20 октября, 1982 года
Кабинет Стэнфорда
Тусклый тёплый свет настольной лампы. Та слегка помигивает от скачков напряжения, периодически опуская комнату в темноту. Глаза не успевают привыкнуть, поэтому остаётся ощущение, словно меркнет целый мир. Характерный стук пальца по деревянному столу. Напряженный, отбивающий какой-то ритм, звучащий в голове. Ледяной взгляд. Очи его, словно самые глубины необузданного океана, то и дело изучали Фиддлфорда в полумраке, копались в нём. Иногда ему казалось, будто они мерцают в темноте, но это лишь игры воображения, навитые разумом и плохим освещением. Они будто были одни в каком отдаленном и глухом месте, никто не мог ворваться в это ужасающее молчание и разорвать его. Между ними шёл серьёзный разговор. Они долго шли к этому, вымеряли каждый краюшек собственных достижений, но рано или поздно должны были обсудить возможность опытов над чем-то более разумным. МакГакет весь скукожился. Его поза была скованной, он сидел перед ним на стуле и иногда поднимал глаза. Взор Форда – такой настойчивый, полный недовольства, сжигал изнутри, будто кто-то заставил его выпить до дна стакан кипятка, приправленный перцем. Ему казалось, он не согласится. Нет, он ведь теперь не так дорожил своим коллегой, как раньше. Может быть, Фиддлфорду только казалось, что он представляет для него ценность. На самом же деле его не интересует никто, кроме себя… Может ли человек быть настоящим эгоистом и злодеем? Стать таким благодаря несчастью в жизни или родиться с самого начала? Фиддл не мог знать, никто не мог дать точного ответа на этот вопрос. — Ты знаешь, что это необходимо. Мы оба знали, что рано или поздно к этому приведет. Представь, чего мы можем добиться, если сделаем это. Кем ты можешь стать, кем cможешь меня сделать, — Фиддлфорд говорил негромко, но голос его словно пульсировал в висках второго ученого. Форд не срывался, не кричал, не пытался переубедить его. В очередной раз он ударил пальцами по дубовому столу. В кабинете, наполненном запахом книжных страниц, бумаг и старости, присущей антикварным вещам, царил эмоциональный хаос. Перед ним стояла опустошенная чашка из-под кофе. Таким же пустым мог стать он, в зависимости от решения. Ужасающими могли быть и последствия, но выбор давался нам не просто так. Сейчас обычно сосредоточенный и всегда серьезный человек казался ему таким маленьким. Его значение меркло с каждым разом, потребность в нём ослабевала и Фиддлфорд это понимал. Может, он думал, что может с этим что-то сделать, но был ли прав? Оставить своего единственного сына на попечение женщины, которую начинал презирать. Поставить работу друга на планку выше семьи, желаний, самого себя. Таков он был на самом деле, его верный коллега. Это уже было нездорово. Без сомнений, он мог оказаться ещё ниже. Глифул мог вычеркнуть его из списка, как нежелательного гостя во время своего триумфа. — Думаешь, это поможет выйти из тупика? Пожертвовать доверием, не зная, принесёт ли это результат? Ты в своём уме? — задав череду вопросов, Стэнфорд сжал зубы. Дискуссия начинала утомлять его. Он был близок к тому, чтобы выставить его за дверь, опустошенного и ни с чем. — А ты в своём? — воскликнул Фиддл, резко вздёрнув подбородок. — Как же ты не видишь, он пользуется твоим доверием! Ты никогда не сможешь знать, полностью ли он искренен с тобой. Разве он поддерживал тебя все эти годы? Говорил, что всё у тебя получится? Он ли не спал ночами, потому что хотел, чтобы ты был удовлетворён результатом?! Нет, это был я, убожество по сравнению с его вычурностью и экстравагантностью! В ассистенте бушевали эмоции. Его глаза бешено сверкнули, словно в его сдавленном состоянии резко вспыхнула искра, а потом разгорелся огонь. Появился костёр, и он достигал таких высот, что только и ждал, пока в него начнут бросать ведьм… — Ты не