Пальцы напряги

      Кристине три года, и она не отводит взгляд от телевизора. Она мало что понимает в правилах футбола, не разбирается в командах, но глаза огнем горят. Старший брат пальцем у виска крутит и молча жмет на пульте кнопку выключения.       — Хватит ерундой заниматься. Есть пошли, мать зовёт.       Девочка хнычет, потому что не ерунда это. А брат замахивается тем же пультом, потому что капризная слишком. Надоела.       Кристине семь лет, и вот она уже сама бежит по полю с мячом в окружении мальчишек. Тоненькими ножками Кристина набирает скорость, и улыбка не сходит с её лица. Она ведет мяч, ловко перекидывая его с одной ноги на другую, когда перед ней появляется соперник. Нападающий просит передачу, и она отдает, но мяч улетает куда-то в другую сторону. Мальчик хватается за голову, а Захарова глаза в пол опускает.       Ребята сами научили её всему. Как правильно отдавать пас, как правильно бить, а от брата старшего только тумаки прилетали.       — Почему ты ругаешься?       — Потому что не получается у тебя ничего, глупая. Говорил тебе, нечего девчонкам в футболе делать! Для вас куклы придумали!       Это бьет по психике, но девочка не осознает ещё. Кристина куклам своим волосы обрезает, коротко, как у мальчика — в знак протеста — и не понимает, что делать дальше. Она достает из шкафа спрятанный мяч и выходит на улицу, пока Дэн спит, чтобы лишних вопросов избежать.       Он все равно замечает. И вечером дает подзатыльник, пока мать не видит. В ясных как день глазах наворачиваются слезы, а сердце каменеет. И на следующий день она вновь возвращается на поле.       Привыкает к боли. И ей становится всё равно на то, как отреагирует брат.       Проходит ещё несколько лет, и мальчишек — уже рослых парней — ей не догнать, и Захарова это понимает. Она отходит в тыл — в ворота. И что-то щелкает внутри.       Она не боится мяча — она раскрывается ему навстречу. Удары мальчиков сильные: они попадают по ногам, по животу, по голове. Оставляют багровые пятна, и на коленках рассекается кожа и остаются ссадины. Кристина падает и встает.       А мама замечает синяки на теле, и она ужасается.       — Кристиночка, они что, тебя бьют?       — Мам, это от мяча. Всё хорошо, это не больно.       Конечно же, ей больно. Но эта боль особенная. Ляжка ноет после удара, а по венам наслаждение разливается.       Это азарт бешеный, нездоровый — она получает удовольствие каждый раз, когда подставляет себя под удар.       Кристине по-прежнему говорят, что она ненормальная. Что с головой у неё не всё в порядке. А она подросла и уверенно теперь всех нахуй посылает. Кулак прилетает даже в челюсть брата, потому что не маленькая уже, и в обиду себя не даст больше.       И спустя ещё несколько лет её берут в профессиональную футбольную академию. Крис крепчает, характер её сильнее закаляется. На оскорбления агрессией отвечает, и ранки на костяшках в перчатках вратарских скрывает, чтобы тренер не видел.       Маме сложно смириться с тем, что дочь выбрала мужскую профессию, а Крис уже в край заебалась объяснять, что в футбол играют все, и точка.       С алкашами во дворе, что принимают за парня и пристают по вечерам, приходится самой разбираться. И она не ждёт уже поддержки. Потому что никто не защитит.       Никогда не защищали.       Когда хочется разрыдаться, она в ванной забивается, кожу на пальцах кусает и кричит беззвучно. Главное, чтобы не увидел никто.       Она не может позволить себе показывать слабость на людях. Дэн с самого детства усердно выбивал из неё остатки эмоций, и Кристина больше не плачет. Она никому не рассказывает, что произошло, но мужским рукам больше не доверяет.       А брат вовсе пропадает из её жизни — мама говорит, что он просто сильно занят, но парень, кажется, завидует. Крис и не хотела с ним общаться. Тяжелый камень рухнул с плеч, когда Дэн съехал. Оборвал концы. Удалил её номер из контактов.       А она просто шла своей дорогой. И в двадцать пять стала чемпионкой страны.       Захарова получает приз лучшего вратаря лиги и не знает, кому адресовать слова благодарности, когда её отводят на интервью. Тренерам, наверное, команде. Кому ж ещё.       Она возвращается в раздевалку после награждения и опускает голову, пока команда празднует. Крис проводит рукой по ноющему бедру и замечает новые синяки. Надавливает, самая не понимая, зачем. Смотрит на то, как переливаются цвета.       Завораживает.       А потом подходит к зеркалу и видит, что левый глаз покраснел — кажется, с кем-то из полевых столкнулась на угловом. Криво ухмыляется и холодный кубок к коже прикладывает.       Счастливая.       И правда ненормальная.

