Мира
Каким бы устрашающим ни казался Драконий Камень с её корабля, это чувство усилилось в десять раз, когда она стояла у его основания, глядя на его гротескную резьбу и бесформенные выступы из доков. Какие бы добрые чувства она ни испытывала, с приближением к острову они улетучились в страхе перед ним. — Это место кажется неправильным, — пробормотал Джори рядом с ней, выглядя не более спокойно, чем она сама. Рядом с ними появился сир Давос, выглядевший на острове так же комфортно, как и на своём корабле. Его сын всё ещё общался с командой. — К этому привыкаешь, — прокомментировал он, пожимая плечами при виде ужасных статуй, как будто они изображали Семерых. — Прошу следовать за мной, миледи. Внутреннее убранство Драконьего Камня никак не облегчало растущий внутри неё страх. В каждом зале было темно, его едва освещали факелы на стенах или солнечный свет, который умудрялся просачиваться снаружи. Их ждало ещё больше резных фигур, выполненных таким способом, который казался невозможным. Возможно, старая Нэн всё-таки была права. Джори разглядывал статуи с беспокойством, к которому она привыкла за последние несколько дней. Его глаза метались туда-сюда, ожидая, что какое-нибудь каменное существо набросится на них, но каждое из них было не более оживлённым, чем пустые залы, по которым они шли. Тем не менее это не помешало ей потянуться, чтобы убрать его руку, которая нависла в опасной близости от рукояти его меча. Она сомневалась, что Станнис будет таким же всепрощающим, как его брат, когда дело дойдёт до обнажённой стали. Из того, что она слышала, он вообще не умел прощать. Стремление к справедливости, да, но эти два понятия редко шли рука об руку. Джори подчинился, но она не могла быть уверена, надолго ли. Наконец, их путь завершился у двух огромных деревянных дверей. На пороге, как и на большей части Драконьего Камня, были изображены драконы и огонь, ужасные образы. У входа стояли два стражника с оленем дома Баратеонов на груди. Ей пришло в голову, что она не видела других стражников или даже слуг с тех пор, как они покинули доки. Сир Давос повернулся к ней. — Миледи, позвольте мне на минуту остаться наедине с лордом Станнисом, а затем я приглашу вас. Она кивнула, наблюдая, как он проскальзывает в большую дверь, как будто она ничего не весила. Один из стражников наблюдал за ней. Она смотрела ему в глаза, пока у него не хватило ума отвести взгляд. Потянув Миру за руку, Джори увёл её подальше, за пределы слышимости. — Мне это не нравится, миледи, — прошептал он, не отрывая взгляда от глазевшего ранее стражника. — Заметно, — ответила она, не в силах сдержать ухмылку. — Но разве это не была твоя идея? Джори моргнул. — Лорд Старк сказал вам? — Ему и не нужно было. Отец никогда бы не пришёл к такому решению самостоятельно. Он скорее привяжет меня к мачте корабля, пока я не доберусь до Белой Гавани, чем втянет в очередную неприятность. Капитан стражи побледнел. — Миледи, я… — Я благодарна, Джори, — сказала Мира, прервав то, что, без сомнения, было извинением. Мужчина выглядел удивлённым. — Правда, я… в последние несколько дней я чувствую себя так, словно была причиной стольких проблем. На этот раз я хочу иметь возможность что-то исправить. Его лицо смягчилось, но ответить помешала открывшаяся дверь. Сир Давос кивнул с порога. Мира глубоко вздохнула. Вот и всё. Большой зал Драконьего Камня был, пожалуй, наименее странным помещением во всём замке. Здесь было меньше драконьих мотивов, вместо них — чёткие линии и резкие углы. Колонны уступали место огромным проёмам по обе стороны, выходившим на Черноводный залив и обеспечивающим большее количество света, чем она когда-либо видела. Но было что-то в этой простоте и отсутствии каких-либо формальных убранств, что вызывало у неё ещё большее беспокойство, чем гротескные статуи снаружи. Или, возможно, причиной был мужчина перед ней. Лорд Станнис не сидел на троне лорда. Он стоял рядом с ним, постукивая пальцами по подлокотнику; он смотрел вниз, словно погруженный в свои мысли. Давос шагнул в сторону. — Милорд, позвольте мне представить леди Миру из Винтерфелла и сира Джори. — Он не сир, — последовал невнятный ответ. — Милорд? Станнис Баратеон поднял глаза. У него были короткие седеющие волосы и чисто выбритое лицо. Он казался намного старше Ренли и даже Роберта и излучал властность, которой она никогда не видела ни у одного из братьев. Даже когда король Роберт злился и отвлекался от выпивки или своих женщин, он никогда не имел той же холодной, расчётливой ауры, что его младший брат. Мира задавалась вопросом, что за жизнь заставила мужчину стать таким. — Север поклоняется Старым богам, а не Семерым, поэтому к северу от Перешейка не так много рыцарских титулов, — ответил Станнис так буднично, что она задалась вопросом, приходило ли ему в голову, насколько оскорбительным может быть это заявление. — Вы не септон, сир Давос. Я полагаю, вы никого не посвящаете в рыцари. Затем его взгляд остановился на ней — мрачный, такой, который, она была уверена, едва ли кто-либо понимал. Его глаза наблюдали, ждали, и ей потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что