Мира
— Ему следовало остаться. Мира посмотрела на своего младшего брата Брана, который играл со своим новообретённым щенком лютоволка перед очагом. Он был увлечён в процесс лишь наполовину — его мысли витали где-то в другом месте. Все дети Старков собрались в Большом зале, включая Джона, со своими маленькими питомцами на буксире. Санса сидела за одним из столов, завязывая бант у себя на шее. Арья бегала по залу, пытаясь уговорить своего щенка уже принести палку, хотя бедняжка едва могла ходить, не спотыкаясь сама о себя. Робб сидел с Риконом сзади, следя за тем, чтобы юный Старк хорошо обращался со своим щенком. Мира и Джон сидели за другим столом, и их собственные лютоволки бродили по столу. Она снова повернулась к Джону. — Он слишком молод. — Мы с Роббом были примерно того возраста, когда увидели нашу первую казнь, — возразил Джон, не давая своему малышу-альбиносу спрыгнуть со стола. — Но с Браном всё по-другому. Он не такой, как вы двое. И это было правдой. Бран всегда был счастливым ребёнком — летнее дитя; но за несколько часов он резко повзрослел, и это разбило ей сердце. Она хотела забрать его и спрятать от всего мира, как бы эгоистично это ни звучало. — Если он хочет быть рыцарем, как в тех его сказках, ему придётся учиться. Ты знаешь слова отца. Мира вздохнула. — Зима близко. Ей никогда особенно не нравился их девиз. Он всегда намекал на ужасные приближающиеся события. Север ничего хорошего не ждало при упоминании о нём — лишь лишало его всей прелести и чудес и оставляло ощущение холода и пустоты. Неудивительно, что остальная часть Вестероса считала их суровыми людьми. Казалось, от этого никуда не деться. Схватив своего щенка, Мира направилась к очагу и села прямо напротив Брана. Её лютоволк был маленьким комочком серого меха с самыми яркими голубыми глазами, которые она когда-либо видела. Маленькое существо тявкало и пыталось зарыться в слои её платья. Это заставило её улыбнуться; трудно было поверить, что такое крошечное существо могло превратиться в великого лютоволка из легенд. — Ты назвала своего? Мира с улыбкой посмотрела на Брана. — Я думаю… Бренна могла бы ей подойти. Бран выгнул бровь, явно не впечатлённый её выбором. — Бренна? — Да, Бренна, — повторила Мира, опуская щенка на пол. Он начал обнюхивать каменный пол, время от времени поглядывая на огонь с насторожённостью. — Ещё до твоего рождения у нас была старая гончая с такой кличкой. Она бродила по конюшням, присматривая за всем. В своё время она поймала изрядную долю воров. Этот маленький щенок держит своих братьев и сестёр в узде, точно так же, как та гончая. Она наблюдала, как Бран следит за движениями щенка, отмечая полосы света, пробегающие по его шерсти и мерцающие в свете огня. Как будто старые боги дали ей живой металл. — Я думаю, это глупо. — О? И какое замечательное имя ты дал своему? Бран смущённо посмотрел на неё. — У него нет имени. Каждое имя, которое приходит мне на ум, не подходит. Может быть, для него это даже лучше. Вероятно, он даже не выживет. Мира нахмурилась, мысленно проклиная человека, который покинул Стену и заставил её брата стать свидетелем его казни. Он лишил Брана тепла. — Так устроен мир, — признала она, снова усаживая Бренну к себе на колени. — Одни живут, другие умирают. Некоторое время они молчали, и в Большом зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня и негромким рычанием. Рикон заснул, свернувшись калачиком рядом со своим щенком. Робб отошёл в сторону и, казалось, что-то шептал Теону, который прокрался внутрь с довольно мрачным видом. Санса и Арья теперь сидели вместе, впервые за долгое время не пререкаясь друг с другом. — Зачем ему это делать? — внезапно спросил Бран. — Все знают, что если ты покинешь Ночной дозор, то умрёшь, так зачем это делать? Мира прикусила губу, размышляя, оттягивая время. — Для некоторых людей смерть лучше, чем жизнь. — Почему? — Не могу сказать и, надеюсь, никогда не узнаю ответ. — Она сделала паузу, одарив Брана мягкой улыбкой. — Я не могу сказать, что ты к этому привыкнешь, но определённо придёшь к пониманию, и это всё, о чём кто-либо может тебя просить. Бран торжественно кивнул и встал. Ей хотелось надеяться, что его походка выглядела немного менее обременённой, но никогда не бывает ясно до конца, что на самом деле кто-то чувствует. Она не была уверена, хорошо это или плохо.~***~
