***
— Кто там? — громко спросила Диана, когда в дверь их с Гермионой общей спальни постучали. — Девочки, это я! — послышался оттуда знакомый жизнерадостный голос. — А, Джинни, входи, — ответила Диана, оборачиваясь обратно к зеркалу и глядя на вошедшую через отражение. А смотреть было на что, ведь на пороге оказалась не кто иная, как единственная дочь Молли и Артура Уизли, самая младшая сестрёнка для своих многочисленных братьев. Как и все члены её семьи, Джинни была рыжеволосой, очень худой и достаточно высокой для своего возраста. Она обладала веснушчатым лицом, а также искрящимися голубыми глазами и обворожительной улыбкой, обнажающей два ряда крупных зубов. Просто солнце, освещающее тусклую реальность современности. Широкая улыбка слетела с её лица, когда она, войдя в спальню подруг, увидела злющую сплющенную морду кота Живоглота. Это животное и в хорошем расположении духа довольным не выглядело, но сейчас от него исходили вибрации, которые буквально говорили: «Один лишний шаг и я расцарапаю твоё смазливое личико». — О, Мерлин, что вы сделали с бедным котом? — спросила Джинни, глядя на питомца Гермионы, который как раз оккупировал всю большую кровать хозяйки и теперь сминал крупными лапами пушистый мягкий плед. — Мы решили его помыть, — сказала Диана, не отвлекаясь от массажных движений, которые всегда помогали убрать ей отек, приобретающий вид «второго» подбородка. — А чем это у вас тут так пахнет? — поморщилась Джинни, внюхиваясь в воздух. — Лавандовое эфирное масло, — подсказала Гермиона, сортирующая стопки книг на своём столе. — Точно, — кивнула Джинни и повернулась к Диане, — это от тебя? — Нет, от Живоглота, — отмахнулась та. — Извините за повторение, но бедный кот... — покачала головой Джинни. — Да, теперь он чувствует себя нехорошо, — согласилась Гермиона. — Надо было оставить его в естественной среде обитания. — Миона, возможно, я тебя расстрою, но так говорят про комфортные условия для жизни, а не про тело со скомканной шерстью, которая кишмя кишит блохами, — повернулась к подругам Диана, беря в руки вечерний крем и элегантно нанося его на лоб. — После того, как мы вымыли твоего кота специальным шампунем, который ты хранила в своем чемодане, оттягивая момент и запуская ситуацию до того, что эта неприятная для всех процедура стала необходимостью; после того, как мы вычесали его общими усилиями и собрали такое количество шерсти, что носки связать при желании можно; только после того, как мы убедились в том, что на нём нет не единой блохи, а изо рта не воняет дохлыми мышами, только после этого его можно пускать в кровать! — Представляю експрес-тест, как за пять минут выделить человека, у которого никогда не было домашнего питомца, — прокомментировала ситуацию Джинни, посмеиваясь. — Да, у меня нет никаких питомцев, именно потому что я не хочу просыпаться оттого, что кое-кто пушистый лежит на моей голове, — решительно сказала Диана. — Джинни, ты просто не представляешь, каково это, когда ты просыпаешься, смотришь, а на твоей белой шелковой наволочке прыгает малюсенькая такая блошка... Бр-р-р... Потом паранойя весь день не отпускает, постоянно кажется, что по тебе кто-то ползает. — Или не кажется, — повела бровями Джинни. — Или не кажется, — утвердительно кивнула Диана. — Вы обе невыносимые, — вздохнула Гермиона. — Все в тебя, — деланно улыбнулась Диана. Джинни взглянула сначала на одну девушку, потом на другую и в который раз подумала: «Какие законы вселенной защищают их от того, чтобы не убить друг друга». — В любом случае, спите теперь обе с открытыми глазами, месть не заставит себя долго ждать, — сказала младшая Уизли, имея в виду возмездие со стороны оскорбленного водными процедурами кота.***
В тот вечер Джинни пришла с твердым намерением остаться на ночевку. Такие вечера девушки проводили довольно часто, так как они значительно разряжали напряженную школьную рутину и позволяли выдохнуть, ощутив себя в комфортной компании. Обычно приносить еду в комнаты было запрещено, но за годы обучения все давно научились мастерски обходить эти запреты. Пока Джинни принимала душ, – она была третьей посвященной в тайну душевой комнаты, – Диана достала из под кровати коробки конфет и печений, а для себя взяла все те же сырные крекеры. На неё ещё действовал запрет Дамблдора на употребление сладкого. — У тебя чудо, а не шампунь! — воскликнула Джинни, заворачивая на мокрой голове полотенце. — А то, — улыбнулась Диана, похрустывая крекерами. — Я тебе на Рождество уход за волосами подарю, чтобы был индивидуальный полный набор. — Правда? — глаза младшей Уизли засияли. — Разумеется. Девушки посвятили её в тайну душевой комнаты, потому что не могли видеть, как она после долгих квиддичных тренировок обречённо ждет своей очереди, которая, словно на зло, никак не хочет наступать. Тогда они отвели её в сторонку, объяснили что да как, взяли обещание держать язык за зубами и пустили помыться. С тех пор Джинни была им безмерно благодарна. — Можно мне взять твои мягкие бигуди? — очень вежливо спросила Джинни, присаживаясь на постель Дианы. Флэйм сидела перед столом, на котором возвышалось овальное зеркало, и тщательно расчесывала свои роскошные волосы. Взглянув на Джинни из под приподнятой