теперь её очередь говорить. — Лорд Станнис, — произнесла Мира, кивнув. — Мой отец много говорил о вас… — Нет, не говорил. Мира моргнула: — Милорд? — Никто никогда не говорил обо мне много, если только им не было что-то нужно. Я не настолько невежественен, чтобы не понимать этого, и не настолько тщеславен, чтобы принять ваши жалкие попытки доказать мне обратное с помощью того, что, как я полагаю, должно быть лестью, — продолжил Станнис. Он сел на трон лорда, огромный кусок скалы, который, казалось, стоял на острове задолго до того, как появился замок. — Что бы вы ни услышали от своего отца, вы услышали только сейчас, потому что он послал вас повидаться со мной, так что избавьте меня от своих фальшивых любезностей, или мы на этом закончили. В зале воцарилась пугающая тишина. Снаружи Мира слышала грохот волн, разбивающихся о скалы острова. Казалось, что всё море хотело утопить замок и всех, кто находился в его стенах, но Драконий Камень продолжал твёрдо стоять, безразличный ко всему этому. Она увидела сира Давоса: его лицо выражало сочувствие, очень похожее на лицо любого отца, наблюдающего за ребёнком, попавшим в беду. Это заставило её почувствовать себя маленькой, как будто ей никогда не удавалось разговаривать с такими, как Станнис, и он был свидетелем её неизбежного краха. Это разозлило её. — Мой отец, десница короля, просит вас вернуться в Королевскую Гавань. Станнис мгновение наблюдал за ней; его спина была такой же прямой, как и его сиденье. — Нет. Что-то угасло глубоко внутри — может быть, надежда, — но Мира стояла на своём. — И почему нет? Если Станниса и задело её внезапное отсутствие приличий, он этого не показал, пускай его следующие слова были более резкими. — Потому что просьбы могут быть отклонены. — Мой отец расследует смерть Джона Аррена, и ему нужна ваша помощь. — Джон Аррен заболел и умер. Это случается со всеми нами. — И если бы это было так, вы бы не сбежали из столицы и не спрятались на Драконьем Камне. Станнис встал и шагнул с помоста на расстояние вытянутой руки от неё. Как и его братья, он был высоким, хорошо сложенным мужчиной, и возвышался над ней сейчас. Это, должно быть, творило чудеса, заставляя его противников чувствовать себя намного меньше, чем они были на самом деле, но Мира обнаружила в себе странную храбрость, скрытую глубоко внутри, которая побуждала её поддерживать зрительный контакт; храбрость, которую можно найти только в отчаянии, когда всё, что тебе дорого, находится в опасности. — Вы назвали бы меня трусом? — Милорд, я бы назвала вас справедливо обеспокоенным, — ответила Мира, пытаясь уловить хоть какой-то проблеск в его глазах. — Люди умирали, зная меньше, чем вы, и ещё больше умрут, если вы будете об этом молчать. Затем лорд Драконьего Камня отвернулся от неё, задумавшись. За ним был дверной проём, без сомнения, ведущий в зал совета или что-то в этом роде. На пороге стояла женщина и наблюдала. Она была одета во всё красное с головы до ног, и от неё исходила странная аура властности. Мира находила её присутствие… тревожным. — То, что я знаю, — пробормотал Станнис, снова поворачиваясь к ней. — Что я знаю, так это то, что в нескольких милях отсюда ваша мать держит в плену Тириона Ланнистера, и я не могу не задаться вопросом, настоящая ли это причина, по которой вы здесь. Мира медленно открыла рот. — Я… не могу отрицать этого совпадения. — Конечно, не можете! — рявкнул Станнис, заставив её вздрогнуть. — Ваш отец отчаянно нуждается в союзниках. Моё прибытие в Королевскую Гавань только укрепило бы его требования, с моего согласия или без него. Речь будет не об убийстве Джона Аррена, а о каком-то прославленном писательном состязании между моим братом и Тайвином Ланнистером. Он отошёл от неё, откидываясь на спинку трона. Мира подождала мгновение, давая напряжению в воздухе сойти на нет, а своему сердцу — вернуться к нормальному ритму. Она сделала вдох. — Моя мать схватила Тириона Ланнистера, потому что она считает, что он пытался убить моего брата Брандона, и что Ланнистеры также причастны к его увечью. Мой отец боится, что её действия могут привести к тому, что станет известно что-то ещё, и ничего хорошего из этого не выйдет. — Ланнистеры гораздо больше причастны к отравлению Королевской Гавани, чем вы или ваш отец могли себе представить, — заговорил Станнис через некоторое время. Она наблюдала, как он посмотрел на Давоса, а затем на женщину, прежде чем полностью удивить её. — Джон Аррен умер, потому что знал простую истину: у моего брата Роберта нет законных наследников, а дети — Джоффри, Мирцелла и Томмен — бастарды. Как будто что-то щёлкнуло в глубине её сознания, как будто кусочки головоломки, которые она никогда не думала соединять, сложились воедино, и прояснилась картина, на которую она смотрела, но никогда по-настоящему не видела. И внезапно, когда ей были сказаны эти слова, глухо и отдалённо, как будто Станнис находился на дальнем конце острова, а не перед ней, всё начало обретать смысл. — Их отец — Джейме Ланнистер.~***~