прав. Уильям давал мне идеи, без него бы мы не достигли такого уровня. Ещё немного и я смогу представить работу всей своей жизни общественности. Мы будем богаты и знамениты, достигнем настоящего успеха. Почему мы не можем просто попросить его помочь? Уверен, я смогу его уговорить. Перестав постукивать, Форд положил локти на стол и сцепил пальцы вместе, устроив на них подбородок. — Может, согласится, а может ты напугаешь его, и мы не сможем достигнуть компромисса уже никогда. Он сильнее нас, но пока находится в физическом теле, мы способны его перехитрить, — продолжил Фиддл. — Что ты предлагаешь сделать? — цокнув языком, решил узнать Стэнфорд. — Вы с ним довольно близки, Форд. Я разработал формулу, которая поможет обезвредить его на какое-то время, — говоря об этом, мужчина вытащил из пиджака шприц, наполненный чем-то зеленым. — Мы довольно долго изучали аномалии этого города. Гномы, различные категории призраков, лошади с рогами на лбу... Этого хватило, чтобы изобрести что-то, обезвреживающее гостей из другого мира. — Как я и полагал, ты хочешь, чтобы я обманул его. Форд снял свои очки и потёр глаза. Этот разговор не вызывал ничего, кроме раздражения, но ему придётся выслушать своего коллегу. Сейчас или позже, они в любом случае вернутся к этому. — Я хочу, чтобы ты вколол ему этот препарат, когда он ослабит бдительность. Пригласи его куда-нибудь, сделай это неожиданно и всё получится. Обещаю, это не навредит ему. Я заметил, что Уильям почти всегда бодрствует, а это отключит его на какое-то время. Если хочешь, подготовь специальную комнату. Всё будет стерильно и безопасно, — уверил его мужчина, наконец приобретая серьёзный вид. МакГакет хотел, чтобы он согласился. Это было заметно по его выражению лица, жестам и просьбам. Не дождавшись, пока Форд удосужится забрать изобретение, Фиддл положил его прямо перед ним, на письменный стол. — Хм... Форд поднял предоставленный препарат и осмотрел его. На вид это был обычный шприц, наполненный гениальной идеей Фиддлфорда. Вкратце, он хотел, чтобы они могли провести пару опытов. Взять кровь на анализы, попробовать изъять какую-либо частичку его тела, изучить происхождение демона снов более досконально. У этого могли быть разные исходы событий, особенно в случае, если препарат не подействует. Придётся объяснить Уильяму, что он пытался сделать, а просто это уж точно не будет. Форд мог потерять его доверие, хотя возможность сделать его слабее казалась очень привлекательной... Если бы он действительно смог бы контролировать демона, это сделало бы его, как минимум, очень могущественным человеком. К этому он тоже стремился... Достигнуть момента, когда ни у кого не придётся спрашивать, прежде чем делать. — Уверяю тебя, оно действует как снотворное. Больно только когда иголка проникнет под кожу, в остальном он ничего не почувствует. Он проснётся на следующее утро и пока будет скован, мы займёмся всем тем же, что делали с остальными подопытными. — Мы? Это твоя инициатива, Фиддлфорд. Я не стану в этом участвовать, — буркнул Форд. — Подтверждая то, что ты опустошишь этот шприц, ты уже констатируешь своё участие. Это лицемерие. — Знаю, но не хочу присутствовать при том, что ты собираешься с ним сделать. Я просто... Не могу, — сглотнув, тот водрузил свои очки обратно на переносицу. Хотелось поскорее закончить с этим разговором и прийти к какому-либо решению. — Давай так. Ты подготовишь комнату, мы выберем день и когда ты наконец решишься, я просто заберу его и проведу серию операций, которые помогут нам разобраться в его происхождении. Это так, что Уилл мне не нравится, но обещаю, что не стану вредить ему умышленно. Я могу взять его глаз или... Что-то такое, что не навредит ему серьёзно, если ты понимаешь, к чему я веду. У него быстрая регенерация. Даже если у Уильяма нет способности отращивать новые