Нед
— Вы не взяли мой подарок. — А я должна была? Вы больше не соревнуетесь. — Что ж, нет, но это было бы неплохо. — Вы дуетесь? Он позволил разговору между своей дочерью и Ренли Баратеоном отойти на второй план. Он полагал, что со дня на день молодой человек придёт к нему просить её руки. Как странно бы это ощущалось, призраки Роберта и Лианны. Но всё было не так, нет, и он не должен был думать об этом таким образом. Это было бы дурным предзнаменованием, даже если многое из этого казалось… предопределённым. Санса продолжала поглядывать на них обоих с каким-то мечтательным выражением в глазах. Насколько он знал, принц до сих пор с ней не разговаривал. Он предположил, что ей нужно было на что-то отвлечься. Справа от неё Мизинец что-то сказал. А вот это ему не особо нравилось. Он без необходимости вовлёк одну дочь в их дела. Над ними, чуть левее того места, где сидели Ренли и Мира, каким-то образом снова сочетавшиеся в синих оттенках одежд, сидел странно молчаливый Роберт. Возможно, он немного солгал насчёт того, что никто не хотел сражаться с ним. Джейме Ланнистер сделал бы это, а Роберт бросился бы на него с такой яростью, что по крайней мере один из них был бы серьёзно ранен. Хотя, отметил Нед, Роберта вряд ли можно было выбить из седла. Это была ужасная шутка, но каким-то образом он всё ещё слышал смех своего друга. Шуты, которые катались по грязи ради развлечения, внезапно исчезли, и рыцарский турнир начался снова. Осталось лишь три поединка, и в первом участвовали сир Джейме Ланнистер и Сандор Клиган. Появление последнего вызвало мало фанфар, в то время как первый сорвал много криков и немало слов со стороны Роберта. — Сто золотых на Цареубийцу, — объявил Мизинец справа от него. — Я принимаю это пари! — крикнул Ренли сверху. — Пёс выглядит голодным. Он полагал, что уж молодой Баратеон должен знать. — А что думает леди? — спросил Мизинец. Нед оглянулся на свою дочь, которая закатила глаза. — Леди считает, что этот жестокий вид развлечения уже должен прекратиться. Он кивнул. Было приятно осознавать, что это место не изменило её. Хотя, учитывая ту ночь, он, возможно, желал обратного. Нед предполагал, что несправедливо заставлять Миру идти наперекор её лучшим качествам, но предстать перед королём посреди его двора было… опасно, глупо, почти предательством, если всё преподнести должным образом. Но когда они поговорили, она ни о чём не жалела, и в её глазах светился знакомый вызов, который просил его сказать ей, что она была неправа. Он сдался со вздохом и предостережением, к которому, как он знал, она прислушается. Два соперника столкнулись, и Сандор Клиган чуть не вылетел из седла. Раздались одобрительные возгласы. Роберт по-прежнему молчал. Санса была тиха, полностью очарована, в то время как Мира ахала при каждом движении. Они снова двинулись друг на друга, только теперь в беде был Джейме Ланнистер. Он упал со своего коня головой вперёд и несколько футов прокатился по грязи. Толпа затихла, а Роберт покатился со смеху. — С ним всё в порядке? — спросила Мира. — Конечно, всё хорошо, — заверил её Ренли. — Ланнистер не посмел бы умереть на турнире. А теперь, лорд Бейлиш, насчёт моего золота. Молодой Баратеон был прав. Джейме поднялся на ноги, невредимый, хотя, казалось, у него возникли некоторые трудности со шлемом. На нём была вмятина, и в мгновение ока почти всем стало очевидно, что ему не удастся снять его. Повсюду послышался смех, самый громкий принадлежал Роберту. Он уронил свой кубок с вином, и корона грозила свалиться с его головы. Даже Мира, его обычно спокойная дочь, кусала