***
Они отправляют Шиына и Юнбина в больницу. Остальные получают строгую лекцию от господина Нама. Сухо, в частности, вытаскивают перед классом и разговаривают до тех пор, пока у него не отвалятся уши. Ни один из учителей не верит в тот факт, что это не он начал драку, пока класс не поклялся, что это их местный омега был зачинщиком. Господин Нам настроен скептически, но в конце концов позволяет Сухо вернуться на свое место. Измученный Сухо падает лицом на подушку, варясь в мрачном настроении. Часть его понимает, что он просто волнуется, но он не хочет волноваться. После школы у него смена в ресторане, и сегодня он почти не спал. Он настолько взволнован, что даже монотонная болтовня мистера Нама не творит чудеса. Когда наконец прозвенел звонок, остальные ученики взволнованно обменивались сообщениями в твиттере, стремясь поделиться со своими друзьями тем, что произошло сегодня. Сухо же просто радовался, что уроки закончились. Он запихивает подушку в сумку, когда на него падает тень. — Эм… ты Ан Сухо, верно? Сухо смотрит на бледное острое лицо новенького. — Кто спрашивает? — Выходит гораздо более резко, чем предполагалось, но Сухо не в настроении. — Они, э-э, они оставили свои сумки. Оба. — новенький нервно сглатывает. — Что? — Шыиин и Юнбин. Они забыли взять с собой свои сумки. — Только тогда Сухо замечает, что на плече одноклассника две сумки, а еще одну он держит в руках. Сухо глубоко вздыхает. — Есть еще, хм, вот это, — быстро говорит новенький, расстегивая молнию на сумке, которую держит в руках. Он роется внутри, вытаскивает коробку и показывает ее Сухо, как будто она что-то значит. — Это Юнбина. — Что это? — Похоже на какое-то лекарство. — Это винерилин. — Увидев пустой взгляд Сухо, он объясняет, — Его используют для лечения омег с… Нерегулярной выработкой гормонов. Чтобы стимулировать… — он колеблется, его голос становится мягким и виноватым. — Вызывают течку. — Почему ты ничего не сказал раньше? — Сухо спешит к двери. — Ну давай же! — Я не знал, что это было! Я имею в виду, что в то время я не знал… Куда мы идем? — Он бежит за Сухо, замедляясь под тяжестью сумок. — Что значит, ты не знал? — спрашивает Сухо, выхватывая у него на ходу одну из сумок. Новенький замедляет ход и нервным жестом поправляет очки. Он выглядит так, будто собирается заплакать. — Юнбин заставил меня… Заставил меня наклеить пластырь на шею Ён Шиына. Я понятия не имел, что это. И я не знал, что Шиын — омега. — Он опускает голову, не в силах встретиться взглядом с Сухо. — Мне бы хотелось… Мне бы очень хотелось этого не делать. — Как тебя зовут? — Почему-то Сухо ему верит. — Бомсок. О, Бомсок. — Хорошо, Бомсок, ты пойдешь со мной. — Он ведет Бомсока вниз по склону из школы к своему мопеду. — Давай, — подталкивает Сухо, когда мальчик колеблется, протягивая ему свой шлем. — Хорошо, — выдыхает он наконец, передавая сумки и надевая шлем. — Куда мы идем? — В больницу.***
Шиын не выглядит ни довольным, ни удивленным, когда видит, что они ждут его, когда выходит из консультационной комнаты. Он просто выглядит усталым. — Что вы здесь делаете? — спрашивает он, приближаясь к ним медленными шагами и останавливаясь на расстоянии добрых двух футов. Сухо отбрасывает медицинскую брошюру о гормональной дисфункции, которую он читал, и выпрямляется. — Ты повредил запястье? — интересуется альфа, замечая на руке мальчика повязку. — В сумке Юнбина мы нашли кое-какие лекарства. Венирилин. Кажется, было бы… Правильным сообщить об этом госпоже Хан, — сбивчиво объясняет Бомсок, сгорбив плечи, когда протягивает сумку Шиына. Выражение лица матери Юнбина, когда Сухо выпотрошил его сумку, было бесценным, но она не выглядела шокированной. Так что, возможно, это случалось раньше, или она уже подозревала и привыкла закрывать на это глаза. Но сейчас она не могла откупиться, учитывая, что все улики против ее сына. Защита Юнбина заключалась в том, что он только хотел испортить концентрацию Шиына, он не собирался делать ничего дурного, он никогда