брови, она посчитала нужным осведомиться: — Сама справишься с накруткой? — Да! — с готовностью кивнула та. — Тогда бери, — сказала Диана и протянула подруге коробочку с бигудями и лентами внутри. Взяв эту коробочку с такой аккуратностью, будто внутри неё находились самые дорогие сокровища мира, Джинни уселась с ногами на постель и начала их разбирать. — Миона, хочешь я расчешу твои волосы? — повернулась Диана к подруге. — До этого я прекрасно справлялась с этой задачей самостоятельно, — ответила Гермиона, складывающая в стопку учебники. — И ходила со спутанными кудрями, которые потом приходилось отрезать, когда они не расчесывались, — сказала Диана. — Тебе что, больше всех надо? — устало вздохнула Гермиона, опуская плечи. — Не то чтобы, просто у нас с Джинни тут такие атмосферные посиделки, а ты там возишься со своей рухлядью. — Это не рухлядь, а раритетные издания... — Ты меня поняла. Девушки молча обменялись взглядами. Потом Джинни пересела за стол, на котором в вечном беспорядке валялись крема, атласные резинки для волос, обручи, ленты, банты, заколки и прочие вещи, которые в понимании Гермионы были бесполезным хламом, а хозяйки комнаты заняли место на кровати. Диана вооружилась пятью своими расческами, взяла несколько специальных спреев и начала медленно, прядь за прядью, распутывать густые кудрявые волосы Гермионы. Та сидела, сложив ноги в позе лотоса, и только изредка шикала, если подруга слишком сильно тянула за отдельные прядки. — Прости-и-и, — всегда в таких случаях говорила Диана. Гермиона оставляла это извинение без ответа. Теперь она в полной мере понимала чувства своего кота. — А вас уже пригласили на бал? — с улыбкой полюбопытствовала Джинни, накручивая на мягкие бигуди свои длинные медные волосы. В воздухе плавали свечи, за окном гудел ветер и шёл снег, мерно постукивая по оконным стеклам холодными ледышками. И Гермиона готова была думать обо всех этих прелестях зимней жизни, лишь бы не отвечать на вопрос Джинни. — Меня нет, — сверкнула улыбкой Диана, — но я да. — Что? — округлила глаза Джинни. — Ты сама пригласила парня на бал? И кто же этот счастливчик? — Ну, он не из нашего факультета, — тянула интригу Диана. Гермиона лишь фыркнула и закатила глаза. Она-то прекрасно знала о каком молодом джентельмене идет речь, но ей не хотелось бежать впереди паровоза, Диана сама должна произнести вслух его имя. Тогда обет молчания с нее, как с подруги, будет снят и она сможет выразить своё мнение, которое пока держала при себе. — О, Мерлин, зачем же ты так меня мучаешь? — взмолилась Джинни. — Расскажи, кто он? Из какого факультета? — Торжественно клянешься не говорить никому о том, что услышишь в этой комнате? — поставила условие Диана. — Клянусь! — с готовностью кивнула та. — Все, что зазвучит в этих стенах, в них же и останется? — Точно тебе говорю, так и будет, я могила, — убеждала Джинни. — Стань обратно женщиной, раскрой пошире уши и держись за стул, а то упадёшь на каменный пол, череп сломаешь, — сказала Гермиона. — Я пойду на бал со слизеринцем, — объявила Диана. Она наслаждалась произведенным на Джинни эффектом. — Да быть того не может! — вскричала Уизли. — Я тебе серьёзно говорю. — А с кем именно? — С Тео Ноттом, — улыбнулась Диана. Джинни успела накрутить на бигуди передние пряди и начала было заворачивать боковые, как вдруг на неё, словно снег на голову, свалилась эта ошеломляющая новость. Она так и осталась сидеть с абстрактным беспорядком на голове. Причем, выглядела она такой пораженной, что в Гермионе невольно проснулась её злорадная сторона характера и она решила усугубить ситуацию. — А меня пригласил на бал Виктор Крам, — во всеуслышание заявила она, горделиво вскидывая подбородок. Тут уже среагировала не только Джинни. — Когда это он успел? — живо заинтересовалась Диана, заглядывая подруге в лицо через её правое плечо. — Сегодня днём, после обеда. Он был очень мил, — сдержанно ответила Гермиона. — И ты мне не сказала? — в голосе Дианы послышалась очень громкая нотка обиды. — Я сказала тебе только что... Ай, больно! — Чтобы знала, как скрывать поворотные события своей жизни от той, которая держала твои волосы, пока ты блевала над унитазом после сытного ужина в Норе! На самом деле, ужин приготовленный Молли Уизли был превосходным, но Гермиона так увлеклась салатом, что не заметила, как в одиночку съела всю миску. Потом этот салат очень долго аукался ей спазмами желудка, а увидев его на столе в следующий раз, Гермиона специально отсела от него подальше, боясь, как бы он не начал сам запихиваться ей в рот. Её опасения были не беспочвенны, в таком удивительном месте, как Нора, происходили бесчисленные и не всегда приятные чудеса, которым сопутствовали рыжие обитатели. Джинни рассмеялась. — Да, я помню тот вечер, тогда же приехали Билл и Чарли, — сказала она. — Меня мама потом ещё три месяца допрашивала, почему ты больше не ешь салат, который так расхваливала. Она боялась, что тебе разонравилось и ты вообще больше не захочешь у нас есть. — Если миссис Уизли спросит тебя ещё раз, скажи ей, что я обожаю есть еду, приготовленную по её фирменным рецептам, но с тем салатом меня связывают неочень приятные воспоминания, — сказала Гермиона. — Меня тоже, — присоединилась