Saying ''I love you'' Seven Times

— Хён, теперь моя очередь. У мальчика было решительное выражение лица, он положил руки на бедра и сурово выдохнул. Он просил еще раз прокатиться на его плечах? Докча почувствовал как спина онемела при одной мысли о повторении. «Гильён-а, я уже катал тебя на спине сегодня…» — Но ты не бегал со мной на плечах по земле! И тем более целая прогулка по территории лагеря...” Докча моргнул. Это потому, что Юсын без умолку болтала о том, что произошло во время ужина? Он не мог не вздохнуть, удивленный и немного ошеломленный от сегодняшних впечатлений. Наклонившись, он встал на одно колено, положил руки за спину и жестом показал Гильёну подняться наверх. Ох? Он оглянулся на Гильёна, который радостно обнимал его за плечи сзади, а его колени были поддерживаемы руками Докчи. Он стал...тяжелее. На станции Чунгмуро, он чувствовался гораздо более хрупким и легким. Теперь же, у него был значительный вес. Судя по всему, ел он тоже прилично. На губах Докчи появилась легкая улыбка облегчения. Вдалеке он услышал пронзительный вскрик Шин Юсын. Она сердито размахивала руками над головой, а члены компании позади нее, с удовольствием наблюдали за этим. «Ли Гильён! Не привязывай аджосси к себе!» «Он был с тобой до этого! Теперь моя очередь!» Гильён возмущенно крикнул в ответ и потянул Докчу за воротник. «Хён, беги! Пойдем ближе к лесу, там есть хорошее озеро!» Это была абсолютная правда, что Юсын уже получила свою порцию полетов на спине, и теперь он намеревался провести больше времени с Гильёном. С немного тяжелым сердцем, Докча чуть пренебрежительно помахал членам компании и последовав указаниям Гильёна, ушел глубже в лес.   Листья шелестели пи ходьбе, а Гильён радостно гудел на спине, хватаясь руками за ветки и находя разную живность. На его пальце сидел маленький жук, которому Гильён усмехнулся, прежде чем позволить ему улететь. Докча замедлил шаг, наслаждаясь прогулкой в тишине темного неба, стараясь не позволить веткам поцарапать мальчика на спине. В отличие от Шин Юсын, которая воспользовалась этой возможностью, чтобы высказать ему все свои чувства и мысли, Ли Гильён, похоже, предпочитал наслаждаться тишиной. Его руки обвились вокруг шеи Докчи, и он прислонился подбородком к его волосам. Через некоторое время он заговорил. — Хён, а тебе больше нравится проводить время со мной или Шин Юсын? Сразу начал с такого жестокого вопроса... Будучи одиноким ребенком, Докча никогда не переживал, каково это - расти с братом или сестрой, но из различных книг, которые он читал, и из того, что он слышал от мимолетных знакомых, этот тип вопросов был обычным явлением среди молодых братьев и сестер к своим родителям. Вероятно, ему следует отвечать осторожно. «Вы оба важны для меня». «Это не отвечает на мой вопрос…» Гильён немного надулся, но быстро пришел в себя. — Несмотря на это, так как хен взял меня к себе раньше, меня гораздо больше носили на руках до того, как присоединилась Шин Юсын, верно? "Верно." В его глазах светилось удовлетворение. Он смеялся, как ребенок. Ну, он и был ребенком. Ребенком, выжившим и живущим так хорошо, как только может жить ребенок, в таком несчастном мире. Бредя по кустам, Докча думал о том, что глаза Гильёна были значительно темнее, когда он убивал монстров в Чунгмуро.  