не посмеет, пожалуйста, поверь мне, мама… — Теперь они не будут выдвигать обвинения. Анализ крови покажет, что ты был под воздействием наркотиков. И, гм, я слышал, как госпожа Хан предлагала перевести Юнбина. Он больше не будет тебя беспокоить. Реакция Шиына на эту новость — типичное бесстрастное лицо. — А как насчет тебя? Тебя отпускают домой? — Сухо решает спросить, прежде чем молчание затянется. — Ничего серьезного. — Мне это показалось довольно серьезным, — возражает Сухо и видит, как глаза омеги вспыхивают раздражением. Странно приятно осознавать, что он что-то чувствует, и Сухо не может сдержать улыбку. — Эм, Шиын, насчет того, что было раньше… Извини. Юнбин угрожал мне, — добавляет Бомсок. — Я не знал, что это. — Я знаю, — отвечает Шиын, его голос ровный и жесткий. Он отходит от них, явно не в настроении прощать. Бомсок выглядит удрученным, но все равно спешит за ним. — Ты направляешься домой? Кто-нибудь за тобой придет? — Я поеду на автобусе. Бомсок беспомощно смотрит на Сухо, но какое бы сообщение он ни пытался передать, оно не доходит до него. Если только это не: «посмотрите на этого психа.» — Не следует. Ты под воздействием препарата. Это опасно. — говорит Бомсок с настоящей паникой в голосе. Шиын игнорирует его. — Я отвезу тебя домой, — предлагает Сухо. — Я приехал сюда на своем мопеде. Пауза. Шиын оборачивается. Он всегда не торопится с ответами, как будто оценивает, стоит ли вообще тратить силы на то, чтобы выразить свои мысли словами. — Я не хочу, чтобы ты это делал, — говорит он наконец. — Ты мне не доверяешь? — Сухо улыбается. Шиын просто устало смотрит на него. Что-то мелькнуло в его взгляде, но слишком быстро чтобы это можно было заметить или понять. — Послушай меня, ладно? — говорит Сухо, подходя к нему. — Я сэкономлю тебе немного денег и доведу тебя до твоей квартиры. Вот и все. Тебе не следует сейчас ездить на общественном транспорте. Это просто напрашивается на неприятности. Разве ты не должен быть умным? Несмотря на раздражение, снова проявившееся в его глазах, Сухо видит, как Шиын сдается, когда он глубоко вздыхает, отводит взгляд и слегка опускает плечи. — Хорошо, — соглашается он и продолжает идти. — Ты… Можешь взять его с собой? — спрашивает Бомсок, пока они идут на несколько шагов позади омеги, следя за тем, чтобы он не упал. Коридоры больницы широкие, но заполнены персоналом, пациентами и посетителями, идущими в разных направлениях с разной скоростью. Здесь довольно многолюдно. Шиын выглядит таким неуверенным, что Сухо испытывает искушение помочь ему, но знает, что это не будет оценено по достоинству. — Хм? Бомсок повторяет вопрос, добавляя: — Знаешь, поскольку ты… — Он смотрит на Сухо и позволяет слову застрять во рту. Парню нужно научиться просто выплевывать слова. — Со мной все будет в порядке, — уверяет его Сухо. — Я не это имел в виду, — бормочет Бомсок, а Сухо делает вид, что не слышит его. Наверное, они что-то дали Шиыну. Его запах больше не сбивает с толку. Кроме того, Сухо сделан из более прочного материала. К тому же, он сомневается, что сможет что-то учуять, когда ветер будет дуть ему в лицо. В любом случае, это миф, что альфы не могут контролировать себя рядом с омегой в период течки. — Как ты доберешься? — спрашивает он Бомсока, когда они выходят на улицу. — Я, эм… Позвоню своему водителю. — Кажется, его это почему-то смущает. — Твой водитель мог бы отвезти Шиына домой. — Это не очень хорошая идея. — Бомсок качает головой. Сухо немного выжидает, а затем пожимает плечами, когда объяснений не последовало. Если бы у него был водитель, он бы постоянно подвозил бесплатно тех, кто в этом нуждался. — Все в порядке. Я профессиональный курьер. — говорит Сухо, хлопая Бомсока по спине. — Никогда не попадал в несчастные случаи и никогда ничего не проливал. — Он ухмыляется. — Ты молодец, что признался. Не думаю, что мама Чон Юнбина поверила бы нам, если бы ты не признался. — Ага? — Бомсок слабо улыбается ему, его лицо светится. — Где твой мопед? — Шиын