Диана. — Это же я спасала твои волосы от рвотной погибели. Потом Гермиона возжелала высвободиться из рук Дианы, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Джинни подвинулась на стуле, Гермиона заглянула в отражение и увидела своё лицо в огромном каштановом ореоле непослушных кудрей. — Что ты со мной сделала?! — гневно спросила она, поворачиваясь к Диане. — Я еще не закончила, — попробовала оправдаться та. — Не закончила?! Ты не закончила?! Как мне теперь эту гриву укладывать?! Гермиона была злой, и Диана решила ретироваться. Она медленно сползла с постели, чисто интуитивно нашла ногами домашние тапки, обула их и рванула к двери. Если бы она секунду помедлила, то первая попавшаяся под руку Гермионы расческа врезалась бы в её голову. — А ну стой! — неслось ей вслед, когда Диана убегала вниз по лестнице, стараясь не попасть ногой в обманку. — Я правда не специально, Миона, поверь!... — кричала она, не оборачиваясь. — Я что, самоубийца, портить тебе прическу? — О, да, ты самоубийца, — блеснула глазами Гермиона, возникая в лестничном проёме. Пушистые кудрявые волосы шевелились у неё на голове так, будто жили своей отдельной полноценной жизнью. — Но в этот раз убью тебя я! — Не гневи Мерлина, оставь эти недостойные мысли во имя своего же блага, — пыталась вразумить её Диана, перепрыгивая через две ступеньки и приземляясь на ковер в гостинной. — Ты не уйдешь от меня, маленькая мерзавка! — кричала разъяренная Гермиона, никак не желая вразумляться. Диана отлично вписалась по дресс-коду в общество, которое собралось в гостинной в тот час. Все были в максимально удобной и домашней одежде, многие уже переоделись в пижамы. Студенты всех курсов тихонько переговаривались, не нарушая уютную атмосферу зимнего вечера. В начале декабря все гриффиндорцы решили заранее создать в своем общежитии рождественскую атмосферу, поэтому общими усилиями украсили огромную комнату, водрузили ёлку справа от камина, а на каминной полке развесили огромные праздничные носки для подарков. На ёлке горели свечи и покачивались рукотворные игрушки, оставшиеся тут от старых поколений, а под ней начали потихоньку собираться подарки, которые будут открыты только двадцать пятого числа. На входной двери висел большой объемный венок из шишек, сосновых веток, замороженных и высушенных красных ягодок, что были покрыты позолотой. И Диана несказанно обрадовалась, когда колокольчики на этом венке мелодично прозвенели, объявляя всем о новых вошедших, потому что ими оказались Фред и Джордж Уизли. — Вас мне послали небеса, — сказала она, подбегая к ним и прячась за их широкими спинами. — Спрячьте меня! Немедленно! Гермиона уже появилась в поле зрения обитателей гриффиндорской гостинной, взгляды которых отныне были прикованы к ней. Ей было не сложно определить, где прячется подруга, она сразу направилась к близнецам, стоящим по стойке смирно. — Сначала ты удрала от меня, а теперь спряталась. Выходи сейчас же! — приказным тоном сказала Гермиона. — Не выйду, — ответила Диана из-за спин братьев, которые заслонили её собой. — Ты слишком злая и слишком сильно хочешь от меня избавится. — Конечно, хочу! — вспыхнула Гермиона. — Ты убила мои волосы! — Я их всего лишь расчесала, — возразила Диана. — Они же теперь кошмарные! — плаксиво скривилась Гермиона. — Ничего подобного, — осторожно высказал свое мнение Джордж. — Ты очень хорошо смотришься с такими волосами. — Не надо заговаривать мне зубы, — огрызнулась Гермиона, складывая руки на груди. — Правду тебе говорю, — уже смелее сказал Джордж. — Когда ты пытаешься как-то усмирить свои волосы, пригладить их или выровнять, то в итоге выглядишь обычно, не в обиду тебе. Но с такой прической ты сразу выделяешься из толпы. Твои волосы это твоя особенность. Гермиона, в отличие от Дианы, плохо различала близнецов, ведь они были буквально одинаковыми, от тембра голоса до родинки на шее, но в этот раз она поняла, что с ней говорит Джордж (хоть он и был одет в светр с буквой «Ф»). С Фредом у неё сегодня утром, за завтраком, возникли некоторые недоразумения по поводу её активной социальной деятельности в магическом мире. Не так давно Гермиона основала организацию по защите прав эльфов-домовиков и буквально занялась вербовкой адептов. Некоторые несчастные были зажаты под стенку в общежитии и завалены фактами о классовой несправедливости в магическом мире, иные охотно брали значки с аббревиатурой организации, а потом прятали в сумки, чтобы никогда их больше оттуда не достать, но большинство оставалось равнодушно к вопросам нравственности. Фред наотрез отказался принимать участие, а на тираду Гермионы ответил: — Ты когда-нибудь была на кухне? Правильно, не была, обычных учеников туда не пускают, но мы с Джорджем пробрались туда однажды и видели этих эльфов. Будь уверена, они вполне довольны своей жизнью! — В том-то и дело, они не знают другой жизни... — попробовала начать заново Гермиона. — Они не хотят знать, — прервал её Фред. Девушка замолчала, делая вид, что совершенно не оскорблена, и продолжила дальше есть свой омлет. Диана поддержала идею подруги борьбы за права эльфов-домовиков, состоящих долгие столетия в ужасном рабстве у людей, но сказала, что наденет значок только тогда, когда