреналин разливался по венам, подгоняемый противозаконностью наших действий, но от этого еще больше просыпался азарт, заставляя двигаться быстрее. Так глупо, но так круто! Дождь хлестал по лицу, капли падали с подбородка и носа, улетали назад. Плечи промокли, но холода я не чувствовала, а только крепче сжимала его руку, чтобы она не выскользнула. Саске резко повернул во дворы, а я полетела вперёд на него, не успевая за маневром и врезалась в спину, замедлив нас ненадолго. — Прости, — тяжело дыша, он помогает мне встать прямо и, сжимая мою руку теснее, дальше тянет за собой. Теперь уже мы бежим по дворам, где единственным источником света являются светящиеся окна, чей свет падает на хаотично пробивающуюся сквозь асфальт траву и стоящие около подъездов машины. Я вижу впереди себя гаражи, пустые железные баки и тупик. Двор заканчивается. Саске отпускает мою руку, давая мне возможность отдышаться, пока сам начинает складывать мокрые коробки и куски шлакоблоков на железные баки в кучу. — Погуляем по крышам, Наруко? — убирая волосы со своего лица, он протягивает мне другую руку, а я смотрю на него и чувствую как внутри все трепещет, подталкивает на чёртовы авантюры и похер какой исход нас ждёт. Мне понравился вкус азарта на языке. Дождь продолжает идти, я слышу голоса в начале двора. Мне даже можно не оборачивать, чтобы понять, что погоня за нами не закончилась. Казалось бы, зачем ментам бегать за двумя подростками! Мы же не в каком-то кино? Но с другой стороны - это так здорово! Никогда бы не подумала, что такое случится со мной! — Только если ты поможешь туда залезть, — я делаю к нему шаг и хватаюсь за предложенную руку, пока его лицо озаряет улыбка. Мне кажется, что ночь закончилась ровно тогда, когда Саске улыбнулся. Сразу стало светло. — Договорились, — тянет меня на баки, помогает залезть. Учиха буквально сам закидывает меня на шаткую конструкцию коробок и шлакоблоков, а потом быстро забирается следом, прижимаясь ко мне слишком близко, от чего дыхание замирает, но парень подхватывает меня за талию и помогает залезть на крышу гаража. В итоге, я по колено оказываюсь мокрая, но на крышу забираюсь, а когда протягиваю ему руку, он почти на нее запрыгивает, не принимая моей помощи. Ну и ладно! — Бежим! — Саске опять обхватывает меня за руку и мы перебегаем с одной крыши на другую, перешагивая, а иногда и перепрыгивая, расстояния между гаражами. Я чувствую себя счастливой, адреналин ударил в голову, лёгкие обжигает нехватка воздуха, ноги побаливают, но это настолько мелочи, что я готова бегать так хоть всю ночь, главное с ним! Главное с этим ощущение легкости и ветра. Меня не пугает дождь, возможность заболеть, сломать себе что-то или любой другой неприятный исход. Крыши гаражей мокрые и сколькие, я два раза чуть не падаю, а один раз нога чуть не проламывает гнилой шифер. Потенциальная опасность нравится моему опьяненному от легкости мозгу. Саске находит более-менее невысокое место и отпускает мою руку, спускается вниз поразительно быстро. — Прыгай, я поймаю! — заверяет он, протягивая ко мне руки, как будто хочет взять на ручки, — Не бойся, — добавляет Саске, а я оглядываюсь по сторонам, в поисках того, на что можно опереться, но когда ничего не нахожу, то сажусь на край крыши и прыгаю в его объятья. Свободное падение длится не больше пяти секунд, но в эти секунды моё дыхание настолько захватывает, что я забываю как дышать, прежде чем попасть в его руки и ощутить под ногами землю. Он делает пару шагов назад, когда ловит меня, но мы не падаем и на этом спасибо. Саске запускает руку в мои мокрые волосы, пока другой рукой прижимает к себе. Я тяжело дышу после бега и недостатка воздуха, слышу его дыхание около своего уха — громкое, рваное. Момент настолько интимный, что я чувствую как жар прилипает к щекам, как стук сердца отдаётся в ушах, по коже пробегают мурашки. Дождь продолжает идти, капать на нас беспощадной стеной. — Пойдём под крышу? — спрашиваю я, на что он резко отстраняется, но перед этим Учиха оставляет мимолетное прикосновение своих губ за моим ухом. Темнота скрывает мой румянец, дышать снова становится тяжело. — Идём, — произносит