прерывает их. — Сюда, дорогой клиент, — последний раз встряхнув плечо Бомсока, он подзывает омегу следовать за ним и бежит к своему мопеду. — Вот, — он открывает отделение сзади, вытаскивает свой красный шлем и протягивает его Шиыну. — Дай мне свою сумку. Шиын ничего ему не дает. На самом деле он намеренно поправляет ремни на плечах, прежде чем надеть шлем. Он проглатывает его голову, как красный Пакман, оставляя видимым только его маленькое сварливое лицо. Если бы он не был таким противоречивым намеренно, Сухо пришлось бы признать, что он выглядел довольно мило. — Думаю, увидимся завтра, ребята, — говорит Бомсок, неловко стоя и наблюдая, как Шиын залезает позади Сухо. — Да, увидимся. Возможно, тебе лучше держаться за меня, — говорит он омеге, заводя двигатель. Он не ожидает, что Шиын подчинится, но, к его удивлению, вопреки ожиданиям, его куртку осторожно хватают, когда мопед дергается вперед.***
К тому времени, как они добирается до многоквартирных домов в Донбэке, Шиын уже лежит на спине тяжелым грузом. Сухо останавливается, немного сдвигается и оглядывается назад, пока руки, обхватившие его за талию, не сдвигаются с места. — Эй, мы приехали. Шиын издает тихий звук подтверждения. Тепло исчезает, когда он отталкивается, и Сухо сглатывает, чувствуя себя странно опустошенным. — Ты в порядке? — он смотрит, как омега соскальзывает с мопеда, его ноги трясутся, прежде чем он берет себя в руки, обеими руками он снимает шлем. От этого его волосы приходят в дикий беспорядок, но он, кажется, этого не замечает. Сопротивляясь желанию пригладить растрепанные волосы Шиына, Сухо заявляет, — Я провожу тебя. — Тебе не обязательно. — Голосу не хватает привычной резкости. Может быть, потому, что он похож на сонную белку, вышедшую из спячки. — Все в порядке. Зачем еще нужны друзья, а? — Сухо убирает шлем и следует за омегой к лифтам, держась достаточно близко, чтобы их плечи соприкасались. Он делает это не нарочно; он просто беспокоится, что мальчику может понадобиться поддержка. Хотя голова Шиына трясется при каждом шаге, он не спотыкается. После ввода пароля требуется три попытки, чтобы вставить ключ в замочную скважину. Шиын останавливается у двери, его глаза метнулись в сторону альфы, взгляд мягкий и полуопущенный от усталости. — Спасибо. — Все нормально. — Сухо шмыгает носом, потирая большим пальцем под носом, чтобы скрыть поднимающийся к ушам жар, и всматривается в квартиру. — У тебя есть кто-нибудь, кто за тобой присмотрит? Ты же не ел, да? Еще одна пауза. Что-то в выражении лица Шиына заставило Сухо протиснуться внутрь. Он снимает обувь и шлепает на кухню, проверяя холодильник и шкафчики. — Да, тебе действительно нужно купить продукты. — «По крайней мере, есть рамён.» — Сухо сбрасывает куртку и бросает ее вместе со школьной сумкой на диван. — Я тебе что-нибудь приготовлю. Иди переоденься и прими душ. — Он вытаскивает две пачки рамена и хватает кастрюлю. Шиын просто стоит на пороге, широко раскрыв глаза. — Прими душ. Ты почувствуешь себя лучше, поверь мне. Он чувствует колебание Шиына, но через мгновение тот тихо уходит в свою спальню, закрывая дверь. Сухо легко сконцентрироваться на приготовлении пищи, а не на пространстве, в которое он вторгается. В холодильнике есть яйца и немного зеленого лука, который выглядит немного увядшим. Сухо измельчает его вместе с чесноком и добавляет меньше порошкообразной приправы на тот случай, если Шиын не любит специи. В тот момент, когда приправа попадает в кипящую воду, Сухо чувствует, как у него текут слюнки. Рамён начинает очень аппетитно пахнуть. — Эй, Ён Шиын! Ты там утонул или что? Еда готова! — Кричит он, неся дымящуюся кастрюлю на стол. Появляется Шиын, переодетый в домашнюю одежду. Бабушка Сухо движется быстрее. — Что они тебе дали? — задает вопрос он, толкая Шиына в кресло и сунув палочки для еды и ложку в его не сопротивляющиеся руки. — Что-то, что нейтрализует наркотик. Доктор сказал, что одним из побочных эффектов является сонливость. — омега