Неравный брак

Анна с утра испекла Владимиру на именины нежнейший шоколадно-вишневый пирог, украсив его сахарной пудрой и ягодами из Вариного варенья. Барон по обыкновению ждал Анну к завтраку, без нее не начинал, а она старалась не опаздывать. Лишь однажды не явилась к трапезе после бессонной ночи. В день именин девушка вошла, и смущаясь, поздравила Владимира, преподнеся ему пирог. Растроганный Корф долго целовал ей ручки, каждый пальчик, затем все выше и выше, дошел до локтя, а она наслаждалась этими моментами и не спешила садиться за стол. Неожиданно он привлек ее к себе и замер, чувствуя себя самым счастливым человеком. Анна еще больше смутилась, осторожно разомкнула объятия, и поспешила разливать кофе, чтобы преодолеть неловкость и чем-то занять свои руки. Наконец, они сели за стол, и Анна, глядя, как барон раскладывает по тарелочкам омлет и закуску, спросила: — Много ли гостей сегодня будет, Владимир? — Я никого не звал, Анна, мне достаточно и вашей компании. Но Долгорукие и Репнины все равно приедут, они всегда являются без приглашения, вы ж знаете… *** В этот день, чем веселее и радостнее становился Владимир, тем печальнее казалась Анна. Он жил в ожидании перемен к лучшему, а она призналась самой себе, что страшно ревнует Владимира к его невесте Лизе, к которой он в последнее время зачастил с визитами. Она представила их помолвку, свадьбу. Анне становилось так тоскливо на душе, что она поймала себя на мысли, будто желает скорого возвращения Забалуева и отбытия с ним в Петербург. Ничего, осталось потерпеть три дня, три томительных дня… Как и говорил Владимир, к обеду прибыли Репнины: Михаил и Натали, и Долгорукие: Соня, Лиза и Андрей. Корф был со всеми одинаково любезен, тепло поблагодарил Лизу за вышитую салфетку, похвастался перед гостями Аниным пирогом. Ни взглядом, ни жестом Владимир не выдал того напряжения, которое он испытывал теперь в присутствии Лизы. Глядя на княжну, Корф конфузился, ему было стыдно за свое гнусное предложение, сделанное ей накануне. Барон называл себя последним подлецом, и ему хотелось загладить перед ней свою вину. Но как это сделать? Поговорить с ней нужно, попросить прощения. Анна сидела ни жива, ни мертва, в ожидании «приговора»: помолвки Лизы и Владимира. Потом ее отпустило: стало вдруг все безразличным. Какое ей дело? Ведь она обречена жить со старым и нелюбимым мужем, она лишь временно здесь, в этом доме… Скоро, очень скоро она здесь также будет гостьей, и ей позволят понянчить их детей… Маленьких Корфов, наверное, таких же красивых и темноволосых, как Владимир… А Лиза буравила взглядом барона и воспитанницу его отца, но не находила ответа на вопрос, какие всё-таки у них отношения? Она бы могла сказать, что натянутые: Анна сидела печальная и не смотрела на Корфа, а тот был одинаково любезен со всеми, радостен. Лишь когда упомянули отца, Владимир замкнулся, погрустнел. — Владимир Иванович, а танцы будут? — осмелела Соня. — Нет, Софья Петровна, у нас нынче траур, простите, — тихо ответил Владимир. Анна заметила, что по окончании обеда, когда все перешли в гостиную, и Владимир попросил ее исполнить любимый отцом романс, Лиза подошла к Корфу и что-то ему прошептала. Он согласно кивнул, и они вместе покинули залу. Анна пела романс, аккомпанируя себе на рояле и не скрывала своих слез: ведь окружающие могли подумать, что она плачет по покойному дядюшке. Внезапно у Анны закружилась голова и она встала, чтобы пройти полежать в свою комнату, но лишилась чувств. Репнин отнес ее на руках в ее спальню, а Соня, бросившись на кухню, позвала Варвару. Вскоре в спальне у пришедшей в себя Анне появились встревоженная кухарка и бледный от волнения Корф. Он оглядел лежащую девушку, заботливо поправил на ней одеяло и, осторожно взяв ее холодную