организация перестанет называться ГАМНЭ. — Ничего личного, но название действительно оставляет желать лучшего, — сказала она тогда, пережевывая сэндвич с мармеладом. Гермиона все еще была хмурой, но пообещала, что больше не намерена трогать Диану или наносить ей физические увечья. Та попросила её дать обещание, но из-за этого Грейнджер разозлилась сильнее, а близнецам пришлось ещё пять минут стоять столбами, защищая жизнь подруги детства. Закончилось все миром, дружбой и чашкой чая. Лёжа в постели поздно вечером, когда в комнате уже было погашены всё свечи, Гермиона сказала в темноту: — Он обиделся на меня. — Кто? — шепотом спросила Диана со своей кровати. На её плече безмятежно спала Джинни, которая всё-таки закрутила все волосы в бигуди и теперь блаженно отдыхала. Правда, перед этим девушкам пришлось выслушать целую сагу о том, что Джинни вынуждена играть в квиддич не только потому, что ей нравится спорт, а ещё и по той причине, что она боится потолстеть. — У меня склонность к полноте по маминой линии, и она не передалась никому, кроме меня, потому что я женщина, — сказала Джинни. Потом она, продолжая свой монолог, сказала, что очень завидует девушкам, которым утонченные фигуры, подходящие под патриархальные стандарты понятия «женственности», передались генетическим путём. Диана, которую всегда вносили в число вышеупомянутых девушек, смотрела на Джинни и изумлялась, как вообще можно завидовать каким-то там тонким рукам или узкой спине, когда ты обладаешь таким сильным, спортивным телом. Но вскоре Джинни уснула, и Диана тоже стала погружаться в сон, до того момента, пока её не разбудила Гермиона. — Кот, — ответила Грейнджер. — Живоглотик больше не хочет со мной разговаривать. — Как будто раньше он вёл с тобой высокоинтеллектуальные беседы. — Не шути так, это правда грустно. Диана аккуратно высвободила своё плечо, переложив Джинни на соседнюю подушку, а затем переползла через кровать и высунула голову в проем между закрытыми шторками балдахина. — Где он сейчас? — Ушёл, — сказала Гермиона, тоже открывая тяжелые бордовые занавески с золотым орнаментом. — Обычно он спит на стуле с одеждой или в своем уголке на моей кровати, но сейчас его нет нигде. Он исчез. Мы его слишком сильно ранили. — Ради всех святых, Миона, мы просто его помыли, — сказала Диана. — Мы очень любезно попросили его постоять под душевой водой, пока общими усилиями отмывали его шерсть. — Ему было неприятно, — настаивала Гермиона. — Ясное дело, кому будет приятно мыться в первый раз в жизни. Они не задернули шторы и увидели непонятный тусклый, идущий от самой земли. — Пойдем выглянем в окно, — предложила Диана с улыбкой. Они влезли на подоконник и посмотрели в ночь. Небо было затянуто густыми тучами, а всё внизу, насколько хватало глаз, стало белым бело. Даже карниз спальни девушек и тот был покрыт снежной глазурью. — Я люблю зиму, — сказала Диана. — Ты всё любишь, — фыркнула Гермиона. — Ты любишь весну, потому что у неё есть особый запах, ты любишь лето, потому что летом по-настоящему ощущается жизнь, ты любишь осень за возможность не выходить из дома и читать книги у камина, когда за окном барабанит дождь. — А почему я люблю зиму? — улыбнулась Диана. — Из-за снега, из-за Рождества, из-за запаха медовых пряников с корицей, — начала перечислять Гермиона. — Есть еще много разных причин, по которым ты любишь зиму, но я не смогу их все перечислить. — Вот с одной стороны мне нравится твоя наблюдательность, но с другой меня пробирает страх. Ты чересчур много обо мне знаешь. — Не вижу в этом никаких проблем, — довольно улыбнулась Гермиона. — А я вижу, не могу с тобой расслабиться... — Тише, мы не одни! Девушки оглянулись на кровать, где спала Джинни, которая даже не сменила позу, так и лежала на подушке, куда её положила Диана. — Не могу поверить, что ты боишься её разбудить, — промолвила Флэйм. Обычно они с Грейнджер традиционно гостили в Норе летом около недели и спать им приходилось в комнате младшей дочери семьи Уизли. Так вот, после проведенных там дней, девушки могли с уверенностью утверждать – если Джинни уснёт, её уже ничем не разбудить. Никакие крики, шумы, стуки не могли заставить её проснуться, она спала крепко и очень долго, как человек, чью голову не омрачают тяжелые мысли. Благодаря этой способности, приобретенной еще в раннем детстве, ей завидовали все, без исключения. Наутро Диана и Гермиона обнаружили, что месть Живоглота не заставила себя долго ждать, и хоть все они были живы, их личные вещи приняли удар на себя. Диане он испортил одежду, заготовленную на тот день. Гермиона же нашла свои многочисленные конспекты изгрызанными и разбросаными по полу, но больше всех не повезло Джинни, чьи тапки по ужасной случайности тоже попали под раздачу. Когда она утром всунула в них босые ноги и встала с кровати, то все услышали громкое хлюпанье. — Только не говорите мне... — произнесла она. — Дорогая, он нассал тебе в тапки, — проконстатировала факт Диана, с жалостью глядя на свою испорченную рубашку. А самого кота и след простыл.***