щёки, наблюдая, как Ланнистер вслепую ковыляет по грязи. — Мы не должны смеяться, — пробормотала Мира, хотя её предупреждение было неэффективным, поскольку она разразилась хихиканьем. — Ага! — торжествующе воскликнул Ренли. — Я знал, что вы передумаете. Никто не бывает так добр к Ланнистерам. Да, никто. После окончания турнира, когда они покончили с этим ужасным поединком между сиром Григором Клиганом и сиром Лорасом Тиреллом, Нед вместе со своей дочерью направился к месту стрельбы из лука. Джори сопровождал Сансу, понятия не имея о положении дел, о котором знали они с Мирой. — Скажи мне, есть ли ещё что-то, о чём ты хотела бы поговорить со мной? Он внимательно наблюдал за ней, пока они шли по дорожке, отдаляясь от других аристократов. Она выглядела смущённой, а затем задумчивой, её пальцы играли с выбившейся прядью тёмных волос. Возможно, ей было о чём сказать, больше, чем он думал. Это была тревожная мысль. — Это из-за прошлой ночи? — Отчасти, — признался он, уводя её с тропинки. Даже сейчас на них смотрело так много глаз. — Сир Джейме… кто он для тебя? Реакция его дочери была… неожиданной. Она рассмеялась. Смех не был долгим или громким; он казался почти раздражительным. Тогда его дочь показалась ему совсем другой. За несколько коротких месяцев она повзрослела — проблемы политики Вестероса навалились на неё с непревзойдённой силой. Как бы он хотел, чтобы Роберт не ездил на Север. — Мне жаль, отец, — сказала она, переводя дыхание. Он наблюдал, как она осматривает территорию, видя всё, но не осознавая увиденного. — Сир Джейме для меня никто, по крайней мере, в более широком смысле. Я не Санса, жаждущая золотого рыцаря. Затем смех стих, её лицо смягчилось, стало отстранённым. — Я полагаю, что в некотором смысле я ему обязана, — призналась она. — Он ответил кое на что, что я спросила… о Безумном короле. Нед почувствовал, как напряглась его спина, и печаль, давно притупившаяся в его сердце, снова пронзила его. — И как он ответил тебе? Уголок её рта приподнялся. — Гораздо любезнее, чем ты мог бы о нём подумать. Нед вздохнул. Определение любезности Джейме Ланнистера было странным, но если его дочь отдавала ему должное, он вряд ли мог назвать её лгуньей. Тем не менее сама мысль о том, что этот разговор имел место, заставляла его чувствовать себя неуютно. — Он не должен был говорить тебе. — Сир Джейме не предлагал мне всё рассказать. Ты будешь винить и его за моё любопытство? Его обычно послушная дочь снова была в том же настроении: не особо сердитая, но принимающая невероятно оборонительную позицию, и именно тогда её северное упрямство поднимало голову. Однако речь никогда не шла о ней самой. Она всегда защищала кого-то другого. У Кейтилин было больше опыта в этом. Было несколько случаев, всё чаще по мере того, как она становилась старше, когда он слышал повышенные голоса своей жены и дочери, спорящих из-за Джона. Ему было интересно, как бы она со всем этим справилась. Ренли. Джейме. Роберт. Без сомнения, Мира уже была бы на полпути обратно в Винтерфелл. — Нет, полагаю, что нет, — заговорил Нед через некоторое время. — Но, пожалуйста, Мира, постарайся дистанцироваться от этого. Я не хочу, чтобы ты была вовлечена в это ещё больше, чем уже. Она мягко улыбнулась, взяв его за руку, когда они возвращались на тропинку. — Я не думаю, что у меня есть большой выбор, отец. Ты не сможешь защищать меня вечно. Нет, он не сможет.~***~
Мира