Они выделили ей комнату в одной из башен. Кажется, они называли её Ветрогон, но её разум был как в тумане с тех пор, как Станнис закончил говорить с ней. Она даже не могла вспомнить, как поднималась по лестнице или садилась, но вот она сидела в кресле на балконе с видом на море. Её руки играли с валирийским клинком, вертя его снова и снова, а её мысли блуждали. Бастарды. Их отец. Джейме Ланнистер. Это было откровение всей её жизни, и всё, что она могла чувствовать, было разочарование. Возможно, это было слишком много для одного раза. Возможно, после всего, через что она прошла, ей просто стало всё равно. Но это было на неё не похоже. В своей рассеянности Мира порезала палец. Она смотрела, как струйка крови стекает по её руке. Клинок, предназначенный для Брана, когда-то покрытый кровью её матери, теперь принадлежит ей. Этого было более чем достаточно, чтобы превратить вещь в семейную реликвию. Эта мысль ей не понравилась. — Миледи? Мира забыла, что Джори находится в комнате. Она посмотрела на него, стоящего в нескольких футах от балкона. Интересно, как долго он ждал, что она что-нибудь скажет? Она быстро спрятала руку в складках платья, не желая, чтобы мужчина волновался по пустякам. — Это был долгий день, Джори. — Да, миледи, — ответил Джори, делая осторожный шаг вперёд. — Но вы убедили его сказать вам правду. Битва наполовину выиграна. В её улыбке не было веселья. — Нет, это не так. Мы проиграли. Последовала пауза. — Что вы имеете в виду? Мира отложила кинжал, почти решив выбросить его в море и покончить с этим. — Одна из причин, по которой лорд Станнис бежал сюда, заключалась в том, что в правду, которую он знает, никто не поверит, — сказала она, постепенно облекая свои мысли в слова. — Помимо того факта, что он утверждает, что королева… близка со своим братом, её близнецом, не меньше… Непрошеные мысли устремились к Роббу, и она была вынуждена подавить желчь, подступающую к горлу. — Если принцы и принцесса действительно бастарды, это означало бы, что у Роберта нет наследников, что делает Станниса следующим в очереди на наследование трона. Даже самый простодушный человек заподозрил бы нечто неладное в этом заявлении. Джори на мгновение замолчал, размышляя. — Но вы ему верите? — Верю. — Почему? Мира медленно моргнула. — Это просто… имеет смысл. Она снова посмотрела на кинжал, размышляя. Кто-то пытался убить Брана, потому что он что-то видел, потому что его падение должно было убить его… Она отчаянно искала ответы в своих воспоминаниях, возвращаясь к тому дню, когда началось всё ужасное в её жизни. До того, как она упала в обморок, когда её взгляд впервые остановился на фигуре её брата, бледного и сломанного, лежащего в грязи. Там было так много людей. Среди всех лиц для неё выделялись зелёные глаза, фигура в простом плаще, но с лицом, которое она всегда узнавала. И вот так последние детали встали на свои места.~***~
Тирион
Жизнь определённо стала интересной. Конечно, не такой, какой он хотел. Он предпочитал, чтобы его жизнь шла по простому пути, изобилующему вином и женщинами, которые могли изгибаться так, как его разум не мог себе представить — а он мог вообразить довольно многое. Вместо этого его дни были полны небесными камерами, гротескным мужчиной по имени Морд и двумя женщинами, чья способность подчиняться была ограничена их чрезмерным чувством справедливости или какой-то другой искажённой версии, которой они ни придерживались. В конце концов, одна увезла его из гостиницы так быстро, что было удивительно, как у него до сих пор не закружилась голова, а другая заперла его в надежде получить ложное признание. Тирион понятия не имел, что он сделал в своей жизни, чтобы заслужить такой гнев от каждой женщины, с которой он столкнулся, но он отчаянно скучал по тем дням, когда Серсея была единственной, с кем ему приходилось иметь дело. С другой стороны, если суд пройдёт не так, как он хотел, ему больше никогда не придётся ни с кем иметь дело. Он посмотрел на сира Вардиса Игена, полностью облачённого в свои доспехи, размахивающего большим щитом с гербом дома Аррен на нём, а затем на Бронна, простого наёмника, который вызвался сражаться за него, не имея ничего, кроме своего меча и кожаных доспехов. Часть его задавалась вопросом, не следует ли ему просто выпрыгнуть из Лунной двери прямо сейчас и покончить с этим. Как раз в тот момент, когда маленький лорд Роберт Аррен, желавший, чтобы он «полетел» с того момента, как ступил в замок, собирался объявить о начале суда, дверь в зал распахнулась. Вздохи и ропот сотрясли комнату, когда вошли солдаты дома Ланнистеров и Городской стражи Королевской Гавани. Все они посторонились, позволяя не кому иному, как Джейме, переступить порог, выглядя во всех отношениях рыцарем, о котором мечтали дамы, в доспехах Королевской гвардии. Тириону показалось, что он может упасть в обморок прямо на месте. — Мой дорогой брат, — выдохнул Тирион болезненно высоким голосом. — Ты выбрал самое замечательное время во всех Семи Королевствах. Джейме даже не обратил на него внимания. Он шагнул вперёд, твёрдо глядя на Лизу, положив руку на рукоять своего меча. — Что, во имя семи кругов Ада, вы делаете? Стоя рядом со своей сестрой и глядя на Ланнистеров свысока, как всегда, Кейтилин