Он чувствовал облегчение, когда к их команде присоединилась Шин Юсын, так как тревожная демонстрация апатичной жестокости, растущая в поведении Гильёна, казалось, уступила место безобидным пререканиям и ссорам. Руки, которые были через чур склонны держать окровавленный костяной молоток, смягчились и стали теплеть в объятиях и похлопываниях по голове. Дети должны были расти с друзьями примерно одного возраста, смеяться и спорить по мелочам. Независимо от того, кого Докча любил больше, он был навеки благодарен Шин Юсын за то, что она была тем самым, смягчающим человеком для Ли Гильёна. «…ён! - Хён! — голос Гильёна вернул его, отвлекая от размышлений. Пальцы мальчика нежно потянули его за волосы, направляя взгляд на небольшую полянку впереди. Это был небольшой безмятежный водоем, скрытый деревьями. “Это приятное место.” «Я нашел его, когда собирал пищу с Хивон-нуной». Докча промычал, осторожно опуская Гильёна на землю. Озеро было относительно мелким по краям, и словно читая его мысли, Гильён начал снимать ботинки и носки, держа их в руке и входя в воду. Вода не доходила выше его лодыжек, и он жестом предложил Докче сделать то же самое. Вода была холодной, но приятно чувствовалась у его ног. Докча понял, что никогда раньше не делал ничего подобного. Он никогда не ходил на пляж и не любил путешествовать, так что шанса не выпадало. Хм. Это было довольно весело. Он пнул воду ногой, и на его лице появилась улыбка. Холодная волна воды хлынула ему на ноги, и Гильён издал игривый, но нерешительный смешок, подняв ногу в воздух после того, как выплеснул на него воду. — Иди сюда, ты…! Докча озорно брызнул ему воды в лицо и подвинулся, чтобы отразить еще один всплеск. — Вау, хён! Выплески озера наполняли воздух, пока они вели водную битву. Подвернутая на икрах нижняя часть их штанов вскоре промокла, и они вместе посмеялись над этой глупой ситуацией. Еще немного, и они, вероятно, промокли бы с ног до головы. Докча представил себе разгневанное лицо Чон Хивон, во время того, как она ругала бы его. Это… Он не особо хотел иметь дело с этим. Увернувшись от еще нескольких брызг, он легким движением запястья брызнул горстью воды на лицо Гильёна, прося перемирия. Перемирие было заключено только после того, как в него попало ещё несколько капель. Слегка посмеиваясь, они остановились и стали прогуливаться по мелкому берегу озера. "Я удивлен." — сказал Докча, параллельно сканируя землю под их ногами на наличие острых камней. "Да?" — Кажется, тебе нечего мне сказать. В глазах Гильёна было нечитаемое выражение, он выдержал взгляд и подвинулся, чтобы держать Докчу за руку. «Что мне нужно было сказать?» «...» Что ему нужно было сказать? Докча не мог точно ответить на этот вопрос, но мог с точностью сказать, что у членов его компании есть масса вещей, которые они ему могут рассказать. Разговор с Шин Юсын придал ему немного смелости, чтобы он мог не бояться узнавать, через что им пришлось пройти. Несмотря на это, он не знал, как спросить. Другой рукой, Гильён сжал его запястье. — Пока хён здесь, всё в порядке. Его слова повисли в тишине. Что-то в его тоне, подсказывало Докче, что Гильён просто убедил себя в этом факте. И это было правдой, в какой-то степени. Ли Гильён просто не мог смириться с мыслью о том, что ему будет грустно рядом с Докчей. Каждая секунда с Докчей была драгоценна. Ему не нравилось думать о плохом, но глубоко внутри, его постоянно мучал страх, что на следующий день Докча снова исчезнет. Но даже если бы Докча исчез снова, он знал, что Докча вернется. Ему придется вернуться. Он был Докчей, поэтому всегда найдет выход. И поэтому, следующим лучшим шагом было убедиться, что каждое воспоминание будет счастливым, пока есть шанс. Гильён слишком боялся позволить стесненности в своем сердце, отнимать время, которое они могут провести вместе. Докча посмотрел на мальчика, размышляя, стоит ли ему что-нибудь сказать. Гильён много говорил о том, что Шин Юсын была плаксой, но он был гораздо более эмоционально хрупким, чем она. — Хён, ты мой… — попытался спросить Гильён, но это застряло у него в горле. Он несколько раз судорожно выдохнул, чтобы прийти в себя. Ох, он сдерживал слезы. Желудок Докчи скрутило от того, что ему каким-то образом удалось заставить обоих детей плакать в один и тот же день. Он сжал руку Гильёна.