DJANGO

Рукопожатие. Краткая и многозначительная улыбка от каждого и подписанный документ. Один рад, что нашел надежного поставщика, другой — богатого клиента. Что такое богатый клиент на черном рынке? Это благодарный, принимающий все риски и условия от представителя товара, покупатель. Сонхва кивает, упирает язык в щеку от задумчивости и удовольствия, чем оголяет нижний ряд серебряных зубов. Удивительно, но за весь день застать улыбку Пака всем членам группировки удалось лишь единожды. Только сейчас посреди глухого района, который вонял как пристанище маргиналов. Хотя любой район Чхонъяна был таковым. В этом городе приятно было жить только крысам. И те, опять же, дрались с воронами за очередную добычу: глупого обывателя, решившего с оружием наперевес поиграть в криминального героя. Сонхва даже не вспомнит, когда в этом месте, на его малой родине, всё стало настолько плохо. Может быть, еще в момент, когда Пак даже не появился на свет? Страна, поделенная на пять секторов. Родись в пятом и будешь жить в нищете, грязи, поедая гороховые листья. Сейчас многим не доступно даже это. Байкер выдыхает и глядит на пепел своей сигареты. Не самые приятные мысли закрадываются в подкорку его мозга, разнося вирус отчаяния. — Хва? Ёсан положил руку на плечо друга и наклонил голову, заглядывая в задумчивое лицо. Конечно, младший не умел читать мысли, но, кажется, что любое выражение Пака он мог понять сразу. Уж слишком давно его знает, чтобы была возможность поиграть в «загадку». Кан просто решил отвлечь своего босса от тяжёлых размышлений, которые, обычно, никогда не влияли положительно ни на курс дела, ни на самого размышляющего. — Сначала штраф. Потом ебучий осмотр, теперь сделка, — чётко, слово за словом перечислял хриплым басом Сонхва. — Спасибо, что она хотя бы удалась. Не хотелось упускать такого клиента. Усталая, скорее недовольная усмешка скривила его лицо, пока он выдыхал табачное облако. Дым почти закрыл обзор Ёсана на старшего, но ему было достаточно просто прикрыть глаза и немного отвернутся. Очевидно, Сонхва сейчас не до внешних обстоятельств и тот факт, что они продолжают стоять в этом вонючем месте — тому подтверждение. Кан посмотрел на остальную часть группировки и ему хватило одного движения головы, чтобы дать понять, что рабочий день окончен, и они могут уезжать отсюда. — Хорошо, что Юнхо с Чонхо нас предупредили о проверке, — встаёт прямо Ёсан, сунув руки в карманы. — В последнее время полиция прямо зачистила, да? Легкий поворот острого профиля, и Сонхва уже смотрит на друга, а не в пустоту. Ёсан тут же замечает, что его взгляд наконец-то приобретает оттенок. Оттенок злости. — Зачастила? Да они будто решили снести наш бизнес к херам собачим, — тёмные глаза блеснули в свете блеклых фонарей. — Поверить не могу, что они дошли до таких низких уловок. Правительство, мать его… Когда настроение доходило до точки кипения, Пак Сонхва не сдерживался в выражениях. Особенно возле близкого друга, давая эмоциям выйти наружу, биться через край. Кан прекрасно знал: будет лучше, если босс как следует выговорится со всей экспрессией, что ему присуща, а не будет сжимать серебряные зубы под натиском верхних. Почему-то сейчас Сонхва ощутил резкое желание употребить собственный товар. И нет, не в этом блеклом виде, достав его из полиэтиленовой упаковки, грязными пальцами втирая в десны. Хотелось принять это особенно. — Может, сгоняем в бар? — Ёсан разорвал тишину, и зудящее чувство под кожей усилилось. Иногда Сонхва казалось, что его напарник все же умел читать мысли. По крайне менее его. В городе было полно забегаловок разного масштаба. Вонючие пивные или элитные, но байкеры всегда выбирали нечто серднее. «K-hot Chili Peppers» — бильярдный