Under the Moonlight

Было мерзко до дрожи в теле и сжатых кулаков. Хотелось, чтобы она исчезла. Или исчезнуть самому. Что угодно, лишь бы не встречаться с ней утром. Не видеть её. А подсознание специально подкидывает те звуки и тот запах, стоит ему встретиться с ней с утра. Стоит выйти на кухню, посмотреть на неё с кружкой кофе и в халате, под которым вряд-ли что-то есть из одежды, как пробивает в дрожь. Сонхун кусает губу и тут же отворачивается. Смотреть ей в глаза не хочется. И он не будет. Он хватает бутылку йогурта с холодильника и спешит ретироваться, но она вдруг заговорила. — Что с тобой? Мрачнее, чем обычно. Не выспался? Он не смотрит в её сторону, а рука сжимает пластиковую бутылку, чувствуя прохладу молочного напитка. Он закрывает глаза и пытается успокоится. Держать самообладание получается вполне.. сносно. Мрачнее чем вчера? Не выспался? Чем она руководствуется, когда спрашивает это? — Ты сейчас серьезно? — цедит сквозь зубы. — Боже, просто отстань от меня. Мне твоя игра в горячо-холодно уже по горло. — он стоит к ней спиной и не смеет обернуться, а потом, не давая ей и слова вставить, поспешно уходит. Сонхун открывает йогурт с характерным щелчком крышки, когда заходит в собственную комнату и отпивает. Весь аппетит пропал, но перекусить нужно перед школой — питьевой йогур неплохой вариант. Он подходит к собственному столу и смотрит на всякие бумажки, черновики с задачками по математике. Он делает ещё один глоток, не отрывая взгляда от бардака на столе, и думает над тем, что было бы неплохо завтра убрать на столе — долгожданные выходные. Собираясь в школу, надевая форму, он слышит, как входная дверь хлопает и пищит, оповещая о закрытии. Она ушла. Он вздыхает и закрывает глаза, опираясь рукой о стол. В голове была каша, а в горле стоял ком. В итоге приходится закрывать свои чувства на замок, потому что пора в школу.

***

У Сонми трусится нога под столом, а сама она нервно смотрит в телефон. На уроках сосредоточиться вообще невозможно, когда сейчас младший брат в больнице, а сегодня утром его температура так и не спала, остановившись на тридцати восьми и трёх. Она просила маму написать ей или позвонить, когда врач им что-то скажет, чтобы она примерно понимала, какие прогнозы. По сути, беспокоится не о чем — легко оделся в школу, попал под дождь, простыл. Да и время сейчас как раз отличное для распространения вируса. Но почему-то тревожно. Вряд-ли стоит предавать этому много значения, но. У Минхо с рождения отличный иммунитет. И болеет он очень редко из-за того, что закалённый. Болячки обходят его стороной. Он активный, занимается спортом. Так что понимать, что он внезапно захворал из-за дождя — как-то непривычно. Из их семьи плохим иммунитетом может похвастаться только младшая. Хисон — одна сплошная проблема со здоровьем. Настоящее домашнее растение: сквозняк — и уже откашливается в постели. Иммунитет хлюпенький, да и сама она та ещё малышка: тощая, маленькая, тоненькая. Кто-то касается плеча и Сонми тут же отвлекается, поворачиваясь. Соседка по парте — Чэвон. — Ты в порядке? — взгляд обеспокоенный. — Да. — отмахивается. — Парта тряслась. — Прости. Молчат. Учитель на фоне лениво рассказывает тему, что-то пишет на доске. А Чхве сосредоточиться совсем не может — мысленно с братом, лечит. — Нравится клубника? Сонми вопросительно мычит, оглядываясь на знакомую. Внезапно. — Сядем вместе в столовой? Я принесла с собой клубнику, поделюсь. — мило улыбается. Сонми пожимает плечами и не отказывает. Обзавестись приятелями было бы неплохо. Друзьями вряд-ли станут. Но по крайней мере в школе будет чуточку веселее. С Чэвон она буквально сегодня познакомилась, потому что девушка только с больничного вышла. — Хван Хёнджин странно поглядывает сюда. — шепчет новая знакомая. — Правда? — Сонми лениво реагирует, облакачивается щекой о собственный кулак, и проходится взглядом по классу, натыкаясь на изящный, четкий профиль парня. Тут же отводит взгляд на исписанную доску в химических формулах. — Хван, он... — Ким пытается подобрать слово. — Высокомерный. — Ага. — крутит между пальцами ручку. — И наглый. — Не связывайся с ним. Ничем хорошим не закончится. — Не собираюсь. Он меня раздражает. — Четвертая парта! — вдруг говорит учитель и поправляет свои очки, смотря прямо на девушек. — Долго разговаривать будете ещё?! Я вам не мешаю? — Простите. — поспешно извиняется соседка и старик хмыкает, продолжая свою скучную лекцию. Чтобы не злить господина Чона лишний раз, они смолкают. Чэвон делает редкие пометки в тетради, коспектируя самое важное, а Сонми пялится в выключенный телефон, дожидаясь сообщения.