Воскресным вечером, кажется, пятнадцатого декабря, Тео пригласил Диану пойти на вечер в Хогсмид. Сначала она отнекивалась, думая провести время с Гермионой, но та была занята какими-то невероятно важными делами, о которых упомянуть не потрудилась. У Дианы не оставалось выбора, ей хотелось отвлечься на тех выходных, а Тео был одним из самых лучших вариантов, и она им воспользовалась. Они встретились под арочным коридором в Хогвартсе. Тео, представляющий собой высокую темную фигуру в вечерних потемках, уже ждал её, когда она пришла на место встречи. Диана редко опаздывала, поэтому, увидев его, решила проверить время, взглянув на ручные часы, – подарок от заботливой мамы. Нет, она не опоздала, была ровно половина четвертого. Стало быть, Тео просто пришёл раньше. — Не замёрз? — улыбнулась она, подходя к нему ближе. — Если честно, то очень, но я надеюсь, что мы пойдём и я разгоню кровь, — улыбнулся ей в ответ Тео. На нём была короткая дублёнка, оздобленная овечьей шерстью цвета парного молока, и несмотря на всю свою внешнюю теплоту курточки, Диана не представляла, каково нижним частям тела Тео, когда дует северный ветер. Они обнялись. Казалось бы, обычный жест для друзей при встрече, но так было только для Дианы. Со всеми своими знакомыми, которых он давно не считал друзьями, Тео здоровался словесно, максимум пожимая им руки. А ведь он любил прикосновения. Объятия были для него чем-то, что оставалось за гранью всяких мечтаний, особенно такие, какие дарила Диана. Обнимая её двумя руками, он чувствовал тело, скрытое плотным белым пальто, ощущал пронизанный морозным холодом дивный запах её волос. И тепло. Она была теплом, она изучала тепло, от которого румянцем заливались его щеки. Когда они пошли, она взяла его за руку, предварительно сняв перчатки и спрятав из в карманы пальто. Он чувствовал её маленькие пальчики, сжимающие его холодные ладони и не знал, куда себя деть, от радости, рвущейся вон из груди. Тео чувствовал себя дураком – совершенно влюбленным дураком, и очень сильно хотел бы отвесить самому себе оплеуху для отрезвления, если это было в его силах, но ничего не мог с собой поделать. Он был беспомощен рядом с Дианой, он смотрел на неё, любовался её прелестным профилем, смотрел, как изгибаются уголки её губ, как расцветают розы румянца на щеках, и понимал, что тонет в своих чувствах к ней. Его никто не будет спасать. Чтобы быть с Дианой хотя бы как друг, он открыто пошел против Драко. Он отрекся от всеобщих идеалов его компании – неприязнь ко всем живым и мертвым дамам семьи Флэйм, – и теперь в случае провала его никто не примет назад. А хотел ли он назад? Постоянно слушать заносчивые разглагольствования Малфоя и вечно соглашающуюся с ним Паркинсон, или же принять ту нейтральную роль, что и Забини? Нет, такое точно не для него. Он хотел жить полной жизнью, хотел быть лучшим загонщиком своей команды в квиддич и не прятаться в тенях, отрасываемых лучами славы Драко. Он хотел открыто признаться в своих чувствах девушке, которая ему нравилась, не почувствовав при этом насмешливого осуждения, но пока на горизонте был Малфой, все это казалось бессмысленным. — Твои руки быстро согрелись, — сказала Диана, отпуская его и снова надевая перчатки. — Я же говорил, пойдём и будет лучше, — улыбнулся Тео, скрывая разочарование от того, что она выпустила его руку. Они шли по натоптанной снежной дороге, которую с двух сторон обступали деревья, полностью укрытые снегом. Сейчас он не шел, но холодные искорки сыпались с ветвей и сияли в желтом свете придорожных фонарей. Холодная атмосфера зимней сказки не была пугающей, спереди и сзади слышались голоса студентов, тоже идущих развлечься в Хогсмид. Впереди был ужин, поэтому Диана тоже пребывала в приподнятом настроении. Они зашли в таверну «Три Метлы», предварительно обойдя все более-менее привлекательные лавки в селении и достав почти всех продавцов, потому что Диане срочно нужно было купить за любую цену носки с оленями, на которых прилетает Санта-Клаус. Таких носков не оказалось нигде, даже в лавке для ремонта магических принадлежностей, и Диана расстроилась. Тео не знал, как её порадовать, но оказалось, что сделать это было совсем не сложно. Достаточно было ей зайти в паб, полный громко разговаривающих студентов, как на её лице расплылась довольная улыбка. — Судя по запахам, сегодня подают окорок... Я такая голодная, что готова съесть всё, что есть в меню, — сказала она, глядя на Тео снизу вверх. — Мне определенно нравится твой аппетит, — сказал Тео, выискивая глазами свободный столик, за которым они могли бы расположиться. Почти все места были заняты, как говорилось выше, студентами Хогвартса. Они сидели парами, тройками, целыми группами, и очень редко можно было встретить одиночек, которые, в конечном итоге, всё равно ввязывались в разговор и уходили в компании нового собеседника. — О, я вижу знакомые лица, — воскликнула Диана и, взяв Тео за рукав, потянула его через проход к столику, за которым сидела компания гриффиндорцев. Гарри Поттеру было неприятно видеть Диану вместе с слизеринцем, но он понимал, что она поступает осознанно и нет смысла её упрекать в этом. Невилл Лонгботтом, уже ставший на путь возмужания и постепенно превращающийся в угловатого подростка, может тоже был недоволен компанией сокурсницы, но никак этого не показывал, а просто предпочитал смотреть в свою чашку с яблочным сидром. — Сегодня