конечности, то рана заживет очень быстро. Поднимаясь со своего места, Фиддл подошёл к нему сзади и коснулся плеч, слегка массируя их. Он ощущал его напряжение. Сомнения, которые терзали его как в момент предложения, так и сейчас. Ему просто нужно было дать Фиддлфорду маленькое согласие и забрать препарат. Наука ведь была куда важнее, а уж интерес... Был выше чести и справедливости. Они оба не знали, есть ли в словах Уильяма ложь. Говорил то он всегда очень убедительно, со знанием дела. Этот поступок не нарушил бы их сделки, свои условия Форд выполнил, пустив его в этот мир, а вот Сайферу предстояло ещё очень долго работать с ним... Может и до конца недолгой человеческой жизни, но что есть век человека по сравнению с вечностью? — Я сделаю, если ты говоришь, что это необходимо. Ты совершишь всё, что надобно, пока он спит или когда очнётся. Уильям кажется разумным, в отличие от существ, на которых мы проводили опыты. К сожалению, это выводит нас на новый уровень, но... Не сказать, что я рад этому. Будем надеяться, что план ты продумал. Мы освободим его, как только ты закончишь и я позабочусь об улучшении его самочувствия. Он одёрнул плечи с какой-то брезгливостью, смахивая руки друга небрежным действием. Сейчас он не хотел его видеть, а уж чтобы Фиддл его касался тем более. — Отлично... Именно этого я и ждал от такого умного человека, как ты, — почти прошептав это, Фиддлфорд ухмыльнулся и постарался удалиться, пока учёный не передумал в решении, которое и так далось ему непросто. — И ещё кое-что... Я скажу тебе, когда буду готов. Советую заняться изготовлением цепей из материала, который есть в составе портала. Там были остатки. Ничто иное не удержит такое могущественное существо, если оно захочет сбежать. Ты и сам это знаешь. Постарайся сделать это так, чтобы Уилл не заметил, потому что если ты поторопишься и у него возникнут вопросы, он может насторожиться. Форд убрал шприц в ящик, не став изучать содержимое. По правде, ему не хотелось знать, что это. Больше казалось, что это прихоть его коллеги, чем необходимость, но зачем МакГакету это понадобилось? Они ещё с университетских дней были в хороших отношениях. Было незачем избавляться от Уильяма только затем, чтобы обращать на себя внимание... Вместе тем это вызывало у учёного боли в голове и сердце, но он сумеет закрыть свои чувства в дальний уголок, чтобы те не помешали работать. По крайней мере, Глифул надеялся, что у него получится. Впервые за всю свою жизнь он нашёл родственную душу. Это куда сильнее, чем влюбленность или мимолётное увлечение. Такая личность могла попасться только раз и если это Уильям, то вместе с исчезновением остатков совести он потеряет значимую часть себя... И виноват в этом будет никто иной, как Фиддлфорд МакГакет.***
Дневник Форда, 21 октября
Я принялся писать утром. «Ф» не вызывает у меня доверия, но в его словах есть доля истины. Мне очень непросто даётся это решение. Хочется даже отметить, мне жаль, что придётся это сделать. Мне вспоминаются наши спокойные дни. Посиделки за бокалом вина, приключения, его бесконечная помощь во всех моих задачах. То, как храбро и беспрекословно он был готов меня защитить. Помню, как во время Хэллоуина он рассказывал о моём дальнем родственнике, братоубийце. Блэнк Глифул... Сейчас он спокойно покоился где-то на городском кладбище Реверс Фолз. Меня пугало возможное сходство с ним. Когда я разбирал архивы в поместье, я нашёл немного информации о нём. Он поднялся вверх с самых низов, шёл по головам и совершал недобросовестные сделки. Все, кто знал этого человека по-настоящему, без сомнений, его ненавидели, а теперь... Я иду по его стопам. Сейчас я не более, чем никто, но что, если когда-нибудь я сумею подняться также высоко, как он? Ради этого придётся пожертвовать очень многим, и я не знаю, какова в итоге