прищурилась. — То же самое можно сказать и о вас, сир Джейме. Это не Королевская Гавань. Что член Королевской гвардии делает в Долине? Взглядом, которым одарил её его брат, можно было проткнуть кабана. Это восхитило Тириона. — Действую по приказу короля Роберта и вашего лорда-супруга. Похоже, даже дорогой старина Нед не может встать на вашу защиту в этом вопросе. Я предлагаю не выглядеть столь гордой собой. Обнажился меч. Человек Кейтилин, сир Родрик Кассель, сделал смелый шаг вперёд. — Следи за своими словами, Цареубийца. Джейме не колебался. Его меч был в руке, направленный в сторону Родрика, прежде чем кто-либо успел моргнуть. Затем обнажилось ещё больше стали. У каждого мужчины было оружие, в то время как дамы завизжали и отступили к внешним стенам комнаты, придерживая юбки. Тирион с трудом сглотнул и отступил ещё на шаг от Лунной двери. — Я здесь не для того, чтобы отчитываться перед вами! — крикнул Джейме, прежде чем повернуться и направить свой клинок на всех в комнате. — Или на любого из вас! Вы должны отчитываться передо мной. Теперь может кто-нибудь, кто не является слабоумным, сказать мне, почему мой брат всё ещё находится под судом, когда сам король приказал вам отступить? Наступила долгая, затянутая минута молчания, за которой последовало лишь тихое перешёптывание друг с другом; никто не отвечал прямо на вопрос Джейме, но и это было ответом. Никто не знал — никто, кроме тех, кому это было нужно ответить, и всё же они продолжали молчать. Тирион сжал руки в кулаки, его цепи зазвенели. — Вы получили ворона несколько дней назад! Вы всё это время держали меня в небесной камере? Я мог умереть! Кейтилин умудрилась выглядеть пристыженной. — Лиза, это правда? Король Роберт приказал освободить Тириона Ланнистера? Лиза Аррен, которая хранила молчание на протяжении всего этого дела, казалась невозмутимой. Её губы были плотно сжаты, глаза сверлили Джейме, как будто она сама могла бросить его в Лунную дверь. Джейме был невозмутим. — Вы никому не сказали, как будто вам могло сойти с рук убийство моего брата. — Это не убийство. Это правосудие, — ответила Лиза. По комнате послышалось ещё больше ропота. — Не королевское правосудие. — Король Роберт не может выступать против того, кого я могу и не могу судить за причинение вреда моим родным. Мой милый Робин — Хранитель Востока, и он требует ответа за смерть своего отца. — Лиза обняла сына, который начал ёрзать. — Судебный процесс продолжится. Цареубийца может либо отойти в сторону, либо быть брошен в камеру своего брата. Тирион на мгновение лишился дара речи. Он был слишком ошеломлён глупостью всего этого. В комнате снова воцарилась тишина, никто из лордов и дам не хотел открыто идти против приказов короля, но и не был настолько глуп, чтобы выступить против своей леди. Даже Кейтилин, казалось, не желала говорить. Только Джейме мог бы, но даже он не смог бы противостоять им всем. Джейме разочарованно усмехнулся, постукивая мечом по полированному полу. — Хорошо, я сыграю в вашу глупую игру. Мой брат требует суд поединком, и я буду его защитником. Мы вместе покинем это проклятое место, и вы лишитесь одного рыцаря. Я действительно надеюсь, что всё это того стоит. Лиза Аррен могла только улыбнуться. Это всё было жестоко и злобно, и лишено всякой логики. Она слепо и бездумно играла в эту игру. Даже Джейме мог переиграть её в словесной дуэли, а он даже не пытался. — Защитник твоего брата уже выбран. Несмотря на твои угрозы в мой адрес, я окажу тебе любезность и посмотрю, как этот обычный наёмник сражается за жизнь твоего брата. Она указала на Бронна, который прислонился к одной из колонн. Он чистил ногти ножом. Тириону хотелось бы выглядеть таким же спокойным перед смертью, но он полагал, что для этого нужно быть в значительной степени безразличным, а его жизнь очень заботила. Мужчина огляделся и пожал плечами. — Формально, сначала он выбрал своего брата. Джейме, казалось, был готов взойти по ступеням и собственноручно убить Лизу. Вместо этого он отбросил в сторону свой плащ, поднял меч и оглядел комнату: никто не осмелился усомниться в его праве сражаться. Он заметил сира Вардиса, который, казалось, тоже был готов выпрыгнуть через Лунную дверь. Не говоря ни слова, он шагнул к рыцарю. Этот человек был намного крупнее его брата и лучше защищён, но Тирион сомневался, что найдётся хоть одна душа, которая поверит, что исход сражения будет в пользу Долины или даже ничьёй. Вардис поднял свой меч и взмахнул им, тяжёлый и неуклюжий. Джейме нырнул в сторону, полоснув мечом по затылку рыцаря. Защитник Лизы уронил щит и поднёс левую руку к шее, одновременно дико размахивая правой, надеясь держать Джейме на расстоянии. Джейме отбросил меч в сторону ударом своего собственного, прежде чем вонзить лезвие глубоко в живот Вардиса. Раздался тошнотворный звук. Зрители ахнули. Одна дама упала в обморок. Однако Тирион не мог отвести глаз, когда его брат практически поднял человека своим мечом, наблюдая за лицом мужчины, пока свет не исчез из его глаз и его тело не обмякло. Тирион ничего не мог с собой поделать: он захлопал. Ему было всё равно, что всё Орлиное гнездо