здесь шумно, — вместо приветствия сказала Диана. — Вы сегодня собрали чисто мужское общество, девушек не принимаете? — По-моему, они сами не очень хотят, чтобы мы их принимали, — сказал Рон, не стесняясь кидать на Тео откровенно ненавидящие взгляды. Тео Нотт играл в особенно враждебной для гриффиндорцев команде по квиддичу, и в этом заключалась большая степень их обоюдной неприязни. Но Тео скрывал эти чувства, не желая оскорблять ими Диану, которая итак всячески старалась, чтобы он не чувствовал себя лишним в обществе только её друзей. Но её друзья ни при каких обстоятельствах не могли стать его друзьями, поэтому в его взгляде читалось: «можете меня ненавидеть, но если попробуете перейти границы дозволенного, я не постесняюсь дать отпор». К Рону же вернулось то прескверное настроение, которое отступило в первое время его примирения с Гарри. Причиной этому безрадостному возвращению была Гермиона. Она откровенно игнорировала его намёки пойти с ним на Святочный бал, а теперь и вовсе стала его избегать. Возможно, если бы Рон внимательнее слушал Гарри, то понял бы, что жестокие подколы и оскорбления это не лучший способ привлечь внимание девушки, но дело было в том, что он не слушал. Гермиона нравилась ему, и почему-то ему казалось, что она не может нравиться больше никому кроме него одного, хотя это было лишь очередным его заблуждением. А теперь ещё и Диана со своим кавалером заявилась. Какого чёрта он вообще такой высокий? Ему только пятнадцать лет, а он уже поравнялся с долговязыми близнецами Уизли, и его фигура отличалась атлетической красотой, что не могло не вызывать понятного чувства зависти. «Этот парень ей не подходит» — думал Рон, а потом с ужасом для себя осознавал, что это не так. Подходит, идеально подходит, их пара являет собой на диво гармоничное сочетание, и это бесит Рона ещё сильнее. — Ладно, я вижу, вы сегодня не очень разговорчивые. Не буду вам надоедать, но перед этим задам последний вопрос, вы не видели здесь свободное место? — Вон там двое только что ушли, — неожиданно сказал Невилл, показывая пальцем на столик, расположенный под стеной, подальше от входа и шумного центра таверны. Наградой ему была обворожительная улыбка. — Спасибо тебе большое, — произнесла Диана и быстрым шагом направилась к освободившемуся столику. Люди всё прибывали, а такое выгодное место ни за что не должно было оставаться без присмотра. Первой плюхнувшись на стул, она осмотрела всех вокруг взглядом победительницы. — Я смогла, — она выглядела довольной. — Что будешь заказывать? — спросил Тео, развязывая тёмно-зелёный шарф с белыми полосками. — Для начала возьму рис с бефстроганом, двойную порцию, потом запеченный капустный рулет, немного каких-то солений, затем мясо в кисло-сладком соусе, и на десерт что-то выпить, потому что на меня до сих пор действует запрет поедания сладкого. — Вот это я понимаю, дама собралась ужинать, — улыбнулся Тео. Он лично сходил забрать заказ и для того, чтобы донести Диана все, что она взяла для «разогрева», ему понадобилось выполнить три ходки. — Знаешь, я порядком задолбался бегать туда-сюда, но меня радует то, что ты не пытаешься изображать из себя Дюймовочку и есть ползернышка на ужин, — сказал Тео, передавая Диане столовые приборы. — Ползернышка чересчур строгая диета, — сказала она, вооружаясь вилкой. — К тому же, ты должен сразу понять с чем тебе придется сталкиваться, в случае, если мы будем продолжать общаться в течении долгого времени. — Я думаю, я это осилю, — улыбнулся Тео, принимаясь за еду. В таверне было тепло, поэтому они сняли куртки и пальто, повесив их на спинки стульев. Ужин протекал в расслабленной, непринужденной обстановке. Диана быстро поглощала пищу и успевала рассказывать Тео море разных историй, связанных с её жизнью как в школе, так и не в Хогвартсе. — Значит, вы больше не будете мыть кота Грейнджер? — поинтересовался он, когда та поведала ему совсем недавнюю историю. — О, нет, благодарю покорно, — рассмеялась Диана. — Если и будем, то точно не в этом году, его купания слишком дорого нам обходяться. — Не могу отвечать за него, но мне почему-то кажется, его такой расклад тоже устроит, — сказал Тео, медленно пережевывая кусочки горячего хорошо прожаренного мяса. — Почему ты так мало взял для себя? — спросила Диана. И правда, Тео со своей одинокой тарелкой занимал лишь малую часть стола, тогда как вся остальная поверхность была заставлена блюдами, которые заказала девушка. — У меня наблюдаются некоторые проблемы с желудком, так что я стараюсь удерживаться от перенагрузки. — Причина? — полюбопытствовала Диана, отправляя в рот полосочки мяса, протушенного в сметане с горьким черным перцем. — С детства питался недоброкачественной едой, вот и сказалось на здоровье родительская экономия, — сухо улыбнулся Тео. — Это кошмарно, — участливо проговорила Диана. — Приглашаю тебя на летние каникулы к нам домой, миссис Смит как раз организует программу по моему откармливанию, я скажу, чтобы она готовилась принять ещё одного хогвартского голодающего. — Очень мило с твоей стороны, — усмехнулся Тео. Закончив с рисом, Диана плавно перешла на капустный пирог, запивая его сладким черным чаем. Она старалась есть аккуратно, чтобы не запачкать