смотрит на рамён и бормочет, — Я не голоден. — Тебе лучше съесть что-нибудь. Иначе у тебя расстроится желудок. Я прошел через все это, не смей позволять моим усилиям пропасть даром. — Он берет миску и ставит ее под нос Шиына. Сам Сухо не обедает, он наблюдает, как Шиын ест лапшу, бесстрастно взвешивает ложку в руке, прежде чем сделать неуверенный глоток. Трудно сказать, нравится ему это или нет. Его лицо ничего не выдает. Когда кастрюля пустеет, Сухо провожает Шиына в гостиную, где уже разложены тетради и учебники. «Невероятный.» Под звуки мытья посуды и льющейся воды Сухо громко говорит: — Шиын-ши, я понимаю, что ты любишь учиться, но можешь ли ты сделать перерыв, как нормальный человек? Он не получает ответа. «Типичный Ён Шиын.» Сухо заканчивает, бегло оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что все прибрано. Затем открывает холодильник и награждает себя соком алоэ вера, срок годности которого уже немного истек, но на вкус он просто прекрасен. Наливает немного воды в бокал для Шиына и направляется в гостиную и обнаруживает, что тот спит под курткой Сухо. — Эй, — Сухо похлопывает его по плечу, не понимая, почему при виде спящего Ён Шиына его сердце бьется быстрее. Шиын не пошевелился. Тетрадь открыта у него на коленях, а ручка выпала из его расслабленных пальцев. Его голова склонена под странным углом, нос касается воротника куртки Сухо, грудь поднимается и опускается в нежном ритме. Сухо вздыхает, раздумывая об уходе, ему не нравится чувство стеснения, и в конечном, итоге он поднимает ручку с пола и кладет блокнот на журнальный столик. Он звонит в ресторан, извиняется за то, что пропустил смену, и обещает приехать за доставкой позже. Ему осталось убить еще пару часов, и он плюхается на диван рядом с омегой, но даже это его не будит. — Ты повредишь себе шею, если будешь спать вот так, — говорит ему Сухо, но слова остаются без внимания. Он поворачивает голову Шиына, мальчик издает сопящий звук и поворачивается лицом к плечу Сухо, прижимаясь ближе. Сухо выдыхает воздух с такой силой, что его щеки надуваются. Он снова с болью осознает присутствие омеги; его запах, его тепло, прижатое тело к руке Сухо. Из-за этого ему хочется оставить между ними некоторое пространство, но он не хочет отталкивать Шиына на случай, если тот проснется. Все это время Сухо слышит, как кровь ревет в ушах, как сердце колотится в груди, а сладкий вкус выпитого им сока прилипает к задней части пересохшего горла. Это совсем на него не похоже. Сухо раньше встречался, флиртовал и дружил с другими людьми. Никто никогда не заставлял его так волноваться. Ему неудобно. Он слишком низко опустился на диван из искусственной кожи, и ему становится душно. Его телефон лежит на кофейном столике, слишком далеко, чтобы до него можно было дотянуться. Сухо внутренне ругается. «Просто возьми телефон. Кого волнует, проснется ли Шиын. Он не проснется. Он мертвецки спит.» Его мышцы отказываются подчиняться. В черноте экрана телевизора он смутно различает их отражения, то, как Шиын прижимается к его боку, а их колени соприкасаются. Он осторожно поворачивает голову, легкий запах омеги щекочет нос, медовый и теплый, пудровый и мягкий. Он действительно приятно пахнет, как запах бабушки, который окутывал Сухо ощущением безопасности и близости. Так раньше пахло от его родителей. Вздыхая, Сухо снова смотрит на телевизор. Вот почему он должен листать ленту на своем телефоне. Он осторожно шевелит рукой, устраивается поудобнее и закрывает глаза. Можно и немного вздремнуть. Запах Шиына окутывает его, и вскоре Сухо вообще ни о чем не думает.***