День, когда король прибыл в Винтерфелл, Мира никогда не смогла бы забыть, даже если бы захотела. Замок никогда ещё не казался таким оживлённым. Даже когда у них были праздники урожая, таких приготовлений не было никогда. Она предполагала, что на Севере люди были проще в этом плане, но на этот раз их залы будет украшать Роберт Баратеон, а не присягнувшие воины и знаменосцы, хорошо знакомые с обычаями Старков. Всё, что можно было сделать, делалось, даже если в этом было мало смысла; всё хотя бы становилось немного более симпатичным. Бренна спокойно стояла рядом с Мирой, будучи ростом ей по колено, пока та возилась со своим платьем. Лютоволки были у них всего две недели, но они сильно выросли. Даже щенок Брана выжил, к его большой радости, хотя её брат всё ещё не дал бедняжке имени; «эй, ты» начинало походить на окончательный вариант. Платье, которое она надела, было тёмно-синего цвета, с замысловатой вышивкой серыми нитками по лифу и из плотного материала, защищающего от сильных северных ветров. По их меркам, её выбор одежды был слишком замысловатым, но Мира слышала о том, какие изысканные вещи любят носить женщины Юга. Она никогда не считала себя человеком, который слишком зацикливается на тщеславии, но всё же она обнаружила, что желание произвести хорошее впечатление слишком сильно, чтобы ему сопротивляться. Арья была бы разочарована. Санса бы зааплодировала. Никогда не было золотой середины. Иногда Мира задавалась вопросом, как они все могут быть родственниками. Она заплела несколько прядей своих волос в косу, но по большей части оставила длинные чёрные локоны ниспадать свободно, как им заблагорассудится. Мира редко когда полностью укладывала волосы наверх. Она не была воином и не собиралась становиться им, в отличие от Арьи. Волосы были такой же частью её наряда, как платье и туфли, и не нуждались в том, чтобы их прятали от всего мира. Домерику тоже нравились её распущенные волосы. Она не ожидала, что его призрак окажет на неё такое сильное влияние, как он сам. — Ну, что ты думаешь? — спросила она, глядя на своего щенка. Голубые глаза посмотрели на неё. Бренна наклонила голову то в одну, то в другую сторону, как будто действительно обдумывая её вопрос, прежде чем протявкать то, что, как Мира могла лишь предполагать, было положительным ответом. — Да, тебе бы понравилось. Не могу припомнить, чтобы тебе что-нибудь из моего не нравилось, — ответила Мира, отряхивая полы своего платья. Она внезапно замолчала, хлопнув себя рукой по лбу. — Боги, помогите мне, я на самом деле разговариваю с животным. Ладно, пора идти. Мира схватила плащ, висевший у её двери, и направилась в холл снаружи. Остановившись прямо у порога, она обернулась. — Бренна, оставайся здесь. Лютоволк заскулил и, казалось, нахмурился, если такое было возможно. — Не смотри на меня так. — Мира помолчала и вздохнула. — Снова разговариваю. Обнаружив, что опаздывает, Мира практически вприпрыжку сбежала по лестнице и не останавливалась, пока не добежала до задних ворот, запыхавшись и чувствуя себя совершенно взъерошенной. Да, она точно произведёт прекрасное впечатление на членов королевской семьи. — Вовремя ты появилась, — прокомментировал Теон, когда она присоединилась к собирающейся толпе. Грейджой был свежевыбрит и, казалось, впервые за долгое время позаботился о своей внешности. — Я уже начал думать, что мне придётся тащить тебя вниз самому. Кто знает? Возможно, тебе бы это даже понравилось. Мира закатила глаза. Она научилась играть в игру подопечного её отца много лет назад, ещё тогда, когда искренне верила, что отец обручит их. Юноша был груб, даже для северянина, но большинство вещей говорил в шутку — извращённую шутку, но, тем не менее, с юмором. Всё дело было в том, чтобы подняться до его уровня и победить его в этом. Возможно, именно поэтому из