окажется цена власти. Религия учит, что по жизни сам Дьявол искушает человека. Он подкидывает ему соблазн, который ему необходимо побороть. Господь возрадуется только тогда, когда мы сумеем воспротивиться своим грешным желаниям. Почему он не может порадоваться за наше счастье, когда мы достигаем своей мечты? Сколько бы я не прочёл библейских книг, как католических, так и крестьянских, они говорили лишь о том, что мученики попадают в Рай, а грешники в Ад. Если так, у Уильяма были все шансы быть с Господом, а я не достоин покаяния и буду вечно вариться в Адском котле с другими душами, помешиваемый огромной ложкой. Конечно, религия была слишком драматична и реализма в ней было мало. Одно точно было заметно: контроль. Когда много людей верит во что-то одно, эту группу легко держать в узде и манипулировать, как это во все времена делала церковь. Никто ведь не хочет попасть в нехорошее место, когда умрёт. Даже те, кто часто совершают грехи, рано или поздно ищут покаяния в жилетке католического священника или буддистского монаха. Суждения об этом продолжаются веками, но никто так и не пришёл к конечному ответу. Муза бесконечно красива... Он вдохновляет меня. Иногда мне достаточно лишь одного его взгляда, чтобы появился нужный настрой. Если Уильям врёт, то он профессионал, потому что слова его кажутся мне искренними. Создаётся ощущение, будто уста его не могут глаголить ничего, кроме истины. Нужно было лучше продумывать сделку, когда мы решили её заключить. Было бы спокойней, если он просто никогда не сможет врать мне. Кроме того, что Уилл настраивает меня на лад и даёт идеи для научных достижений. Мой коллега хочет его контролировать, как священник паству или президент свой народ. Его страх мне понятен. Если Уилл когда-нибудь захочет нас покинуть, без сомнений, ему не нужно будет прилагать много усилий. Обычные люди вроде меня или «Ф» не в состоянии держать при себе что-то вроде него. Чистая энергия без пороков и недостатков... Так моя муза называет себя временами. Что ж, он всё же недостаточно совершенен, как мы, люди. Излишняя наивность и это желание добиться единства с людьми порой звучат слишком необдуманно. Он словно пересказывает фантастический роман с счастливым концом, раз за разом. Изъян был в том, что теперь у него физическое тело. Пока он был духом, воздействовать на Уильяма было невозможно. Он мог слышать и зреть, что бы мы не делали, как всевидящее око, но теперь... Он уязвим. Не может наблюдать за нашими разговорами, залезть в головы, читать мысли. Иными словами, нужно действовать, пока он осязаем. Мне бы хотелось, чтобы всё закончилось не так. Мы бы могли дальше проводить исследования, рано или поздно тупик минует, и мы придумаем, как закончить приводить факты в пользу теории ненормальности. Просто Сайфер был звеном в нашей истории. Одно его появление не то, что аномалия, это доказательство существования других миров, разумных цивилизаций и видов. Более совершенных, чем люди, с безграничным доступом к знаниям и бессмертием, за которое некоторые готовы продать душу Дьяволу. Однако никому из людей ещё не был доступен секрет молодости или вечной жизни. Мы стареем, получаем ранения, умираем. Это главное несовершенство оболочки, которую можно трогать. Рано или поздно мы должны были прийти к этому. Лучше сейчас, потому что стоит привязаться и выбрать такое решение будет болезненно. Это станет препятствием. Я никогда не врал своей музе. Мог не договаривать, но был честен с ним. Наша история могла закончиться трагедией для меня или для него. На своём нелегком пути я выбираю ход в сторону собственного счастья. Сдержать это желание уже будет слишком сложно. Если мы сможем всегда держать его при себе, а может даже черпать силы, я стану всемогущим человеком. Главными правителями были не только зеленые бумажки. Ни один