ладонь в свою, легонько пожал ее. — Надо срочно вызвать доктора Штейна… Аня, я скоро вернусь, — и Владимир стремительно вышел. Бывшая нянька ринулась было за ним: — Владимир Иванович, а что это вы так разволновались? — строго спросила она, глядя на него с явным подозрением. — А что? я не должен? Анне стало дурно, я переживаю, — тут до него дошло, что имеет ввиду Варвара, и вместо того, чтоб рассердиться, он смутился: — Варя, ты… ты не о том думаешь… Между нами нет ничего… И побежал вниз по лестнице. А кухарка продолжала сурово смотреть ему вслед. *** Доктор поставил Анне диагноз: нервное перенапряжение, истощение, возможно, тоска по близкому человеку, по мужу. Велел больше отдыхать и не волноваться, выписал успокаивающие травы и пилюли для общего укрепления организма. При фразе «тоска по мужу» Корф невесело усмехнулся. После ухода доктора Анна не хотела ни с кем говорить: на вопросы Варвары и Владимира отвечала вяло и односложно. Гости вскоре засобирались домой, и Владимир, проводив их, тотчас снова поднялся к Анне, но она уже спала. *** Он сел в кресло рядом с ее кроватью и предался воспоминаниям о прошедшем дне… Он так замечательно начался: Анин подарок, их завтрак… Гости… Репнин и Соня удивили всех, заявив о том, что хотят пожениться. Неугомонная Натали Репнина, кокетничая с Андреем, пристала к Корфу с вопросом, когда же и он, наконец, объявит о своей помолвке? Он заметил отчаянный и ждущий взгляд Лизы, тоскливый и потерянный — Анны. Лизе вскоре все же удалось перехватить Владимира, и он согласился побеседовать с ней наедине. Они вышли на балкон. Корф откашлялся, и глядя княжне в глаза и взяв ее руку в свою, с усилием произнес: — Лизонька, простите меня, я очень виноват перед вами за свое гнусное предложение… Я и сам не знаю, что на меня нашло тогда. Лиза заплакала: — Владимир, я понимаю, я все понимаю… Это я виновата, я… Но не надо, прошу вас, не заставляйте меня свидетельствовать против матери, я не смогу… Это так мерзко… Пожалуйста, Володя! — Она схватила мужчину за плечи. — Давайте не будем смешивать нашу помолвку с этой грязью, ведь наши отцы так хотели, чтоб мы поженились… Я вас люблю, очень люблю, и я сделаю все, чтоб вы были счастливы… А Анна… со временем, я думаю, сможет полюбить мужа… Владимир молчал несколько томительных секунд, не вырывая впрочем своей руки из Лизиных ладоней. Он пытался собраться с мыслями. Лиза для него дорога, он по-своему любит ее… Как сказать, чтоб причинить ей меньше боли? И что сказать? И он сказал ей правду, всю горькую правду о своей многолетней любви к Анне… Слёзы Лизы были для него невыносимы, он обнял ее, пытался смягчить боль, говорил, что она ещё встретит человека и будет счастлива… А его жизнь всегда будет принадлежать только Анне. Или он так и останется одиноким. Другого ему не дано. — Я тогда тоже буду одинокой, — рыдала Лиза, обнимая Владимира и прижимаясь щекой к его плечу, — и мы с вами встретимся… Два одиночества… — Нет, нет, Лизонька, ты еще будешь счастлива, обязательно… — Только с тобой, с тобой… «Господи, дай мне сил, умоляю, прерви эту муку» — мысленно взмолился мужчина, осторожно отстраняясь от девушки. Столь невыносимый для обоих разговор прервал слуга, который по просьбе Варвары разыскивал Владимира: Анне стало плохо. И Корф, извинившись перед Лизой, быстро покинул балкон. *** Анна очнулась от тяжелого сна, резко села на постели, увидела сидящего в кресле Владимира. На ночном столике горела лишь одна свеча, и небольшое пламя слегка колыхалось, освещая лицо барона. — А… Почему вы здесь? А гости? Барон встал и приблизился к ней: — Все давно ушли… Как вы себя чувствуете, Анна? — Мне лучше, спасибо… Только спать очень хочется… — Поспи, Аня! — мужчина поправил на ней одеяло и вышел. А Анна долго еще не спала, пытаясь