***

      — Я помню, что ты сначала доиграть хочешь, но тебе уже двадцать семь, милая. Пора задуматься о своей семье.       — Всё, мам, хватит.       Кристина звонок сбрасывает и зубы сжимает.       Сколько можно…       Она выходит на тренировку первая, как обычно. Тянется возле ворот, пока команда не спеша прокладывает путь к полю. Крис вытягивает одну ногу вперед, ставит её на пятку, наклоняется к носку и погружается в свои мысли.       На плечи ложатся чьи-то руки, и Захарова вздрагивает от неожиданности.       — Кира, блять. Нахуй так пугать.       — Чтоб не расслаблялась, — ухмыляется подруга, продолжая давить на спину. Мышцы напрягаются, и та прогибается сильнее. — Ты видела, что Геннадьич в чат писал?       — Он дохуя всего писал. Что конкретно?       — С нами новенькая сегодня, из молодежки. В смысле, с вами — с вратарями.       Кристина кряхтит и другую ногу вперед вытягивает. Снова чужие ладони к телу тянутся, и по спине мурашки пробегают. А Крис и вида не показывает.       — Типа просмотр у неё?       — А хер знает, — морщится Кира, прикрывая глаза от солнечного света. — Говорят, её хотят в основу привлечь, чтобы в Питер в аренду не отдавать.       — Блять, нас и так трое, куда ещё одну?       — Да ладно тебе, не парься. Может, недельку-две потренируется и съебется. Она вообще в Европу хочет уехать.       — Так пусть туда и едет.       — Пиздец ты добрая, кис.       Она челюсти сжимает и поднимается резко. Насмешливый взгляд этот давно подзаебал уже, и Крис в ответку брови вскидывает. Знает же, что она подобные клички на дух не переносит.       — Кир, не беси.       — Ладно-ладно. Успокойся, — и добавляет, похлопывая по пояснице, — кошка.       — Ты просто невыносима.       — Какая есть, — самодовольно улыбается та.       — Дай воды, а? Я свою в раздевалке забыла.       — А чего ещё тебе дать? — она игриво подмигивает, но всё же протягивает небольшую бутылку.       — Въебать бы тебе хорошенько, — Крис спокойна, для неё это обычная перепалка, а Кира ближе подходит и тон понижает.       — Разве что выебать. Но только я сверху.       Наделенная невеорятно мощной харизмой, она всегда выглядела опасно. Даже в испачканной тренировочной форме от неё пахло корицей и сексом. Наверное, ей бы не помешало получить парочку отказов на стороне, чтобы самооценка рухнула с небес на землю.       — Не дождешься. Вратари под полевых не ложатся — вратари полевых нагибают.       Хриплый голос проходится по мембранам, и внизу живота становится теплее. Хочется сжать этот подбородок и к лицу близко-близко поднести. Укусить. Зализать. Медведева сдерживается. Поправляет маленький хвостик и отступает, руками изображая жест поражения.       — Вот ты сучка…       — Какая есть.       Она облизывает губы и понимает, чье лицо будет представлять, когда захватит в плен очередную жертву этим же вечером. И пока что ей этого достаточно.       Тем временем, новенькая заходит на поле так тихо, что и не замечает никто.       Цепляется за силуэт тренера и набирает ход. Чтобы никто не заговорил, чтобы никто не спросил, что тут такая малявка делает. На самом деле, она не считает себя малявкой. Просто личико у неё смазливое, кожа гладкая, и на ней нет ни одного изъяна.       — Че это у неё на шее написано? — слышит из-за спины и кривит губы.       Плечи выпрямляет и сразу как-то увереннее становится. Ростом она не мала, и на некоторых даже свысока смотреть может. Опасливо оглядывается, не фокусируя взгляд ни на ком, и идет дальше.       Хищница, блять. Львица.       — Не будь сукой, не сделают они тебе ничего, — девушка уже в воротах, и её встречает старшая. Опытная. Чемпионка. Много про неё в новостях говорили. — Расслабься, лады? Я Крис.       Кристина выдавливает из себя милую улыбку. А та как будто бы чует подвох и недоверчиво головой едва кивает, кулачок в перчатке в ответ протягивая.       — Лиза.       Голос её грубый, с волосами черными сочетается и взглядом острым. Её карие прокалывают насквозь и заполняют собой свет вокруг. И Крис мысленно пометку ставит — не так она проста, какой на первый взгляд казалась.       Девушка отлично справляется со всеми упражнениями, и сомнений не остается, почему неоднократно признавалась лучшей в чемпионате, а ведь сейчас ей двадцать один всего. Крис закипает — ей так противно смотреть на это.       Бесит, как четко она двигается,       как резко и высоко прыгает,       как быстро реагирует.       татуировка эта убогая бесит       и лицо её чистое, красивое. Сука.       — Крис, начинаешь ты. По два удара, потом меняетесь, — дает указание тренер.       Полевые стекаются к штрафной площади и расставляются по фишкам. Геннадьич разрешает стартовать, и первая в колонне начинает ударную серию.       Форма липнет к телу, и Захаровой дико жарко, но в такие моменты ничего не может быть важнее концентрации на мяче. Она делает два шага вперед от ленточки и приставным корректирует позицию по движению нападающего.       Шаг левее, ещё подшаг.       Замах. Крис подскакивает на носочках.       И прыгает. Бросается в дальний угол навстречу мячу.       — Кошка! — оставляет комментарий Кира в ожидании своей очереди.       Кристина забирает и следующий удар, скользнув влево по влажном газону.       Когда в ворота становится Лиза, на ударной позиции оказывается Медведева. Кира вмиг набирает скорость и подрабатывает мяч себе под левую ногу. Она бьет точно в девятку, но кончиками пальцев Андрющенко всё же выталкивает мяч с линии.       — Да как ты это делаешь? — улыбается, подмигивает.       Лиза поднимается, и лицо у нее счастливое. Тренер хвалит, потому что это высший класс. Восторг. И одна только Кристина глаза закатывает.       — Пальцы напряги, — из-за дальней штанги слышится её голос, — Индиго.       Лиза фыркает.       А в раздевалке Крис замечает, что и бедра у той чистые. Ни одного синяка.       И это тоже бесит.

