You and I are connected

Сонхва с детства считает, что не станет умелым лекарем, в отличие от своего младшего брата, и потому старается не лезть в снадобья Тэёна. Но сейчас, из-за интереса и неуверенности, он тихо заходит в рабочую комнату папы, дабы найти и взять кое-какое средство. Омега бубнит себе под нос названия на склянках и, найдя нужное средство, берёт его в руки. Сонхва читает этикетку, не замечая, как в комнату заходит ещё один человек. — Сонхва, — голос Тэёна заставляет его вжать голову в плечи, — что ищешь? — Да так, ничего особенного, — омега, обернувшись, неловко улыбается и убирает руки за спину, чтобы папа не увидел в его руках средство. Тэён выгибает бровь и, скрестив руки на груди, подходит ближе к своему ребёнку. От небесных глаз старшего омеги ничего не скроется, и Сонхва прекрасно понимает это, но в глубине души всё же надеется, что папа не начнёт расспрашивать его. — Сонхва, покажи средство, которое прячешь за спиной, — мягким, но настойчивым тоном просит Тэён. Омега, виновато опустив голову, отдаёт папе склянку с красно-перламутровой жидкостью, и Тэён удивлённо хлопает глазами. Он ожидал увидеть всё, что угодно, но только не это средство. — Сонхва, я не понимаю… точнее, я понимаю, для чего это средство, но зачем оно тебе? — Как бы сказать, — Сонхва прикусывает нижнюю губу, ощущая румянец на своих щеках, и грустно вздыхает. — Я не уверен, что привлекаю Хонджуна в… ну, в том самом плане, вот и решил взять это средство. Прости. — Я не злюсь, но с чего ты это взял, что не привлекаешь его? — напрямую спрашивает Тэён, убирая склянку на полку к остальным, и садится с омегой на небольшой диван. — Ты разговаривал с Хонджуном на эту тему? — Напрямую — нет. Я несколько раз намекал ему, но всё оказалось безуспешно, — Сонхва теребит пальцами край нежно-синей рубахи, а его папа поднимает уголки губ и тихо усмехается. — Сонхва, мне кажется, ты забыл, какой ты у меня красивый и привлекательный, — Тэён накрывает алую щеку омеги своей ладонью и хитро смотрит. — А ещё забыл, что я часто говорю насчёт альф. — Что до них всё медленно доходит? — Сонхва глядит на папу, а тот кивает в ответ, и омега невольно улыбается. — Со многими альфами нужно разговаривать напрямую, ведь они не понимают намёки, — беззлобно хмыкает Тэён, поправляя тёмные волосы Сонхва. — Если ты хочешь стать с Хонджуном ещё ближе, то тебе нужно поговорить с ним. — А ты не против… этого? — Ты уже не маленький омега, который смущался не то, что разговаривать с альфами, а даже смотреть на них, — старший омега мягко смеётся. — Конечно, я принимаю то, что ты интересуешься ими уже в другом плане. И я очень рад, что ты нашёл того самого альфу, которому полностью доверяешь. — Хонджун удивительный. Он не такой, как другие, — в синих глаза Сонхва появляется влюблённый блеск, и Тэён вспоминает, как когда-то с таким же смотрел на Джэхёна. Хотя, если подумать, этот блеск никуда не исчез. — У меня те же мысли насчёт твоего отца. Значит, у вас будут крепкие и счастливые отношения. — Очень надеюсь, — кивает омега и обнимает Тэёна, чувствуя, как-будто груз спадает с плеч. — Спасибо, пап. — Люблю тебя, — старший целует Сонхва в висок и с гордостью осознаёт, что его дети стали взрослыми. Он рад, что рядом с его драгоценными омегами есть надёжные альфы, с которыми они как за каменной стеной.