разгадать загадку по имени Владимир Корф. *** Сегодня последняя ночь ее пребывания в этом доме! Уже завтра за ней приедет… муж! И Анна решилась! От боли, от страха и отчаяния решилась на грех. Она навсегда запомнит эту ночь… Позже, рядом с нелюбимым и старым мужем, она не раз воскресит в памяти нежные сильные руки Владимира, его объятия и головокружительные поцелуи, ласковые слова, произнесенные прерывающимся шепотом… И ей станет чуточку легче, хоть самую малость… Анна надела самую тонкую и красивую кружевную сорочку, оголила плечи, тщательно причесалась, распустила волосы и побрызгалась французскими духами, которые подарил ей дядюшка на 18-летие. И отправилась в спальню к мужчине, к Корфу. Осторожно открыв дверь, вошла. Он спал, она видела лишь его темноволосую голову, сам же он был полностью покрыт одеялом. В комнате было очень даже прохладно, она знала, что барон не выносит жару, почти не топит камин и спит часто с открытым окном. Так было еще с детства, и Владимир не изменил этим привычкам. — Я вам не тепличная барышня, — заявлял барчук на возражения Варвары и отца. А теперь Анна дрожала от страха и холода в его спальне. Обхватив себя руками за плечи, она босиком прошла по холодному полу к окну, чтобы его прикрыть. Звук захлопнувшегося окна и разбудил Владимира. Он пошевелился, раскрыл глаза, заметил Анну, вскочил, откинув одеяло. Девушка отвернувшись, прикрыла лицо руками. Он успел накинуть халат и взял в руки плед. — Анна, что случилось? Что вы хотели? Здесь же очень холодно! — Владимир укутал девушку мягким теплым пледом. — Я… Я не знала, я хотела… Поговорить, — еле слышно пролепетала Анна. — Мы поговорим… В твоей спальне, — с этими словами Владимир поднял закутанную красавицу на руки и понес в ее комнату. В спальне Анны было гораздо теплее и светлее: в окно глядела полная яркая луна. Девушка, едва барон поставил ее на ноги, скинула с плеч плед, крепко и нежно обняла Владимира и стала неловко целовать его в щеки, в шею, в ткань халата на груди. Владимир теперь догадался, зачем она приходила и понял, почему. И он поддался бы ей, пошел бы на поводу у страсти и нежности, если бы он сейчас был в таком же отчаянии, как она. Но надежда на светлое будущее с ней дала ему силы удержаться и сдержать ее. Поэтому он мягко отстранился, прошептал: — Аня, не надо… Сейчас не надо. — Почему, Владимир? Я вам… совсем не нравлюсь? — ей казалось, что она вновь упадёт в обморок, как днем. — Как ты можешь такое говорить, Аня? Тебя я… больше жизни люблю… Я всегда тайно любил тебя, мечтал о тебе. Пойми: вся моя жизнь принадлежит только тебе, лишь бы ты была рядом… Но ради нашего будущего счастья мы сейчас должны остановиться… — У нас нет будущего, Владимир, у нас есть только эта ночь… последняя и единственная, — прошептала Анна, вновь обнимая его. Он обнял ее в ответ, нежно провел рукой по волосам, спине. — У нас есть будущее, Аня, просто я не хотел говорить тебе об этом раньше времени, но теперь, давай поговорим… Он усадил ее на кровать, поднял с пола плед, вновь им укутал Анну, сел рядом. Обнял ее за плечи, привлекая к себе. — Так вот, Анна, у меня есть для вас хорошая новость: ваш муж вам изменяет! — загадочно сказал Корф. — Это как? Какой муж? — не поняла Анна, отстраняясь от барона. — Как, какой муж? Вы не знаете, кто ваш муж? — продолжал язвить Владимир, — этот самый… муж, предводитель уездного дворянства! — Как изменяет? С кем? — удивилась Анна. — Вот и я не понимаю, как можно тебе изменять? — Владимир ласково провел пальцами по ее лицу, — а он изменяет, с кем попало… С княгинями, с герцогинями… Может, с кем-то еще… И Репнин его выследил! До Ани, наконец, дошло, и чтобы не закричать от радости, она вскочила с кровати, придерживая на себе плед и зажала рот ладонью. Замерев, она