Неравный брак

*** … Владимир проснулся: над ним склонился доктор и сказал, что желает прослушать его. Корф поморгал и нахмурился… Приподнялся, нехотя поприветствовал лекаря и тяжело вздохнул: столь полное счастье бывает лишь во сне! — За спасение сына Император исполнил все его сокровенные мечты. Чего только не приснится при болезненной горячке… А на деле Государь никогда не узнает, кто вытащил из ледяной воды его дитя. И ему, Владимиру Корфу, предстоит выбор, сложный выбор между военной карьерой — делом всей жизни, и Анной — его единственной трепетной любовью… — Плохо ваше дело, поручик… Хрипы в легких, жар… Покамест не стало совсем худо со здоровьем, рекомендую вам взять бюллетень и отправиться домой… Но только ежели спадет жар! … Через пару дней Корфу немного полегчало, и денщик Степан сопровождал его в карете из Москвы в Петербург. *** Кто именно спас младшего сына Его Величества, Романова Михаила Николаевича, в суматохе никто не заметил. Лишь говорили, что это, скорее всего, кто-то из дворцовых гренадер. … Михаил Николаевич проснулся в своих покоях, едва лучик солнца заиграл на его милом личике. По словам доктора, здоровье царственного чада было уже вне опасности. Миша принялся рассказывать окружившим его нянькам свой сон, в котором его спас темноволосый ангел. — Я стал тонуть в холодной воде, а он подхватил меня на руки и вытащил из воды. Я должен найти его и отблагодарить! Мальчик был упрям, настаивал на своем, и спустя три дня, едва он выздоровел, в сопровождении дядьки и воспитателя его привели к выстроившейся возле Кремля Роте Гренадер. — Здесь нет моего спасителя, — оглядев Роту, уверенно заявил Михаил Николаевич. *** Дорога из Москвы в Петербург сильно утомила Владимира: измучил кашель, к тому же, его слегка лихорадило, и он на не вполне твердых ногах вошел в гостиную. Отпустил денщика Степана, чтобы тот отдохнул после долгого пути, и тяжело опустился на диванчик. От слуг Корф узнал, что Анны нынче нет дома: она служит гувернанткой у дочери богатого заводчика, Алексея Алексеевича Березина. — Как? И дома не бывает? Давно ли служит? — посуровел барон. Он поднялся с диванчика и принялся мерить шагами залу. Усталость и разбитость как рукой сняло! Сильнейшее беспокойство овладело им, а разочарование, неудовольствие и ревность вымещали в нем все призрачные надежды… — С неделю-с, ваше благородие, — отвечал пожилой слуга. И поспешил утешить хозяина: — Барышня вот-вот должна подойти. Она к вечеру всегда возвращается домой. Корф смачно выругался, зашелся кашлем и рухнул в первое попавшееся кресло. Слуга засуетился и предложил чаю, морсу или вина. — Неси бренди! И растопи баню! Чего встал? Живо! *** После бани и рюмочки бренди Владимир, почувствовав некоторое облегчение, вернулся в гостиную ожидать Платонову. Он пытался отвлечься поэзией, но стихотворные строки так и не увлекли его. Через полчаса раздался звон колокольчика, и вскоре из передней послышался тихий и нежный голос Анны: — Как? Владимир Иванович уже здесь? Он приехал? Барон вскочил с кресла, судорожно вздохнул, пытаясь унять стук непокорного, любящего сердца… Рванулся вперед, затем вернулся и надел мундир. Анна застала его посреди гостиной, поспешно застегивающим пуговицы. — Вечер добрый, Владимир Иванович, — Корф пристально вглядывался в лицо Анны, не находя ни малейшего намека на глубокие и теплые чувства: оно выражало лишь почтение и отстраненную вежливость. Ее васильковые глаза в обрамлении пушистых темных ресниц смотрели серьезно и слегка удивленно… Не ждала его? Владимир поджал губы. — Здравствуй, м… — он не