уставилось на него, как на какого-то урода. Так было всегда. Сегодня он не умирал, и это следовало отпраздновать. Его брат упёрся сапогом в сира Вардиса, вытащив меч, после чего пинком выбросив труп мужчины в Лунную дверь. Некоторое время он с отсутствующим видом смотрел в проём. Послышались ещё вздохи и сердитое бормотание. — Этот человек мёртв, — заговорила Кейтилин, дрожа от гнева. — Обязательно ли вам оскорблять и его труп? — Леди Кейтилин: всегда на голову морально выше всех, несмотря на всё, что вы делаете. Вы действительно заслуживаете фамилию Старк. — Джейме схватил свой плащ, используя его, чтобы вытереть кровь со своего меча. — В следующий раз почему бы вам не присмотреться к какому-нибудь дому поближе, чтобы обвинить его? Не заставляйте нас тратить время на дорогу. Затем его брат повернулся, направляясь к дверям. Тирион, теперь свободный от своих цепей благодаря Морду, посмотрел на свою аудиторию. — Милорды и леди, было приятно познакомиться, но, боюсь, я злоупотребил гостеприимством. Бронн, не хочешь ли присоединиться ко мне? Я действительно считаю, что я в долгу перед тобой за то, что ты почти спас мне жизнь. Наёмник, едва поднявший глаза во время боя, отошёл от колонны. — Я не против. Не могу сказать, что мне здесь теперь будет лучше. Они направились к выходу. — Я знаю, что ты сделал, Цареубийца! — выкрикнула Кейтилин; её голос громко отдавался по камням Орлиного гнезда. — Я знаю, что твоя семья виновна! Джейме обернулся. Он не выглядел сердитым или расстроенным, только удивлённым. — Я полагаю, ваша дочь, Мира, сказала бы другое. Возможно, вам следует спросить её, что Ланнистеры сделали для вашей семьи. Тирион не осмеливался взглянуть в лицо Кейтилин. Он хотел пережить поездку домой.~***~
Джейме
Его мысли блуждали далеко, в каком-то глубоком и тёмном месте, простом и неизящном. Это было место, где ему нравилось размышлять, куда он уходил, когда всё становилось для него слишком трудным. Он всегда думал, что, возможно, со временем ему станет легче держаться подальше от своего пристанища. Однако в последнее время ему хотелось быть там чаще. Он смутно осознавал, что кто-то говорит. До него дошло, что эти слова были обращены к нему, только когда всё стихло. Тирион, казалось, почувствовал это и повторил свой вопрос. — Я сказал, следует ли мне спросить? Джейме моргнул. — Спросить о чём? — О девушке Старк. О да, об этом. Его брату должно было быть любопытно. Они ехали по большой дороге, направляясь к Кровавым Вратам и Речным землям. Золотые плащи были распущены и возвращались в Королевскую Гавань, но с ним всё ещё было около десяти солдат Ланнистеров. Если Роберт думал, что он действительно вернётся после всего, он был большим дураком, чем он даже думал. Возможно, если бы Кейтилин была благоразумна, но сейчас у него было огромное желание увидеть, как горит Риверран, как и его отец. Некоторое время он молчал, но Тирион, казалось, не был готов сдаться. — Потому что в последний раз, когда я тебя видел, ты едва ли сказал девушке больше нескольких фраз. В основном, ты хотел настроить её против себя. Джейме пожал плечами. — Кейтилин Старк нужно было знать своё место. Семья, похоже, больное для неё. — Похоже, оно больное и для тебя, учитывая, что ты проделал весь этот путь, — ответил Тирион. Он на мгновение оглядел холмы, прежде чем продолжить: — Ты забываешь, что я знаю тебя, Джейме. Ты не наша сестра. Ты никогда ничего не говоришь, если это что-то не значит. Иногда Джейме действительно хотелось ударить своего младшего брата. Спутники обгоняли их, за исключением наёмника Бронна. Он, казалось, не был склонен проявлять какой-либо интерес к делу, не связанному с быстрыми деньгами, но Джейме не мог не чувствовать, что этот человек всё равно слушает. — Давай просто скажем, что Роберт действительно скучает по Лианне. Он наблюдал, как крутятся шестерёнки в голове Тириона, и наслаждался драгоценными мгновениями тишины, которые это дарило. Всё это время он скучал по брату и жаждал его рассудительного разговора, но сейчас было не время что-либо обсуждать. Он всё ещё кипел от гнева и не хотел говорить ничего, о чём мог бы пожалеть. Тирион хорошо помнил эти вспышки. — Ты ударил его? — спросил Тирион через некоторое время. — Почему все думают, что я его ударил? — спросил Джейме, слегка обиженный. Его брат бросил на него многозначительный взгляд. — Нет, я его не бил. Я… поговорил с ним. — И как всё прошло? — Он ударил меня. — Звучит правдоподобно. Тирион снова посмотрел на холмы. Джейме слышал о кланах, которые жили в Долине. Ничем не лучше одичалых и склонны нападать на всё, что движется. Его брат никогда не был параноиком. С другой стороны, он никогда не был заключённым и не представал перед судом. Казалось, все Ланнистеры столкнулись с новыми вызовами, в основном из-за Старков. — Было мило с твоей стороны сделать это, — продолжил Тирион, снова сосредоточившись на нём. — Очень благородно, очень. — Теперь ты надо мной издеваешься. — Вовсе нет! — ответил его брат, обидевшись в свою очередь. — Я способен быть серьёзным, ты знаешь, и я действительно серьёзен. В своей жизни ты совершил немало