Она никогда не думала, что пиры могут быть скучными. Они были достаточно редки в Винтерфелле, чтобы она была вне себя от радости при мысли о них, помогая своей матери, насколько это было в её силах, чтобы убедиться, что всё настолько идеально, насколько это возможно. Смех эхом разносился по покоям замка далеко за полночь, и повсюду было тепло, с которым не мог сравниться ни один огонь. Но здесь, на Юге, пиры были обычным делом. За одну неделю она побывала на них больше, чем за год в Винтерфелле, и, несмотря на весь тёплый климат Королевской Гавани, в их празднованиях было что-то гораздо более прохладное. Она заметила, что никто по-настоящему не праздновал, если только не был полностью пьян. Они говорили о чём-то за спиной друг у друга и заключали тайные сделки. Никто, казалось, не был склонен полностью отдаваться веселью счастливой компании. Это была ещё одна часть большой игры, в которую они играли. Предназначался ли у них сон для отдыха, или они придумали, как использовать и его? Мира внимательно наблюдала за всем этим, пробуя на вкус все блюда, которые ей предлагали (она сбилась со счёта). Ренли был справа от неё, снова занятый разговором с сиром Лорасом. Они пытались вовлечь её в него, но Мире было очевидно, что её присутствие не особенно желательно. Она вспомнила слова Мизинца на турнире и реакцию Ренли на близкую к смерти ситуацию с сиром Лорасом и начала задаваться вопросом, была ли она тем обществом, которое вообще нужно лорду Штормового Предела. Это, безусловно, усложняло её ситуацию. Конечно, никаких официальных заявлений ещё не было. Ренли за весь вечер не подходил к её отцу ближе чем на десять футов, так что у неё ещё было время передумать относительно всего этого, но причин для этого было немного. Равнодушный муж был гораздо лучше, чем склонный следить за каждым её шагом либо из подозрительности, либо из ревности. Ренли не стал бы ни бить её, ни оставлять на морозе, но он не любил бы её и по-настоящему не принадлежал бы ей. Впервые за, казалось, целую вечность её мысли вернулись к Домерику и жизни, которой никогда не будет. Устав от южного гостеприимства, она извинилась и ушла. Ренли предложил проводить её, но в тот вечер она взяла с собой Сирену и оставила его вести беседы. Они медленно шли по Красному замку. Мире не особо хотелось возвращаться в Башню десницы, да и вообще куда бы то ни было. Она была неспокойна. Все недавние откровения заставили её чувствовать себя… опустошённой. — Всё в порядке, миледи? — Я… нет, я полагаю, что нет. Они стояли возле балкона, и Мира подошла к краю, наблюдая, как луна отбрасывает жутковатый свет на Королевскую Гавань. Внизу, в городе, она слышала, как простые люди всё ещё празднуют. Крики, музыка и смех, звуки дома, гораздо более настоящие, чем то, что она слышала за этими каменными стенами. А за всем этим — море. Ей никогда не пришлось бы покидать его с Ренли, но насколько сильно она действительно любила его? За всё это время она не удосужилась сходить на пляж, прикоснуться к водам, на которые так часто смотрела. Возможно, Королевская Гавань тоже могла рассказать о ней. Мира вздохнула; она внезапно так устала от всего этого. Возможно, виновато было вино, но она скучала по дому больше, чем когда-либо. — Сирена, — начала она, ковыряя отколотый камень. — Я считаю, что ты шпионишь за мной для королевы. Рядом с ней дорнийка побледнела. — Миледи… Я бы никогда… Она усмехнулась. — Ничего страшного, если это так. Ты точно не можешь сказать ей «нет», особенно такой, как Серсея. Кроме того, рассказывать особо нечего. Я не гонюсь за короной; я даже не гонюсь за Ренли. Я просто здесь… подыгрываю. И, боюсь, у меня это плохо получается. И слишком много знает для её же собственного блага. Возможно, ей было