договорил. Осекся… Оборвал себя на ласковом слове «милая» при звуке чьих-то шагов и отворяемой двери: в гостиную вслед за Анной вошла Лидия Ивановна. Она, обменявшись с бароном любезностями и выразив радость по поводу его возвращения, поспешила удалиться. Владимир про себя отметил, что девушка чуть пополнела, словно налилась соком, и стала еще привлекательнее. Или ему это кажется после длительной разлуки? Хотя… куда уж краше? Видимо, Лидия Ивановна все же следила за питанием своей любимицы, несмотря на то, что та потеряла аппетит, тоскуя по нему… Но где же нынче ее радость, ее трепетность и проявления любви? Как в том ее письме: «вы рядом, и все прекрасно… спасибо за губы эти, спасибо за руки…»? — Где всё это?! Смущается? Или перегорела, разлюбила? Воспылала чувствами к заводчику?.. И это именно сейчас, когда он сам на перепутье, когда ему так необходима уверенность в ее любви… Как же всё сложно! «Ты любишь меня?» — кричала его душа. Казалось бы, так просто: спроси и получишь ответ… Гордость же шептала: «Нет ничего унизительнее, чем, спрашивая о любви, услышать: нет!» Ни вымаливать, ни спрашивать он не станет, а догадается по дальнейшему непосредственному поведению Анны. Слишком многое было на кону, и ему, как никогда прежде, хотелось быть уверенным в ее любви… Он понаблюдает за ней и поймет, тянет ли ее к нему? Нужен ли он ей? Терпение… только терпение… — Я весьма польщен: меня, кажется, не ждали… — отрывисто и глухо проговорил барон. Он попытался прочистить горло и обратить свои слова в добрую шутку, но закашлялся и уже не мог остановиться. — Что? Что с тобою, Владимир? — кинулась к Корфу Анна. Робость и смущение были позабыты ею. Она проводила мужчину в спальню. Когда прохладные нежные ладони потянулись к верхней пуговице его мундира и нечаянно коснулись шеи, Корф, зажмурившись и мягко отведя девичью руку, прошептал: — Благодарю, я сам… — У вас сильный озноб, Владимир! И, похоже, жар… Вам следовало бы прилечь, — отвернувшись к окну, тихо сказала Аня. Поправив на больном одеяло, она позвонила в колокольчик и велела послать за доктором, который вскоре прибыл и, осмотрев Владимира, констатировал воспаление легких, подчеркнув, что болезнь опасна и серьезна. Затем он выписал несколько видов снадобий и удалился. *** Лидия Ивановна была страшно рада возвращению Корфа, тем более, что заводчик, Алексей Алексеевич Березин, к дочери которого устроилась гувернанткой Анна, ей очень не нравился и внушал опасения. О нем ходили слухи жгучего красавца-ловеласа и обольстителя, — вдовца, который, едва заманив очередную даму в свои сети, тотчас бросал ее. Дом заводчика располагался на противоположном конце улицы Фонтанки, недалеко от Летнего сада. Анна устроилась к дочери Березина приходящей гувернанткой, а Лидия Ивановна каждое утро сопровождала ее и встречала в семь часов пополудни. По словам Анны, заводчик преследовал ее: то подслушивал, стоя за портьерой, как она играет на рояле для его дочери Маргариты, то лично присутствовал на их занятиях… Его тяжелый томный взгляд пугал девушку и мешал сосредоточиться на уроках. Однажды Алексей Алексеевич внезапно вышел из-за укрытия и в открытую залюбовался Анной: «ее изумительной красотою, женственностью, мягкостью движений…» Березин жестом велел дочери покинуть комнату. Та повиновалась. — Гляжу на вас, Анна Петровна, и млею, просто млею!.. Вы и представить не можете, какого зверя вы разбудили во мне, — прохрипел заводчик, с такой силой сцепляя руки за спиною, что Анна услышала хруст пальцев. — И мне плевать на ваше происхождение, я хочу обладать вами