***

Омега находит Хонджуна на берегу озера и видит, как тот с удовольствием подкармливает Ай рыбой, а самка только и рада вкусно поесть, да внимание от него получить. Сонхва не сдерживает улыбку, смотря на альфу, что воркует с драконом, и даже брызги от её виляющего хвоста не смущают Хонджуна. — Вы такие милые, — произносит омега, и альфа, заметив его, являет на лице тёплую улыбку. — Рады стараться, — говорит Хонджун, гордо поднимая подбородок, а Ай вторит его действию, чем вызывает у Сонхва мягкий смех. — Ты пришёл к Лоялу? — Вообще-то, я искал тебя, — омега прикусывает нижнюю губу, становясь немного серьёзным. — Я хочу поговорить. Наедине, если это возможно. Хонджун выгибает бровь и, кивнув, просит Ай вернуться в пещеру или поплавать без него. Дракон не особо рада такому раскладу, но, чувствуя, что двум людям нужно уладить какое-то дело, бодает альфу мордой и скрывается под водой, не забыв ударить по ней хвостом. — Что-то случилось? — спрашивает Хонджун, обнимая омегу за талию и прижимая к себе. — Не совсем, — Сонхва, вздыхая, неловко смотрит на альфу. — Просто, я хочу спросить насчёт… нас. — Нас? — То есть… как бы сказать… — в голове омеги всплывают слова папы о том, что с альфами нужно разговаривать напрямую, и потому старается взять себя в руки. — Мы вместе полтора месяца, но ещё ни разу не заходили дальше поцелуев и объятий, — Сонхва ощущает, как его щёки краснеют, а Хонджун, кажется, осознаёт, к чему клонит омега. — А ты хочешь этого? — произносит альфа, аккуратно заглядывая в прекрасные синие глаза Сонхва, и получает лёгкий кивок в ответ. — Сонхва, прости, что раньше не поговорил с тобой об этом. Я просто не хотел торопить тебя, ведь знаю, что ты ещё никогда не был с альфами настолько близок. — Я хочу этого, так как люблю и доверяю тебе, Хонджун, — омега глядит в янтарные глаза Хонджуна, а у того перехватывает дыхание от его слов. — Я тоже, Сонхва, — альфа поднимает уголки губ и легонько целует Сонхва в губы. — Как насчёт завтра у меня? Уён будет ночевать у Сана, а у отца есть какое-то дело у Древа. Он там будет если не всю, то хотя бы пол ночи. Согласен? — Да, — омега смущённо улыбается, и Хонджун, не удержавшись, вновь целует его.

***

Комнату освещает пламя керосиновой лампы, стоящей на столе возле кровати, на которой двое влюблённых дарят друг другу ласку. Хонджун, избавив их обоих от одежды, неторопливо оставляет от шеи до груди омеги, чьё дыхание постепенно учащается из-за действий альфы, дорожку влажных поцелуев. Сонхва, сидя на коленях Хонджуна, подставляется под трепетные касания чужих губ и тихо выдыхает, когда ощущает влажный язык на одном из сосков. Альфа нежно прикусывает его, срывая с уст Сонхва громкий вздох, а длинные пальцы сильнее сжимают его плечи. Омегу переполняют чувства, которые он раньше не испытывал, внизу живота ощущается приятное тепло, готовое растечься по всему телу. Хонджун с удовольствием дарит ласку Сонхва, смотрит на красивый изгиб его челюсти, пока язык с нетерпением проходится по пухлым губам. Альфа аккуратно растягивает омегу двумя пальцами, чувствуя естественную смазку между ягодиц, а Сонхва переводит на него взгляд блестящих синих глаз. Омега утягивает Хонджуна во влажный поцелуй, переплетая их языки, и стонет в губы, а альфу пуще прежнего начинает вести от него — такого открытого и податливого. Хонджун со всей любовью целует Сонхва, осторожно укладывает его на кровать, а омега обхватывает чужую талию своими длинными ногами, давая понять альфе, что полностью доверяет ему. Сонхва не подозревал, что ему будет настолько комфортно с Хонджуном. Он думал, что начнёт смущаться и будет менее открытым, или из-за его смущения они этим вечером даже не дойдут до интимной близости. Омега рад, что ошибался. Альфа же не останавливается: оставляет поцелуи на медовой коже Сонхва, отчего тот покрывается мурашками, поглаживает рукой плоский живот, постепенно переходя к бедру, и мягко сжимает его. Омега выдыхает в губы Хонджуна и просит, чтобы тот, наконец, перешёл к главному. Альфа, заворожённо кивнув, подкладывает под поясницу Сонхва подушку и подхватывает его руками за ягодицы. Хонджун входит медленно, наблюдает за выражением лица омеги, а тот стискивает простынь пальцами и прикрывает синие глаза. Слышится шлепок кожи о кожу, а Сонхва чувствует внутри себя приятную заполненность и непроизвольно двигает бёдрами. Альфа, делая пару толчков, слышит негромкие стоны омеги и начинает постепенно ускоряться. Хонджун наклоняется над Сонхва, опираясь руками по обе стороны от него, и заглядывает в глубокий взгляд омеги. Он видит в нём красивый, животрепещущий блеск, которым хочется любоваться не только сейчас, но и всю жизнь. Альфа, не переставая двигаться внутри омеги, накрывает его румяную щёку своей ладонью и целует, ловя своими губами мелодичные стоны. — Сонхва, ты так прекрасен, — вперемешку с поцелуями шепчет Хонджун, а Сонхва отвечает ему громким стоном, от которого оба сильнее возбуждаются. Альфа чувствует жар их тел и, наклонившись ближе к омеге, ускоряет толчки, вынуждая Сонхва впиться ногтями в его плечи. Хонджун вдыхает усилившиеся феромоны омеги, покусывает то его лебединую шею, то линию челюсти. Сонхва с удовольствием подставляется под ласку альфы, говорит, что ему осталось немного, и Хонджун решает довести омегу до разрядки. Спустя несколько глубоких и частых толчков Сонхва кончает ярко и с пронзающим стоном, от которого альфа не выдерживает и кончает следом, успевая выйти из омеги. Сонхва глубоко дышит, пытаясь прийти в себя, а Хонджун мягко целует его, громко выдыхая в поцелуй. — Спасибо, Хонджун, — произносит омега, облизывая свои пухлые губы. — Спасибо, что ты со мной. — Я всегда буду с тобой, — альфа трётся кончиком носа об его, и Сонхва, улыбаясь, тянется к нему, чтобы подарить ещё один поцелуй.

