Последняя миссия

      Мирай ступала быстро и бесшумно, как учил сенсей, не сводя глаз с широкой спины. Лес был тих, дышал вечерней свежестью, и Мирай бы непременно насладилась моментом, прикрыла глаза и вдохнула глубоко-глубоко, но не сейчас. Сейчас все было серьезно. Она невольно сглотнула, сжав цуки в пальцах, готовясь бороться с волной страха, которая по всем правилам должна накрыть с секунды на секунду. Вот только страха не было. Сайто прекрасно осознавала, насколько важна эта ночь, но почему-то не боялась.       Мирай смотрела на спину сенсея и понимала — пока этот человек идет впереди, бояться нечего. И не потому что знала — Ёриичи защитит ее от любой опасности. Дело было в другом. Мирай пока не могла дать название новому, засевшему где-то на глубине ощущению, но была уверена, чутье не подводит — рядом с ним она всегда будет спокойна.       Почти всегда. Или никогда. Потому что когда господин Ёриичи осторожно забирал из ее рук нож во время готовки, медленно и тщательно мел двор после тренировок или глубоко вдыхал аромат свежего чая, она неизменно замирала. Недавно он ушел на все утро и вернулся со свежей рыбой. Благодарная Мирай, как и подобает в таких случаях, тут же вызвалась ее приготовить. И добрый час ковыряла серебристую чешую и плавники. Ёриичи так и застал ее: пыхтящую, красную, перепачканную в рыбьих кишках и собственной крови — прекрасно владеющая и клинками и кунаями Мирай умудрилась дважды порезаться.       — Испортила даже рыбу… — вздохнула Мирай и потрясла карпа за скользкий хвост. — Я безнадежна.       — Этот карп наверняка был крайне скверным и заслужил страдания после смерти, — Ёриичи опустил голову, но она успела заметить едва уловимую улыбку, на миг тронувшую уголок губ. — Позвольте помочь, Мирай-сан.       Ёриичи невозмутимо взял истерзанную рыбу, подхватил бесполезный в руках Мирай нож и парой точных движений закончил разделку.       — Запечем с травами, как думаете, Мирай-сан?       Сайто, суетившаяся с приборами, только нервно кивнула. Рядом с Ёриичи было одновременно спокойно и волнительно. Рядом с ним она чувствовала себя и сильной и беспомощной. И это сбивало с толку не хуже его обманных взмахов и хитрых подсечек на тренировках. Ёриичи Цугикуни являл собой весь мир — необъятный и непостижимый. Удивительный.       Они ели вкусную рыбу, щурились на яркое солнце, и обсуждали какие-то крайне важные пустяки. Мирай рассказывала о жизни в Тенрю, а Ёриичи — о своих первых учениках. И, не заметив, они дошли до того самого дня, который все перевернул — жизнь Мирай, во всяком случае, точно.       — Я планировал отправиться в путешествие на запад. Уже уходил, но решил заготовить дрова на случай, если кому-то понадобится этот дом. И тут появились вы, госпожа Сайто. Удивительно.       — Удивительно, — прошептала она. В волосах Ёриичи путались лучи, и Мирай невольно залюбовалась. Не могла не любоваться.       — Как ваши раны?       Ёриичи протянул было руку к ее забинтованной ладони, но замер.       — Кровь остановилась, — Мирай пару раз сжала и разжала кулак. — Все благодаря вашим урокам.       — Я бы хотел, чтобы вам никогда не пришлось использовать техники для остановки крови, — едва слышно вздохнул Ёриичи.       Мирай невольно отвернулась — смотреть в его глаза было страшно. Показывать ему свои — еще страшнее. И они разошлись: Ёриичи в свой сарайчик, Мирай — приводить в порядок посуду и ножи и готовиться к очередной тренировке. Но, вопреки всему, господин не торопился нападать: вертя в пальцах боккэн, Ёриичи неторопливо кружил вокруг Мирай, внимательно наблюдая за каждым движением.       — Я не стану нападать первой, — нахмурилась она.       Нападать на Ёриичи первой — заранее проигрышный вариант. Цугикуни без усилий блокировал любой, даже самый точный и верный удар, а сама Мирай становилась легкой добычей. С одним или двумя клинками — неважно: приблизиться к Ёриичи невозможно. Коснуться непозволительно.       — Как и я, — Ёриичи чуть склонил голову на бок. — Ситуация безвыходна?       — Простите, сенсей, — Сайто сглотнула, и взмахнув боккэнами, ринулась вперед: здесь и сейчас непозволительно было только одно — трусить.       Вот только на этот раз сенсей не спешил уворачиваться и блокировать. Ёриичи просто смотрел на нее, нападающую прямо и открыто. Стоял и ничего не делал. Буковый боккэн замер в суне от шеи. Мирай смотрела на скользящую вдоль яремной вены каплю пота, слышала быстрый стук сердца — всего одно движение, одно касание и можно почувствовать.       — Рубите, Мирай-сан, — тихо сказал он, едва уловимо подаваясь вперед. — Я проиграл.       Но Мирай могла только судорожно выдохнуть и опустить боккэн. Шаг назад. Один, еще один и еще. И смотреть только под ноги, потому что в его глаза — страшно. И она стояла, внимательно изучая пыль и бессильно сжимая тренировочные клинки, пока сенсей, как ни в чем не бывало, сказал, что вскоре отправится в лес на юге — недавно там видели демона. И добавил, что может взять ее с собой, но с одним условием.       И сейчас они шли по этому самому лесу: он — спокойно и уверенно. Она — следом.       — Если я попрошу вас бежать без оглядки, вы убежите, — прошептал Ёриичи, не оборачиваясь. — Вы обещали, Мирай-сан.       — Да, — кивнула Мирай и ускорилась, чтобы поравняться с Ёриичи. — Я обещала, что убегу.       — Хорошо, — мягко улыбнулся он. — Теперь я могу быть спокоен.       Сайто едва не сбилась с шага, услышав последние слова. Повторяла про себя раз за разом, но никак не могла понять. И, так и не разобравшись в смысле сказанного, осторожно тронула рукав красного хаори.       — Что вы имели в виду, господин?       Об этом они тоже договорились заранее — почти сразу после того, как Ёриичи Цугикуни согласился тренировать непреклонную в своем решении Мирай. Сенсей внимательно посмотрел на ученицу и со всей серьезностью произнес: «Если вы не сможете чего-то понять, спрашивайте. Столько раз, сколько потребуется. Гордыня плохой помощник в обучении». Мирай тогда только кивнула, но он взял с нее слово — никогда не замалчивать вопросы.       — Если с госпожой Сайто что-то случится, я себя не прощу, — ничуть не изменившись в лице, спокойно ответил Ёриичи. — Ваша жизнь куда ценнее моей.       — Господин Ёриичи ошибается, — Мирай закусила губу: неожиданно захотелось повысить голос, чтобы он точно услышал. Но она могла только шептать.       За эти недели Мирай успела неплохо узнать своего наставника. Она наблюдала за неторопливыми движениями метлы в крепких руках; любовалась каскадом волос, отливавших алым в солнечных лучах; видела в отражении внимательных глаз свои собственные, вслушивалась в размеренное дыхание. И не могла поверить, что этот человек — реален. Ёриичи Цугикуни казался воплощением всех божественных добродетелей и бесконечного терпения. И слова о жизни, что стоила так мало, кололи под ребрами, вызывали необъяснимую обиду, но не за себя — за него. Ёриичи никогда не лгал, а значит, действительно думал, что его жизнь ничего не значит.       — Не для меня, — опустила глаза Мирай.       И на миг ей показалось, что всегда уверенный шаг Ёриичи сбился. Он смотрел вперед так же спокойно, дышал так же тихо, но острый слух безошибочно уловил пропущенный удар сердца. Ёриичи слишком хорошо ее обучил.       