бар в центре всех почестей криминальных авторитетов. Там пахло дорогим алкоголем, наличкой, потом и кровью. Дресс-кода и запретов не предусматривалось, чем привлекало посетителей. Только честно работающая охрана могла вывести кого-то вперед ногами, если этого требовали обстоятельства. — Да, поехали. На самом деле, Кан Ёсан в этот раз точно не использовал уловки своей излишней внимательности. Он, конечно, не мог догадаться, что все, чего сейчас желал Сонхва — это ощутить жжение на языке острого зелёного перца. Но он видел усталость Пака, его потерянность и неуверенность. Ему определенно, как следует нужно было расслабиться и получить то удовольствие, на котором держится всё это захолустное место. Зелёный острый чхонъянский перец. Когда-то был обычным растением, незначащим ничего, кроме пищи и специй. В какой-то момент, что Сонхва помнит чётко — это начало его бизнеса. Куст перчинки стал культом. Его хотели все. Чёрт знает, что там натворили биологи со своими экспериментами, Пак не разбирался в листьях и стеблях. С недавнего времени он был важным предпринимателем чёрного рынка, а все благодаря какой-то ошибке учёных. Рёв мотора рвал воздух, толпящиеся машины на улицах не были преградой для двух быстрых байков. Стоит отметить, что Сонхва и Ёсан не всегда пользовались привычным средством безопасности для быстрой поездки по городу. Например, вместо шлема они просто как следует затягивали прозрачные очки, чтобы ветер не выжигал глаза. Ведь главное — видеть то, что происходит на дороге, верно? А безопасность… раз они уже живут здесь, о ней не может быть и речи. Заднее колесо проехалось с характерным скрипом, и Сонхва остановил свой мощный транспорт, слезая с сиденья. Очки тут же поднялись на лоб, скрывая поднятые укладкой волосы. Вид расслабленного Пака, предвкушающего удовольствие, заставил Ёсана засмотреться не на вывеску заведения, а на своего босса. Тот довольно облизнул край губы и расслабленным шагом, который Кан уже давно не наблюдал, направился ко входу заведения. Кажется, старший действительно довольно давно не отдыхал, раз одно пестрящее неоновой яркостью название бильярдного бара вызывало в нем такие эмоции. Вальяжное симметричное движение рук и небольшие «ворота» открывают пространство азарта и удовольствия. Наверное, именно такими словами можно было назвать владельца этого нескромного места — Ким Хонджуна. Сонхва не стал бы врать, что с удовольствием заметил эту синюю макушку сразу же, как вошёл. Они не были близкими знакомыми, их даже друзьями можно было назвать с натяжкой. Но вот периодически меняющиеся роли клиента и исполнителя — да. Ким предоставлял широкий список товаров в своей алкогольной карте, и многое из этого каталога было создано на основе чхонъянского перца. Того самого, который Сонхва выращивал на своих плантациях. Однако, все эти роли становились неважными, когда Хва удавалось застать владельца за игрой в бильярд. Ему даже показалось, что сегодня он по-настоящему выиграл этот вечер за все накопленное неделями напряжение. Подойдя к стойке бара, Пак, не отрываясь, смотрит на Хонджуна. Последний это замечает и машет ему рукой в приветственном жесте, а байкер сдержанно в ответ кивает ему. Ёсан глядит на то, как его друг уперся локтями в стол, спиной к бармену и был чем-то очень доволен. Впрочем, было сразу ясно чем. Кану оставалось лишь сделать заказ напитков и подождать их приготовления. Бармен, высокий мужчина, лишь смеясь буркнул что-то вроде: «Мог бы просто сказать, что вам как обычно». Ёсан и его партнер по бизнесу, босс или по-другому — друг, всегда брали одно и тоже. Это была смесь текилы и наркотика. Владелец бара и правда много экспериментировал, раз нашел идеальное сочетание двух