всех Старков ей, казалось, приходилось терпеть его больше всех. Даже у Робба, который относился к нему как к брату, были моменты, когда он срывался. Поистине, какая-то часть её сочувствовала Теону Грейджою — кракену, вынужденному жить с волками, вдали от моря и островов, которые он называл домом. В этом он был немного похож на Джона, рос бок о бок, но никогда по-настоящему не был одним из них. Конечно, она никогда бы не сказала этого вслух: гордость молодых парней слишком уязвима. Она наклонилась поближе к Теону, чтобы только он мог слышать. — Легко считать, что ты умеешь флиртовать, когда ты единственный, кто это практикует. Теон фыркнул. — Очевидно, Робб рассказывает тебе не всё. Твой близнец хуже, чем я. — Что бы он ни говорил обо мне, это ложь. Робб и Джон подошли к ним из толпы. Мире пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться, но она не смогла сдержать озорной улыбки: её братьям нельзя было быть гладко выбритыми, в этом она была уверена. — Я и не подозревала, что у меня так много сестёр, — успела выпалить она, прежде чем её охватил смех. Её глаза наполнились слезами, и ей было немного трудно дышать. Она винила во всём нервы. Джон покачал головой. — Ладно, смейся над этим, Мира, но ты и сама не особо-то представляешь прекрасное зрелище. — Оскорбляешь внешний вид женщины? Ты играешь с огнём, Сноу, — сказал Теон, разглядывая своего сводного брата. — Забавно слышать это от тебя, Грейджой. Робб встал между ними. — Достаточно. Выясните отношения в другой день. Король будет здесь с минуты на минуту. Мира кивнула, возвращая себе самообладание. — Мы обменились всего лишь несколькими словами. Вы двое относитесь ко всему слишком серьёзно. — Разве ты не слышала? — спросил Теон. — Мы с Севера. Мы относимся ко всему серьёзно. Над головой с одной из сторожевых башен протрубил рог. Король приближался. Во дворе почти сразу воцарилась тишина. Каждый занял своё место, что показалось Мире довольно странным, поскольку они никогда раньше этим не занимались. Она полагала, что это было так же естественно, как дышать, зная, где твоё место в этом мире. Как бы то ни было, она не стояла рядом с Роббом, как некоторые думали. Скорее, Мира стояла в конце семейной линии, внимательно наблюдая за Браном и… — Где Арья? Её мать выразила беспокойство прежде, чем смогла она. Мире даже не потребовалось оглядеться, чтобы понять, что её младшей сестры нет поблизости. Она, вероятно, снова бегала по Винтерфеллу, снова странно маскировалась; и влипала во всевозможные неприятности… снова. Удивительно, что у их Септы всё ещё были волосы. — Я могу поискать её, — предложила Мира, хотя она знала, что все рыцари в Семи Королевствах не смогли бы найти её сестру, если бы она этого не захотела. Едва она произнесла эти слова, от толпы отделилась маленькая подвижная фигура в старом шлеме, над которым ранее работал Миккен. По всему двору можно было увидеть улыбки, когда её отец схватил Арью и отобрал у неё шлем. Её сестра продолжила отталкивать Брана, чтобы занять место повыше по списку старшинства. Вскоре после этого прибыл король. Первым человеком, на которого она обратила внимание, был принц Джоффри Баратеон, — преимущественно потому, что он обратил внимание на её сестру, и они мгновенно обменялись взглядами, от которых ей стало не совсем комфортно. Робб тоже это заметил. Мира подумала, что он может попытаться вонзить в мальчика меч прямо здесь и сейчас. Ей захотелось рассмеяться, видя, как её брат защищает Сансу, и на мгновение она задумалась, будет ли он также вести себя по отношению к её будущему поклоннику. Возможно, он уже так делал по отношению к Домерику. Честно говоря, она не видела в Джоффри ничего привлекательного, кроме того факта, что его отец был королём. Он был тощим, с тонкими губами и подлым, гордым взглядом в глазах — хотя, возможно, в этом проявлялась черта Ланнистеров, и он определённо больше походил на Ланнистера, чем на Баратеона. Большая карета медленно проехала под поднятой решёткой ворот, без сомнения, перевозя королеву и других детей Баратеонов. Мира могла видеть все «боевые