гигант, владеющий миллиардами, не смог бы заработать деньги без мозгов и не обанкротиться. Такова была моя позиция. Я буду готов через пару дней. Оборудую комнату, подготовлю её для будущих махинаций... И, если я все-таки смогу усидеть на месте, результат ловких рук «Ф» не заставит меня долго ждать. Я не могу видеть будущее и заранее знать, пожалеем мы в итоге или останемся в выигрыше, но мы так и не придём ни к чему, если не попробуем. Если когда-нибудь Уильям бы прочитал мой дневник, он с самого начала знал бы, какой я на самом деле человек. Теперь уже слишком поздно для разочарований.Конец записи в дневнике Стэнфорда
23 октября, 1982 года
Поленья трещат в камине. Осенью в городе уже холодает, поэтому необходимо отапливать холл, чтобы не замерзнуть. В целом, здание всё равно нуждалось в дополнительном обогреве, так как в некоторых помещениях слишком прохладно. Один камин точно не мог согреть всё поместье, учитывая огромное количество дополнительных комнат. Стэнфорд сидел в компании Уильяма, стараясь не выдавать собственного волнения. Он спокойно улыбался, расположившись в кресле недалеко. Поза была расслабленной, он попивал зеленый чай и рассказывал истории из своей жизни. Это были те небольшие хорошие моменты, которые случались с ним реже всего. Тон речи Глифула был повседневным и даже немного ласковым. Если жизнь его чему и научила, так это искусству обмана и лести. Иногда ему казалось, что рано или поздно он будет такой же блестящей фальшивкой, как его брат, но даже в этом случае он не опустится до дешёвых выступлений перед людьми. Ты зловонная язва, Форди, ты знаешь об этом? — ученый тряхнул головой, пытаясь выкинуть из головы слова Стэнли, которые вспоминались ему иногда вместе с другими. — Ты вдруг побледнел... Уилл с волнением сел на край дивана и протянул мягкую тёплую ладонь к его руке. Кресло Форда стояло рядом. Он не считал его уродство изъяном, скорее изюминкой или достоинством. Люди всегда странно смотрели на Стэнфорда, когда видели лишний палец. Иногда этот взгляд был сочувствующем, словно они нашли брошенную собачонку, оставленную умирать на улице. У Сайфера был совсем другой взгляд... Добрый, привязанный, по-своему чувственный и иногда даже томный. — Ох... Не обращай на это внимание. Просто вспомнил кое-что нехорошее. Когда я вспоминаю своё детство, в нём очень мало радужных дней. Мой брат часто был жесток со мной. Многие говорят, что у близнецов особая связь, но мы всегда соперничали. — Поэтому ты не слишком бываешь рад, когда Вы встречаетесь? — поинтересовался Уильям, поглаживая излюбленную шестипалую руку. — Поэтому тоже. Знаешь, он всегда скидывал на меня все свои косяки и ему верили. Родителей часто вызывали в школу именно из-за него, но они считали начальство лицемерами. Перед ними он притворялся ангелочком, делал всё что они скажут и не умничал лишний раз. Думаю, они просто не могли поверить, что такой примерный ребёнок может кого-то обидеть и ссылались на дурное влияние, — вспомнил Форд, вздыхая. — А может дело в моей аномалии. Когда мы жили в Нью-Джерси, многие называли меня уродцем и они даже этого отрицали. — Нелегко тебе пришлось. Может, когда-нибудь Вы с братом сможете спокойно общаться. Кто знает, к чему приведёт нас жизнь? — задаваясь риторическим вопросом, Уильям принялся изучать немного печальное лицо Глифула. — А что насчёт тебя? Ты ведь могущественен. Ты знаешь, что будет дальше? — с надеждой поднимая глаза, Форд встретился с его взглядом. — Ну, я мог бы сказать, что ждёт этот мир в далёком будущем, но на счёт своей или твоей судьбы... Я не знаю наперёд всё, Форд. Мог бы бесконечно пересказывать все фрагменты истории человечества с самого его зарождения, но то, что будет в будущем мне не подвластно. — У тебя есть предположения? — Могу только гадать об этом. Скажем так, с самого моего