вещей, прекрасно портящих здоровье и доставляющих ужасное наслаждение одновременно. Даже не нужны слухи, чтобы понять, что Ким Хонджун точно разбирался и прекрасно знал, что такое быть барменом, а не просто хозяином заведения. — Пошли сядем. Пришлось даже немного коснуться плеча Сонхва, чтобы тот обратил внимание на просьбу и переместился в излюбленное место. В этот вечер людей в заведении было достаточно, чтобы помимо музыки создавался ощутимый, но не раздражающий шум. Разговоры, стук бильярдных шаров, треск бокалов. Но Кан понимал, дело совсем не в том, что Пак не услышал его слов, он и вовсе не слушал. Присев на чёрный диван и громко выдохнув, будто из легких вышла вся усталость и тяжесть этого дня, Сонхва прижал бокал к губам. Помимо соли, которую часто подают с этим напитком, на языке заплясали искры остроты. Именно искры, потому что по-другому ощущения от действия этого перца описать было сложно. Лёгкое, но мягкое покалывание поражало нёбо. За ним следовало расслабление, язык будто становился бесчувственным, как и тело. А вот сознание немного замедлялось, пустело или набирало хаотичные картинки. Так глаза, медленно темневшие, начали искать тот самый бархатный стол. Пальцы, что сжимали кий, словно сигарету. У Хонджуна был какой-то свой особый метод вытягивать миниатюрную руку и сжимать эту заостренную палку, зажмуривать один глаз и слегка приоткрывать губы. Для Сонхва в этом алгоритме действий было что-то хищное, будто владелец оголял свою охотничью натуру. Таким Пак видел его только во время игры. Ким о чем-то говорил со своим соперником, пока два накрашенных чёрным лаком пальца методично использовали мел для натирания кончика кия. Мурашки прошлись по телу, и даже не ясно, от собственных мыслей или от действия наркотика. Сонхва медленно усмехается, оголяя серебряные зубы. Это мгновение расслабление, мгновение наслаждение стоит всех усилий, что он вкладывает изо дня в день в свою работу. Ёсан тихо смеётся, чем привлекает внимание растекающегося по дивану Пака. — Всегда было интересно, — блаженно тянет он, почти переходя на шепот, — почему ты ни разу не играл с ним в бильярд? Рука Кана, что лежала на диване слегка подрагивала. Сонхва смотрел только на неё, он даже не мог поднять взгляд на лицо друга, лишь продолжал криво улыбаться. Медленный вздох, ощущение, что тело вот-вот взлетит. — Некогда, — просто отвечает Пак. — Я смотрю на игру, а не на него. А вот у Ёсана были силы удивленно посмотреть на коллегу. Услышать очевидную ложь от Сонхва было немного неожиданно, но Кан ничего не сказал. Не стоит лезть в чувства и ощущения другого человека, если ты их совершенно не понимаешь. Да и сейчас мысли медленно покидали голову, будто сегодня им не пришлось отчитываться перед полицией, глядеть с опаской на листовки с чёртовыми ковбоями и заключать важный договор. Бокалы пустели, состояние медленно приходило в норму, Сонхва даже стал ощущать, как вся эта тяжесть вновь возвращается на его плечи. С чувством дискомфорта он вмял в них пальцы. — Пора по домам, — заключил он и поднялся, но нерезко, чтобы не упасть на стол. Ноги все еще были тяжелыми и ватными, они всегда отходили последними от расслабления. Подходя к освещенной синим цветом стойке, Сонхва достал из кармана кошелек положив на поверхность пару купюр и придвинув их бармену, который протирал стаканы. — Спасибо, Ди-Ди, — с улыбкой подмигивает Пак в своей манере, пока не слышит за спиной знакомый голос. — Спасибо, что заглянул, господин Пак Сонхва, — синяя макушка владельца протискивается к барной стойке, а рука с чёрными аккуратными ногтями выискивает стакан. — Таких важных гостей всегда приятно видеть в моём заведении. В один момент весь этот яркий свет, запах алкоголя