шрамы» от долгого путешествия по Королевскому тракту. Неудивительно, что им потребовался почти месяц, чтобы добраться до Винтерфелла. Следующим появился Роберт Баратеон и его королевская гвардия по обе стороны от него; их белые плащи развевались на ветру. Правитель Семи Королевств выглядел никак не похожим на то, чего она ожидала. Король Роберт был толстяком, из-за чего ей было ужасно жаль его коня, а не тем мужчиной из историй, которые Септа рассказывала ей дюжину раз до этого: человеком, возглавившим восстание, который бросился вслед за своей любовью и уничтожил жалких Таргариенов, которые отняли её у него. Глядя на него, она почти решила, что все эти истории — ложь. Однако ей не пришлось долго рассматривать его, потому что, как только он вошёл, они преклонили колени, как все верные лорды делают перед своим королём. Они стояли так, все уставившись в грязь, пока краем глаза она не увидела, что её отец снова встал. Мира наблюдала, как старые друзья обмениваются словами. Она никогда не видела, чтобы её отец улыбался так, как он улыбался королю Роберту. В этом была какая-то моложавость, и она задавалась вопросом, не был ли когда-то её отец не таким мрачным, как сейчас. Но он потерял всё в начале восстания. Она предположила, что им повезло, что он вообще улыбался. Король Роберт прошёл вдоль построившихся в линию Старков, разглядывая всех её братьев и сестёр, прежде чем наконец подойти к ней. Всё его тело, казалось, напряглось, когда его взгляд остановился на ней, и она увидела, как в его голубых глазах отразилось осознание. Однако по большей части она ощутила запах алкоголя в его дыхании. — Значит, слухи верны, — сказал он, хотя для неё это больше походило на шёпот. — Ты очень похожа на неё. Нетрудно было догадаться, кого имел в виду король. Всю свою жизнь Мира только и слышала, как сильно она похожа на свою тётю, великую Лианну Старк, одинаково смелую и прекрасную. Она не боялась высказывать своё мнение и, на самом деле, использовать свой меч. Её смерть была большой трагедией, и из-за неё началось восстание, великая война, которая свергла династию и оставила тысячи погибших на полях Вестероса. Мира ненавидела её. Её преследовал призрак женщины, которую она никогда не видела, но от неё ожидали, что она будет соответствовать её стандартам. Стандартам, с которыми, откровенно говоря, Мира не соглашалась. Куда бы они ни шла, она всегда слышала, насколько она похожа на мёртвую женщину. Как будто боги прокляли её проживать жизнь под чужой личностью. Возможно, именно поэтому она была такой противоположностью своей тёти; словно только ради того, чтобы быть как можно непохожей на неё, настолько, насколько это возможно, чтобы, возможно, однажды кто-нибудь узнал в ней её саму, а не тётю. Конечно, ей не следовало ожидать этого от короля. В конце концов, Лианна должна была стать его женой. — Так мне говорили, Ваша Светлость, — ответила Мира, опустив голову. Она подождала мгновение, прежде чем снова поднять взгляд на короля. Он всё ещё наблюдал за ней, не двигаясь; признание сменилось недоверием в его глазах. От его пристального взгляда ей становилось не по себе, и больше всего на свете ей хотелось посмотреть на своего отца, безмолвно призывая его помочь, но она не осмеливалась отвести взгляд от короля, чтобы он не воспринял это как оскорбление. — Боги действительно ненавидят меня, — прошептал он. — Ваша Светлость? Её слова, казалось, вырвали короля из задумчивости. Он отступил назад, прочистил горло и посмотрел на её отца. — Нед, отведи меня в крипту. И он ушёл. Мира выдохнула, хотя и не осознавала, что задерживала дыхание; её плечи опустились от облегчения. Её отец прошёл мимо, быстро похлопав её по плечу, прежде чем последовать за королём. Это успокоило её нервы сильнее, чем она ожидала. И только тогда она почувствовала на себе пристальные взгляды остальных. Казалось, весь двор уставился на неё глазами, переполненными эмоциями, которые она не могла точно определить, но которые ей определённо не нравились. Вся её семья смотрела на неё, за исключением Робба, который свирепо глядел