бы лучше оставаться в неведении. В любом случае, ей не разрешили помогать отцу. По крайней мере, неведение позволяло ей спать спокойно. Ну, относительный спокойно. Ночью было всё ещё слишком тепло, чтобы она могла чувствовать себя комфортно. — Я по-прежнему благодарна тебе, — продолжила она, понимая дискомфорт служанки. — Ты мне очень помогла, и наши беседы были самым ярким событием моих дней. Я хотела бы надеяться, что ты сочла моё общество по крайней мере терпимым. В противном случае, я должна поздравить тебя по поводу качества твоих актёрских навыков. Она услышала, как Сирена вздохнула, и повернулась, увидев девушку гораздо более собранной. — Ваша компания была больше того, на что я могла надеяться, миледи, — она сделала паузу, прикусив губу: момент истины. — Мне жаль, что пришлось узнать друг друга таким образом. — Мне нет, — сказала Мира, выпрямляясь. — Продолжай делать свою работу. Может быть, я буду время от времени подбрасывать ей какую-нибудь историю, чтобы она могла её «съесть». Полагаю, это меньшее, что я могу сделать. Хотя они обе посмеялись над этим, Мира знала, что она этого не сделает. Она была выше этого. Всё, на что она могла надеяться, — это заниматься своими делами, как всегда, и, возможно, королева потеряет интерес. Но если Роберт не потерял, то и она тоже. Она предположила, что именно здесь появился Ренли. — Что вы теперь будете делать, миледи? Она подумала о валирийском кинжале в столе своего отца и сломанном оленьем роге, спрятанном у неё в сундуке; она подумала о Сансе и Арье, бегающих по Башне десницы, и о Роббе, одиноком в Винтерфелле с плачущим Риконом и сломленным Браном. Она подумала о Ланнистерах, Старках и Баратеонах и задумалась о своём месте во всём этом и о том, есть ли шанс что-то изменить. Был ли вообще смысл пытаться. Как раз в тот момент, когда она собиралась ответить, из коридора донёсся громкий рёв. Встревоженные и в равной степени любопытные, обе девушки вернулись внутрь. По коридору, спотыкаясь, шёл Роберт Баратеон и один-единственный член Королевской гвардии. Это не мог быть сир Барристан или сир Арис, которые могли бы протянуть руку помощи, и уж точно не сир Джейме. Король был слишком тих для этого, как будто он только что не ревел на весь дворец. От него пахло вином, даже издалека. Мира не могла вспомнить, сколько он выпил на пиру. На самом деле, она вообще почти не помнила там короля, что свидетельствовало либо о том, насколько занят был её разум, либо о том, каким мрачным он стал за вечер. — Миледи, мне это не нравится, — прошептала Сирена, когда он приблизился, казавшись огромнее, чем когда-либо, в темноте вечера. Он остановился перед ними, молчаливый и колеблющийся. Она наблюдала, как его ярко-голубые глаза то смотрели на что-то определённое, то теряли фокус. Позади него сир Мендон Мур решительно смотрел вперёд. — Ваша Светлость, — начала Мира, склонив голову. Сирена присела в реверансе. Когда он не ответил, она добавила: — Я могу вам помочь? Он моргнул и прищурился, глядя на неё, и Мире пришло в голову, что он только сейчас увидел её. Где бы он ни был, это была не Королевская Гавань. — Это ты, — прошептал он мягким и благоговейным голосом. — Лианна. Ничто так не заставляет комнату онеметь, как осознание того, что всё вот-вот пойдёт ужасно неправильно. На мгновение она почувствовала себя совершенно одинокой, оторванной от настоящего, стоящей в каком-то месте, которое казалось таким тяжёлым. Она хотела быть где угодно, но не здесь, далеко отсюда. Её улыбка была вымученной. — Нет, Ваша Светлость. Это Мира. Дочь Неда. Он снова моргнул