светлую одежду, но то и дело крошки сыпались на брюки, а уголки рта оказывались в оранжевой начинке. Для быстрого исправления положения на столе рядом с ней лежала небольшая стопка салфеток. — Почему ты не поступила на Слизерин? — спросил Тео. — Что, прости? Из-за шума в таверне и ушах, она не могла расслышать его вопрос с первого раза, поэтому ему пришлось чуть ли не прокричать его, наклонившись к столу. — Шляпа. Распределяющая шляпа, она же хотела определить тебя в Слизерин, — сказал он. — А-а-а, — протянула Диана, вновь откидываясь на спинку стула с пирогом в руке. — Всё очень просто. Мне не идет зеленый цвет. Тео не смог сдержать ухмылку. — И это всё? Не подошел темовый цвет факультета? — Не смейся, это правда важно, — нахмурилась Диана. — Красный и золотой отлично сочетается с моими волосами, глазами и цветом кожи, но зеленый совершенно не для меня. Да и к тому же, моя мама основала традицию, когда первая за несколько поколений попала в Гриффиндор, и я не собираюсь её подводить. — Значит, до твоей мамы Флэймы обучались в Слизерине? — спросил Тео. — Не все, но вот моя бабушка, Анабелла Флэйм, была зеленоглазая, я думаю, в её случае, мантия вашего факультета смотрелась на ней прекрасно. — Все может быть, — согласился он. Двери в паб отворились, на пороге показались новые посетители – ещё одна компания. Увидев их, Диана на долю секунды прекратила жевать. В капустном пироге не могло оказаться кости, но ей показалось, что сейчас поперек горла у неё стоит целое ребро. С трудом проглотив его, она обратилась к Тео: — Не поворачивайся, сзади Малфой. Драко снял с головы меховую шапку, что взъерошила его белые, прямые, а от того кажущиеся не слишком густыми волосы. Рукой в кожаной перчатке он стряхнул с неё снег, осмотрелся с придирчивым видом хозяина, что вернулся домой после долгой отлучки, хотя раньше Диана ни разу не видела его в этом заведении. Ей думалось, он считает ниже своего достоинства посещать подобные заведения, в которых нередко можно было встретить разный люд, в том числе и страшных «грязнокровок». — Он же никогда сюда не приходил, — промолвил Тео, замерев так, будто ему в спину вставили кол. — Видимо, сменил свои приоритеты, — сказала Диана, жадно впиваясь зубами в последний из лежащих на тарелке кусок пирога, и в несколько глотков осушая чашку с чаем. — Я пойду за добавкой, мне больше нечего пить. — Ладно, — сказал Тео и пожелал удачи. — Надеюсь хозяин расщедриться и найдет для меня литровую чашку, — фыркнула Диана, вставая из-за стола. — А то эти какое-то издевательство, честное слово. Драко заметил Диану среди множества беспрестанно жующих людей, когда она поднялась из-за стола. Она выделялась среди них не только из-за красных волос, но и за счет теплой одежды светлого, молочного цвета, которая, к слову, очень ей шла, потому что была подобрана идеально, подчеркивая точеную фигуру и придавая мягкости изгибам линий. Она не постеснялась бросить на него выразительный взгляд, перед тем как развернуться спиной и прошествовать к барной стойке, за которой разрывался хозяин этой злачной таверны и множество его помощников. За это он её даже немного уважал. Она его не боялась и открыто демонстрировала свою неприязнь, своё личное мнение, свое непокорство. Потому что люди, прогибающиеся под него, в конце концов, заставляли его чувствовать отвращение к своим персонам. — Где тебе больше нравится? — поспешно спросила Пэнси, подходя к нему сзади и обнимая себя за плечи от холода, которым так и веяло из двери, которая то и дело открывалась, пуская по людному залу сквозняк. — Мы ведь можем сесть куда угодно. — Предлагаешь зайти и согнать кого-нибудь? — осведомился Драко, оборачиваясь к ней. Она посмотрела на него и он понял: «Я же обычно именно так и поступаю». Двери снова распахнулись, и, вместе с ледяными порывами снега, в таверну вошла громко смеющаяся компания дурмстрангцев, которые хлопали друг друга по плечам и говорили на языке, непривычном для ушей, привыкших слушать плавную английскую речь. Это Драко и Пэнси привели их сюда. Не зная, чем ещё развлечь иностранных гостей на территории закрытой школы, они решились на риск – повели их в этот притон, который успешно избегали на протяжении четырёх лет. Выяснилось, это место было не таким уж и ужасным, а судя по довольным лицам дурмстрангцев, выражающих им своё восхищение на ломаном английском языке, они вообще попали в яблочко. Драко встретился с Дианой поближе возле барной стойки, она как раз отходила оттуда с самой большой чашкой чая, которую только смогли отыскать повара на кухне и пыталась не обжечься кипятком. Он проходил так близко от её плеча, что чуть не задел его. Это маленькое действие могло бы обернуться настоящей катастрофой, но он был квиддичным ловцом, поэтому умело увернулся и усмехнулся ей вслед. — Поаккуратнее, дамочка. — Аккуратнее надо было быть твоему отцу пятнадцать лет назад, — невозмутимо отпарировала Диана, даже не оборачиваясь к нему. Услышав такой ответ Пэнси густо покраснела при том, что она вообще краснела редко, имея чрезвычайно бледный оттенок кожи. Она знала Драко довольно долгое время, вернее, не знала, а наблюдала за ним довольно долгое время, поэтому могла быть уверена – сейчас разразиться