***

— Уже на тренировку? Сразу после больничного? — удивляется Сонхун, попивая клубничное молоко. — Ну да. Соревнования не за горами. Нужно готовиться. — Чонсон пожимает плечами и кладёт рис в рот. — С ума сошел совсем. И как только мама тебя отпустила. — Она и не отпускала. — Что? Чонсон тушуется под взглядом друга. — Я не сказал ей, что иду на тренировку, знаешь же её. — Чонсон. — серьёзно смотрит на товарища. — Ты ёбнулся? Он цокает языком и закатывает глаза. — Ну что ты начинаешь то? — Это очень безответственно с твоей стороны. И я говорю не про предупреждение своей мамы, а в общем про тренировку. Простуда у тебя была сильная, ты только начинаешь восстанавливаться. Пойдёшь на тренировку, вспотеешь, побежишь домой, заболеешь. Снова. — он тянет через трубочку прохладный сладкий напиток и смотрит прямо на своего друга. Чонсон стыдится: отводит взгляд, кусает губу и хрустит пальцами под столом. — Знаю. — устало стонет. — Но команду подвести не хочется. — Понимаю. — кивает. — Но ещё хотя бы день-два посиди на жопе ровно. Чонсон глубоко вздыхает и пожимает плечами, снова берёт палочки и продолжает трапезу — сдался. — Ты прав. Сонхун в ответ кивает и грызёт кончик трубочки. Чонсон отдан волейболу. Сонхун даже не удивится, если друг всю жизнь посвятит этому спорту. Когда он тренируется — глаза его сияют и сам он становится похож на настоящую довольную собаку. Сонхун завидует. Конечно, он рад за друга, ведь тот много достиг и продолжает совершенствовать свои навыки. Он дышит, когда играет. Он счастлив, когда следит за мячом, рассчитывает силу, анализирует на поле каждый шаг, следит за каждым противником и за собственной командой. И Сонхун не может не радоваться, когда Чонсон рад. Но. Пак таким же был. Раньше. Теперь нет. Теперь колено ноет, когда слишком много занимаешься спортом. Теперь колено болит, крутит на погоду, причиняя невыносимую боль. Теперь Сонхуну переодически приходится мазать мазь и делать массаж суставам и коленной чашечке. Теперь, когда переходил, приходится перевязывать его эластичным бинтом и отдыхать какое-то время на мягкой поверхности. Он поэтому лишний раз не тыняется по школе; из класса в класс. Потому что терпеть эту боль тяжело. На это тратится слишком много энергии и времени, чтобы дать суставам отдохнуть, охладиться. Сонхуну хочется бегать по полю, касаться мяча, делать подачи в прыжке, пасовать остальным. Хочется забивать голы. Хочется дышать и чувствовать себя живым. Хочется, чтобы чувства обострились. Хочется, чтобы глаза бегали, следили и видели чётко. Сонхуну просто хочется. Перехочется. Потому что неправильное движение — ухудшит ситуацию в разы. Потому что ради игры придется пожертвовать здоровьем. Сонхун думает, потом делает. Рационально оценивает ситуацию, а не живёт по зову сердца. Именно поэтому он пожертвовал собственным желанием и сделал выбор в пользу здоровья. Потому что всю жизнь ходить — хромать — с больным коленом не сильно хочется. Всегда приходится чем-то жертвовать. Сонхун отдаёт предпочтение мозгу и жертвует сердцем.