и мягкое расслабление в теле стало совершенно неважным. Плевать, что они приехали в это порочное место для отдыха. Во время подобных ситуаций тело Сонхва всегда отказывало в ритмичном медленном сердцебиении и спокойствии. Оставалось только повернуться, заставляя кожаную байкерскую куртку характерно издать треск. Тёмные глаза Хва скользили по этим пальцам в серебряных «побрякушках» — так он называл эти перстни. В стакане была тёмная жидкость, несложно было догадаться, что это виски. Кажется, владелец пил только этот дорогой напиток. — Твои коктейли просто чудо, Ким Хонджун. То, что надо после тяжелого дня, — смеется Пак и машет рукой на прощание. Теперь Ким довольно кивает и будто исчезает из вида среди собравшейся толпы у бильярдного стола. Покидая «K-hot Chili Peppers», Сонхва на мгновение оборачивается. Ненадолго. Он просто запоминал расположение зеленых широких столов, высоких стульев из тёмного дерева и вид этого криминального шабаша. Была бы воля — он бы никогда не покидал эту пристройку. Но сейчас не время для детских мыслей и слабостей. Ёсан уже стоял у мотоцикла, нервно крутя кольцо ключей на указательном пальце. — Ты слишком долго. Сонхва поднимает ошарашенный взгляд. Что-то не так. Голос Кана будто лег камнем, его бас вырвался практически из груди. — Ты не включил звук на телефоне после сделки? Кое-что случилось. Садись и поехали. Нет, этот бас не просто был тяжелым, он вызывал тревогу. Ёсан действительно очень редко говорил именно так, он предпочитал спокойный тон. Кан, в целом, не отличался заметной эмоциональностью, он больше был похож на внимательного и строгого учителя с доброй улыбкой. В свете этих блеклых фонарей сейчас он выглядел по-настоящему грозно. Не задавая лишних вопросов, Сонхва одним выпадом длинной ноги оседлал байк и вернул очки на их законное место. Кое-что действительно случилось. Оставалось только надеется, что это не разрушит всё послевкусие вечера. Возможно, ценя именно эти безмятежные чувства, возникшие у босса в эти пару часов, Ёсан не описал в мелочах, то, что передали ему по телефону. Улица, заполненная ярким светом вывесок и блюющих у бордюра прохожих, вмиг стала мрачной для двух напарников. Обычная картина, но сейчас откровенно мерзкая. Ещё до того, как завернуть в нужную сторону, Хва заметил, как путь медленно покрывался коркой дыма. Фары мотоциклов будто стреляли в этот смог, освещая лишь обрывки сухой дороги. Пропал свет вывесок, пропали прохожие. Только привычный крик пуль оставался на подкорке сознания, но сейчас даже он не волновал. Происходящее на улице складывалось в одну чёткую картину. По мере приближения двух байков к стае другим, глава группировки уже всё осознал. Он слез с байка, опустил очки на шею и подбежал к источнику запаха гари, замечая чёрный от возгорания кусок здания. — Какого чёрта? — медленно, шокировано произнес Пак, пока его кадык дернулся от упавшей в горло слюны. Сейчас только он был по-настоящему получил удар от увиденного. На других лицах уже давно висел лишь мрак. Опустив взгляд, Сонхва заметил, что стоит прямо около сигареты, к которой тянулась рука. Всего лишь расслабленная кисть в луже крови, застывшая, словно продолжала невинно держать табачное изделие. А за ней — тело. Пак бегло осмотрел его, замечая рваные дырки от пуль на охранной униформе. Казалось, что их даже сосчитать было сложно. — Кто-то нажал тревожную кнопку, и мы все приехали сюда. Тушили пожар, потому что опрыскиватель не справлялся. Знаете, здесь все просто облили бензином, — послышалось из толпы. — Тэнки, — делает вывод Ёсан, медленно приближаясь к трупным ногам. — Точно он. Поднимая взгляд на друга, Пак тут же переводит его на других членов банды. Простого «Спасибо, идите по