и начал что-то бормотать себе под нос. Она услышала своё имя и имя своего отца. Король, казалось, просто повторял то, что она сказала, пытаясь осмыслить слова своим пьяным разумом, но на какое-то время это сработало. Чья-то рука схватила её. Сирена ничего не сказала, но её взгляд скользнул по пустому коридору. На этот раз Мире не терпелось отбросить свою вежливость. Без сомнения, Роберт забудет о её исчезновении наутро. Они едва успели отойти, когда Роберт пришёл в себя. — Стой! — проревел он, сотрясая всё её существо, но они продолжали идти, надеясь завернуть за угол. — Я твой король! Это заставило её остановиться, не из чувства чести или обычной порядочности, а из осознания того, что он либо пойдёт за ними, либо заставит сира Мендона сделать это за него. У человека с мёртвыми глазами, казалось, не было проблем с тем, чтобы делать всё, что заблагорассудится королю, и уж точно он не собирался заступаться за них. Тогда она задалась вопросом, действительно ли мужчина может жить без души. — Сирена, уходи, — прошептала она, схватив свою служанку за запястье и подтолкнув её вперёд. — Найди Ренли или сира Барристана и приведи их сюда. Дорнийка выглядела по-настоящему испуганной. — Миледи… — Иди! Она хотела позвать своего отца, но не хотела подвергать его испытаниям, к чему бы это ни привело. Они были друзьями, и это могло закончиться только сталью. Мира вздёрнула подбородок. Роберт был пьянее обычного, но всё ещё был где-то там. Он не причинил бы ей вреда; он не причинил бы вреда и Лианне. Что бы ни мучило короля, она могла отговорить его от этого. Она должна была. — Ваша Светлость, — произнесла она, поворачиваясь к нему. И снова этот взгляд, благоговение в его голубых глазах, эмоции, которые она впервые заметила в Винтерфелле. Он был человеком, видевшим мёртвых, только теперь он по-настоящему поверил, что они живы. — Это не может быть правдой, — прошептал он, приближаясь к ней. — Тебе нельзя здесь находиться. — Я не она, Ваша Светлость. Я не… Его рука потянулась к ней, и с деликатностью, которой, как она думала, не может обладать такой мужчина, как он, он убрал выбившийся локон с её лица, нежно заправив его ей за ухо. Она отчётливо осознавала, насколько велика его рука, как она может раздавить её в мгновение ока, если он того пожелает. И мужчина, которого она осмелилась назвать сиром, никогда бы не поднял руку, чтобы помочь ей, если бы он это сделал. Именно это удерживало её от того, чтобы поднять руку и остановить его: мысль о том, что его гнев вернётся. Он всегда был эмоциональным человеком, непредсказуемо бросающимся из крайности в крайность, но на данный момент он был так сильно пьян, что она не знала, что могло бы вывести из себя великого оленя. Его рука легла на её щеку, большой палец задел кожу прямо под глазом. Его ладони были горячими, отчего у неё по спине пробежал холодок. Она прерывисто вздохнула. Роберт усмехнулся. — Ты дрожишь как осиновый лист. Я думал, вы, северяне, не можете здесь мёрзнуть. — Мы можем… иногда, — прошептала она, и слова не совсем соответствовали ей. Её тело хотело убежать, но его рука удерживала её на месте, хотя и едва сжимала. Он не мог причинить ей боль, подумала она, но видела отметину, которую королева однажды попыталась скрыть. Человек, который сделал это с одной, мог сделать это и с другой. Он шагнул ближе, его лицо оказалось очень близко. Его дыхание было зловонным, полным вина и не первой свежести еды, запутавшейся в бороде. Корона почти касалась её волос. Его живот действительно касался её, но он, казалось, этого не замечал. — Каждый день я