Бездна

      — Здравствуй, мой проводник.              Вместо того, чтобы что-то сказать, Тэин безучастно на него смотрел. Шиндже небрежно щёлкнул пальцами.              — Или, может, следует звать его «наш проводник»?              — Как вам будет удобно.              — Что-то случилось по дороге?              — Ничего.              — Нет.              Шиндже опустил глаза. Из-под рукава толстовки Югона всё ещё виднелась краснота на коже.              — Береги его. Его было трудно разыскать.              — Я приму к сведению.              Разговор, в котором к человеку относились как к предмету, происходил на глазах у самого человека.              Затем Шиндже обратился к неподвижно стоящему Югону, как будто только что вспомнил о его присутствии:              — Проводник Пэк Югон. Снимай, — его тон был, как всегда, безмятежен, но смысл сказанного был далёк от безмятежности. — Снимай одежду. В обозримом будущем я собираюсь от души наслаждаться твоим телом, пока оно не иссохнет, поэтому на нём не должно быть ни одного изъяна.              Живя среди суровых, грубых охотников Югон успел, кажется, услышать все непристойности, которые только можно себе представить. Он никогда не оказывал никому поддержки с помощью своего тела, но не раз и не два слышал в свою сторону грубые шутки в процессе обычной поддержки — предложения подрочить и вопросы о том, скольким людям он подставлял зад. Однако слова Шиндже были особенно оскорбительны. Существовала значительная разница между теми, для кого разговоры, перемежаемые обсценной лексикой, в порядке нормы, и человеком, грациозно сидящем на роскошном диване, словно он сошёл с картины.              — ...              Югон стиснул зубы и сжал кулак. Обрамлённые голубыми венами костяшки отчётливо проступили на тыльной стороне ладони.              — В нашем контракте существует условие о том, что ты будешь подчиняться моим приказам, не так ли? Ты должен слушаться меня как следует. Если, конечно, хочешь продлить жизнь своему брату ещё на денёк.              От слов Шиндже Югон не ощутил ни шока, ни чувства предательства. В первую очередь потому, что никаких ожиданий у него и не было, так что и разочаровываться было не из-за чего, ведь этот человек вёл себя подобным образом с их самой первой встречи. То, что произошло нечто подобное, вовсе не было неожиданностью. Это было немного грустно.              Югон снова кое-что осознал. Для него весь мир, за исключением Хисона, его единственной семьи, был врагом и объектом борьбы. Смесь растерянности, стыда и ненависти постепенно исчезла с его лица. Он глубоко вздохнул, скрестил на груди руки, схватившись за край своей толстовки, одним быстрым движением задрал её вверх и снял.              Как только он принял решение, его руки больше не колебались. Следом за толстовкой он снял надетую под ней футболку. Шиндже, наблюдавший за этой сценой, тихонько присвистнул. Плотно сжатые челюсти Тэина напряглись, однако он не предпринял никаких действий, чтобы остановить Шиндже или Югона.              Он понял это ещё тогда, когда они сплелись телами на грязном, окровавленном асфальте, — его тело пришлось Шиндже по вкусу. Югон не был накачанным, но и худым тоже — просто в меру подтянут. На туловище у него было несколько шрамов, вероятно оставленных мутантами, но те ему даже шли. Ему нужно было только немного прибавить в весе, чтобы больше соответствовать вкусам Шиндже, но в целом он был неплох.              Шиндже бы с удовольствием посмотрел, как это грубое, похожее на морду служебной собаки лицо исказится, покрытое телесными жидкостями. Как Югон отреагирует, если он со всей силы укусит его за ключицу, выступающую ниже стройной шеи? Что, если он разорвёт кожу, пахнущую дешёвым мылом, и выпьет его кровь? Что, если он обмотает толстую верёвку вокруг запястий и протащит его через всю комнату?              — Это тоже снимай. То, что снизу, тоже считается, — с ухмылкой распорядился Шиндже.              Югон, словно робот, расстегнул пуговицу на своих джинсах и молнию. Он слегка склонил голову, сосредоточившись на раздевании, но вдруг вскинул её, чтобы встретиться взглядами с Шиндже.              — ...              На его лице, за исключением взгляда, не было ни намёка на эмоции. В угольно-чёрных зрачках бурлило едва заметное желание убить. Как у дикого зверя, глядящего в лицо человека и поклявшегося никогда не забывать позора, который тот ему нанёс.              