он и тащит меня под навес какого-то подъезда. Я чапаю за ним, чувствуя как мой яркие конверсы сейчас совсем не жёлтые и в них хлюпает вода. Мерзко, но я могу потерпеть. Под крышей не горит свет, валяются картонные коробки, которые парень разрывает и кидает на бетонный пол, чтобы мы могли сесть. Я в это время достаю из его рюкзака бутылку с алкоголем в какой-то странной пластиковой бутылке, но садится не собираюсь, ведь ищу в том же рюкзаке сухую кофту, которую я положила туда в начале вечера. — Черт, твои кеды! — шепчет он, смотря на меня. — А? Ерунда, — отмахиваюсь я, продолжая поиски. — Снимай! — он так просто это говорит, что я отрываюсь от своего занятия и смотрю на него, — Ты заболеть хочешь? — вскидывает брови, продолжая на меня смотреть, а я отвожу взгляд, утыкаясь опять в рюкзак. — И как ты себе это представляешь? — спрашиваю я, наконец-то доставая сухую кофту из рюкзака. — На руки тебя возьму, — он в наглую подходит ко мне, склоняется около моих ног и развязывает шнурки, пока я краснею, сжимая пальцами кофту. — Что ты делаешь? — задаю я глупый вопрос, но он стягивает с меня конверс и носок, ставя мою ногу на холодный картон, и возится уже со второй. По рукам пробегают мурашки. — Сейчас согрею, подожди, — он говорит это так спокойно, что мне становится жарко от одной только мысли о том, что он под этим подразумевает. За пару дней нашего общения я так и не удостоила свое внимание на том, чтобы проанализировать его, а просто скидываю все на волю случая. Разрешаю себе не думать и не жалеть ни о чем. Саске ставит вторую мою ногу на картон, а потом помогает стянуть мокрую кофту и переодеться в сухую, пока я просто просто молча смотрю на него, буквально открыв рот. Так аккуратно каждое его прикосновения, так трепетно и такое теплое, что пробивает на румянец. — А теперь иди сюда! — он тянет меня к стене, я шагаю мокрыми ногами по холодному картону за ним следом, с интересом наблюдая за тем, что же он собирается делать. Ногам становится холодно. В отличие от меня, он кроссовки снимать не собирается, хотя я замечаю, что они тоже хлюпают, но ему, кажется, до лампочки. Учиха садится на коробки и хлопает себя по коленям, приглашая меня сесть. — Ты уверен? — спрашиваю я, переживая, что отсижу ему ноги. — Я не твой бывший, Наруко, не буду жаловаться, что ты что-то мне отдавила, — говорит он серьёзно, а сам буквально притягивает меня сесть. Я повинуюсь, усаживаясь на его колени и прижимаясь своей спиной к его груди, но Саске резко отодвигает мой корпус в сторону и, сухим островом ткани толстовки, обматывает голые ступни. Я краснею ещё больше, когда он возвращает меня обратно, обхватывает одной рукой за талию, а другой протягивает телефон, чтобы я включила музыку. Я вбиваю в поиск гнилуюлирику, пока он открывает бутылку и делает первый глоток из горла. Я включаю «Весна», но он молча меняет телефон на бутылку и переключает песню на другую. «Целый- целый мир, но нету ни души Люби меня, люби, прошу не души Целуй меня, пускай видят этажи Как мы с тобой счастливые тонем во лжи» — хрипит из динамика телефона, пока я делаю глоток из бутылки и чувствую как горячительная жидкость катится по глотке в желудок. — Что это? — я поворачиваю к нему голову, передавая бутылку, — Я не помню, чтобы мы это брали, — добавляю я, а он лишь лукаво улыбается. — Самогон! Я поменялся с Сакурой на вискарь, — отвечает Саске, на что я недовольно хмыкаю, а он ежится подо мной, ведь горячее дыхание опаляет его щеку, — Да ладно тебе! Я подумал, что такого ты ещё не пила, — виновато шепчет он, после того, как сделал глоток, — Не дуйся, — он прижимает меня в себе, удерживая бутылку около моей руки и я беру её и делаю глоток. — Она даже без закуски нормальная, — говорю я, хотя чуть-чуть все равно морщусь, когда делаю глоток, — С чем она? Ягоды? — Да, малина, — отвечает Саске. Мы молча слушаем песню, наслаждаясь напитком, пока песня не сменяется на cold carti и его «проводами». «Февраль, апрель, ноябрь, я помню все это, как щас ты обещала до трех утра не засыпать и моя память всегда захочет сохранить тебя на память» — Я бы тоже хотел оставить тебя на память, — внезапно произносит