вижу тебя, когда просыпаюсь, когда сплю, когда трахаюсь. — Его взгляд скользил по ней, пожирая. В нём не было желания, насколько она могла судить; лишь глубокая печаль. Несмотря на это, она была благодарна, что её платье было гораздо менее откровенным, чем прошлые. — Ты не бросишь меня, женщина, и я не уверен, что хочу этого. На его лице было так много эмоций. Даже сам Роберт, казалось, испытывал трудности с тем, какой из них поддаться. Он выглядел как какой-то дикий зверь, потерянный и сбитый с толку в мире, который не мог понять. Мира осмелилась положить свою руку на его, убирая её от своего лица. — Ваша Светлость, я не Лианна. Лианны больше нет. Она задавалась вопросом, насколько убедительным может быть её дрожащий голос. Роберт позволил своей руке опуститься, оглядываясь вокруг и обдумывая её слова. Мира воспользовалась моментом, чтобы отступить назад, за пределы его досягаемости. Она посмотрела на сира Мендона, стоявшего в нескольких футах позади короля, но он даже не смотрел на них. — Что он сделал с тобой… что они все сделали! — взревел Роберт. Она чувствовала себя недостаточно далеко. — И я не мог предотвратить это. Боги, я не смог спасти женщину, которую любил. Нед никогда не смотрел на меня по-прежнему, да и как он может? Этот ублюдок даже не хочет сказать мне, что он с тобой сделал! Что он сделал?! Затем он бросился к ней, крепко схватив за обе руки, прежде чем она успела отстраниться; он прижал её к стене, не больно, но достаточно, чтобы выбить дыхание из её лёгких. Мира не могла ничего сделать, кроме как отвернуться от него, закрыв глаза, когда в ней начала нарастать паника. Он был сильнее её, она никогда не смогла бы вырваться из его объятий, как бы сильно она ни сопротивлялась, но даже сейчас её тело отвергало такую мысль. Она застыла от страха, едва способная стоять, не говоря уже о том, чтобы бороться. Боги, она не хотела быть здесь. Она хотела вернуться домой; она хотела к своим братьям. Где Робб? Джон? Теон? Её движение привлекло его внимание, и Роберт ослабил хватку. — Прости. Боги, прости меня. — Его рука снова была на её щеке, большой палец скользил по коже. Она была влажной. Она плакала? Он плакал, и он наклонился вперёд, прижавшись лбом к её. Корона была такой холодной и такой тяжёлой, и она оказалась в ловушке под ней. — Я должен был спасти тебя, Лианна. Я должен был спасти тебя и убить его. Каждую ночь я убиваю его! Роберт ударил кулаком по стене рядом с ней. Мира вскрикнула и почувствовала, что в ней ещё остались силы. Руки, свободные от его хватки, обхватили дрожащее тело, и она пыталась вжаться в камень, который никогда не поддастся. — Ваша Светлость… Я не она… Пожалуйста… пожалуйста, просто позвольте мне уйти. Отпустить её домой. Позволить ей вернуться в Винтерфелл. К Роббу. К Брану. К Рикону. Он отступил назад, его взгляд омрачился. — Ты хочешь оставить меня? На мгновение всё снова замерло. Как и раньше, Мира увидела начало чего-то ужасного, гнев в его глазах был неизбежен. Надвигалось что-то похуже, и никакие слова, которые она сейчас пыталась подобрать, не смогли бы успокоить зверя, которого она невольно выпустила на волю. — Разве я был недостаточно хорош для тебя, Лианна? Он действительно был лучше меня? Он. Рейгар Таргариен. О боги, он думал, что Лианна бросила его ради Рейгара. И он думал, что она и есть Лианна. Мира не могла себе помочь. Она попыталась выскользнуть из-под него, воспользоваться небольшим расстоянием, которое создал Роберт, чтобы оторваться от стены, но для своего роста и состояния король был обманчиво быстр. Обе руки снова схватили