***

      Проходят дни, недели, месяц, и конкуренция среди вратарей ужесточается.       Лиза не дает выдохнуть Кристине, справляясь всё лучше и лучше. А та отмахивается грубо, замечания делает.       — Индиго, сходи-ка за водой.       — Пошли вместе.       — С какого хуя?       — А с такого, что дежурим мы вместе!       Старшая громко цокает, но плетется следом.       Их разборки всем уже привычны, никто на крики не оборачивается. Не дерутся, да и ладно. Хотя Захаровой, честно сказать, иногда хотелось дать Индиго пощечину-другую. Чтоб не выебывалась. Бесит.       — Да что ты ко мне пристала?       Сокращает расстояние между ними, кончиком носа задевая. Взгляд у Кристины грозный, и младшей в угол забиться хочется. Дерзость её как рукой снимает. И коленки подкашиваются, но Лиза не понимает, почему.       — Хочешь жить спокойно — не переходи мне дорогу, поняла?       Кира на них издалека косится и брови хмурит. Видит, как подрагивает Шума от злости. А малая от страха. И что-то в этом ей не нравится.       А сегодня Кристине и без того паршиво. Голова побаливает, и всё тело нещадно ломит. Температуры нет, проверяла. Списывает на то, что поела плохо. Но решает не пропускать тренировку — все-таки сезон не за горами, две недели всего осталось.       Они отрабатывают дальние передачи, и ничего не предвещает беды. Девушки занимают позицию одна за другой и поочередно передают мячи верхом.       К концу упражнения ноги забиваются, и на последнем подходе Кристина делает широкий шаг. Она поднимает голову на Лизу — адресата передачи — и, замахнувшись, резко оттягивает носок, напрягая голеностоп. После соприкосновения с мячом выгибает ногу, доводит вперед, чтобы передача приобрела нужное направление, по инерции наколняется корпусом вперед и слышит хруст.       Блять.       Она падает на газон и хватается за колено.       — Сука! — она не плакала десять лет, и ощущать слезы, стекающие по щекам, было непривычно. Чуждо.       Адская боль пронзила весь сустав и заставила сжаться в клубочек, пряча лицо в траву.       Блять.       Органы слуха и зрения вырубились нахуй, потому что Кристина без всякого рентгена знала, что это за травма. И сбежавшиеся на помощь партнеры по команде и тренеры тоже знали. Кира присела рядом, крепко обнимая подругу со спины. Она зажмурилась, шепча все слова поддержки, что могла вспомнить. Лиза стояла позади, и впервые её накрыло чувство жалости к лежащей.       Потому что порвать кресты это пиздец.

***

      — Знаменитая футболистка Кристина Захарова получила страшную травму — разрыв передней крестообразной связки. Кто теперь будет защищать ворота столичного клуба и предвещает ли это конец карьеры Захаровой — в нашем репортаже.       — Кирюх, выруби это, — протягивает девушка, переворачиваясь на спину.       Гостья послушно выключает телевизор и садится на край койки. Крис медленно открывает глаза. Хмурится, привыкая к свету. Ожидает увидеть привычную картину: зевающую Медведеву с кофе в руках. И замирает. Потому что перед ней никакая не Кира.       Первое, что бросается в глаза, это черный цвет одежды. Второе — чудная татуировка на шее, которую Захарова так ненавидит.       — Ты?       — Я.