он, прерывая молчание, а я поворачиваюсь к нему и смотрю вопросительно, — Но проблема в том, что ты уезжаешь через полторы недели, — тяжело выдыхает и делает глоток самогонки, — Хочу, чтобы ты знала - я буду ждать тебя и зимой и следующим летом тоже! — опять делает глоток, но потом я забираю бутылку, — Мне с тобой комфортно, — заканчивает он свою речь. Пьяные откровения под самогон около какого-то неизвестного подъезда в другом конце города, когда дождь льёт стеной, а внутри меня разливается тепло. То ли все дело в нем, то ли в том, как быстро на меня повлиял алкоголь, но это кажется настолько правильным, что я впервые сомневаюсь в своём быстром решении использовать его как заглушающий фактор. Бутылка почти подошла к концу, там осталось буквально на два глотка, нам как раз хватает чтобы разделить пополам. Перед глазами расплывается, но наши разговоры заставляют меня находится в сознание и не вырубиться спать. Во-первых, я чувствую себя в безопасности, во-вторых, мне тепло, а в третьих, музыка играет фоном и вместе с дождём напоминает колыбельную. Но я стойко держусь, как и Саске, который во время всего нашего разговора гладил меня по волосам, перебирал мокрые пряди и поражался тому, как вкусно пахнут мои волосы. Делаю свой глоток и укладываюсь головой на его плечо, дожидаясь когда он допьет и мы продолжим обсуждать перерождение и прочие идей разных религий. С ним невероятно легко, комфортно, интересно. Я чувствую себя на своём месте, нужной и невероятно классной. С ним чувство опасности выключается, а желание подарить свет и тепло все больше и больше. Эта тактильность, на которую он идёт ради меня заставляет меня чувствовать что-то новое, похожее на влюбленность, на невероятную окрыленность и свободу. То, чего мне так не хватало в отношениях с бывшим. Если бы Саске был цветом, то это был бы жёлтый. Ярко-желтый, как лучи восходящего солнца, которые знаменует начало нового дня, отступления темноты и что-то хорошее. Он стал моим лучом солнца в непроглядной ночи. Спасением этого, казалось бы, безнадежного лета. — О, какая песня! — я замечаю, что песня меняется и сейчас слышу завораживающую мелодию «After Dark», начиная чуть покачиваться вместе с ним под мелодию, хотя знаю, что абсолютно не попадаю, — Не переключай! — мои язык заплетается, но он кивает, пока я продолжаю покачиваться, а Саске держать меня, чтобы я не грохнулась с его колен. За все то время, пока мы сидели, я пересела на его коленях и теперь сидела боком к нему, упираясь плечом в его грудь. — Нравится песня? — спрашивает он, когда я приникаю к его плечу, так как иначе меня может начать тошнить. — Да, моя любимая, — шепчу я, когда Саске поворачивает ко мне голову. Парень вслушивается в текст, а потом медленно тянет своим хриплым голосом, смешно съедая звуки: — That I need to ask, before I'm alone, — тянет он, придвигаясь ко мне слишком близко, а потом переходит на русский, следуя за песней, — Каково это — остановиться на твоих терпеливых губах, — я замираю, а он прижимается своими губами к моим, ровно тогда, когда Mr.Kitty произносит слово «know». Я тянусь к телефону, включаю тринадцать карат «одна» и щелкаю на кнопку пульта, оставаясь в темноте. Вслушиваюсь в слова и смотрю на то, как часть света фонарных столбов на улице освещает полосками стены, застенчиво выглядывая из-за штор. «Мои губы губы горят, напоминают ее Напоминают ее третью ночь подряд Губы губы горят, напоминают ее Напоминают ее третью ночь подряд Губы губы горят, напоминают ее Напоминают ее третью ночь подряд Губы губы горят, напоминают ее Напоминают ее третью ночь… » — звучит голос из динамика телефона и я краснею, утыкаясь носом в мягкую игрушку. Интересно, а горели ли его губы после наших поцелуев? Было в этом что-то особенное, не похожее на то, что я раньше чувствовала. Искры не было, но я не могла сказать, что это было как-то плохо. Не было бабочек, не было дрожи от нехватки воздуха. Кажется, я где-то слышала, что это показатель комфорта и безопасности. Впрочем, это не важно. Я была бы не против это повторить даже на трезвую голову. Я перевернулась на бок и зашла в приложение, чтобы включить песню заново.