Двое в дурдоме

      Уэйн проснулся от того, что кто-то или что-то тяжёлое приземлилось ему на живот. Голова раскалывалась, Брюс чувствовал себя дурно и его чуть не стошнило. Около шеи ощущалось что-то холодное. С трудом разлепив глаза, первое, что увидел миллиардер, это был худощавый мужчина в мятой одежде и со смазанным гримом на лице. То, во что превратился боевой раскрас Джокера — это отдельная тема. Как только до сонного мозга дошло, кто перед ним, Брюс окончательно проснулся. Чуть позже Уэйн начнёт себя корить за потерянную бдительность.       Первым прорывом Брюса было скрутить клоуна, потому что тот занял на удивление очень удобную позицию для того, чтобы Уэйн мог отбиться. Но мысль о том, что будет странно, если, вроде как, ветреный и беззаботный богач скрутит самого опасного маньяка-психопат, остановило Уэйна — лишние подозрения в сторону личности бизнесмена не нужны.       Джокер не выглядел настроенным агрессивно, если не считать лезвия ножа около шеи Брюса. Клоун расплылся в слащавой улыбке, прищурившись.       — Здраасьте… — наигранно учтивый оскал быстро исчез с лица психопата, — Я просыпался в разных местах и с разными людьми… Но я совсем не помню, как мог оказаться в твоей постели, — Джокера, кажется, действительно озадачил этот вопрос, Брюса он начал волновать, когда клоун озвучил его.       Копаясь в своих воспоминаниях, Уэйн пытался вспомнить, как он оказался в такой ситуации. Он чётко помнил, что приехал в бар, случайно встретил там клоуна, Джокер начал его спаивать…       — Мы весело проводили время, выпивая алкоголь. А потом ты отключился. Как истинный джентльмен, я не мог тебя оставить там. Наверное поэтому ты здесь, — Брюс старался выглядеть максимально расположительно, тратя свой годовой запас дружелюбия на клоуна.       Слушая его, Джокер нахмурился, надув нижнюю губы и убирая от шеи филантропа нож.       — О, мои извинения. Дурная голова, совсем ничего не помню… Ну ты понимаешь, как это бывает. Меня нельзя винить, я просто испугался, Брюсик, — Джокер проурчал эти слова, склонив голову на бок, чуть пошатываясь в разные стороны.       Брюс не поверит, чтобы клоун испугался его. Откровенное вранье клоуна бесило, заставляя все внутри дрожать от негодования. Но даже если клоун и правда испугался с просони, это не значит, что тот должен был приставлять к его шее нож! Собственно говоря, Брюс знал, с кем имеет дело и это знание погасило внутреннюю злобу. Он несколько лет знает этого психа и мог бы уже не удивляться его закидонам.       — Если хочешь, ты можешь принять у меня душ и позавтракать, — Брюс говорил, очевидно, не из-за заботы и убеждал себя, что просто не выдержит вони похмелья и перегара от клоуна.       — Какая забота! Брюс Уэйн, да вы правда истинный джентльмен, — клоун не торопился отправляться в предложенный душ, а наоборот наглым образом уже не сидел, а лежал на Уэйн, скаля жёлтые от курения зубы и откидывая пряди зелёных волос с лица, — А что у нас на завтрак?       — Всё, что пожелаешь.       — Ммм… — шут закусил губы, делая вид, что очень занят раздумиями над таким важным вопросом, — Прямо всеее?.. В таком случае я хочу блинчики.       — Если ты слезешь с меня и позволишь встать, то я смогу попросить моего дворецкого, чтобы он приготовил их.       Джокер скатился с Уэйна — просто сполз с того в бок, упав на мягкий матрац. Брюс же встал и вышел из спальной. Покинув её, на Уэйна наконец накинулись мысли и осознание того, что он как-то добрался с Джокером домой, что психопат похоже проспал с ним всю ночь и, главное, вопрос: «А все ли хорошо с Альфредом?».       Стоя на кухне, старый дворецкий слышал, как с грохотом и запинаясь на кухню влетел всклоченный Брюс.       — Доброе утро, сэр, как вам спалось?       — Почему чёртов Джокер спал со мной? — увидев, что дворецкий очень даже цел и невредим, Уэйн перешёл к следующему по важности вопросу.       — По той же причине, по которой он еще не передан в руки полиции, сэр, — Альфред выглядел невозмутимым, готовя завтрак и не отрываясь от своей работы, но по повисшему молчанию понял, что Уэйну нужно более развёрнутое объяснение, — Вы помните, что вчера позвонили мне и попросили забрать вас и Джокера из бара? Когда я приехал за вами, вы, ничего не объясняя, сказали везти вас и Джокера сюда, где вы так же, ничего не говоря мне, утащили Джокера к себе. Скажу вам, что вы были ужасно пьяны вчера.       