её за плечи, возвращая назад и прижимая к стене, на этот раз далеко не так мягко. Её голова ударилась о камень, и мир на мгновение перевернулся. — Ты хочешь убежать обратно к нему? Ты этого хочешь? — Н-нет… я… пожалуйста… Он снова ударил её, слишком сильно сжав её руки в хватке. Знал ли он, насколько силён? Как сильно он её ударил? У неё разболелась голова, и перед глазами всё поплыло. Она начала плакать. — Ты делаешь мне больно… Роберт, пожалуйста! — Ты этого хочешь?! Пойти к Рейгару, чтобы он мог трахать тебя, как ему заблагорассудится?! Чтобы он мог сделать тебя своей шлюхой?! — Я не Лианна! — закричала она, отворачиваясь. Она не могла смотреть ему в лицо. — Я не она! Пожалуйста, я не она! Его рука ударила о стену в опасной близости от её лица. — Это то, чего ты хочешь?! — Нет! Нет, нет, пожалуйста! Она хотела вернуться домой. Почему она просто не могла вернуться домой? Где был Робб? Его рука обхватила её подбородок, притягивая её лицо к себе. Её глаза открылись под его яростным взглядом, и у неё перехватило дыхание. Она наблюдала, как он приблизился на дюйм, и схватила его за запястье свободной рукой, надеясь, что это принесёт пользу. — Я начал войну ради тебя. — Его голос был низким, похожим на рычание. — У Рейгара Таргариена не может быть тебя. — У Рейгара Таргариена больше никого не может быть, — произнёс спокойный голос. Взгляд Миры метнулся влево, встретившись с зелёными глазами. Джейме Ланнистер стоял там, весь в золотом и белом, как и сир Мендон, который всё так же не произнёс ни слова. Итак, Мира снова закрыла глаза, не в силах ни на кого смотреть. Была ли это та самая благородная Королевская гвардия, в которую так отчаянно хотел присоединиться её младший брат? Но, несмотря на её опасения, Джейме продолжил: — Твой боевой молот позаботился об этом, помнишь, Роберт? — Следи за своим языком, Цареубийца. Ты всё ещё принадлежишь мне. — Конечно, Ваша Светлость, но она вам не принадлежит. Мира осмелилась снова открыть глаза. Джейме смотрел на неё, а не на Роберта. Его взгляд ободрял, говоря ей продолжать смотреть на него. Она глубоко вздохнула и попыталась кивнуть, медленно отпуская запястье Роберта. Каким-то образом слова Джейме дошли до короля. Его хватка ослабла, рука отпустила её лицо. Казалось, прошла вечность, прежде чем он отступил от неё со странным, отрезвлённым выражением на лице. И когда он отошёл достаточно далеко, Джейме кивнул, почти незаметно. Мира сорвалась со своего места, нырнув за спину Джейме. Он встал перед ней, убедившись, что ей ничего не угрожает. Роберт, в свою очередь, остался неподвижен, наблюдая за местом, которое она покинула, прежде чем взглянуть на Джейме. Они долго смотрели друг на друга, а затем Роберт размахнулся, и его кулак врезался в челюсть Королевского гвардейца. Она закричала. Джейме упал на пол, лязгнув доспехами, совсем как прошлой ночью. Мира смотрела, как он качает головой, светлые волосы закрывали его лицо. Его движения были медленными, но он всё же снова поднялся на ноги, стоя высоко и прямо, как и подобает любому рыцарю, возможно, даже более того. — Что-то ещё, Ваша Светлость? Роберт ничего не сказал, хотя, казалось, ему очень хотелось ударить его ещё раз. Вместо этого он отступил и пошёл по тёмному коридору. Сир Мендон слегка пошевелился. — Не стоило вмешиваться в это. — А я-то думал, ты немой, — прорычал Джейме. — Оказывается, ты просто мудак. Мужчина ничего не ответил, только ещё мгновение смотрел на своего коллегу, прежде чем последовать за своим королём по коридору. Когда они ушли, колени Миры подогнулись, и она рухнула на