Он просыпается от толчка, чувствуя тепло, которое, кажется, распространяется глубоко внутри. Шиын все еще прижат к его боку, брови нахмурены из-за того, что его толкнули, но он еще не совсем проснулся. Большие часы на стене говорят ему, что он снова опаздывает. — Эй, Шиын, мне пора идти. — Сухо понятия не имеет, почему он шепчет. Он откашливается и говорит громче, высвобождаясь из рук другого мальчика. — Шиын, просыпайся. Мне пора на работу. Шиын медленно моргает, просыпается, глубоко вздыхает и садится, его волосы растрепаны еще сильнее, чем когда-либо. Вялость еще не покинула его. Что бы ему ни дали в больнице, оно должно было быть сильным. — Мне надо бежать, — говорит ему Сухо, его пальцы дергаются от желания прикоснуться, и вместо этого он тянется к телефону. — Тебе следует… — Ты приятно пахнешь, — шепчет Шиын и сонным вздохом прижимает воротник куртки альфы к носу, закрывая глаза. Сухо замирает, затем краснеет так сильно, что чувствует, как краска заливает его лицо, как гелий в воздушном шаре. — Ах. — Он хочет играть круто. Ему следовало бы сказать что-нибудь остроумное в ответ, но он не разбирался в подобных вещах, поэтому Сухо выпаливает первое, что приходит на ум. — Ты тоже. Шиын, к счастью, вообще не реагирует. — Мне… Мне правда пора на работу, — заикается Сухо, ему нужно уйти, прежде чем он сделает, или скажет что-нибудь глупое. Он перестает паниковать, когда видит, как Шиын сбрасывает куртку. — Нет, все в порядке, оставь ее, айш, — он натягивает куртку обратно на плечи омеги и поправляет воротник. — У меня есть еще несколько. И тебе ведь нравится, как она пахнет, да? Омега согласно мычит. — Хорошо. — Он встает, хватает свою сумку и поддается желанию взлохматить волосы омеги. — Увидимся завтра. Он уже сидит у двери и надевает кроссовки, когда Шиын говорит: — Сухо. Он впервые слышит, как Шиын произносит его имя. Это не должно было казаться таким важным, но его грудь раздувается, а дыхание перехватывает. — Прости, — продолжает Шиын, его глаза изо всех сил стараются оставаться открытыми. Его слова медленные и приглушенные. — Спасибо за все. Сухо криво усмехается ему через плечо. — Ты мне должен обед. А теперь иди спать на кровать. — Звуковой сигнал от двери заставил его повернуть голову вперед и широко раскрыть глаза. Дверь открывается и за ней появляется широколицый мужчина средних лет с острыми глазами в спортивной одежде. Альфа, судя по резкому запаху, исходящему от него, когда тот видит Сухо. Сухо вскакивает так быстро, что у него хрустит колено. — Добрый вечер, сэр! — Он кланяется. — Приятно познакомиться. Я уже ухожу. — Рот альфы открывается, и его брови поднимаются до линии волос. Это невероятно грубо со стороны Сухо, но он не ждет ответа, а просто хватает свою сумку, когда дверь закрывается, он краем глаза видит отца омеги, в замешательстве спрашивающего: — Сынок, с тобой все в порядке? Ты не ходил сегодня на дополнительные? Кто это был… На этот раз Сухо действительно бежит. Вместо лифта он с грохотом спускается по лестнице, на случай, если отец Шиына решит, что он захочет поболтать с альфа-ребенком, который был в его доме наедине с его сыном. Представьте себе, что вы объясняете господину Ёну сегодняшние события. «Простите, сэр, какой-то альфа-засранец накачал вашего сына наркотиками, Шиына пришлось везти в больницу, и я провел три часа, обнимая его.» Лицо Сухо горит от этой мысли. «Нет. Ни за что.» Он задыхается, когда добирается до своего мопеда. Всего несколько дней назад он решил, что не хочет иметь ничего общего с Ён Шиыном. Теперь он, кажется, не может стряхнуть с себя запах омеги. И не уверен, хочет ли он этого. Он нюхает рукав. Да, он все еще пахнет мальчиком. Даже его шлем пахнет омегой. Сухо надевает его и садится на мопед. Без куртки он чувствует себя немного обнаженным, но не может заставить себя пожалеть об этом. Вид Шиына в его любимой красно-черной куртке вызвал в нем самые странные чувства, нечто среднее между воркованием над милым котенком и чем-то… Более мрачным, чем-то более собственническим, почти жадным. Он пытался игнорировать это. Сухо не уверен, готов ли он к этому. Ён Шиына — слишком много. Он чудак. Он слишком много учится. Он одиночка. У него проблемы с управлением гнева. А еще он безумно храбрый. И по-своему болтливый. Его глаза говорят о многом. А еще ему нравится, как пахнет Сухо. «Черт. Я думаю, он может мне понравиться.»