появления я надеюсь, что не закончу также плохо, как моя вселенная. Та, где ты был... Она не моя первая. Создания, которые там живут, любят меня за силу, которой я обладаю, но они никогда не одобряли моего желания стать частью этого мира. Ты был по ту сторону лишь однажды. Там нет ничего из того, что здесь есть. Иными словами, всё что я люблю находится на Земле и... Ты тоже. Говоря о последнем, Уильям слегка краснеет и обдумывает это. Человеческие чувства были для него такой же непостижимой вещью, как и попытки стать частью человечества. Теперь всё это было воплощено в жизнь и по правде... Слишком быстро вращалось. Оказалось, именно его бесформенность являлась препятствием на пути желанного. — Похоже, вместе с формой тебе передались человеческие качества. Ты не боишься того, к чему это может привести? Форд потянулся к сервизу на кофейном столике перед ними, подлил своей музе чаю, а потом переместился на место рядом, протягивая чашку. Уильям взял её из его рук и сделал небольшой глоточек, расслабляясь в его компании, а потом отложил обратно на стол. Атмосфера уюта и спокойствия не покидала это место, когда они сидели так вечером в компании друг друга. Глифул ценил те мгновения, которые дарили им такие вечера, но сегодняшний мог стать последним и это расстраивало его больше, чем плохие воспоминания. — Даже мне ведом страх, Форд. Я боюсь, что совершил какую-то ошибку... Недочёт, который может привести к дурным последствиям. Это опустошит меня, а может приведёт к чему-то новому. Оптимизм, конечно, это прекрасно, но иногда я стараюсь мыслить более здраво... Существовать так... Это отличается от того, к чему я привык. Я что-то упускаю... Стэнфорд сглотнул, после чего вновь постарался приобрести ясность ума и вернуть былое выражение лица. — Ты что-то скрываешь от меня? — спросил Уилл, заметив перемену. Затем он потёр кольцо на своём указательном пальце. Форду показалось, будто оно стало гораздо темнее... Или оно было таким с самого начала? — Такое ощущение, что мы когда-то уже говорили об этом, — что-то припоминая, заметил Стэнфорд. — Говорили. Это было... Год назад. — И что тебе тогда не понравилось? — Тогда... Мне всё понравилось. Я сомневаюсь сейчас, — неловко ответил Уилл. — Почему ты до сих пор носишь это кольцо? От гадалки, кажется... Глифул кивнул на руку знакомого. — Так мне было спокойней, но в последние два дня оно резко потемнело... Может, стоит показать его профессионалу? — Может. Эй... Посмотри на меня. Успокойся. Что тебя так взбудоражило? — приподняв лицо демона, тот погладил его по щекам. Руки у Форда были чёрствыми, но касались его нежно, будто чего-то ужасно хрупкого. Уилл смотрел на него с минуту, после чего немного отпрянул и опустил взгляд. — У меня не выходит из головы одно предостережение, но я не до конца уверен, кого мне стоит бояться... Я начал сторониться Фиддлфорда. Он кажется мне... Излишне странным. Внезапно так исчез и... Сам тоже будто прячется от меня. Ты что-то об этом знаешь? — У Фиддлфорда проблемы с семьёй. Жена угрожает ему разводом. Скорее всего он беспокоится из-за суда и передачи опеки над ребёнком, ты или я здесь ни при чем, — уверил мужчина. — А если нет? Вдруг он... Ну... Соврал тебе? — Не помню ни одного такого случая. Фиддлфорд надежный человек, я могу за него ручаться. — А... Твой брат? — продолжил гадать Уилл, вспоминая неприятный случай около месяца назад. — Не был здесь с середины сентября. Он ездит по гастролям в течении года и только три месяца лета ставит представления в этом городе. Обеспокоенный его сомнениями, Форд облокотился о спинку дивана и попытался успокоить его, положив руку на плечо. — А может ли быть, что ты... Нет, я не хочу об этом думать. Демон вздохнул, на секунду сильно сжимая руки, а потом расслабил их, вновь пытаясь немного расслабиться. Он не хотел портить