на место, которое освободил король. Принц Джоффри выглядел странно довольным, в то время как справа от него она могла видеть самого знаменитого или, возможно, печально известного члена королевской гвардии: его дядю, Джейме Ланнистера, который смотрел на неё довольно любопытным взглядом — как будто только что нашёл что-то, чего не мог понять. Остальные придворные Роберта тоже наблюдали за ней, хотя быстро вернулись к своим делам, как будто на самом деле ничего необычного не произошло. Но, помимо всего прочего, Мира чувствовала на себе её пристальный взгляд. Взгляда королевы было трудно избежать. Серсея Ланнистер, при всей красоте, которой она обладала, могла быть ужасающей, когда хотела, и Мира почувствовала всю тяжесть в тот самый момент. О, как бы ей хотелось, чтобы стены внутреннего двора были ближе, — хотя бы для того, чтобы она могла раствориться в них и исчезнуть.~***~
Джейме
— Увидели что-то, что вам нравится? Мира Старк не произнесла ни слова с тех пор, как присоединилась к компании у Большого зала — честно говоря, он был удивлён, что девушка вообще появилась, — но он несколько раз замечал на себе её пристальный и любопытный взгляд. Это было трудно не заметить, в конце концов, они шли рядом, когда он сопровождал её на пир, но у него возникло ощущение, что она об этом не знала. Полнейшее удивление, отразившееся на её лице, подтвердило его предположение. Она резко отвернулась, но Джейме не нужно было видеть её лицо, чтобы понять, что оно приобрело тёмно-красный оттенок. Именно так они все и реагировали, все дамы при всех дворах вели себя одинаково. Их неспособность мыслить вне рамок приличий наводила на него скуку. Он всё ещё не был вполне уверен, что о ней думать. Те сплетни, которые он слышал, а их было, мягко говоря, немного, рисовали картину возрождения Лианны Старк. Говоря о внешности, они были правы. Если бы её тётя стояла с ними в этой самой комнате, Джейме, возможно, не смог бы отличить их друг от друга. Однако в ней не хватало того огня, которым обладала Лианна. На самом деле она была очень похожа на своего отца: спокойная, хладнокровная и совершенно неинтересная. Какой позор. — Я просто… кое о чём подумала, сир Джейме. — Должно быть, это сильно касается меня. Он наблюдал, как она вздыхает, вне всякого сомнения, предаваясь внутренней борьбе между её приличиями и волнением. У Серсеи часто был такой же взгляд. — Вы красивы, сир Джейме, я признаю, но это не имеет никакого отношения к моим мыслям. Джейме должен был отдать должное северянам: ему нравилась их прямолинейность. Никакой лжи или речей ни о чём с замысловатыми словами и комплиментами, сдобренными ядом — только чистая, честная правда. Никто из них и дня не продержался бы в Королевской гавани. — Разумеется, это должно быть как-то связано. Зачем глазеть на меня, если это совсем не пробуждает определённые чувства? Её челюсть непроизвольно дёрнулась. Это заставило его ухмыльнуться. Серсея часто говорила, что ему слишком нравится провоцировать людей для своего же блага. — Возможно, ты пробуждаешь отвращение, Джейме. Как какое-то цирковое шоу, на которое людям больно смотреть, но они обнаруживают, что не могут отвернуться. Тирион подошёл к ним, слегка подпрыгивая и допивая вино из кубка. Джейме часто задавался вопросом, кто победит в состязании — его младший брат или король. Его деньги всегда ставились на Тириона, и он чувствовал, что это была бы удачная ставка. — Ах, так вот почему никто не может перестать смотреть на меня? Мне всегда хотелось знать ответ. — Нам следует начать взимать плату с людей, — ответил Тирион, поворачиваясь лицом к его спутнице. — Леди Мира. Я приношу извинения за то, что не встретил вас должным образом раньше. У меня было довольно важное дело, которым нужно было заняться. — Всё в порядке, лорд Тирион, — ответила Мира, склонив голову, и улыбнулась, излучая любезность. Она даже говорила так, словно это было правдой. — Я уверена, мы все устали от представлений. — Особенно вы, я полагаю. Джейме не упустил короткого взгляда, который Мира бросила в сторону дверей Большого зала, где стояли