Давай, я слушаю. Гильён глубоко вздохнул и с вновь обретенной решимостью сжал руку. «Могу ли я называть тебя своим отцом? Ты что-то вроде этого для меня. Докча замер. Казалось, что весь его разум просто остановился. Ох, он не был готов к такой ситуации. — Что заставляет тебя так думать, Гильён-а? Он старался говорить как можно мягче, чтобы не задавать вопрос как опровержение. «Потому что… Ты заботишься обо мне? Ты держишь меня за руку и несешь меня, когда я не могу идти. Ты покупаешь мне подарки и гладишь меня по голове». Он перечислил множество фактических доказательств, от которых Докча не мог отказаться. Это были аспекты того, каким, по мнению Гильёна, должен быть хороший отец. — Разве Хёнсон и остальные тоже не делают того же? Гильён покачал головой. «Твои объятия самые теплые». Любой, кто это услышал бы, ошеломился бы от непреодолимой нежности. Ух, почему он был против этой идеи? Чуть ранее, в тот же день он думал о себе как об отце Шин Юсын, пусть даже на короткое мгновение. Так почему же сейчас он колебался в отношении вопроса Гильёна? Было ли это потому, что Шин Юсын больше чувствовалась его ребенком, из-за того, что он вырастил Бию? Или потому что Шин Юсын была его воплощением, а Ли Гильён — нет? Внезапно он вспомнил предыдущий вопрос Гильёна о том, кого он любит больше, и чувство вины скрутило его внутри. Он посмотрел на руки Гильёна. Они больше не были в синяках, как тогда, когда он увидел их в первом сценарии. Они исцелились со временем.  Что-то в том, что он называл себя отцом Гильёна, вызвало в нем глубокий страх. Отец. Он… Он задавался вопросом, нормально ли брать на себя титул такой важной фигуры. «Я…» Его мысли было трудно выразить. «Я твой опекун». «Как ангел-хранитель?» "Нет, не совсем." Это было трудно объяснить. Гильён никогда не видел школьных бумажных форм, требующих подписи родителей или опекунов ученика.  Он замолчал. [Созвездие «Королева Темнейшей Весны» кладет руку вам на плечо.] … Персефона. [Созвездие «Королева Темнейшей весны» говорит, что бояться — это нормально.] …   «Гильён-а». "Да." «Отец… сильное слово. Я не знаю, правда ли я…» Достаточно ли я хорош. «Правда ли я подхожу для тебя на эту роль». — Ты… Но ты… Докча знал. Он знал и хотел бы это сказать, чтобы согласиться с заявлением Гильёна. Затем он подумал о книгах, которые читал, когда был моложе, о том, как дети вырастают и подсознательно имитируют поведение своих родителей. Тогда он подумал о синяках на собственных руках. Как он в конце концов, сам того не зная, перенял манеры своей матери, и как у него внутри стало тошно, когда он это осознал. Если он тоже вырастет и станет таким же, как он… [Ким Докча напуган.] «Но Гильён-а, это правда, я…» В горле у него пересохло, и он задавался вопросом, чувствует ли Гильён то, что его немного трясёт. Скажи. Скажи. Я могу сделать это. [Эксклюзивный навык «Четвертая стена» помогает вам сформировать слова.] [Ваши истории подталкивают вас.] «Я действительно считаю вас двоих своими детьми». « Самые милые дети, о которых я когда-либо мог мечтать », — хотел добавить он, но все это было уже слишком для его сердца. Он немного запнулся, смущение и неловкость от такого уязвимого предложения сильно переплетали его речь. Он сумел это сказать. Это все, что имело значение. Глаза Гильёна сияли ярко и были полны надежды. Он кивнул и молча подбежал , чтобы обнять его, вода плескалась у его ног. — Спасибо — пробормотал он в рубашку Докчи. «И тебе спасибо», — повторил Докча, и он это и имел в виду. Спасибо, что думаешь обо мне как о ком-то важном. Спасибо, что заботишься