глупостей, Джейме. Это совершенно другое. Джейме ухмыльнулся. — Мне трудно оценить этот комплимент. — Это был долгий день. Похоже, какое-то время я не смогу быть милым без каких-либо двусмысленных фраз. — В отличие от своего обычного обаятельного «я»? Братья обменялись смешками, и Джейме почувствовал, как с его плеч свалилось многомесячное напряжение. Да, там, куда они направлялись, не было ничего, над чем можно было бы смеяться и где можно было бы просто побыть в спокойствии, но почему-то он чувствовал себя более способным противостоять всему этому с Тирионом рядом. Его брат быстро посерьёзнел. — Леди Кейтилин обвинила меня в том, что я послал убийцу за её сыном. Джейме нахмурился. — Как и Нед Старк. Он сказал, что ты выиграл кинжал. — Чего я не делал. Насколько я помню, ты выставил себя дураком, и я ушёл ни с чем. Он фыркнул, вспоминая тот день. Однако детали были размыты. Все дни в Королевской Гавани ничем не отличались друг от друга, включая турниры. Он даже не мог вспомнить, кто сбросил его. Выяснение того, кто ушёл с кинжалом, станет кошмаром, и, насколько он знал, этот человек продал его задолго до того, как начался хаос. Но кто-то совершил это. Кто-то знал. И его семья никогда не будет в безопасности, пока они не умрут. — Полагаю, ты вряд ли захватил с собой вино, дорогой брат, — сказал Тирион, прервав его мысли. Его брат всегда знал, когда ему нужно было отвлечься. — Я был болезненно трезв на протяжении всего этого испытания. Это нужно исправить. Джейме покачал головой, на его лице появилось подобие улыбки. Желая притупить свой разум так же сильно, как и его брат, он потянулся за бурдюком с вином, привязанным к седлу. Пока стрела не попала его лошади в глаз. Мёртвое через несколько мгновений животное едва издало звук, прежде чем рухнуть на землю, захватив с собой Джейме. Его голова ударилась о камень на дороге, когда лошадь упала на него сверху, придавив его ногу своим трупом. Должно быть, тогда он потерял сознание, потому что следующее, что он осознал, было хаосом. Ещё больше лошадей повалились на дороге — большинство с ранами, которые не могли убить, но это не мешало им кричать в агонии. Солдаты Ланнистеров тоже пали, красные плащи неподвижно лежали в грязи. Вокруг выживших толпились люди в рваных кожаных одеждах и плохо выкованных доспехах, но превосходство Ланнистеров не могло помешать им полностью уничтожить его силы. Джейме поворачивался во все стороны, насколько позволяло ему нынешнее положение, но следов его брата нигде не было. Он положил руки на лошадь, пытаясь выбраться из-под неё, но седельная сумка зацепила его ногу, и вес удерживал её на месте. Но тем не менее он продолжал пытаться. Ему нужно было найти Тириона. Будь он проклят, если спас своего брата от одного смертного приговора только для того, чтобы привести его к другому. Снова предприняв попытку выбраться, Джейме чуть не пропустил фигуру, приближающуюся к нему с другой стороны лошади. Член клана был особенно уродлив, с бородой, полной кусочков пищи и крови, и отсутствующими зубами. На его шлеме красовались различные рога, а в руке — очень большой топор. Мужчина наступил на труп, балансируя на боку животного, и занёс топор над головой. Одним взмахом он мог разрубить голову Джейме надвое, при этом умудрившись наполовину закопать лошадь в землю. Джейме нащупал маленький клинок у себя на бедре. С одной ногой, зажатой под лошадью, и другой, неуклюже лежащей поверх животного, Джейме подтянул своё тело вверх со всей силой, на которую был способен. Расстояния между ним и членом клана было достаточно, чтобы рассечь его голень клинком. Мужчина потерял равновесие, его раненая нога оказалась на земле за лошадью, а его лицо поймало кончик клинка Джейме, когда он снова им полоснул. Его вопли боли гарантировали кратковременную передышку, и Джейме снова предпринял попытку высвободиться. Последним яростным рывком он вытащил ногу из-под лошади и постарался отползти прочь. Другой воин сзади добивал одного из его солдат, вонзив клинок в шею молодого человека со спины. Он заметил Джейме, с трудом поднимающегося на ноги, и бросился на него на полном ходу, яро размахивая коротким мечом и разбрызгивая свежую кровь мертвеца во все стороны. Джейме сумел устоять на ногах, обнажив меч прямо поперёк живота члена клана, прорезав кожу и глубоко вонзив его в плоть. Он умер от вывалившихся наружу внутренностей, теперь разбросанных на дороге. Обернувшись, Джейме столкнулся лицом к лицу с человеком, которого видел раньше. В его бороде теперь было больше крови, а на месте левого глаза — красное пятно, по обе стороны от которого виднелись следы от его клинка. Несмотря на глубокую рану, мужчина не хромал. Казалось, он едва замечал оба ранения. Теперь у него было два топора: один поменьше, и другой, который, безусловно, предназначался для использования двумя руками, но, когда он замахнулся на Джейме, казалось, что этот предмет почти ничего не весил. Джейме увернулся, нырнув под руку мужчины и уйдя в его новую слепую зону. Член клана, не колеблясь, взмахнул левой рукой назад, кончик его топора попал Джейме в руку, прежде чем он отскочил в сторону. С