её мать с Робертом. Король уже начал пошатываться от избыточного количества вина. Он надеялся, что у Кейтилин сильная рука, иначе пир закончится задолго до того, как начнётся. Не то чтобы Джейме был против. Он устал от церемоний. Казалось, Роберт не мог вытереть свою задницу, не напившись, и каждый раз больше, чем в предыдущий. Мира кивнула. — Я выполняю свою часть обязанностей до тех пор, пока мне не прикажут прекратить. Тирион выглядел почти впечатлённым. — Хорошо сказано. Ваша Септа, должно быть, гордится вами. Вскоре после этого компания выстроилась в линию, готовясь к шествию на пир, словно к какому-то зрелищу на параде. Он думал, что годы бесчисленных пиршеств уменьшат его раздражение, но вместо этого обнаружил, что оно растёт. Мир никогда не был к нему особенно добр. Он только усиливал тоску. — Что-то не так, сир Джейме? Он заметил, что её серые глаза наблюдают за ним, и мог бы поклясться, что они выглядели обеспокоенными. Седьмое пекло, за что ему это? Прежде чем у него появился шанс ответить, Тирион оказал ему честь, стоя прямо позади них. — Всё как обычно. Моему брату всегда скучно. Я был бы таким же, если бы моя работа состояла в том, чтобы стоять и выглядеть красивым весь день. Джейме оглянулся через плечо. — Я думал, ты сказал, что я уродлив. Тирион пожал плечами. — Всё дело в перспективе. От него не ускользнула ухмылка на лице Миры, когда они рука об руку пошли вперёд. Большой зал был наполнен неистовым смехом и отвратительными разговорами тех, кто уже успел слишком много выпить. Когда вошёл Роберт, стало потише; стулья заскрипели по каменному полу, и люди двинулись, вставая для своего короля. Но гул голосов по-прежнему слышался — и был не менее груб. Джейме практически мог представить, как нахмурилось лицо Серсеи. Ему это не нравилось. — Кажется, вечер начался рано. Краем глаза он заметил, что Мира смотрит на него. — Всё вполне нормально, уверяю вас. Люди могли бы по-другому относиться к Северу, если бы знали, как мы пируем. — Возможно, им не стоит. Они сделали ещё несколько шагов по залу; их темп удивительно походил на черепаший и был утомительным для его длинных ног. Джейме готов был поспорить, что Тирион получал от всего этого огромное удовольствие. Слева и справа от него можно было видеть собак, обгладывающих кости, гвардейцев, обедавших с простыми людьми, а несколько пар уже почти переходили пороги приличия. И правда не стоило. — Скажите мне, почему мы с вами последние? Насколько я помню, вы определённо не самый младший ребёнок, — прошептал Джейме ей на ухо, склонившись ближе. — Это потому, что вы хотите избежать встречи с неким королём? Она тут же напряглась и крепче сжала его руку. Он попал в точку. Джейме не упустил из виду взаимодействие между ней и Робертом. Если бы он был из тех, кто проявляет жалость, она бы её получила. Он хорошо знал Роберта и в равной степени знал таких же людей, как Роберт. Они были не из тех, кто упускает из виду то, что привлекает их внимание, и образ Лианны Старк должен был пленить его на целую вечность. — Я всегда занимаю последнее место, — быстро ответила Мира. Даже слишком быстро. — Я считаю своим долгом присматривать за младшим из моих братьев и сестёр, когда мои родители не могут этого сделать. И показывать своё смирение. Может, я и старше, но я не унаследую Винтерфелл. — Полагаю, достаточно хорошее оправдание, хотя сомневаюсь, что это объясняет, почему вы практически убежали прочь после прибытия Роберта. Мира молчала, прежде чем тихо произнести: — А вы бы не убежали? Джейме нахмурился, осмотрев свой наряд, который в кои-то веки не напоминал ни украшенные доспехи, ни белый плащ. — Не могу сказать, что у меня вообще был выбор. Она медленно кивнула. — Я полагаю, никто из нас этого не знает. Больше они не обменялись ни словом. Джейме проводил Миру к её месту, притворяясь галантным рыцарем, которого жаждали увидеть все дамы. Что бы ни произошло между ними, это больше не имело для него значения. Остаток вечера он провёл то тут, то там, всегда на большом расстоянии от Серсеи и всегда страстно желая покончить с этим.