Брюс помнил только первое, а то, как он привёл клоуна сюда и сам же затащил его к себе в кровать, Уэйн не помним от слова совсем. Из раздумий Уэйна вывели звуки шагов за спиной. Джокер подошёл к брюнету, лениво оперевшись о того, закинув ему руку на плечо.       — Брюси, мне придётся обокрасть твой шкаф, так что не удивляйся, когда из него пропадут твои безвкусные и унылые штаны и рубашка. А ещё… Гм, я почти заблудился тут, где чёртова ванная? Может проводишь бедного и несчастного меня?       Брюс предпочёл промолчать, надеясь — понимая, что зря, — на то, что клоун просто отстанет от него. Помощь пришла, откуда не ждали, а именно от Альфреда.       — Я провожу вас, сэр. Стоит ли мне предложить вам сначала стакан воды и таблетку от похмелья?       Джокер удовлетворённо промычал что-то, проходя на кухню и принимая от дворецкого таблетку и воду, опрокидывая в себя стакан парой больших глотков. После этого дворецкий, как и говорил, проводил Джокера до ванной комнаты, оставив Уэйна одного на кухне. Вернувшись, Альфред приступил к готовке блинчиков, видимо Джокер сам попросил об этом дворецкого.       — Вижу вы впали в глубокие раздумья. К слову, у меня Гордон на быстром наборе.       — Нет, не надо. Если позвонить полиции, начнут спрашивать, а объяснить все я им не смогу.       — В таком случае я не завидую вашей участи, сэр.       — О чём ты?       — Вы сами поймёте со временем.       Брюс нахмурился и, остервенело потерев лицо, ушёл с кухни, думая о том, что ему жизненно необходимо принять холодный душ, чтобы прояснить мысли и жизнь не казалась такой тяжёлой. Уэйн проклиная себя из прошлого за то, что не помылся с вечера, поскольку зловонный запах пота, алкоголя и чего-то ещё жизнь легче не делал, а даже наоборот. Пока одна ванная комната была занята Джокером, Брюс закрылся в другой, что находилась на другом этаже особняка.       Сам Джокер был не менее озадачен местом и обстоятельствами пробуждения, только если для Брюса вся ситуация легла на плечи тяжёлым бременем и испорченным настроением, то для клоуна все казалось неплохой шуткой и развлечением.       Оказавшись в ванной, Джокер понял, что совершенно не хочет смывать грим с лица, из-за отсутствия возможности накраситься снова, но его собственное отражение в зеркале переубедило клоуна. Не сказать, что бы Джокер переживал о своём внешнем виде, но у всего есть предел, а ходить с таким безобразие на лице будет моветоном и Джокер с прискорбием это понимал.       Пол душевой кабины покрылся разводами зеленоватой пены и остатками грима, вода брызгала на кафельный пол, так как Джокер не посчитал нужным закрыть дверцу, она не лилась за пределы кабины только из-за наличия порожка. Из ванной Джокер вышел в брюках Брюса и в его белой рубашке, что было велико клоуну и висело на нем, как тряпье на огородном пугале. В свою одежду Джокер не хотел одеваться, потому что от неё правда разило. С кухни чувствовался запах еды, дразня пустой желудок, что издал отчаянный вой, напоминая клоуну о том, что, каких бы принципов Джокер не придерживался, а организм все ещё страдал от простых и характерных для всех потребностей.       — Вам чая или кофе? — спустившись на кухню, Джокер первым делом услышал этот вопрос, что поразил выдержкой и профессионализмом дворецкого.       — Чай, мой друг. Как обстоят дела с блинчиками? И куда это пропал душка-Брюс?       — Мистер Уэйн ушёл приводить себя в надлежащий вид для человека, принимающего у себя гостя.       Джокер удобно упал на стул, положив голову на стол.       — Слушай, Ричард?..       — Альфред, сэр.       — Не важно, Чарльз. А Брюс каждые выходные так приводит кого-угодно к себе? Мм?       — Нет, сэр. Вы один из немногих на моей памяти и единственный столь… Неожиданный гость.       Джокер довольно посмеялся. К этому моменту на кухню зашёл Уэйн, закутанный в темно-бордовый халат с чёрным поясом. Джокер присвистнул, ловя в свою сторону недовольный взгляд Брюса.       — Между нами не было вчера ничего? — Джокер это спрашивал не столько ради интереса, сколько для того, чтобы побесить Уэйна. Шут словно вампир зависел от людей, только в отличии от мифологического существа нуждался не в крови, а в эмоциях жертвы.       — Нет, — Брюс ответил даже слишком резко и раздражённо, стараясь даже не допускать мысли о какой-либо близости с психом.       — Какое упущение, — Джокер печально вздохнул, состроив печальную гримасу и замечая, как Уэйн пялится на него.       Брюс уже видел Джокера без грима, но только на фотографиях из личного дела в Аркхеме. Но в живую лицо клоуна производило немного другое впечатление, как будто имело более сильный эффект. Поэтому зайдя на кухню и взглянув на Джокера один раз, Уэйн уже не смог оторвать взгляд, рассматривая лицо клоуна и отмечая и болезненную бледность, как будто кожа впитала в себя грим, и чёрные круги вокруг глаз, но больший интерес привлекали шрамы, которые теперь удавалось рассмотреть как следует.       — Если ты не прекратишь на меня пялиться, я воткнул тебе вилку в глаз, — из раздумий Брюса вывел голос Джокера, которого совсем не радовало такое повышенное внимание к своей внешности.       Может быть Джокер и правда кинулся бы на Уэйна, но ситуацию спас Альфред, что отвлек внимание клоуна на завтрак, поставив перед Джокера тарелку с блинами и чашкой чая.       Уэйн вспомнил сказанные когда-то Джокером слова о том, что клоун — пёс, и вспомнил потому, что шут переключился на еду, как собака, хотя винить его за это Уэйн не мог, отмечая худобу врага. По мнению Уэйна Джокера правда стоит откормить, пока тот совсем не засох и не превратился в скелет, обтянутый кожей.       Закончив с завтраком, Джокер удалился с кухни, а Уэйн, переживая, как бы шут ничего не натворил в его поместье, направился за ним.       — Милый халатик, — Джокер вернулся в ванную, где бросил свою грязную одежду, доставая из её карманов свои вещи. Приглядевшись, Уэйн понял, что это были ножики, металлические карты и пара подобных безделушек.       — Понравился?       — Не переживай, тебя я считаю намного привлекательнее этого халата, куколка. Особенно без него, — Джокер расплылся в ехидной улыбке. Выходя из ванной, он в дверном проёме пихнул Уэйна плечом.       Брюс же поморщился от своеобразного комплимента, честно признав вслух:       — Ужаснее и более заезженного подката ещё не слышал.       — Я старался, — Джокер стал выглядеть ещё более довольным собой.       — Тогда ты сдаёшь позиции, — в присутствии клоуна Брюса всегда тянуло отпустить колкость-другую. Дурной пример заразителен.       — Что, прости?       Брюс не посчитал нужным пояснять сказанное. Он более, чем уверен, что Джокер и так понял его. В этой словесной перепалке выиграл Уэйн, пускай и понимал, что месть не заставит себя ждать, но Джокер почему-то не спешил выходить из себя и кидаться на Уэйна. Наоборот, Брюс услышал, как Джокер расхохотался.       — Какая очаровательная наглость! Брюси, я в восторге, — клоун проурчал это, заглядываясь на Уэйна, гаденько улыбаясь и, ловя того за конец пояса халата, потянул. Брюсу пришлось держать пояс, не давая Джокеру его развязать, чтобы сохранить достоинство.       — Попрошу отпустить, — голос бизнесмена прозвучал почти с угрозой, ничуть не вежливо.       — А если нет? Мне вот, например, очень не хочется отпускать.       — Я буду вынужден попросить очень вежливо ещё раз.       Джокер игрался с ним и Брюс понял, что зря сострясал воздух, когда псих дёрнул пояс со всей силы, вырвав его из рук Уэйна. Брюс был вынужден теперь захлопнуть халат плотнее, чтобы тот не явил клоуну наготу владельца, Джокер же, с весёлым хохотом и видом победителя удалился, оставляя Уэйна в гордом одиночстве хмурится от злости. Если бы Джокер остался, он бы увидел, что у брюнетка от негодования покраснели кончики ушей.       Позже Альфред сообщил Брюсу о том, что их гость ушёл, чему Уэйн был одновременно рад — по понятным причинам, — и взволнован, ведь если Джокер теперь не был в поле зрения Брюса, значит мог натворить что угодно в городе. Хотя… Уэйн признавал, что в личине заурядного бизнесмена не смог бы остановить шута.