А потом на них напали. Для Мирай — неожиданно, для сенсея — ожидаемо. Мирай смотрела сразу на двух демонов. Смотрела и не могла пошевелиться: всего за миг она перенеслась в ту самую ночь, о которой зареклась вспоминать. В ту ночь, ради которой стирала руки в кровь, оттачивая сложные приемы. Она не раз представляла свою первую осознанную встречу с ночной тварью, встречу, на которой она уже не будет беспомощной жертвой — будет охотником, без сомнений рубящим гнилую плоть. Представляла и полировала катаны, принесенные господином Ёриичи из какого-то далекого места — дорога туда и обратно заняла у него неделю. Когда Ёриичи вернулся с сияющими клинками, Сайто осторожно поинтересовалась, где куют столь безупречное оружие. Но вместо ответа сенсей только мягко покачал головой.       — Я даю слово, что буду их беречь, — прошептала она, не сводя восторженного взгляда с блестящей стали.       — Нет, — Ёриичи осторожно сел рядом. — Если вы хотите дать слово… То дайте слово использовать их по назначению.       — Истреблять, — она бережно провела пальцем по гравировке на лезвии. — Даю слово, что буду истреблять.       И теперь, бессильно сжимая цуки, Сайто нарушала собственное обещание. Смотрела на клыкастых тварей, чувствовала зловонное дыхание, вытеснившее лесную свежесть, и ничего не могла сделать: перед глазами плыл образ израненного отца, а в ушах звенели крики.       Мирай годами постигала искусство боя. Первое время лишь робко наблюдала за отцом из-за угла, подслушивала разговоры гостивших в поместье Сайто самураев, а по ночам тихонько прокрадывалась в оружейную и просто любовалась. Дочери главы клана не по статусу играть с клинками, но Мирай все равно не могла отвести взгляд от сияющей в холодном свете стали.       А потом в их дом пришел странный человек: обряженный лохмотья, грубоватый и резкий, он больше походил на бродягу. Маленькая Мирай смотрела на него и не могла понять, почему все поместье встало на уши, и почему отец почтительно склонил голову перед нелепым гостем. На ее вопрос ответила Макото-сан: шепотом старая кухарка поведала, что их дом почтил своим визитом один из лучших мечников страны. Мирай ей не поверила. А наутро увидела, как тренируется потрепанный незнакомец, и все сомнения исчезли. Катаны в его руках пели, и песня эта была прекраснее всего, что она слышала за свою недолгую жизнь. Его движения были удивительны и граничили с чудом, а глаза, показавшиеся Мирай в первый раз пустыми и безжизненными, сияли.       — Не пристало юной госпоже подглядывать, — Мирай невольно вздрогнула, когда по тренировочной площадке разнесся хриплый голос. — Юные госпожи должны каллиграфии обучаться, да икебаны собирать.       — Не хочу, — выпалила Мирай и тут же прикрыла рот ладонью: говорить так она не имела права. — Простите, господин.       Она низко поклонилась, избегая встречи с прямым острым взглядом, и приготовилась к положенному наказанию за неподобающее поведение.       — А чего же тогда хочет юная госпожа Сайто? — вопреки всему, незнакомец отложил катаны и сел перед ней на корточки.       Мирай нервно сглотнула и подняла глаза. Мечник смотрел серьезно и спокойно, словно говорил не с ребенком, а с равным себе. И Мирай не выдержала:       — Хочу владеть клинком, как отец. И как господин.       — Вот как… — задумчиво пробормотал мечник. — Твой отец будет очень недоволен таким выбором, ты знаешь?       — Знаю, — кивнула Мирай: она прекрасно понимала, что мечты навсегда останутся мечтами, и от этого становилось только хуже. — Простите за дерзость.       — А еще он будет невероятно горд, — прищурился гость и ласково потрепал ее по голове, подтверждая полное пренебрежение этикетом. — Я бы точно гордился такой дочерью.       Мирай не знала, как господин, назвавшийся Миямото, уговорил всегда сурового и непреклонного Исао Сайто одобрить тренировки дочери. Но знала, что не имеет права опозориться, сплоховать. Не имеет права разочаровать людей, которые в нее поверили.       «Что, юная госпожа, так и будешь любоваться? Это же не икебана, не картина!» — тихий сухой смешок перекрыл вопли из прошлого, и Мирай вздрогнула. Нет, господин Миямото, любоваться тут не на что.       Мирай плохо помнила, как двигалась и что делала: ни разу до этого она не развивала такую скорость, и перед глазами плыло. Лес смазался пятном, только силуэты врагов контрастировали с тьмой вокруг. Она просто рубила: деформированные конечности, изуродованные тела и подбиралась ближе — к твердым шеям.       — Достаточно, Мирай-сан… Они мертвы.       Голос Ёриичи выдернул из темноты, и она позволила себе выдох. Тяжело дыша, Сайто огляделась по сторонам и поняла, что до сих пор сечет уже недвижное обезглавленное тело.       — Простите, господин…       Отдача накрыла неожиданно и резко: клинки выпали из дрожащих рук, и она рухнула следом. Легкие горели, сердце беспорядочно колотилось, а нутро выворачивалось наизнанку.       — Вы убили обоих, Мирай-сан, — Ёриичи осторожно сел напротив, закрывая собой медленно тающие туши. — Вы справились.       — Нет, — отрешенно покачала головой она. — Не справилась, сенсей. Я застыла. Потеряла самообладание… И ничего не поняла. Простите, сенсей. Я подвела вас.       — Госпожа ошибается, — едва слышно прошептал Цугикуни. — А теперь вам пора уходить.       — Зачем? — Мирай нахмурилась: демоны были мертвы, и слова звучали странно.       — Их трое, — вздохнул Ёриичи. — Третий куда сильнее. И уже близко. Я не могу рисковать вами. Поэтому сдержите данное слово.       — Да, сенсей, — у нее все еще дрожали руки и сбивалось сердце: худшая помощница из тех, что можно представить. Мирай накрыла новая волна стыда. Заслуженно. Поделом. — Я обещала уйти. И уйду.       Сайто медленно поднялась и, запретив себе оборачиваться, сделала шаг. Один, другой, третий. Мирай покидала лес, расписываясь в собственном бессилии. Господин Ёриичи потратил несколько недель, чтобы обучить ее искусству, как оказалось — напрасно. Мирай не сомневалась, что сенсей без особого труда расправится с любым, даже самим сильным демоном. Один.       Сайто глубоко вдохнула и развернулась на пятках.       Ёриичи стоял посреди развороченной поляны, крепко держа в руках свой клинок. И Ёриичи сиял, словно хранил в кармане солнце. А у его ног пеплом рассыпалось гигантское демоническое тело: ни одного лишнего удара — Цугикуни просто снес ночной твари голову. И Мирай, мигом забыв обо всем, вновь любовалась. Не могла не любоваться.       — Вы обещали уйти, Мирай-сан, — не оборачиваясь, тихо сказал Ёриичи. — Дали слово.       — Я обещала уйти, — Сайто осторожно приблизилась и коснулась ладонью напряженной спины. — И я сдержала слово.       Мышцы под рукой Мирай стали каменными. Она чувствовала горячую кровь сквозь кожу и одежду. Казалось, еще немного, и красное хаори вспыхнет: Ёриичи не прятал солнце в кармане — он сам был солнцем.       — Но я не обещала не возвращаться, господин. — Пальцы сжали ткань. Мирай прикрыла глаза и прижалась лбом к его спине, запретив себе отстраняться, отрезая все пути назад. — Я всегда буду возвращаться.