пол, сотрясаемая приступами рыданий. Она крепко обхватила себя руками, подтянув ноги к груди. Пальцы теребили ткань платья, но ничто из того, что она делала, не могло унять дрожь. Почему ей было так холодно? Ей следовало быть дома, где на самом деле было холодно, с мамой и Роббом. О, Робб, что бы она ему сказала? Он бы понял, о, он бы понял, одного взгляда было бы достаточно. Отец тоже. О боги, что бы сделал её отец? И король. Забудет ли он? Что, если он вспомнит? Что, если ему будет всё равно? Его руки всё ещё были там, она чувствовала, как они держат её, причиняя боль даже сейчас. Сделает ли он это снова? Был ли это тот мужчина, скрывающийся за флиртом и пьяным разгулом? О боги, это было слишком… даже чересчур. Краем глаза Мира заметила какое-то движение и вздрогнула, уклоняясь от него и поднимая руку для защиты. Стоя над ней, держа в руках свой белый плащ, Джейме хмурился. Его губа кровоточила, и он выглядел сердитым, но не на неё. Это было почти успокаивающе. — Я не причиню вам боль. Его голос был мягким и добрым, таким далёким от его обычного. Она медленно расслабилась, опуская руку. Его рука в перчатке потянулась к ней, так сильно напомнив ей о том дне в Винтерфелле, только тогда это был король. Она заколебалась, глядя в его зелёные глаза, но эта мысль быстро исчезла, когда она увидела терпение, отражающееся на его лице. Она взяла его за руку, позволяя ему поднять её на ноги. Он накинул ей на плечи свой плащ. Плащ оказался намного тяжелее, чем она себе представляла, и к тому же намного теплее. Холод начал покидать её тело, и Мира позволила Джейме увести себя, положив руку ей на поясницу, чтобы она снова не упала. «Не доверяй Ланнистерам», — сказал её отец, но прямо сейчас Ланнистер казался ей единственным другом во всём мире. Они долго шли по тихим коридорам, и Мира не осознавала, что её шаги были маленькими и медленными. Но Джейме не возражал. Его рука оставалась на ней, мягко направляя её в нужное направление. Она смутно различала звон его доспехов. Как мило это звучало для неё, как безопасно. Когда они завернули за очередной угол, Мира узнала вход в Башню десницы и остановилась. Там была её семья. Она могла подбежать к ним; она могла заплакать. Они бы обнимали её и говорили, что всё в порядке. А потом посыплются вопросы. Они бы разозлились — её отец, Джори и все остальные. Что бы они сделали? — Нет, нет, я не могу, — пробормотала она, тяжело дыша. — Мой отец… он не может меня видеть… не… не сейчас. Не такой. Она умоляюще посмотрела на Джейме, ожидая, что он разозлится из-за того, что ему приходится терпеть её дольше, но его взгляд был задумчивым, спокойным. Он кивнул и проводил её прочь, на балкон, частично скрытый разросшимися виноградными лозами. Город стал тихим и спокойным, и от этого она чувствовала себя ещё более одинокой. Ей нужен Робб. Крепче вцепившись в его плащ, Мира подошла к перилам. Джейме следовал за ней, его рука зависла рядом с её плечом. В этот момент она поняла, что он думал, что она прыгнет. Эта мысль напугала её, но она была благодарна ему за то, что он достаточно заботился о ней. — Вы можете прятаться здесь, пока… не успокоитесь. Никто не должен вас найти здесь. Собирался ли он уйти? При мысли о том, что она снова останется по-настоящему одна, Миру охватил ужас. Возможно, кто-нибудь найдёт её; возможно, где-то там Роберт всё ещё бродит, затерянный в мире, по-прежнему полном Таргариенами и Лианной. Кто тогда поможет ей? — Вы останетесь? — выпалила она, снова взглянув на него. Странное выражение промелькнуло на его лице. — Как пожелаете. И он остался.