домам» хватает, чтобы поднятые среди ночи головы направились по своим скоростным транспортным средствам. Сонхва в этот момент возвращается к Ёсану, что стоял неподвижно, осматривая окружающую его территорию. Во всем лице главы застыл вопрос, на который Кан, к сожалению, ответить не мог. Пак сплюнул в сторону от запаха крови и гари, что смешались и превратились в сплошную вонь. Это здание, это бездыханное тело, а возможно еще одно внутри — принадлежат компании PARK SEON. Той самой, что является главным источником денег, власти и популярности группировки байкеров, принадлежавшей Пак Сонхва и его правой руке — Кан Ёсану. Не выдержав, Пак пинает сгоревшие свалившиеся обломки крыши. Он рычит, хватается за голову и поднимает ее в чёрное небо. Вены выступили на его шее, не выдерживая напряженности гортани. Каждый мат, каждый крик, выходящие из его горла, сливался в один сплошной продолжительный рык. Очевидно, он не мог поверить в произошедшее, выпуская все своё негодование в царивший вокруг хаос. Склад, растворившийся в огне вместе с огромной суммой денег и товаром, вместе с человеческими жизнями, не умещался в голове Сонхва. Кому-то хватило кучи пуль, зажигалки и бензина, чтобы превратить проект, создаваемый неделями, в горстку пепла. Пак знал, кому. Тэнки. Ковбой, которого прозвали так из-за метода боя. Он всегда шел вперед, словно ни одна пуля, ни нож, ни кулак не могли его задеть. Доставал свой арсенал и выпускал такой шквал боеприпасов, от которых ни одна крыса не скрывалась. Именно он был частой причиной срывов Сонхва. Именно он висел на листовках по всему городу. Наконец, выдохнувшись, Сонхва подходит к Ёсану и молча достает сигарету, стоя спиной к причине агрессии. Пальцы, слегка дрожавшие от обилия эмоций, сжали ее до небольшой вмятины. Кан лишь поднес зажигалку и спокойно выпустил небольшое пламя, направляя его на сигарету босса. — Я уже вызвал кого надо, они осмотрят тут всё, — тон Ёсана вновь был спокойным, не оттеняющим ни одной эмоцией. — А ты поезжай домой. — Он, сука, сжёг всю свежую поставку, — выдохнул задумчиво Сонхва, глядя куда-то в сторону. Скорее смотрел в пустоту, пустыми глазами. Снова. — Мы только сняли этот склад, неделю назад, Ёсан. У нас было дохуя клиентов именно на этот товар. Прижимая руку с сигаретой ко лбу, глаза Пака прикрылись. Он повторял это всё вслух, будто Кан не сам предлагал ему это место, не сам ездил проверять поставку. Будто не он вчера показывал полиции, во время очередной проверки, новый склад. Но, кажется, Сонхва нужно было повторить всё вслух, чтобы осознать значимость потери. — А работники? Кто будет наниматься охранять склады после такого? Я, блять, просто в ахуе, — продолжал Сонхва дрожащим голосом. Его нельзя было назвать слёзным, скорее потерянным. В целом всё состояние главного байкера города говорили о его потерянности. Держать чёрный бизнес, даже если твой товар до сих пор не запрещён законом — это дело невероятно сложное. И если говорить о том, что в последнее время ковбои и полиция ставят всю группировку в край пропасти, то главе приходиться явно нелегко. — Сонхва, очнись. Людям негде больше работать, кроме как на тебя. Ты забыл, почему ты стоишь на этом месте? — Ёсан дергает его плечо и приближается, так, что, ощутив это, Хва открыл глаза. Пак устало посмотрел на него, заранее зная ответ на риторический вопрос, но всё равно выжидая, пока Ёсан решит произнести это вслух. — Потому что этот мир — дерьмо, — удовлетворяет его Кан. — И он не прощает слабости. Я со всем разберусь, только успокойся, хорошо? Голос правой руки байкеров был невообразимо мягок, сказанный почти в ухо. Сонхва не выдерживает, слыша такого Ёсана. Он выдыхает дым и прикладывается лбом к его плечу.