двумя оружиями прорваться сквозь него было бы практически невозможно. Измотать его было бы лучшим вариантом, но у него не было такой роскоши, как время. Тирион был где-то там. Член клана взмахнул одним топором, затем другим, снова и снова со скоростью, с которой Джейме не мог тягаться. Он пытался блокировать удар мечом, но тот едва ли мог отразить натиск, сотрясая всю его руку каждый раз, пока не начинало казаться, что плечо вот-вот отвалится. Снова схватив свой клинок, Джейме использовал оба лезвия, чтобы блокировать удар большого топора, когда тот прорезал воздух, пригибаясь, прежде чем второе орудие соперника успело отрубить ему голову сзади. Снова оказавшись в положении защиты, Джейме отпрыгнул. Он думал ударить по ногам, но сомневался, что ему действительно удастся лишить его равновесия. Итак, он выбрал следующую очевидную цель. Когда его ботинок попал мужчине в пах, он ослабил защиту ровно настолько, чтобы Джейме успел сместить свой меч. И проткнуть ему горло. Он несколько мгновений наблюдал, как с губ мужчины стекает кровь, прежде чем вернуться в хаос. — Тирион! — закричал он, споткнувшись о труп другого солдата Ланнистеров. — Тирион! Его брат примерно в десяти футах от него пытался вытащить топор из черепа одного из членов клана. Джейме бросился к нему, пронзив мечом очередного нападавшего, прежде чем тот вонзил свой в спину брата. — Первое правило боя, — крикнул Джейме, схватив брата за плечо и развернув его к себе. — Никогда не поворачивайся спиной к врагу! — Я думал, первое правило — убедиться, что ты вооружён! — крикнул в ответ Тирион, принимая клинок, который протянул ему Джейме. — Давай убедимся, что наш отец сожжёт это ёбаное место дотла! Джейме только хмыкнул в ответ, оттолкнув в сторону другого нападавшего и вонзив меч ему в живот. В тот же момент кончик лезвия пронзил рот мужчины. Он лишь чудом избежал того, чтобы быть задетым сталью, но не кровью, которая брызнула ему на лицо. Оба выдернули лезвия одновременно. Когда тело упало, Джейме обнаружил, что смотрит на Бронна. Он моргнул. Наёмник пожал плечами. Затем они стояли спина к спине друг с другом, отбиваясь от оставшихся нападавших, пока те немногие, что были относительно разумны, не решили сбежать обратно в холмы. Затем наступила тишина. Лошади умерли; раненые истекли кровью и тоже умерли. Не было ничего, кроме отдалённого гула. Последние выбросы адреналина пробегали по его телу. Его рука кровоточила, это всё, что он знал. Она пульсировала с каждым ударом его сердца. Однако он не мог быть уверен насчёт остального своего тела. Доспехи Королевской гвардии всегда дерьмово подходили для сражений. Они были больше для визуальной привлекательности, чем для реального боя, но именно поэтому у короля всегда было только лучшее. Кто-то должен оправдать необходимость их ношения. Джейме взглянул на брата, который внимательно, долго рассматривал одного из их мёртвых солдат. Его брат уже убивал раньше, теперь он мог это видеть, и от мысли об этом у него что-то внутри сжалось. Он никогда не хотел этого — чтобы брат отнял чью-то жизнь. Тирион не был воином. Он был болтуном, развратником, но он не был убийцей или, по крайней мере, не должен был им быть. Джейме, возможно, и спас брата от смерти, но тем не менее он чувствовал, что подвёл его. — Итак, — крикнул Бронн, отвлекая Джейме от его мыслей. — Лошади мертвы, твои люди мертвы, и, если мы не уберёмся отсюда до захода солнца, мы будем мертвы. Есть какие-нибудь предложения? Братья посмотрели друг на друга. Джейме перевёл дыхание. — Блядь.~***~
Нед
Прошло чуть больше недели с тех пор, как он отослал свою старшую дочь, а о ней до сих пор не было слышно ни слова. Какая-то немалая часть его надеялась, что Мира махнула рукой на всё это испытание и отправилась прямиком в Белую Гавань, а не на Драконий Камень. Хотя Станнис, скорее всего, держал рот на замке о любой деятельности вокруг своего дома, Нед знал Вимана Мандерли: если бы Мира попала в его город, ворон, без сомнения, нашёл бы его. Он задался вопросом, где она. Он надеялся, что в безопасности. Мысль о том, что его дети будут расплачиваться за его ошибки, была почти невыносимой. Он определённо не спал с тех пор, как она уплыла. Санса едва ли заметила это, слишком поглощённая изучением того, как стать будущей королевой: по крайней мере, один из его детей жил своей жизнью относительно беззаботно. Однако Арья задавала слишком много вопросов. Не раз она предлагала «проткнуть» кого-нибудь ради него, и Нед уже не в первый раз задавался вопросом, не было ли решение нанять Сирио Фореля ужасным с его стороны. Когда он в последний раз принимал правильное решение во имя своих детей? Это был тревожный вопрос, не менее тревожным был и ответ. Он не мог вспомнить. Вздохнув, Нед отвёл взгляд от огня, на который смотрел слишком долго. Его глаза привыкли к темноте комнаты, и он заметил Роберта, сидящего за его столом. Он не был уверен, бывал ли этот мужчина когда-нибудь в солярии десницы, но он сидел внутри так, словно это место принадлежало ему. Хотя он предполагал, что на самом деле так оно и было. Неду приходилось задаваться вопросом, когда же его кулаки перестанут сжиматься каждый раз, когда он смотрит на него. Роберт читал кусок пергамента, его губы дрожали при каждом слове. Должно быть, заходил Великий мейстер Пицель или кто-то из его слуг. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо был настолько невнимателен к происходящему вокруг, особенно в Королевской Гавани, где от одного воздуха у него волосы вставали дыбом. — Проклятье! — Раздался крик, за которым последовал звук сотрясающегося стола. Нед наблюдал, как Роберт встаёт и направляется к камину. — Тайвин рассекает Речные земли как масло. Сир Грегор возглавляет набеги на деревни, устраивает пожары, насилует женщин и детей. Ты послал за ним сира Берика? Нед кивнул: — Послал. — У него не будет ни единого шанса. — Роберт снова вернулся к столу, взяв чистый пергамент. — Может, я и повелитель Семи королевств, но Мартеллы ненавидят меня, Тиреллы всё ещё хотят проклятого Таргариена на троне, а Ланнистеры хотят бороться со мной. Что мне остаётся? Четыре королевства? Нет, Речные лорды практически уже преклоняют колено перед Тайвином. Я король половины королевства, Нед, и ради чего? Ёбаный бес! Наступила долгая минута молчания. Нед не испытывал особого желания отвечать на бред Роберта. Всё, что он скажет, могло вывести этого человека из себя, учитывая недавние события. — Но ты и есть король, — медленно проговорил он. — Да, Нед, я ёбаный король. Я могу кричать об этом всю ночь и день напролёт, трахать своих шлюх и убивать каждую светловолосую голову, которую увижу в Красном замке, но Тайвин Ланнистер всё равно проложит себе путь через людей твоей жены. — Роберт сел, подперев голову рукой. — Ты знаешь, сколько людей хотели видеть Тайвина королём? Намного больше, чем меня, это точно. Нед снова посмотрел на огонь; его мысли были мрачны. — Тогда он должен быть привлечён к ответственности, прежде чем они снова начнут так думать. Роберт фыркнул. — Если я призову Тайвина предстать перед королевским правосудием, мы будем в состоянии войны. Нед задумался, чем же это тогда было сейчас. — Семнадцать лет, Нед. Семнадцать лет мира или близко к нему, и я ненавидел каждую секунду этого. — Роберт взглянул на него с таким видом, словно в тот самый момент каждый из этих годов брал своё. — Делает ли меня ужасным королём желание сказать «нахуй всё, давайте начнём войну»? Я хочу убить что-нибудь, Нед, не какое-нибудь ёбаное животное — человека. Я хочу держать его жизнь в своих руках и сказать: «Нет, не сегодня». Нед мог только пожать плечами. Возможно, так оно и было. А может, и нет. Тот факт, что Роберт до сих пор сопротивлялся этому, вероятно, был хорошим знаком, но вряд ли он теперь был тем, кто мог давать советы касательно чего-либо. Он вздохнул. — Я отправил Миру на Драконий Камень. Тишина была напряжённой, и Нед практически услышал, как Роберт моргнул. — Ты сделал что? Роберт снова встал и с любопытствующим видом направился к камину. — Я попросил её передать сообщение твоему брату. Нам нужно, чтобы он вернулся сюда, и сейчас — больше, чем когда-либо. — Я не это имел в виду, когда говорил о посыльном, Нед! — крикнул Роберт. — Ты действительно думаешь, что Станнис с большей вероятностью послушает девушку, чем своего собственного короля? Он Баратеон! Мы настолько упрямы, насколько это возможно. — У него есть ответы о Джоне и… — О, только не это снова! — Роберт подошёл ближе, сейчас выглядя грозным великаном, хотя Нед никогда не мог припомнить, чтобы тот был настолько выше. — Джон умер, Нед. Он был стар, и он умер. Перестань думать, что всё это блядский заговор. — Тогда почему Станнис покинул это место? — спросил Нед. Наверняка Роберт что-то заметил, что угодно. Даже пьяницы иногда были трезвыми. — Потому что мой брат — мудак, который едва выносит моё присутствие. Поверь мне, это чувство взаимно. Нед покачал головой. — Станнис не тот человек, чтобы покидать свой пост. Он что-то знает, и он опасался за свою жизнь. Я думаю, кто-то убил Джона Аррена, и он знает кто. — Ага, дай угадаю, ты подозреваешь Ланнистеров? — спросил Роберт, и Нед молчал ровно столько, сколько требовалось, чтобы ответить на вопрос. — Семь преисподней, Нед, я думал, что ненавижу светловолосых ублюдков, но ты получаешь приз за мстительность. Ланнистеры не убивали Джона… и они не пытались убить твоего мальчика. При этих словах Нед моргнул. Он пристально посмотрел на человека, которого столько лет называл своим другом. Они вместе воспитывались, вместе ходили на войну, вместе скорбели, а затем за несколько дней каждый из них разрушил столь многое. Он боялся, что это было только начало. — Что ты имеешь в виду? Роберт перевёл дыхание, долго и напряжённо размышляя. — Тот турнир, о котором ты упоминал, и кинжал. Он не принадлежал Тириону Ланнистеру. Нед поймал себя на том, что затаил дыхание, вспоминая слова, которые Джейме сказал ему перед отъездом в Орлиное гнездо. Он говорил себе, что этот человек лжёт, что он скажет всё, что угодно, чтобы освободить своего брата от обвинений, но в глубине его сознания звучал голос, говоривший ему, что этот человек был прав, и что всё, за что он боролся, было ложью. — Он принадлежит мне, Нед.