о таком, как я. Гильён покачал головой, как будто Докча не понимал. «Спасибо, что спас меня». Треск ›точки зрения всеведущего читателя 2‹ заполонил голову Докьи, и он вздрогнул, когда в его разум хлынули бесчисленные образы. Кузнечик в его руках, когда он стоял в поезде. Плитка шоколада. Зеленая безопасная зона, блокирующая орду монстров. Пара больших рук кладет его во внутренний карман пальто. Одеяло, накинутое на плечи. Только что получивший статус король демонов, с грустной улыбкой расправил крылья. Светловолосый Король Обезьян поглаживает его по голове. Много теплых, теплых объятий. Докча почувствовал, как влажные слезы запятнали то место, где Гильён уткнулся лицом. Он крепко обнял мальчика, запустив пальцы в его волосы, чтобы успокоить. Это было меньшее, что он мог сделать. Ему инстинктивно хотелось извиниться, и это слово почти вылетело из его рта, прежде чем он прикусил язык. Это было не то, чего хотел Гильён. «Ты можешь думать обо мне как о своем отце», - наконец сказал он. Если однажды он пожалеет об этом, то пусть будет так. "Я могу?" Докча почувствовал, как Гильён слегка поднял голову. "Да, конечно." [Ох.] Гильён рыдал, впившись ногтями в рубашку Докчи. [Я так счастлив.] Навык угас, оставив слова Гильёна в его голове слегка бурлящими от радости, прежде чем они рассеялись.    Гильёну потребовалось несколько минут, чтобы отстраниться и вытереть слезы, а Докча взъерошил ему волосы. Луна отражалась на поверхности озера и вероятно, уже приближалась полночь. Им пришлось вернуться в лагерь. Докча остановился, чтобы отправить остальным короткое сообщение о своем местонахождении, в то время как Гильён вышел из воды на мягкую траву, внимательно наблюдая за деревьями вокруг себя. — Я хотел тебе кое-что показать. Его голос был немного скрипучим, но теперь он звучал легче, как будто с его груди сняли большой груз. "Да?" Он поднял руки, сила текла из его пальцев и просачивалась в лес.  Подул сильный ветер, и вокруг них собралась стая маленьких летающих жуков, просачивающихся сквозь кусты. Докча напрягся, что он делал? «Пожалуйста, посмотри». Они светились. Светлячки, они были светлячками. Докча мог только затаить дыхание при этом зрелище. Мимо него пролетели десятки светлячков, а ветер развевал его волосы. Бесчисленные маленькие шары света образовывали среди них галактику, каждый из которых отражался в воде. Казалось, звездный поток рассыпался перед ними на миллион крошечных искорок. Некоторые из них подлетели к нему, и он осторожно взял одного в свои руки. Было такое ощущение, будто он держал маленькую хрупкую звезду. На расстоянии, Гильён смотрел на него со слабой улыбкой на лице. Он выглядел довольным. Было ли это причиной, по которой он привел Докчу сюда? «Это прекрасно, спасибо, Гильён-а». Докча восхищался пейзажем. Если бы они провели там еще немного времени, другие участники, вероятно, отругали бы его за то, что он ушел так надолго. И поэтому Докча смотрел на море парящих огней, пытаясь запечатлеть воспоминания в своей голове, параллельно вытирая свои и Гильёна ноги ›Путем Ветра‹ и надевая на них туфли. Гильён обнял его за руку, пока они шли назад, светлячки разлетались в стороны и возвращались туда, откуда пришли, пока они вдвоем возвращались в лагерь. — Хён, — пробормотал Гильён. Он выглядел сонным. "Да?" "Я очень люблю тебя." «…» Глаза Докья задрожали. «Ты лучший папа… Нет. Может, и не лучший, но ты единственный, кого я когда-либо хотел видеть в этой роли». Он говорил правду. Казалось, он снова начнет плакать. Если бы он собирался это сделать, то Докча мог бы сделать то же самое. Докча снова попытался собраться с той же смелостью, которую он показал Юсын, слова вырывались неуклюже. — Я тоже тебя люблю, Гильён-а.