Он был готов сорваться, терпеть больше не было сил. Шиндже, сидевший всё это время облокотившись о спинку дивана, выпрямился и сел прямо. Он медленно достал из пачки сигарету, зажал зубами и поджёг. Если он сейчас не затянется, то вовсе перестанет чувствовать части тела, которые уже ломит от боли, и выйдет из себя.              Когда он сделал глубокую затяжку, его взгляд был по-прежнему прикован к Югону. Вскоре к его ногам упали и джинсы. Шиндже кивнул, не выпуская сигареты изо рта. Жадный и высокомерный, как нувориш, смотрящий стриптиз-шоу.              — Что ты делаешь? Это ведь ещё не всё, — потребовал он.              Наконец и скомканное тёмно-синее нижнее бельё отправилось в кучу одежды на полу. Воздух на обнажённой коже ощущался необычайно холодным, но Югон не мог ничего поделать, ведь если он поёжится или попытается прикрыться, это будет заметно его оппоненту.              — Выглядишь чистым. Ты же ничем таким не болеешь, нет?              — Если отвечу «да», вы вернёте товар?              — Я им, конечно, не пользовался, но, поскольку упаковка уже вскрыта, думаю, возврату он не подлежит. Придётся смириться и пользоваться.              — ...              — Я и не знал, что мой проводник умеет неплохо шутить, — Шиндже наклонился с подрагивающими от смеха плечами. Затем он вдруг поднял голову, как будто что-то резко вспомнил. В его медлительных глазах играла улыбка. — У тебя, наверное, ноги устали столько стоять, м? Ах, как невнимательно с моей стороны... Почему бы тебе не присесть?              Сперва сказал снять всю одежду, а теперь хочет, чтобы Югон сел? Какая нелепая команда. Ему претила мысль сидеть нагишом как рядом с ним, так и на полу, словно собака перед хозяином.              — Я не хо... — Югон заколебался и отступил назад. Он стиснул зубы и закрыл глаза, намерившись делать всё, о чём бы они его ни попросили, но слова отказа сорвались с губ быстрее, чем он смог себя остановить.              — Не хочешь? Почему же? — широко раскрыв глаза, обрамлённые длинными ресницами, спросил Шиндже так невозмутимо, что от этого стало тошно. Наркотик постепенно начинал действовать, и его серые зрачки расширились.              В тот же момент что-то прохладное коснулось его обнажённой кожи. Большие руки, затянутые в чёрные перчатки, потянулись сзади, крепко схватили Югона за плечи и талию и дёрнули его вниз. Неземная сила вдруг навалилась на его тело. Всё случилось быстро. Колени подкосились. По мраморному полу раскатился глухой стук. Югон пошатнулся, рухнув на пол и едва удержав равновесие. Приблизился звук уверенных шагов. Он попытался поднять голову, чтобы посмотреть на подошедшего, но его схватили за челюсть.              Держа одной рукой зажжённую сигарету, Шиндже наклонился, другой обхватив подбородок Югона, Он изучал его лицо с большим интересом, как ребёнок, только что получивший новую игрушку. Посмотрел в глаза, искажённые болью и дискомфортом, оглядел шрам на веке и плотно сжатые губы. Лицо в хватке Шиндже казалось особенно худым. Если он приложит достаточно силы, то одной рукой легко сломает ему челюсть.              Из-под чёрных волос проводника выглядывали мягкие, круглые мочки ушей. Они были слишком милыми и не подходили его свирепому выражению лица. Их взгляды пересеклись, и Шиндже улыбнулся.              — Ха...              Югон отчаянно попытался отвернуться, не меняясь в лице. Чем больше он пытался пошевелиться, тем сильнее болела челюсть, то же самое касалось и тела ниже шеи. Тэин не разжал рук даже после того, как заставил Югона опуститься на колени. Сильное предплечье с выступающими венами крепко обхватило его поясницу. Большие ладони в кожаных перчатках бесцеремонно трогали Югона спереди и сзади. Прикосновение прохладной кожи к его обнажённому телу было ужасным.              — Открой рот.              Шиндже надавил Югону на челюсть и прижал большой палец к его губам. Когда он не открыл рот добровольно, эспер заставил челюсть открыться силой и втолкнул ему в рот пальцы. Они протиснулись сквозь сомкнутые губы и надавили на язык. Текстура скользкой, жёсткой кожи была до неприятного отчётливой.              — Проводник Пэк Югон, — мягко обратился к нему Шиндже. — Тебя кто-нибудь когда-нибудь раздевал? Ты когда-нибудь касался тела другого мужчины языком? Держал во рту член? Или пальцы? Или язык?              — ...              Он никак не мог ответить и вместо этого поднял глаза, зло уставившись на Шиндже. Покрасневшие глаза были слегка влажными от невольно выступивших слёз.              — Даже если не хочешь отвечать, то по выражению лица всё понятно. Ты даже никогда не мастурбировал, да? Не мог спокойно спать, каждую ночь держась со своим любимым братом за руки?              Каждый раз, когда он упоминал брата, в глазах Югона всё начинало плыть. Почему его было так легко понять? Шиндже едва удалось сдержать себя, чтобы не рассмеяться.              Югон жил ради своей семьи, не роптал на судьбу, не хвастался своими способностями, но и не винил других за их недостатки. Жалкое в своей бессмысленности существование. Его непорочность поражала. И всё же, если бы он не стал сотрудничать с ним, то всю жизнь содержал бы брата и выживал на самом дне.              Шиндже был впечатлён собственной проницательностью. В конце концов, он действительно выбрал хорошего проводника. Они умрут вместе, сражаясь на дне бездны, это ли не идеальная пара?              — Не очень-то приятно, когда тебя избивают, да? Уверен, ты до смерти от этого устал, но ты просто списал всё на невезение и закрыл на это глаза, взяв и присоединившись к сумасшедшим.              Поводив пальцем у него во рту, Шиндже в какой-то момент убрал руку. Большой палец чёрной перчатки был влажным. Тонкая ниточка слюны капнула с губ Югона. Шиндже посмотрел на неё, затем прикусил зубами край перчатки и стянул её с руки.              — Я не намерен предаваться таким банальностям.              Перчатка упала на пол как попало, обнажив руку, которая словно была сделана из белого мрамора, что контрастировало с Тэином, руки которого до сих пор были затянуты в чёрную кожу и который отказывался касаться Югона напрямую.              — Я хочу оставить на тебе шрам, который будет преследовать тебя всю жизнь, Югон. Что скажешь?              — ...              — Сколько раз мне придётся насиловать тебя, пока ты не сломаешься?              — Кхык, кха!              Эспер снова втолкнул свои пальцы Югону в рот. В этот раз указательный и средний. Он провёл пальцами по каждому коренному зубу и клыку, сжал ими язык и игриво его погладил.              — У тебя узкий рот. И губы тоже маленькие. Если я перестараюсь, то и здесь порвётся.              За покрытыми лёгким пушком щеками было видно шевеление пальцев. Кадык Югона то поднимался, то опускался, когда он сглатывал слюну, скапливающуюся под языком.              — Вот так... — Шиндже ощупал плоть с внутренней стороны щёк, затем надавил на место, где твёрдое нёбо переходит в мягкое. — Думаю, было бы приятно, если бы я до упора вставил сюда член и кончил.              Из горла Югона раздался сдавленный стон, а плечи затряслись. Слёзы собрались в уголках его налитых кровью глаз. Но не было ни намёка на то, что пальцы собираются остановиться.              — А ты как думаешь, Тэин? — спросил Шиндже, всё ещё изучая пальцами полость рта Югона.              — Думаю, в него не войдёт даже половина, как он начнёт задыхаться.              — А разве это не естественно — давиться и задыхаться, потому что не можешь принять член?              — Такое мне не нравится, потому что это грязно.              — У тебя, как всегда, старомодные вкусы.              — Это лучше, чем если бы они были чрезмерно извращёнными.              Разговор грохотал над головой болезненно дышащего Югона. Он протянул руку, чтобы оттолкнуть Шиндже, но Тэин схватил его за запястье и дёрнул руку назад. Стон оборвался у него в горле, слюна текла из уголков рта по подбородку.              С тлеющей сигареты посыпался пепел. Только тогда Шиндже вспомнил о её существовании и, коротко воскликнув, стукнул по ней, чтобы его стряхнуть. Он вытащил пальцы и предложил наполовину сгоревшую сигарету Югону. Тот неуклюже прикусил её кончик. Шиндже нежно погладил Югона по голове, когда тот безучастно посмотрел на него снизу вверх:              — Хороший мальчик. Подержи-ка её минутку.              — Ым...              Югон поспешил задержать дыхание. Вместо едкого и затхлого запаха обычных сигарет от этой исходил странный и незнакомый запах. Он был до странного насыщенным, почти отталкивающим. Это был не обычный табак, даже не дешёвая марихуана, которую часто курили низкоранговые охотники, чтобы заглушить свою боль. Он не знал, что это, но чувствовал, что это нечто такое, что не стоит так беспечно вдыхать.              Югон хотел было выплюнуть сигарету, но Шиндже оказался быстрее. Рука, которая нежно поглаживала его по волосам, вдруг резко схватилась за них и дёрнула голову назад.              — А... А-а!              Он раскрыл рот от боли, сравнимой со снятием скальпа. Окурок со следами зубов на фильтре выпал. Однако это случилось уже после того, как Югон рефлекторно вдохнул немного дыма.              