скандал. Не успеет Флэйм дойти до своего стола, чтобы поставить на него горяченную чашку, как Драко скажет что-то в два раза более обидное. И каково же было её удивление, когда вместо этого, Малфой лишь шире усмехнулся. — Обязательно передам ему это, когда увижу в следующий раз, — крикнул он ей вслед, перекрывая общий гул голосов. — Не забудь, — мелодично пропела Диана, повернув голову и усмехнувшись через плечо. Пэнси не знала, как на это реагировать ещё долгое время. Она даже не заметила, как дурмстрангцы попросили Драко перевести им этот забавный, по их мнению, разговор; пропустила момент, когда он выторговал им стол, пообещав тем безликим людям немалое количество галеонов. До неё дошло, что произошло что-то странное только тогда, когда они уже сели ужинать. — Ты разговаривала с ним? — спросил Тео, когда Диана вернулась. — Если перебрасывания ядовитыми словами, словно горячей картошкой, можно назвать разговором, то да, — утвердительно кивнула та. После прихода Малфоя, Нотт почувствовал себя неуютно, ему захотелось уйти. Диана тоже это поняла, поэтому быстро закончила с остатками еды и пошла вместе с ним расплачиваться. Вот тогда и началось то, что окончательно испортило ему вечер. — Я сама за себя заплачу, — упрямо повторила Диана, когда Тео удивленно спросил, зачем нужен раздельный счёт. — Но я тебя пригласил, значит я должен заплатить, — промолвил он, застыв с открытым кошельком в руках. — Ничего ты мне не должен, — отмахнулась Диана. — Отдельный счет, пожалуйста! Последнюю фразу она сказала помощнику хозяина, который, видимо, отвечал за оплату заказанной еды и выглядел очень растеряным, оттого что не знал, какой чек ему выписывать, а эти молодые люди наперебой меняли свои решения. — Послушай, я не могу позволить тебе заплатить за себя, — говорил Тео с такими чувствами, что Диане показалось, будто он через секунду начнет её умолять отменить раздельный счет. А он, кстати, был близок к этому. — Можешь, — тоном, не терпящим возражений, сказала она ему, отсчитывая деньги и выкладывая на барную стойку деньги, указанные в итоговой сумме заказа. И он ничего не смог ей сказать против. Она была дамой семьи Флэйм, самостоятельной и независимой, и этого требовалось ожидать от неё, но он был не готов. У Тео совсем не было опыта в близком общении с девушками, но он был уверен, что если заплатит за Диану, она сочтет это за комплимент. Теперь же она выглядела так, будто он нанёс ей непоправимое оскорбление. От этого ему стало дурно, захотелось замкнуться в себе и не выходить из мысленного угла, чтобы не наделать ещё больше глупостей, и не оттолкнуть её сильнее. Ему было важно, как он выглядит в глазах Дианы, и пока ему удавалось поддерживать образ идеального парня всё было в порядке. Но стоило иллюзионному идеалу дать трещину, как он враз почувствовал себя неуверенным. И злым. Очень злым. — Слабак, — послышалось сбоку. Тео приостановил свой шаг, позволил Диане оторваться от него, уйти вперёд, и обернулся. Драко сидел за общим столом, но к еде не прикоснулся и в разговоре не учавствовал. Он отклонился к спинку стула и вонзил в Тео взгляд мерзких, водянистых голубых глаз. — Надо было просто взять и заплатить за неё, а не унижаться до последнего, — сказал он, вытягивая губы в одну из своих коронных ухмылок. Тео замер на месте, словно парализованный укусом змеи. В какой-то момент ему показалось, будто перед ним не его однокурсник, с которым он раньше сосуществовал в одной компании, а существо внеземного происхождения. Оно сидело со скучающим видом, закинув ногу на ногу, не проявляя никакого интереса к активной человеческой беседе за столом, и предпочитало выжигать дыру в его глазах. Страшное создание, вылепленное руками умелого жестокого мастера и наводящее самый настоящий ужас на окружающих. — Ты – не я, — Тео заставил себя произнести эти слова. Они были заклинанием, они должны были рассеять чары, как солнце своими лучами изгоняет утренний туман. Так и произошло. Не было никакого змея в человеческой плоти, не было чудища и не было злого гения. Был Драко Малфой, его сокурсник и просто избалованный парень, которого чаем не пои, а дай поиздеваться над ним. Тео незаметно выдохнул с облегчением, ореол таинственности исчез окончательно, когда Диана, вышедшая уже из таверны, вернулась обратно и спросила у него: — Ты ещё долго будешь там торчать?***
— То есть, ты реально не дала ему за себя заплатить? — переспросила Гермиона, когда в холодное темное понедельничное утро они с Дианой спускались в гостинную, чтобы оттуда отправиться в Большой зал на завтрак. — А что в этом такого? — искренне не понимала Диана. — Ты ещё спрашиваешь? Да ты, о бесчувственная женщина, растоптала и без того хрупкое эго бедного слизеринского мальчика в пух и прах! Теперь он обидится на тебя и откажется идти с тобой на бал. — Я не настолько плоха, как ты меня описываешь, — отмахнулась от неё Диана. — Но меня бы мама засмеяла, если бы узнала, что какой-то парень заплатил за меня, когда у меня самой хватает на все денег. — Я думала у тебя с Вирджинией дружеские отношения, — сказала Гермиона. — У нас тоже бывают трудные времена. Особенно, когда на горизонте появляется парень, очень сильно желающий оплатить мой ужин.