стояла посреди спальни, задумалась… — А завтра… я тебя Забалуеву не отдам, даже если он приедет… Но вряд ли он приедет, — Корф встал с кровати, подошел к ней, взял ее руку в свою. — Анна, что с вами? Вы не рады? — Я рада, но это все так неожиданно… Мне надо обдумать… Подумать, как жить дальше? «Вот оно… Стремление к самостоятельности начинается!» — в отчаянии подумал Корф. Но он пересилил себя и спокойно произнёс: — Да, конечно, Анна… Однако, радоваться еще вроде рано. Впереди церковный суд, Забалуев может сопротивляться, опровергать все, могут потребоваться новые непредвиденные проверки, доказательства, всякое возможно. Могут даже проверять тебя! Мне Михаил говорил. Он очень помогает мне… нам. — Проверять меня? Это как? Зачем? — удивилась Анна. — На наличие измены, твоей измены… Тебе ведь хорошо известно, что церковный брак может быть расторгнут лишь в случае измены одного из супругов. Вступление в новый брак дозволен лишь пострадавшей стороне. То есть, если муж тебе изменил, и это доказано, то ты имеешь право вступить в новый брак, а он нет. Если муж и жена изменили оба, то при разводе никто из них не имеет право на новый брак. — Однако… Как вы осведомлены, Владимир! — удивилась Анна. — Да, мне известно все это. — Было время, — уклончиво ответил барон, — Репнин меня просветил… Впрочем, нет: первым мне напомнил все это священник в Синоде во время моей недавней поездки. Анна поплотнее закуталась в плед и с улыбкой сказала: — В таком случае… Спокойной ночи, Владимир! Простите, что побеспокоила вас. Я рада, очень рада, что теперь есть надежда развестись, и… завтра мне не придется возвращаться к Забалуеву. Владимир разочарованно кивнул: — Да, конечно, Анна, ложитесь спать, я скоро уйду. — Владимир, — девушка замерла посреди комнаты. — Я только не могу одного понять: для чего Андрею Платоновичу, предводителю уездного дворянства, понадобилось жениться на мне, бывшей крепостной? Ведь это же не выгодный для него брак? Корф кивнул и снова приблизился к Анне: — Я поясню вам, Анна: предводителей дворянства избирают обычно всего на 3 года, мы с Репниным выяснили, что у Забалуева этот срок через несколько месяцев подходит к концу… К тому же за спиной у Андрея Платоновича немало темных делишек, карточных долгов, а также он замешан в афере с фальшивыми деньгами и в ряде других темных дел… Так что репутация и карьера Забалуева сильно испорчена. Чего ради ему отказываться от женитьбы на бывшей крепостной? К тому же, не сомневаюсь: ему приятно иметь молодую жену. Я также выяснил, что он женился на вас ради приданного и небольшого наследства, которые пообещал ему мой отец. А жилье вашего мужа представляет собой заброшенный полуразвалившийся дом, где, кроме крыс и тараканов, никто не живет. Так что… в этой женитьбе для Забалуева лишь одни плюсы. Анна лишь вздохнула и поспешно прошла к кровати, легла, укрылась одеялом, а Корф, как обычно, пошел разогревать камин. Девушка слышала, как Владимир возится с дровами и спичками, с нежностью и благодарностью думала о нем. Анна, наконец, расслабилась и почувствовала жажду. Встала, перебежала комнату, неслышно ступая, взяла с комода чашу с водой, напилась, и так же быстро и бесшумно вернулась в постель. Корф все это заметил, хоть не оборачивался, усмехнулся невесело, удивляясь женскому непостоянству. Нет, ему никогда не понять Анну, она всегда будет для него загадкой, которая вечно стремится к свободе и независимости, едва судьба дает ей такой шанс… Она вечно куда-то бежит, отвергая протянутую руку, изредка, уж в совсем тяжёлых обстоятельствах позволяя себя опекать… Анна уснула сразу же, едва барон, пожелав ей доброй ночи и поцеловав в лоб, покинул девичью спальню, а он был несколько расстроен, растерян и ему больше не удалось уснуть в эту ночь.