***

Этой ночью полная луна воистину красива. Её свет дарит жителям Криата спокойствие, но никак не тепло. А Чанёль очень хочет сейчас ощутить его. Альфа стоит напротив Древа, чьи листья невообразимо прекрасно переливаются под мерцающим звёздным небом, и лёгкий ветер колышет ветви. Глава смотрит задумчивым взглядом янтарных глаз на Древо, вспоминая прошлые полнолуния: как стоял здесь и так же глядел то на дерево, то на луну. Только раньше Чанёль чувствовал возле себя тепло другого человека — родного и любимого, которого сейчас ему очень не хватает. Альфа никогда не сможет отпустить того, кто дарил ему свет и радость в жизни. Не сможет отпустить Мину. — Как знал, что найду тебя здесь, — слышится знакомый голос позади Главы, и тот поворачивается к пришедшему омеге. — Тэён, — Чанёль грустно, но искренне улыбается другу, накрывающему его плечи пледом. — Хоть сейчас и лето, вечера по-прежнему прохладные, — произносит Тэён, получая в ответ слова благодарности. — Думаешь о нём? — Каждый день и каждую ночь, — альфа переводит взгляд на луну. — Я тоже, — с уст омеги срывается грустный вздох. Они некоторое время стоят молча, смотря на красоту луны, и каждый думает о чём-то своем. Оба вспоминают свою молодость, как они проводили время вместе, но только как друзья, и у обоих мелькает в мыслях дорогой человек, которого они больше никогда не увидят. Вскоре Тэён решает уйти, чтобы не мешать Главе, и дать ему побыть одному. — Тэён, это тяжело, но, прошу, не вини себя, — произносит Чанёль, поглядывая на уходящего омегу, и тот резко останавливается. — Твоей вины нет и никогда не было. — Как и твоей, — Тэён, повернувшись полубоком, глядит блестящим взглядом на застывшего альфу. — Это был выбор Мину и ничей больше. Я не хочу, чтобы ты продолжал из-за него убиваться. Помнить его — да, но убиваться и винить себя — ни в коем случае. Прошло много лет, нам обоим пора принять этот факт. По щеке Главы скатывается одинокая слеза, а на сердце ощущается ворох смешанных чувств, что вскоре должен успокоиться. Чанёль бесшумно вздыхает, отвечая, что со всем справится, и всё будет в порядке. Тэён кивает и, слегка улыбнувшись, говорит, что всегда рад ему помочь или просто поговорить. Они желают друг другу спокойной ночи, наконец чувствуя на душе зарождающееся спокойствие.