немедленно! Но я вас слишком уважаю, вы дороги мне, и потому предлагаю вам стать моей женой… — В-вашей женой? — девушка едва не поперхнулась от такой откровенности и бесцеремонности. Даже Владимир Корф никогда не делал ей таких чувственно-страстных признаний. — Но мы с вами едва знакомы… И я люблю другого, — не стала таиться Анна. — Да вы не знаете, кто я! — дерзко вскричал Березин. Он быстро подошел к обомлевшей девушке и сжал ее плечи. — Я способен своею страстью вышибить из вас память о другом. Вы забудете о нем, я заставлю вас трепетать в моих объятиях, вы станете жаждать лишь моих поцелуев! Поверьте… Анна считала Корфа страстным мужчиной, но нынче заводчик продемонстрировал ей нечто более пылкое… — Я прошу… всего одну ночь, — задыхаясь и стискивая девичью талию, уговаривал Платонову Березин, втайне надеясь, что за эту ночь или Анна проникнется им, или он охладеет к ней, как это бывало не раз у него с другими женщинами. В последнее он мало верил… Алексей Алексеевич чувствовал, что Анна может стать его возлюбленной навеки. — Анна Петровна, всего одна ночь со мною, и я осыплю вас жемчугами и бриллиантами. А ежели я вам приглянусь… увезу за границу, где вы сможете блистать вашей внешностью, сводить всех с ума вашим чудным голосом. Весь мир будет у ваших ног, — страстно шептал заводчик. — Но я… я… не хочу сводить с ума… — пролепетала девушка. Напор этого мужчины не на шутку испугал ее. И она решила более не служить гувернанткой в его доме. А была такая возможность «пробиться в люди»… Жаль! Появление в гостиной слуги, сообщившем о прибытии Лидии Ивановны, заставило господина Березина скрепя сердце отпустить Анну. Лицо его при этом перекосилось от разочарования, злобы и бессилия, а из горла вырвался почти рык. *** Зотова несколько раз пыталась образумить девушку, чтобы та не оставалась с Владимиром в спальне подолгу наедине в качестве сиделки. Пусть за ним ухаживают слуги, а не то так и до греха недалеко. Анна же легкомысленно отмахивалась, уверяя, что барон к ней охладел, а она первая не посмеет кинуться к нему в объятия. — Охладел? Ну ты меня повеселила, милочка! — Лидия Ивановна нахмурилась, вспомнив, что отправила Корфу стихи Анны. Может, зря она это сделала? Вдруг и вправду Владимир охладел к Аннушке, узнав о ее чувствах? Ведь с мужчинами порою так бывает… — Да, Владимир равнодушен ко мне, всегда ровен и обращается со мною, как с сестрой. Спокойно беседует, расспрашивает, как я жила этот месяц. Рассказал немного о поездке в Москву. Только и всего, — грустно вздохнула Анна. — Он глядит на меня отстраненно, словно далеко-далеко витает где-то мыслями. Но я так соскучилась по нему, Лидия Ивановна, и столь рада его возвращению, что теперь ни минутки не могу без его общества… Пока Владимир болен, я буду рядом: ведь вскоре он вернется на службу, и ему вновь будет не до меня. Девушка крепче сжала поднос с лекарствами, обошла компаньонку и отправилась в спальню к любимому. — О, наивная девочка, — пробормотала Зотова, хватаясь за голову. *** — Благодарю, Анна, — тихо сказал Корф, откидываясь на подушки. Он выпил все необходимые лекарства и теперь, расслабившись, рассматривал стоявшую возле его постели девушку. О, эти локоны возле ее шейки! Хорошо бы дотянуться и потрогать их! Владимир отвел взгляд и соединил лежащие поверх одеяла руки в замок. — Жар у вас еще держится, — заметила Анна, коснувшись его лба. — Угу… — Корф улыбнулся. Ощущение близкого счастья захлестнуло его. Ему еще никогда не было так хорошо, даже в детстве, когда любящие родители внезапно исполняли самые сокровенные его мечты…