***

— Слушай.. — неуверенно начала Чэвон, перебиваясь на обед одними овощами и фруктами. Не самый лучший вариант после больничного, но Сонми это не касается. Сонми поднимает на неё свой взгляд и вопросительно кивает пока берёт ещё одну клубнику с судочка Ким. — Краем уха услышала, что ты... Хвана как-то унизила. Это так? Чхве протяжно мычит, кусая ягоду. — Информация правдива. Чэвон удивлённо вскидывает бровки и моргает несколько раз, не веря в то, что слышит. — Расскажешь? — тихо спрашивает, скорее из-за смущения, нежели из-за того, чтобы их никто не услышал. Сонми пожимает плечами: — Нечего рассказывать. Слишком много себе позволяет, влепила пощёчину, чтобы на место встал. Ким прикрывает рот ладошкой, а глаза её искрятся уважением и восхищением. — Хван придурок. — Ага. И слухи разные ходят. Но слухам я не доверяю, зато вижу всё собственными глазами — добивается авторитета запугиванием. С Чхве такое не прокатит. Сонми не боится ничего, кроме собственных мыслей. — Правда. — кивает и заправляет короткие волосы за ухо. — Знаю, что отец его в министерстве образования работает, вот ему всё с рук и сходит. И дружки его тоже боятся его, поэтому и потакают. Как собачки бегают. Сонми весело хмыкает и краем глаза замечает, что к ней приближается уже знакомый ей парень. — Он смотрит. — говорит шёпотом и кладёт на стол конверт и шоколадку. Как в прошлый раз. Сонми мысленно ругается и кивает ему. Её глаза пробегаются по помещению и она сразу замечает взгляд его тёмных глаз, смотрящих прямо на неё. Хван Хёнджин. — Спасибо, иди. — дарит парнишке мягкую улыбку и он тут же исчезает. Чэвон смотрит с изумлением и оборачивается туда, куда направлен взгляд соседки по парте. Замечает недалеко сидящего Хвана, который довольно улыбается. И улыбка его ядовитая, мерзкая. — Ешь шоколад? — спрашивает Сонми и смотрит на Ким, та неуверенно кивает. Чхве, смотря прямо на Хёнджина, протягивает ей шоколадку и видит, как парень хмурится, смотрит недовольно. Она улыбается краешком губ. — Но... — Забирай. Я не хочу. А его это позлит. — Играешь с огнём. — шепчет, но всё же принимает сладость. В сторону Хёнджина не смотрит — остерегается его недовольных зорких глаз. — Я не боюсь его. — Хван будет... недоволен? — Пока что мне это сходило с рук. — Потому что он так хочет. — Пусть. — отмахивается и смотрит в конвертик, в котором лежит записка — знает уже, было. «Нравится выводить меня на эмоции? Играешься? Дразнишь? Плохая девочка. А плохих девочек нужно наказывать)» Внешне она остаётся спокойной, даже скучающей, но внутри мерзко, липко. Не сложно догадаться, о каком наказании идёт речь, если это Хван Хёнджин со своим пошлым взглядом, которым он раздевает Сонми, и развязанными руками, которыми он касается тех мест, которые нельзя. Она демонстративно смотрит на него и комкает записку, вызывая у Хвана негодование. Но потом он ухмыляется. Понимает, что она крепкий орешек. Но на каждый орешек найдется свой отважный Щелкунчик. Хван верит, что этим Щелкунчиком суждено стать именно ему. Скольких девушек он сломал — чем она лучше их?