вечер, который до его расспросов были очень умиротворяющим. — Давай не будем об этом, хорошо? У меня развивается паранойя. Я просто хочу отвести кольцо к ювелиру. Оно мне нравится, вот и всё объяснение. Уильям смахнул пот со лба, вновь посмотрев на Форда с улыбкой. — О чем мы говорили до этого? — спросил он, устраиваясь поближе к своему сердечному другу. — Это уже не важно. Сохраняя спокойствие, мужчина убрал часть волос с его шеи и примкнул к ней губами. Это вызвало мурашки по телу партнера и Сайфер сам потянулся за теплом, которое исходило от этого человека. Вероятно то, что он чувствует, лишь увлечение, но они были слишком близки для обычных коллег... — Закрой глаза... — прошептал мужчина, обняв его со спины. — Когда я слышу твой голос, это успокаивает. Правда... Шея — это щекотно, Форд, — хихикая с озорством, демон снов прижался к нему спиной и закрыл свои глаза. — Вот так... Тебе ничего не угрожает. Они сидели так какое-то время. Форд поглаживал его по волосам и успокаивал, пока его коллега ждал своего хода в подготовленном месте... Глифул делал это, не выдавая себя. Он старался не думать о том, что будет дальше. Даже сам Сайфер не ведал об этом. Всё шло лучше, чем он ожидал. Уилл доверчиво положил голову ему на плечо. МакГакет был прав... С ним он уязвимее всего. Уильям не заметил и того, как мужчина осторожно выудил шприц из своего кармана, пока не почувствовал резкий укол боли и охнул, резко потянувшись к шее рукой и широко распахивая глаза. Не ощутить, как в тебя что-то впрыскивают было просто невозможно. — Чт...Что ты делаешь?! — вдруг закричал демон, резко отскакивая от него. Он держался за шею. За то место, которое было поражено уколом. Уилл смотрел на него с сомнением и даже какой-то озадаченностью. — Не беспокойся. Ничего страшного действительно не случится. Я ведь дорожу тобой, — неловко улыбаясь, продолжал сохранять спокойствие Глифул. В его руке был опустошенный шприц. Для этого хватило и пары мгновений. — Мх... Будь это правдой, ты бы сказал мне об этом прежде, чем втыкать иголки! Форд... Что ты... Сделал? Почувствовав слабость, Сайфер опустился в ближайшее кресло. Его самочувствие будто резко пошло на спад. — Я расскажу тебе завтра, хорошо? В последнее время ты плохо спишь. Думаю, это пойдёт тебе на пользу. Не сопротивляйся этому. Отчего-то голос Глифула теперь казался властным и пугающим. Уилл вновь поднялся и, не ведая куда направляется, попытался уйти. Ему хотелось закрыться у себя. Остаться там, где безопасно и гнетущее ощущение чего-то нехорошего не нависает над тобой громовой тучей. — Нет, нет... Мне не нравится, когда со мной так разговаривают. Ты... Что-то недоговариваешь. Повалившись на пол после нескольких слов, тот обернулся. Такое... Необычное чувство. Его клонило в сон с поразительной быстротой. Если это было снотворное, то оно действовало с пугающей скоростью. Уильям заметил движение. Стэнфорд медленно подошёл к нему и присел на колени, сверяя пульс на руке. Тратя остатки сил, демон отмахнулся. — Ты просто уснёшь. Обещаю тебе, завтра всё закончится. Это не займёт много времени, Уилл. — Что не займёт много времени?... — слабым голосом спросил демон, пытаясь контролировать нарастающую сонливость. — Не думай об этом. Отдыхай... Тебе нужно хорошо чувствовать себя завтра. — Лжец... — пробормотал Уилл, уже насовсем закрывая глаза. Форд держал Уильяма возле себя, пока не понял, что он лежит без движения. Сейчас Глифулу нужно было думать совсем о другом. Поднимая обмякшее тело, он зашагал в направлении комнаты "отдыха". Сейчас демон напоминал ему одну из тех кукол, что помогали воплощать временное тело ночной музы. Теперь же его до этого теплая и нежная рука безвольно повисла, пока Стэнфорд отсчитывал шаги по коридору... На лице у него была полная пустота. Он знал, как раньше уже не будет.