Сигареты Шиндже были предназначены для пробуждённых S-класса, особенно для тех, кто долго не получал поддержку и у кого уже развилась толерантность к наркотикам. Для Югона они были слишком крепкими. Меньше чем одной затяжки оказалось достаточно, чтобы затуманить его рассудок.              Наркотик подействовал слишком быстро, и пламя разлилось от носа к горлу и вниз, по трахее. Смертельно холодное пламя. Ледяные всполохи кислоты, казалось, разъедали его дыхательные пути и лёгкие.              — Хык... Кха-а! Нет, ах, нет!              Югон забился, словно в припадке. Он дёргал обеими руками, которые схватил Тэин, и, стоя на коленях на голом полу, всем телом содрогался в попытке хоть как-то вырваться. Из-за того, как отчаянно он сопротивлялся, его запястья быстро покрылись красными следами, а колени потемнели от синяков. Зрение быстро затуманилось, пол и потолок поменялись местами, и он даже не мог как следует разглядеть Шиндже, который был прямо перед ним.              — Ах... Ха-ах... Кха-а... — из Югона невольно вырывались бессвязные звуки.              Шиндже придвинулся, растоптав ботинком упавший на пол окурок, чтобы потушить огонёк. Без колебаний он опустился на одно колено на пол, усеянный пеплом, вновь схватил Югона за волосы на затылке и поцеловал так, словно хотел откусить от него кусочек, словно смаковал что-то, что приберегал до этого момента. Он просунул свой язык сквозь сжатые губы, раскрывая их, и стал жадно посасывать чужой горячий язык. Он сплёл языки внутри влажного рта, уже полного слюны из-за недавно вторгавшихся в него пальцев.              — Ммм... Ах...              Поддержка потекла из Югона с такой силой, как будто внезапно выдернули пробку со дна ванны, полной воды. Все нервы в его теле напряглись. Наркотик притупил чувства, оставив только острое наслаждение, что сейчас казалось до пугающего приятным. Стон вырвался из заткнутого рта Югона.              Ответная реакция оказалась куда энергичнее, чем ожидал Шиндже. Он набросился на Югона, как голодающий, и был им доволен.              Рука Шиндже, которая так любовно обхватывала щёку Югона, скользнула вниз. Не разрывая поцелуя, кончиками пальцев он обвёл контур твёрдой ключицы. Он огладил его грудь и зажал сосок между пальцами, слегка его покрутив.              — Ах!              Поясница Югона задрожала. Шиндже поводил кончиками пальцев взад-вперёд по его соскам. Прошло совсем немного времени, прежде чем мягкие соски затвердели. Между сжатых бёдер показалась головка члена, и ужасный стыд пронзил всё его тело.              Югон отпрянул назад, но наткнулся на препятствие — твёрдую, как стена, мужскую грудь у себя за спиной. И это было ещё не всё. Через выглаженные костюмные брюки к его ягодицам прижималась эрекция. Он даже на миг подумал, что она порвёт несколько слоёв ткани и войдёт в него.              Югон инстинктивно хотел повернуться назад, но, прежде чем он успел это сделать, руки Тэина крепче сжали его талию, как бы говоря: «Не делай глупостей».              — Ым...              Воспользовавшись моментом, когда Югон застонал, Шиндже просунул язык глубже между его приоткрытых губ, провёл им чуть ли не до самого горла, переплетая его с языком Югона и не давая ему сделать ни единого вдоха. Извивающееся на холодном полу тело проводника постепенно согревалось.              Волосы Шиндже, которые были аккуратно уложены, растрепались из-за того, как страстно он целовал притянутого к себе Югона. Переносицы скрестились, лбы соприкоснулись, а переплетение волос разного цвета стало единым целым. Плотно прижатые друг к другу губы на мгновение отстранились.              Югон, запоздало придя в себя, протянул руку и схватил Шиндже за воротник рубашки. Его глаза остекленели, а непослушный язык с трудом ворочался:              — Блядь, ты что мне подсунул?.. Ах.              — Я же говорил тебе выражаться прилично.              — Ты правда... Ах... Я тебя убью...              — Ох... Как страшно.              Шиндже прижался лбом к мокрому от пота лбу Югона и улыбнулся. Его бледные щёки раскраснелись, от чего он стал похож на распустившийся цветок. Было ли это из-за поддержки или же из-за самого проводника?              — Сделаешь мне поблажку за красивые глазки, а?              Югон оторопел, даже несмотря на то, что и без этого был не в себе. Что он только что сказал?              — Тэин, не сиди просто так и, пожалуйста, окажи содействие.